Глава 2. Никому не известно, как мир жил раньше

Никому не известно, как мир жил раньше. Обрывки преданий, отзвуки легенд. Говорили, что в прежние времена в Кимании было много стран. Гордые королевства, могучие державы… По дорогам скрипели нагруженные караваны торговцев, в придорожных трактирах постоянно собирался разный люд со всех сторон света. В великих городах кипела суетная, но по‑своему привлекательная жизнь.

Потом все изменилось. Что случилось, почему рухнуло прежнее бытие – никто не знал. Может, какой‑нибудь мудрец обладал крупицами жуткого знания, но где его искать теперь? Началось все, как это обычно происходит, с войн… Сначала сцепились два соседа. Затем вмешался третий, и мир стал меняться. Над равнинами и лесами плыл дым пожарищ, реки переполнялись трупным ядом. Города и деревни исчезали в пасти огня. По Кимании скакали всадники Апокалипсиса. Все живое сходило с ума. Собаки бросались на своих хозяев, друг убивал друга, дети сжигали родителей. Над миром царило Безумие…

В магических книгах есть слова о том, что рано или поздно любой мир гибнет. Что если он слишком стар или опустошен, то настает момент, когда приходит пора стряхнуть с себя тяготящие струпья. Обновиться. Очиститься от скверны. И на помолодевшем теле земли, после войн и проклятий, вновь возродится жизнь.

Многим, кому посчастливилось уцелеть в пучине смерти, было невдомек – закончилась ли пора Безумия. Укрывшись в самых глухих местах Кимании, люди начали все заново. Но в сердце каждого царил страх перед обновленным миром.

Болотный Зуб был основан после Эпохи Безумия. Небольшой, обнесенный подгнивающим частоколом островок земли. Затерянный в бескрайних просторах болот городок, живущий по своим законам и не знающий иных. Он был небольшим, но безопасным мирком без ужасов, поглотивших землю много лет назад. Эхо тех кошмаров и поныне доносилось до жителей поселения.

Колонна. Одна из бед прошлого. Армия солдат, потерявших свое Я. Потерявших веру, желания. Никто из тех, кто оказался на ее пути – не выжил. Никому не удалось избежать лавины мечей или схорониться от тысяч подкованных сапог.

На щитах Проклятых воинов кровью плачет голубой глаз. Кто создал этот герб отчаянья? Кто был первым, вставшим под знамена Безумия? Никто не знает. Остался только символ…

Жители Болотного Зуба о Колонне знали только по рассказам предков. Сумасшедшая армия несет смерть только вдоль дорог, только там, где может пройти. Поэтому к островку вела лишь одна запутанная тропка, теряющаяся во множестве перелесков, пересекающая почти непроходимые трясины. Безумцы не могли добраться до затерянного поселения, но это слабо успокаивало горожан. Особенно после истории с Озерным. Никто не знал как Проклятые вышли на него.

И сейчас шестеро солдат находились в Болотном Зубе… Мало у кого были сомнения в том, что ожидает город в дальнейшем. Однако Тевт впустил незнакомцев.

Воины расположились на окраине, в одном из брошенных домов. Трое сразу же заняли пост у дверей, с опаской поглядывая на проходящих неподалеку горожан. Впрочем, те и сами старались не приближаться к дому Проклятых.

– Чем ты думал, Килун? – Лорд Болотного Зуба был в ярости. Отер, тучный мужчина сорока лет, с блестящей на свету лысиной и дряблыми губами, зло обрушил кулак на стол. – Чем ты думал? Как ты мог привести их сюда?!

– Отер, я знаю свое дело. Я не раз видел Колонну! – попытался защититься искатель. – Я могу отличить тех чудовищ от простых людей, поверь! Проклятые ходят по‑другому, смотрят иначе. И никогда я не слышал, чтобы они разговаривали, понимаешь?

– Глупости! Ты поставил весь город под угрозу гибели! – раскрасневшийся Лорд Болотного Зуба зло посмотрел на замершего у двери Тевта.

– А ты? Ты мог головою подумать? Надо было убить Проклятых еще у ворот!

– Отер, я не знаю, почему я так поступил. – Начальник стражи пожал плечами. – Я не могу понять… Что‑то в них такое… Что‑то мешает…

– Они как дети, – заметил искатель. – Пока мы сюда шли, они на все вокруг смотрели так, словно никогда прежде подобного не видели.

– Эти «дети» сожгли Озерный! Вы такой судьбы хотите нашему городу?

– Хватит уже, Отер, – повысил голос Тевт. – Они завтра же уйдут!

– И приведут остальных? Это ты хорошо придумал!

– В конце‑концов, что сделано – то сделано. – Тевт пожевал губами и посмотрел за окно, на Западную Топь. Ветер гнал по болотам пушистые волны осоки.

– И все? Это все, что ты можешь сказать? – удивился Отер.

– Нет. Я думаю, с завтрашнего дня нам потребуется поставить на тропе наблюдателей. Если появится армия – надо будет уходить на Запад… В центр Топей.

– Замечательно! Бросить город? Бросить все, что было сделано нами? Нашими предками? И все из‑за двух идиотов?

– Они не Проклятые! Они отпущены Колонной! Быть может, это знак миру, что Безумие уходит, Отер! – произнес искатель.

Лорд без сил опустился на лавку.

– Глупо, как же глупо… Тевт, направь к ним всех наших бойцов. Это приказ.

– Отер, ты с ума сошел? У них у всех броня! Это не наши доспехи! Да их панцири и добрый клинок не возьмет! Ты подумай, сколько ребят погибнет! У нас во всем городе с десяток неплохих мечей – остальное мусор, – возмутился Тевт.

– Лучше погибнет десять человек, чем весь город. Сожгите дом, отравите их. Сделайте хоть что‑нибудь! Никто из пришельцев не должен уйти живым!

– Отер…

– Это приказ! Вперед! Исполнять!

– Тут давно никто не жил, – повел носом Лесоруб. Воздух пах плесенью и сыростью. Все пространство над огромной печкой было затянуто паутиной, хозяева и строители которой давно уже померли с голоду.

– Угу, – неопределенно буркнул один из щитников. Приятели звали его Рыбаком. Пока они пару дней бродили по лесам, отбившись от Колонны, воин несколько раз обеспечивал отряд рыбой. Светловолосый, молчаливый парень, с хитрыми блестящими глазами, знал о рыбалке все. Он не мог вспомнить свое прошлое, но руки сами мастерили острогу, а потом и замирали над поверхностью воды, дабы молниеносно нырнуть в пучину и вернуться назад с трепыхающейся добычей.

– Они попытаются нас убить? – неожиданно проговорил сидящий на лавке здоровяк. Природа наградила его внушительной комплекцией и, как успел убедиться Лесоруб, чрезвычайно ворчливым характером.

– Думаю – да. Они нас боятся… – осторожно ответил он.

– Я бы тоже боялся, – улыбнулся еще один воин. Лет тридцать на вид, крепкий, невысокий. С добродушным выражением лица и живыми, карими глазами. Он, прислонившись к дверному косяку, с живым интересом рассматривал поселок. Ребята звали его Родинкой, из‑за родимого пятна на подбородке. – Ты их вооружение видел?

– Да хрен с ним, с вооружением, – фыркнул здоровяк и провел рукой по кучерявым волосам. – Но хотелось бы вообще знать за что они нас так не любят. И вообще – хотелось бы просто что‑нибудь знать. Я так ничего и не могу вспомнить. Вообще ничего.

– Мудрому хорошо, у него в голове хоть что‑то осталось, – буркнул Рыбак и с завистью покосился в сторону двери. Там, на улице, Мудрый и Фарш лениво прохаживались вдоль дома, внимательно следя за окрестностями.

– Уходить надо, братья, – здоровяк плотно сжал мясистые губы и оглядел товарищей. – На Север, как Мудрый предлагает. Мне здесь не нравится.

Лесоруб был с ним согласен. Здешний прием никому не показался теплым. Очень мрачно смотрели на них болотные жители. Он был готов к тому, что горожане попытаются как‑нибудь досадить чужакам.

– Диган идет и с ним какой‑то хрыч, – в проеме возник Фарш. Обезображенное шрамами лицо неприятно растянулось в зловещей улыбке:

– Лесоруб, разберись, а?

Как‑то получилось, что он оказался среди них главным. Само собою произошло. Но никто и не оспаривал его лидерства. Даже Фарш.

Медведь шумно фыркнул, нахлобучил шлем, толстыми пальцами неуклюже затянул ремешок на шее и вышел из дома, исподлобья наблюдая за гостями.

Алебардист последовал за ним и неуверенно ступил на залитую солнцем улицу. Вдалеке истошно крикнула болотная птица. Неуловимо знакомый звук. Почти родной… Эхо забытого и утерянного детства?..

К хижине шли двое. Диган и пожилой мужчина, последний подслеповато щурился, разглядывая поджидающих его воинов. На лицах обоих селян застыла тревога.

– Как мило, – заметил ее Медведь.

Алебардист не ответил, нахмурившись, он смотрел на приближающихся людей и размышлял. Зря они сунулись в это болото. Спокойнее бы жилось…

– Привет, Лесоруб, – быстро поприветствовал его Диган. – Это Ливр, один из старых искателей. Он может подсказать дорогу на Север.

– Замечательно, – кивнул алебардист, напряженно глядя на незнакомца.

– Только из города побыстрее уходите, – Диган неожиданно обернулся. – Лорд отдал приказ вас убить.

Медведь заворчал, повел плечами и быстрым взглядом окинул прилегающие улочки.

– Мы же его в крови утопим, – прорычал он.

– Охотно верю, – холодно заметил Диган.

– Медведь, помолчи немного, ладно? – поморщился Лесоруб. Еще не хватало, чтобы их новый знакомый стал относиться к ним также как и остальные жители города. – Что на Севере?

– Почти ничего. В трех днях пути есть заброшенное селение. Пара домов. От них еще день пути по болотам и будет река. За ней я не был, но вот у берега была дырявая лодка. Возможно, на той стороне что‑то есть, – Ливр, прищурившись, окинул алебардиста взглядом водянистых глаз.

– Замечательно, – усмехнулся Лесоруб. – «Возможно»? «Что‑то»? Обезоруживает… Как добраться до селения?

– Есть тропка, я вам ее покажу. Идите по ней и никуда не сворачивайте. Думаю, удобнее будет, если я на месте все расскажу.

– Кэп, нам пожрать чего принесут? – крикнул от дома Фарш.

– Я бы не советовал, – немедленно отреагировал Диган. – Один шанс из ста, что Лорд не додумается вас отравить.

– Понимаю, – кивнул Лесоруб и с сожалением посмотрел на дом. – Думаю, мы сейчас отправимся. Ждать тут нечего.

– Хорошая мысль, – Диган еще раз обернулся.

– Медведь, пусть наши собираются. Выходим, как только все будут готовы, – алебардист даже не повернул голову к приятелю.

– Понял, – серьезно кивнул тот и, бряцая железом, ушел к дому.

– Вы извините, что так вышло… Кто же знал, – смущенно улыбнулся молодой искатель.

– Стоило знать. Я бы на месте вашего Лорда перестрелял чужих еще в воротах. – Лесоруб мрачно хмыкнул. – Но за попытку помочь все равно спасибо.

– Может, я вас провожу до селения? Я часть дороги хорошо знаю. До Лягушачьего Кладбища.

– До чего? – фыркнул Проклятый, не веря в услышанное.

– До Лягушачьего Кладбища, – не понял Диган.

– Вы их там хороните, да? – с издевкой поинтересовался алебардист.

– Нет, просто там очень много мертвых лягушек и змей. Все время… – улыбнулся искатель.

– Замечательно… Надеюсь, там только ваши жабы мрут, – заметил Лесоруб и обернулся на хижину. – Как скоро ждать гонцов вашего Лорда?

– В любую минуту, – честно признался Диган.

– Я обожаю ваш город…

– Понимаю… Но не мы такие. Это Безумие.

– Сколько лет вашему поселку‑то? – Лесоруб отметил, что ребята почти готовы к выходу.

– Больше четырех веков, – с ноткой гордости ответил Ливр.

– И все это время вы прячетесь? – удивился алебардист. – Давно бы ушли с этих мест.

– Куда идти? – горько спросил пожилой искатель. – И зачем?

– На север надо уходить… Там совсем иная жизнь, – к беседующим подошел Мудрый. Седой воин загадочно улыбался.

– Нет севера! – неожиданно зло огрызнулся Ливр. – Вокруг, на много дней пути, одни болота. Лишь на востоке нормальная земля. Но там Зловещие места, там Дорога Смерти, там Колонна!

– Есть, я был там. Я оттуда, с севера, – словно маленькому ребенку пояснил Мудрый. – Там чистая земля. Там настоящие города, а не подобия сел, как у вас. Там нет безумия…

Лесоруб поморщился. За время путешествия Мудрый порядком утомил всех своими воспоминаниями.

– Счастливые земли… Они так и называются – Счастливые Земли, – седовласый, улыбаясь, посмотрел на север. – У меня там осталась жена. И двое сыновей…

Диган и Ливр с открытыми ртами смотрели на солдата.

– Счастливые земли, – повторил Мудрый и словно очнулся, – командир, мы готовы.

– Хорошо, – кивнул Лесоруб и посмотрел на бывалого искателя. – Показывайте свою тропку.

Диган провел отряд самыми безлюдными улочками. Стражники на выходе из Болотного Зуба не посмели ничего сказать, когда шестеро закованных в броню воинов вышли к стене и потребовали их выпустить. Никто не хотел умирать.

Сразу за воротами искатели нырнули в заросли осоки и повели солдат вдоль стены на север. С трудом поспевая за легким юношей и неожиданно шустрым для своих лет мужчиной, латники сквозь зубы проклинали болота.

– Отойдем на пару часов от города – я утоплю это железо в какой‑нибудь трясине, – возмущался Рыбак. – Толку от него…

– От доспехов и впрямь лучше избавиться… – неожиданно остановился Диган. – Дальше будет гораздо хуже. Утянет на дно Болотный Дух и все…

– Что за дух? – напрягся Рыбак.

– Дух Болот, он оберегает нас от нежеланных гостей.

– Небось и жертвы ему приносите, – хмыкнул Медведь. Ливр ожег его гневным взором, но промолчал.

– А еще город будет по гроб вам благодарен, если вы бронь нам оставите… Искатель, нашедший целый доспех – счастлив несколько лет. Очень редко в город попадают хорошие вещи. В последнее время в Зловещих Местах все меньше умерших Проклятых. Да и приближаться к Дороге Смерти становится все опаснее… – смущаясь, протараторил Диган.

– Скидывайте, – бросил команду Лесоруб и первый начал расстегивать на себе панцирь. Остальные недоверчиво переглянулись.

– Кэп, ты не прав. В бой без железа пусть герои да дураки лезут, – заметил Фарш. – Они все равно долго не живут.

– В болота в железе лезут тоже герои. Ну, и самоубийцы, – парировал Лесоруб.

– Шлема оставляйте, – посоветовал Мудрый и тоже принялся разоблачаться.

– Напридумали, в могилу вам кол вогнать… – проворчал Фарш и принялся расстегивать кирасу. – Но стегач я все равно оставлю.

Лязгнули, упав на мох, наручи Родинки.

Стянув с себя стеганый доспех, Лесоруб почувствовал, как ветер прижал сырую от пота рубаху к изнывающему от жары телу.

– Хорошо‑то как, мужики, – не сдержался он от распирающего его удовольствия.

– Да, так легче, – мрачно заметил Фарш и поглядел на болото. – Надеюсь, что у вас тут большие и зубастые твари не водятся.

– Здесь нет. Они по краю болота обитают, вдоль Зловещих Земель. Тут только копты, а они совсем безобидные, – поделился Ливр.

– Копты? – переспросил Лесоруб, расстегивая ремни на поножах.

– Здоровые такие твари, с болотную лошадь. Они мхом питаются.

– Болотные лошади? – разогнулся Лесоруб и с улыбкой посмотрел на Ливра.

– Да что вам говорить… – отмахнулся тот.

– Нет, серьезно, я никогда не слышал о болотных лошадях, – развел руками алебардист.

– Еще бы. Ты же Проклятый, – недовольно заметил Ливр.

Лязгнули упавшие поножи Мудрого.

– Что, прямо тут и оставим все? – посмотрел на груду доспехов Фарш.

– Никуда не денется… – Диган ткнул рукою в стену Болотного Зуба. – Все равно в город попадет. Стражу вооружим.

– От кого вы хоронитесь‑то. Против Колонны все равно и часу не продержитесь, – устало вздохнул Медведь.

– Осторожность не помешает, – уклончиво ответил Диган.

– Готовы? – нетерпеливо спросил Ливр. – Надо идти…

– Ну, что ни говорите, а мне так даже больше нравится, – широко улыбнулся Родинка. – Гораздо легче жить стало.

– Драка будет – пожалеешь о своих словах, – многозначительно заметил Фарш. Он с недовольной гримасой нахлобучил на голову шлем и оглядел товарищей.

Зрелище было забавное. Грязные рубахи, заправленные в сапоги легкие штаны. На солнце блестят шлемы, а руки сжимают оружие.

– Как дети, честное слово, – хмыкнул Фарш.

– Ночами у нас тепло, не замерзнете и в таком виде, – Ливр судил с практической точки зрения.

– Двинулись, – подал команду Лесоруб. – Стегачи с собой.

Отряд прошел до конца стены, и тут Ливр остановился, указывая на едва видимую тропку среди осоки.

– Сюда… Вам по ней все время прямо. За Лягушачьим Кладбищем будет трясина – обходите ее слева. Там увидите щит разбитый – ориентир. От него на запад шагов двести – и будет еще одна тропка. Она выведет вас к селению. А там на север, не ошибетесь. Река немаленькая, выйдите…

– Спасибо, – Лесоруб посмотрел на Ливра и Дигана.

– До встречи! – махнул рукою последний.

– Лучше прощайте, – с подозрением в голосе поправил его Ливр.

Медведь глухо заворчал, покосившись на пожилого проводника.

– Нас ждут Счастливые Земли. Зачем нам возвращаться? – Мудрый широко улыбнулся и посмотрел на небо.

– Угу, ждут, – фыркнул Фарш и оглядел товарищей. – Мы идем?

– Да, – Лесоруб кивнул Дигану и шагнул на тропку.

Болота везде болота. Бескрайняя равнина колышущейся осоки с одинокими черными стволами давно погибших деревьев. Редкие прогалины мха и темные пятна трясин. Тяжелый запах и идущее из‑под ног тепло. Топь словно дышала, и Лесоруб с опаской ступал по ее телу.

Порою на пути отряда попадались небольшие, поросшие чахлыми березами островки, где встречались следы древних костровищ. Видимо, здесь останавливались на ночлег искатели Болотного Зуба. Или просто обедали за костерком, а потом вновь уходили в свой вечный поиск.

Для Проклятых все было в новинку. Только Мудрый ничему не удивлялся, и с его лица не сходила отстраненная улыбка. Фарш на одном из привалов уже предположил, что у их седовласого товарища ум зашел за разум. Но тот лишь еще шире улыбнулся и понимающе кивнул. Его манили Счастливые Земли.

Лягушачье кладбище солдаты узнали сразу: небольшой клочок мха среди зарослей болиголова был покрыт маленькими трупиками холодных тварей. Медведь в этот раз шел первым и, увидав могильник, с руганью отпрыгнул назад. Шедший за ним Родинка с интересом обошел опешившего приятеля и изумленно присвистнул.

– Жуткая вещь, – он обернулся на друзей и потянул носом. – А запах‑то!

– Во, отлично, набери себе их в мешок. Припасов мало, так что жри их. А мы твою долю поделим, – Фарш брезгливо ступил на ковер из лягушек. Подкованный сапог по щиколотку провалился в месиво из трупиков.

– Что их убивает, интересно? – Рыбак, выйдя на кладбище, присел на корточки.

– Думаю, они сюда умирать сползаются. Весьма предусмотрительно. Люди б так делали – совсем бы хорошо стало, – зло проговорил Фарш. – Мерзость‑то какая!

– Это и впрямь спятивший мир, – покачал головой Рыбак. – Я начинаю жалеть, что Колонна нас отпустила…

– Лучше жить в безумии, чем быть безумием, – Мудрый поправил шлем и посмотрел на могильник.

– Сумничал – Фарш брезгливо сплюнул. – Как же воняет здесь!

Лесоруб вышел на островок лягушачьей смерти последним, когда остальные уже пробирались через осоку дальше. Алебардист, морщась, оглядел ковер из тушек, в котором четко виделись следы товарищей, и зашагал дальше, поправив на плече щит Медведя. Командир нес его, пока приятель, чья очередь была идти первым, алебардой проверял тропу. В голове Лесоруба назойливо крутилась мысль, что он уже видел подобное. Но где? Когда – сомнений не возникало. До Колонны… Воина передернуло, как же противно понимать, что прожитая тобою жизнь осталась за чертой. За чертой Проклятья. Как он стал тем, кто носит на щите плачущее око? Когда? Почему?

С усилием отогнав от себя мрачные вопросы, Лесоруб поспешил за друзьями. Воздух пах смесью из болиголова и разлагающихся тел. Алебардист уже понял, что ненавидит болота.

На следующем островке солдаты решили остановиться на ночлег. Рыбак с огромным трудом развел костерок, подкармливая тщедушное пламя сырыми сучьями. Фарш и Медведь завалились спать сразу же после нехитрой трапезы. Родинка подхватил алебарду и ушел на болото, чтобы свалить одну из мертвых елей. Лесоруб только поморщился, понимая, что приятель будет использовать вместо топора. Нельзя благородным оружием валить лес, нельзя… Но выхода, в общем‑то, нет. Не мечами же дрова рубить.

Мудрый, разлегшись на своем щите, мурлыкал какую‑то песню.

– Слушай, Мудрый, что ты поешь? – неожиданно спросил его Лесоруб.

– Песню, – улыбнулся тот.

– Я уже понял, – раздраженно произнес алебардист и плюхнулся на чей‑то щит, не желая садиться на сырую землю. – Спой вслух.

– А я слов не помню. Мотив – да, а слов нет…

– А что ты помнишь? – пошевелился сидящий тут же Рыбак и посмотрел на пожилого солдата.

– Честно?

– Глупый вопрос, – заметил Лесоруб.

– Я мало что помню. Но обрывки есть. Помню жену, ее лицо, руки. Имени – не помню. Детишек своих помню… Сыновья!

– А твои байки про север?

– Не знаю, друг. Это не байки. Просто знание. Я знаю, что есть эти Счастливые земли. Там все не так. Я знаю это и все… Эти болота, этот город, это кладбище – все это ненормально. Скажи – откуда мне это знать? – Мудрый даже перестал улыбаться, вперив взгляд серых глаз в Рыбака.

– Не знаю… Я вообще ничего не помню. Словно недавно родился. Руки, тело – они как бы отдельно от меня работают, – светловолосый воин подбросил в огонь еще сучьев. Вдалеке раздался удар алебарды по дереву.

– А мне кажется все безумно знакомым, – признался Лесоруб. – Даже кладбище это… Что‑то было до Колонны… Интересно, мы навсегда забыли прошлое?

– Нет, что ты, – улыбнулся Мудрый. – Мы все вспомним…

– Твоими бы устами, – мрачно заметил Рыбак и посмотрел на Лесоруба, – кэп, у нас с едой совсем беда… Живность бы какую изловить.

– Что же ты лягушек не взял? – сострил алебардист.

– Я серьезно. Завтра мы еще протянем, а дальше будет туго. Рыбы здесь нет…

Мудрый хохотнул, сделал важный вид и повторил:

– Рыбы здесь нет… Хорошо сказано.

Лесоруб улыбнулся и откинулся на спину, глядя в темнеющее небо.

– Не знаю, как вы, а я с удовольствием буду вспоминать прошедшие дни. Даже этот город…

– Еще бы, больше‑то нечего, – мрачно вставил Рыбак. Алебардист понимающе хмыкнул.

– Кто бы знал, как я хочу вспомнить хоть что‑нибудь, – наконец, произнес он.

Над островком повисло молчание, лишь сопение Фарша да стук далекой алебарды о дерево нарушали вечернюю идиллию.

– Браты, помогите! – весело завопил откуда‑то с болота Родинка. – Не дотащу!

– Пошли, поможем, – поднялся Мудрый.

– Сиди уж, – остановил его Рыбак. – Мы втроем управимся.

Лесоруб согласно кивнул, хоть и с сожалением оторвался от созерцания неба.

«Дорога… Дорога‑дорога‑дорога… Каждый ее поворот, каждый подъем и спуск – проклятый круг прошлых дней. Путь в пустоту. Безумно болят ноги, огонь пожирает тело под доспехом. Шаг за шагом, вместе со всеми. В неизвестность. Кто‑то упал. Дальше. Надо идти дальше. Этот слаб, он не дойдет. Ему повезло. Лечь бы рядом… Но надо идти. Куда? Зачем?

Впереди драка. Надсадный крик, лязг стали. Тяжелое дыхание. И запах смерти. Вперед. Может, повезет и удастся добраться до врага. Раскрошить его, втоптать в дорогу, пройтись сапогами по остывающей плоти. Вперед! Вперед! Вперед!»

– Кэп, ты чего? – голос Медведя вырвал Лесоруба из объятий сна. Алебардист резко сел, затравленно оглядываясь по сторонам. Над болотами висела душная ночь.

– Ты стонал, – поделился наблюдением Фарш. Он лениво ворошил угли в костре.

– Сон приснился…

– Сон? – хмыкнул Медведь. – И что тебе снилось?

– Не понял, но что‑то страшное… – Лесоруб откинулся на спину и уставился в небо.

– Скоро рассвет, – заметил здоровяк.

– Угу, – алебардист закрыл глаза, но перед взором вновь зазмеилась дорога, и закачались спины идущих впереди воинов. – Проклятье…

– Выспался, видать? – ехидно поинтересовался Фарш.

– Похоже, да, – Лесоруб вновь сел и посмотрел на друзей. – Давно сидите?

– Как Родинка и Рыбак завалились. Ты с Мудрым завтра дежуришь в первую смену, – ответил Медведь и подвинулся поближе к костру. – Прохладно становится.

– Ночью какая‑то дрянь недалеко орала. Птица, наверное. И болото стонет…

Словно в подтверждение слов Фарша над болотом пронесся низкий гул. Лесоруб поежился.

– Жутко…

– Ненавижу это место, – поделился с приятелями обезображенный шрамами воин.

– Рано или поздно мы выберемся отсюда, – улыбнулся Медведь. – Придем в Счастливые Земли Мудрого, найдем там какого‑нибудь мага, и он поможет нам все вспомнить.

– Мага? – повернулся к нему Фарш. – Это что?

– Это… – замялся Медведь и удивленно посмотрел на товарища. – Ну, маг это и есть маг! Человек такой, волшебник.

– Чего? – Фарш даже приподнялся. – Колдун, что ли?

– Да, так их тоже зовут.

– Ты что, с колдунами якшаешься? – лицо Фарша перекосила гримаса гнева.

– Ты чего, брат? – изумленно промолвил Медведь.

– Колдуны – это Зло! – прошипел тот.

– Почему? – спросил его Лесоруб.

Фарш осекся и растерянно оглядел командира:

– Ну… Зло потому что! Не знаю! Не помню…

– Чушь какая‑то. Не знаю, но знаю… – фыркнул Медведь.

– Ладно, хватит уже, – Лесоруб тяжело поднялся с земли. – Пойду, отолью…

– Далеко не уходи, ладно?

– Не боись, – алебардист отошел на несколько шагов от костра и развязал придерживающую штаны веревку.

– А я‑то волновался, – донесся в спину едкий комментарий Фарша.

– Все свои, – откликнулся Лесоруб.

К острову, где приютились два обветшавших домика, воины вышли лишь к следующему вечеру. От трясины и щита‑ориентира, на котором красовалось плачущее око, до заброшенного поселения идти оказалось недолго.

Покосившиеся лачуги тоскливо возвышались над зеленой равниной осоки. Внутри они выглядели не менее удручающе. Четыре стены и ветхая крыша. Бывшие жильцы утащили отсюда абсолютно все, даже печной камень не забыли. Впрочем, может быть, это сделал кто‑то другой. Кто‑то погубивший неизвестных Лесорубу селян…

Побродив по островку, солдаты расположились на ночлег. В отряде царило оживление и радостное предвкушение следующего дня. Завтра они дойдут до реки. До следующего вешки долгой дороги в Счастливые Земли.

Ночью, во время своей смены, Лесоруб вышел на улицу. Над болотами висела луна, превращая осоку в колышущееся серебряное море. Любуясь зрелищем, воин оперся на алебарду. Чудный мир, прекрасный.

– Кэп? – окликнул его показавшийся из лачуги Мудрый. Лесоруб лишь поднял руку, призывая помолчать. Пожилой солдат все понял. Подойдя к товарищу, он замер рядом, глядя на лунное море.

– Красиво, – прошептал Лесоруб.

– Да…

Идиллию нарушил долгий стон, пронесшийся над болотом.

– Жуть, – поморщился Лесоруб. Мудрый промолчал.

– Почему люди ушли отсюда?

– Потому что ночью принято спать? – в шутку предположил седовласый.

Несколько минут они стояли молча, слушая звуки ночного мира болот. Пока вдруг Мудрый не дернул Лесоруба за рукав:

– Смотри!

– Мм? – повернулся к нему алебардист и обмер. Через топи к их островку шел человек. Высокий, в длинном темном плаще до пят. Казалось, осока сама раздвигалась перед ним, сама освобождала дорогу странному путнику.

Лесоруб почувствовал порыв ледяного ветра и покрепче вцепился в алебарду. Вновь застонало болото, и откуда‑то издалека до солдат донесся дикий крик. Словно там в ужасе погибал человек.

– Что это? – испуганно спросил алебардист. Мудрый молчал, не сводя глаз с приближающегося путника. Тот уже вышел на остров, и только сейчас воины заметили, что ноги гостя не касаются земли. Не обращая на людей внимания, незнакомец проплыл мимо хижин.

– Кто ты? – сдавленно выкрикнул Лесоруб, чувствуя, как холодит нутро липкий страх.

Человек остановился и повернулся к солдатам. Блеснули голубым пламенем глаза.

– Зачем ты его позвал? – процедил Мудрый и потянул меч из ножен.

Таинственный странник приблизился и замер в десяти шагах от воинов. Неощутимый ветер колыхал его плащ, да и сам гость слегка покачивался в воздухе.

– Кто ты? – хрипло повторил Лесоруб.

Незнакомец, разглядывая воинов, слегка склонил голову набок. Затем показал рукою на траву под ногами и кивнул.

– Я не понимаю тебя!

Путник чуть приподнялся в воздухе и, раскинув руки, медленно повернулся, словно осматривая топи. Потом он опять кивнул на землю.

– Чего он хочет? – поинтересовался Лесоруб у Мудрого. Тот пожал плечами. Странник тем временем ткнул пальцем в седовласого, махнул рукою на восток и вновь с интересом склонил голову.

– Да, мы оттуда, – произнес Мудрый. Человек беззвучно рассмеялся и еще раз крутанулся в воздухе, а затем указал на север.

– Да, – кивнул Лесоруб.

Незнакомец нахмурился и отрицательно мотнул головой. А затем начертил в воздухе запрещающий знак.

– Он хочет сказать, что нам туда нельзя? – спросил Лесоруб.

– Он врет, – побледнел Мудрый. – Этого не может быть.

Человек взмыл на несколько метров выше и воздел к небу руки. Лесорубу показалось, что даже луна засияла много ярче, чем раньше. Из ладоней незнакомца вырвался ослепительный свет и метнулся на запад. Опустившись чуть ниже, путник вопросительно качнул головой.

– Не понимаю, – сказал Мудрый.

В ответ лишь грустная улыбка и еще одна стрела света на запад. Затем незнакомец указал на восток, на юг и вновь скрестил руки, словно запрещая.

– Он советует нам идти на запад?

– Сам догадался? – мрачно ответил Мудрый.

Человек спустился на землю, кивнул солдатам и поплыл прочь.

– Стой! Кто ты? – крикнул Лесоруб ему вслед, но странник даже не обернулся.

– С ума сойти… – Мудрый вложил меч в ножны и посмотрел на алебардиста.

– На востоке Колонна, – заметил Лесоруб. – Что на юге и на севере – не знаю.

– Опасность, думаю. Может, он советовал нам ее обойти? Я точно знаю, что Счастливые Земли там, на севере!

– Дойдем до реки и решим, – произнес алебардист и посмотрел вслед удаляющемуся ночному гостю.

– Кто он?

– Еще один подарок местного безумия, – поморщился Мудрый. – Типа кладбища, Колонны и прочих чудес! Это ненормально, помяни мое слово. Там такого нет…У меня на родине все иначе!

Лесоруб не ответил. Он смотрел на серебристую, ведущую на юг дорожку, проложенную незнакомцем. Туда, куда им советовали не идти. Почему?

Нет ответа…

– Пошли в дом, – предложил Мудрый.

– Пошли, – Лесоруб словно очнулся и посмотрел на приятеля. – Пошли…

Наутро отряд двинулся на север. Выслушав рассказ Лесоруба и Мудрого, воины решили дойти до реки, а там уже повернуть на запад. В ночную историю все поверили сразу и без оговорок. Даже Фарш не усомнился. В этом мире могло быть все, что угодно, и летающие молчуны – не исключение.

До реки добрались быстро и без приключений. Пару раз, правда, приходилось обходить топкие места, но за исключением подобных трудностей путь прошел без проблем. На берегу солдаты остановились на привал. За величественной, но ленивой водной преградой царил глухой лес.

– Тут под тысячу шагов будет, – оценил ширину реки Рыбак. – Вплавь все равно не перебрались бы. Теперь на запад?

Сидящий на земле Лесоруб прищурился.

– Ну да, куда же еще?

– Болота, опять болота, – недовольно буркнул Медведь. Ему приходилось тяжелее всего, массивный воин отвоевывал у зыбкой почвы каждый шаг.

– Ну, не вечные же они, – Родинка попытался ободрить приятеля.

– Я начинаю думать, что, может, и вечные, – здоровяк кивнул на запад. Конца топям не было, колышущееся зеленое море осоки уходило к горизонту.

– А на востоке и севере леса, – Фарш смачно сплюнул в воду. – Нам же, как назло, только на запад.

– На востоке – Колонна, – напомнил Родинка. – Я лучше по болотам побегаю, чем вернусь. Да и тот берег мне доверия не внушает. А тут интересно!

– О, да! Живой пейзаж, – фыркнул Фарш. – Мне уже надоело по кочкам прыгать. Ноги болят.

– Сегодня будем рыбу есть, – Рыбак склонился над водой, с интересом разглядывая завихрения у берега. – Надеюсь… Течение сильное. Переплыть все равно не сможем.

– Рыба, это хорошо, – в предвкушении зажмурился Родинка.

– Пошли, – скомандовал Лесоруб и поднялся на ноги. – Хоть куда‑нибудь да придем…

– Хочу под сосны! Плюхнуться на беленький мох, руки раскинуть и глядеть вверх, пока не надоест, – поделился с товарищами Медведь.

– Будет тебе и мох, и сосны… Все будет, – загадочно ответил Мудрый.

– Мы идем или лясы точим? – Фарш нетерпеливо оглядел воинов.

– Вперед, к соснам! – хохотнул Родинка и, выхватив у Лесоруба алебарду, пошел искать дорогу.

– Мне все интересно, кто это был, ночью, – неожиданно произнес Мудрый.

– А ты не догадался? – оскалился Фарш, – Это же сам Дух Болот к вам заходил. Нам в том селении о нем рассказывали. Он еще лягушек хоронит, – оскалился Фарш.

Первым засмеялся Рыбак, следом за ним гулко захохотал Медведь, а потом не выдержали и остальные. Даже Фарш, глядя на товарищей, не смог удержаться от смеха.

– Уроды! – крикнул издалека Родинка. – Я тоже поржать хочу!

– Иди давай, – весело бросил ему Лесоруб и зашагал следом.

Путь по топям продлился еще два дня. Солдаты брели вдоль извивающейся реки и тщетно высматривали следы жизни по обоим ее берегам. Один раз на противоположной стороне Фарш заметил прогнившую лодку без весел. А Родинка нашел на болоте старую могилу. И больше никаких следов человека им обнаружить не удалось.

Под конец третьего дня вдали на зеленом ковре болот показалась черная полоса леса. Воспрянув духом и решив не останавливаться, пока не дойдут до деревьев, солдаты прибавили шагу.

Заночевать под кронами не удалось. Путь им преградила широкая протока, шагов в двести. Небо стремительно темнело, и отряд с сожалением распрощался с мечтами об отдыхе на сухой земле. Переправляться решили утром, с первыми лучами солнца.

Но задолго до рассвета их разбудил страшный вой, раздавшийся рядом со стоянкой. Ночную тьму разорвали нечеловеческие вопли ярости, боли и отчаянья. Всполошившись, воины схватились за оружие, но никто не рискнул подняться и взглянуть на происходящее.

– Что за дрянь? – прошептал Лесоруб, тщетно силясь разглядеть что‑либо сквозь заросли осоки.

– Тише! Не шуми! – процедил Рыбак. Он и Родинка как раз несли вахту, когда тишину болот разодрали истошные крики. – Не больше тебя знаю.

– Я бы не высовывался, – зло заметил Фарш, увидав, как Рыбак осторожно приподнимается.

Неожиданно близкий вопль отчаянья и ужаса бросил храбреца на мох.

– Лежи, дурак! – прошипел Фарш. Лицо воина перекосила страшная гримаса. – Только высунись!

Рыбак не ответил, он ничком распластался на земле и беззвучно матерился.

– Может, мимо пройдет? – с надеждой прошептал Родинка. Лесорубу хотелось бы так думать. Хотелось бы надеяться. Вжавшись в пахнущую теплой сыростью землю, он с ужасом ждал, что в любой миг их убежище будет раскрыто. И крики в ночи станут их криками.

Каждая секунда ожидания вдавливала его все глубже и глубже в землю, а в душе в то же время закипала паника. Лесоруб плотно зажмурился, силясь удержать несущееся вскачь сердце.

В паре шагов от него вдруг раздался отчетливый шелест.

– Ах, ты! – не выдержал Фарш и ловко вскочил на ноги. Выставив перед собою меч, он повернулся к источнику шума, выругался и болота потряс еще один зловещий крик.

– Идиот, – взревел, поднимаясь, Медведь. Через пару мгновений весь отряд был готов к бою.

От места их ночлега стремительно удалялся человеческий силуэт объятый алым ореолом. А с берега, шагах в тридцати от солдат, в погоню сорвалось несколько зеленых огней. Ночь опять потряс жуткий вой.

– Уходим отсюда, – напряженно бросил Фарш. – Эти твари сюда вернутся!

– Постой, – поднял руку Мудрый.

Жертва и загоняющие ее огни стремительно удалялись вглубь болот. Беглец отчаянно петлял в разные стороны, оглашая округу воплями отчаянья, а ему вторил зловещий хохот преследователей.

– Думаю, им не до нас, – произнес Рыбак. В свете луны его лицо приобрело мертвецкий оттенок, и Лесоруб даже попятился от товарища.

– Как они быстро‑то… Летят? – с трудом вытолкнул из себя Медведь.

– Мне надоели эти места! – процедил Мудрый. Его лицо окаменело, но слова так и рвались наружу: – Я больше не могу здесь быть! Я с ума сойду! Это проклятые места! Проклятое болото! Этот поганый мир убивает меня!

– Тише, Мудрый! – попытался успокоить его Родинка. Подобное проявление эмоций у седовласого для них было в диковинку.

– Нет, почему? Он прав, – Фарш все еще настороженно глядел за удаляющимися огоньками, но чувство юмора в нем уже просыпалось. – Еще немного, и я тоже с головою попрощаюсь. Никто не обосрался?

Родинка не удержался от улыбки, да и Мудрый очнулся от гневного транса.

– Я, вроде, нет. Но не уверен, – поделился Рыбак.

– Ушли, похоже, – Лесоруб, щурясь, пытался разглядеть среди болота огоньки безумных духов. Словно в насмешку над его потугами над топями пронесся далекий вопль, а следом за ним ночь пошатнул протяжный, басовитый стон. Но к последнему солдаты уже привыкли.

– Давайте сейчас перебираться, – неожиданно предложил Родинка. – Я тут не останусь. Честно! Один пойду, но не останусь!

– Рассвет еще не скоро, часа через три, если не больше, – заметил Рыбак.

– Я пойду с Родинкой. Мне моя шкура дорога, – нервно сообщил Фарш.

– Кэп, – Медведь посмотрел на Лесоруба. – Они дело говорят. Если эти твари вернутся… Я сомневаюсь, что их простая сталь возьмет.

– А что сразу «кэп»? – раздраженно бросил алебардист. – Думаете, мне хочется здесь оставаться? А? Кэп, да кэп…

– Короче, вы как хотите, а мы с Родинкой пошли… – Фарш торопливо засобирался. Родинка растеряно посмотрел на друзей.

– Давайте, лучше уж в болоте утопнуть, чем этим тварям попасться, – Мудрый подхватил с земли щит и свой мешок.

Переправа сложностей не вызвала. Несмотря на ширину протоки, она оказалась совсем неглубокой. Лишь в одном месте ушел под воду оступившийся Медведь, но следующий за ним Родинка вытянул приятеля обратно. Дальнейший путь через топи оказался настоящей пыткой. Шли вслепую. Идущий впереди предупреждал о каждой кочке или старом бревне, осторожно нащупывая путь алебардой Лесоруба. Но все равно получалось так, что каждый второй сдавленно ругался, по колено проваливаясь в вязкие объятья болот или ударяясь ногою о поваленное временем и ветром мертвое дерево.

Никто ни разу не предложил отдохнуть. Страх хорошее подпитывает силы.

На окраине леса воины оказались незадолго до рассвета. Первым на этот раз шел Фарш, и стоило ему ступить на твердую почву, как грудь бойца разодрал истеричный смех.

– Тише ты! – прошипел ему в спину Рыбак.

– Не могу… Земля! Единобог, как же это здорово, быть на земле!

– Единобог?

Лесоруб видел, как на миг исказилось лицо Фарша. К нему возвращалась память? Что за Единобог ему вспомнился?

– Смотрите! – громко прошептал Родинка. Он, присев, указывал на болото. Лесоруб инстинктивно пригнулся и замер.

– Фарш спас нам жизнь, – просипел изумленный Рыбак. – Они и впрямь вернулись!

Зеленые огни кружились вокруг протоки, где еще пару часов назад коротали ночь странники. Загадочные твари вернулись за новой добычей. Только сейчас Лесоруб понял, что не слышит больше криков их несчастной жертвы.

– Уходим в лес, быстро! – он торопливо заскользил к спасительным деревьям. Остальные, прижимаясь к земле, поспешили за ним.

– Надеюсь, они по следам не ходят, – поделился опасениями Родинка.

Укрывшись под одной из гигантских елей, друзья плюхнулись на ковер из старой хвои и затаились.

– И что? – после шепота ровный голос Рыбака показался громом. – Так и будем ждать? А если они к нам полетят? Я, пожалуй, за болотом послежу.

Не дождавшись ответа, он юркнул во тьму.

– Смешно, – заметил Фарш. Скрывающий небо лапник скрывал его лицо, но чувствовалось, как оно кривится в улыбке. – Шесть здоровенных мужиков, с оружием, бегают по лесам и болотам от зеленых светлячков.

– Смешно? Ну так иди к ним и посмейся, – буркнул Медведь.

– Да нет, я понимаю, что они нам, скорее всего, не по зубам. Просто смешно. Воины! Проклятье Кимании! Колонна, едрить ее налево.

Лесоруб усмехнулся. Ирония судьбы. Бойцы, наводящие ужас на болотную деревеньку, сейчас тряслись от страха под огромной елкой и молились чтобы странные огни прошли мимо.

– Мы истинные зайцы, – фыркнул Родинка и тихо засмеялся.

– Безумие, всюду безумие, – простонал Мудрый и прислонился спиною к стволу дерева. В тишине зашуршали иголки – Медведь устраивался поудобнее, недовольно разгребая мешающие ему шишки.

– Скоро рассвет, – прошептал Родинка.

– А чего шепчемся? – повысил голос Лесоруб и умолк. Ему показалось, что он просто проорал эти слова, и огни, услышав их, уже мчатся к лесу.

– Ну, ты сам понял, – тихо хихикнул Родинка.

В чаще раздался хруст сухих веток. Со стороны болота. Воины напряженно замерли.

– Я это, я, – приглушенно сообщил Рыбак. – Они на восток ушли.

– Пронесло, – выдохнул Фарш.

– И тебя тоже? – вновь хихикнул Родинка.

– Старо как мир, – парировал тот.

– Давайте поспим, ладно? – проворчал Медведь. – До полудня, а? Это – лес. Я хочу выспаться.

– Я на часах постою, – Рыбак так и не залез под ель. – Все равно после такой встряски глаза закрыть боюсь. Родинка, ты как?

– Как‑как… Надо ведь, – заворочался весельчак и вылез наружу.

– Здорово, – раздался его голос через несколько мгновений. – Это не перелесок, а настоящий бор! Мы ушли с болота! Елки‑елочки! Ух, хорошо!

– Заткнитесь и дайте поспать, – вновь буркнул Медведь.

– Я понять не могу, – заметил Фарш, – как ты о сне вообще думать можешь? Меня до сих пор колотит.

– А он бесчувственный, – хохотнул невидимый Родинка. Зашуршал хвойный ковер, хрустнули сухие ветки – часовые отошли от ели.

– Хороший солдат либо ест, либо дерется, либо спит. Еды я не вижу. Хочешь подраться? – проворчал Медведь. – Нет? Тогда я посплю.

Лесоруб закрыл глаза, наслаждаясь воцарившейся тишиной. Лишь далеко‑далеко в лесу ухал филин.

Вышли! Они все‑таки вышли!