И «ЛЕВЫЙ» ПЕЩЕРНЫЙ МОНАСТЫРЬ

Стоунхендж – колоссальный археологический памятник в Шотландии, сооруженный (в несколько этапов) в бронзовом веке, за полторы‑две тысячи лет до новой эры, и даже сейчас поражающий воображение. Комплекс включает в себя кольцо из вертикально стоящих, тщательно обработанных камней, каждый высотой до пяти метров и весом около двадцати пяти тонн, ко всему еще и связанных каменными же перекладинами наверху, окружающее «подкову» из еще более тяжелых и высоких глыб, а также несколько геометрически правильных фигур из камней поменьше, земляных насыпей и лунок. Назначение Стоунхенджа долгие века было полной загадкой – народ, его возводивший, не оставил никаких письменных документов. Лишь в 1950‑х годах английский астроном Дж. Хокинс обнаружил, что камни комплекса указывают направления на точки восходов и заходов Солнца и Луны в «ключевые» дни их движения по небосводу. Более того, позднее Хокинс заметил, что, ежедневно перекладывая по определенной системе камни в кольце лунок, можно было определять даже дни лунных затмений! Как и любая новая идея, расчеты Дж. Хокинса[30]первоначально были встречены историками и археологами с большим «подозрением». Однако сегодня уже почти никто, даже из традиционно консервативных представителей академической науки, не сомневается, что служил комплекс солнечно‑лунной обсерваторией для ведения календарных расчетов.

К слову, у меня такие сомнения есть. Вероятно, читатели уже заметили мою нелюбовь к каким бы то ни было догматам и «заумным», лишенным логики построениям… Характер уж такой, что поделать. Так вот, из того несомненного факта, что камни Стоунхенджа указывают астрономически важные направления, никак, по‑моему, не следует, что ведение календаря – его главное назначение. Простой пример – алтари православных храмов ориентированы на восток, однако отсюда вовсе не вытекает, что церкви у нас строили для определения момента весеннего равноденствия. Точно так же и ориентированные обычно с севера на юг просеки лесники рубят не для наблюдений за кульминациями[31](максимальный подъем светила над горизонтом происходит, как несложно догадаться, строго на юге) небесных светил… Определять наступление дней равноденствий и солнцестояний, положение Луны можно было гораздо более простыми и притом дающими куда большую точность способами. К чему было городить кольца из десятков многотонных камней там, где вполне можно обойтись двумя вешками, даже не обязательно каменными – сошли бы и деревянные столбы?

Однако бесспорно, что если не все, то многие народы уделяли астрономической ориентации своих сооружений, особенно культовых, важное значение – и традиции дожили до наших дней (православные храмы мы уже упоминали, а можно припомнить еще и традиционное положение наших могил с запада на восток). Обычаи эти давние, причем создается впечатление: чем древнее эпоха, тем большее значение придавали «сверке» с Луной и Солнцем ее «архитекторы» или их «заказчики». После публикации Хокинса у ученых (как нередко бывает) словно пелена с глаз спала: астрономически значимые направления были обнаружены и у многих мегалитов Западной Европы[32], и в ориентации возведенных еще более чем за четыре тысячи лет до новой эры «мегалитических храмах» Мальты, и в Новом Свете – вспомним хотя бы знаменитые линии Наска. Далее – везде. В СНГ, скажем, древние солнечные календари‑обсерватории обнаружены в Армении…

Романтики‑«альтернативщики» давно уже подозревают, что причина – в общих корнях. Существовала, дескать, на заре человеческой истории цивилизация с развитыми астрономическими представлениями, о которой мы ничего не знаем. Прежде всего вспоминают, конечно, в этой связи Атлантиду…

Надо признать, что основания (косвенные) для столь романтических гипотез есть. Тем более что и мегалитические постройки, поражающие размерами и не очень (но, в общем, довольно схожие по конструкции), с астрономической ориентацией и без оной, известны по всему земному шару…

Однако почему мегалитических обсерваторий нет на славянских землях? Непорядок… Россия же, как известно, родина слонов – разве может она обойтись без своих стоунхенджей?! Энтузиасты немедленно бросились их искать. И нашли[33].

В 1980‑х годах тульский краевед Александр Левин выступил с заявлением, что некоторые из культовых камней Тульской области, прежде всего из окрестностей знаменитого Куликова поля – и известные ранее, и найденные им, – являются солнечными часами‑календарями[34].

Как водится, открытия не имеющего ученых степеней любителя‑краеведа профессиональные историки «не заметили». Хотя, на мой взгляд, отвергать их с порога никак было нельзя: ирония иронией, но на «карте мегалитов» действительно имеется огромное белое пятно – почти все Россия! Севернее и южнее (Соловки и Кавказ), восточнее и западнее (Бретань и Индия) сооружения из огромных камней известны, а здесь, на перекрестке культур, их нет… А может быть, есть, но разбиты во время многочисленных «перестроек», устраивать кои славяне мастера? Или просто забыты… Во всяком случае, никто не спорит, что «просто» отдельные камни (ныне названные культовыми) на нынешних землях славян почитались. Некоторые из них слегка обрабатывались (чашечники). Отсюда до дольменов и менгиров один шаг…

В июне 2003 года вместе с Ильей Агаповым и Сергеем Каминским, выбрав неделю вблизи летнего солнцестояния, мы осуществили небольшую экспедицию по Тульской области. Главной ее задачей были проверка и уточнение выводов Александра Левина, однако имелась и вторая – культовый пещерный комплекс у деревни Араповка, о котором также необходимо предварительно сказать несколько слов.

Общепризнанная спелестологами и археологами история Араповских пещер такова[35].

В середине XIX века их начали копать крестьяне Яков Павлов, Василий Никитин и Иван Кобзев – захотели создать пещерный монастырь по подобию Киево‑Печерской лавры.

Так часто бывало: попутешествовал человек по святым местам, уличил приходского батюшку в некомпетентности и решил возрождать «правильную веру»… Понятно, через несколько лет по приказу духовной консистории вход в пещеры был завален. Формальным поводом послужило подозрение в принадлежности копателей к секте хлыстов, хотя, думаю, главная причина – недобросовестная конкурентная борьба…

История типична, но… есть непонятности. В конце XIX века Араповские пещеры осматривали местные краеведы и историки: Миловидов, Троицкий. По их словам, уже тогда они обросли всевозможными слухами, хотя, казалось бы, копали их всего за тридцать лет до того, на памяти стариков…

Новый этап исследований пещер начался в 1960‑х годах. Особенно много сделал для их изучения ленинградский археолог А. Лысенков, почти каждый год организовывавший в них школьные экспедиции – их участники расчистили завалы и составили точный план подземелий[36].

Казалось бы, «позднятина», никаких загадок, и ехали мы к пещерам отнюдь не за сенсациями. Отчасти – просто «на экскурсию», отчасти – чтобы уточнить несколько мелких (с точки зрения широкой публики) научных вопросов. Так, Агапов хотел сопоставить внутреннюю архитектуру подземного комплекса с другими пещерными монастырями России (Илья – один из лучших наших знатоков культовых пещер и истории пещерокопательства), меня интересовали поверья и легенды, связанные с пещерами: всегда интересно проследить, как реальность трансформируется в народной памяти. И здесь как раз ожидали сюрпризы.

…Добирались до пещер, по обыкновению, автостопом и, так уж получилось, раздельно. При этом сделали ошибку – отправились из Тулы по рекомендуемой «Атласом автодорог» «трассе республиканского значения» через Венев, оказавшейся весьма «убитой». Движения никакого – как выяснилось, все нормальные люди ездят через Новомосковск (так и короче, и дорога лучше). Доехав на двух машинах до веневской объездной, я медленно шел по пустынной дороге, чертыхаясь на оплошность, и тут сзади все же послышался шум мотора. Легковушка остановилась, и разговоре «пилотировавшим» ее парнем сразу поднял настроение. Водитель, как оказалось, и сам родом из Новомосковского района, а теща его вообще живет рядом с Араповкой, так что о «дырках» он слышал давно (хотя своими глазами посмотреть так и не удосужился).

– Есть пещеры, длинные. Тянутся на много километров. Их в войну дезертиры выкопали, что ли. Или по крайней мере прятались они там. Так в деревне, точно, говорили. А больше ничего про них и не рассказывали. Подвижники, говоришь, их копали, подземный монастырь был? Первый раз слышу. Никто у нас про монахов не рассказывал.

Информация насторожила и удивила. Ну, то, что пещеры, по мнению аборигенов, «тянутся на много километров», это типично. Так говорят местные жители о любых, даже совсем крошечных пещерах. Но почему не помнят копавших их монахов‑любителей? Ведь «подвижничали» они не так уж давно – сто пятьдесят лет назад. Три поколения…

Ладно, послушаем, что скажут другие сельчане.

Покинув машину, осмотрелся. Оказалось, что к деревне ведут сразу две дороги (а не одна, как на карте), причем указателя нет ни на одной! Друзей тоже видно не было… Ну что ж, будет повод завязать разговор с деревенскими…

В поисках коллег‑сталкеров мне пришлось пройти через всю деревню, поговорив при этом с десятком ее жителей. Пещеры знали все, но о происхождении их не ведал никто. Попытка основать подземную обитель начисто забыта! Лишь одна бабулька заявила, что «в пещерах попы какие‑то жили»…

Очень это странно. Незадолго до описываемой экспедиции ездил я в село Пощупово Рязанской области, где имеется почти аналогичный пещерный комплекс, даже, вероятно, более древний, и там четыре аборигена из пяти уверенно заявили, что устроены полости монахами. Почему же у араповцев память оказалась такой короткой – народ отсюда не выселяли, связь поколений не прерывалась? Правда, новомосковский спелеотолог О. Заидов пишет, что в 1980‑х гг. видел молящихся на вход старух[37]…

И все же закрадывается подозрение – может быть, упомянутые мужики‑богоискатели решили основать монастырь не на пустом месте, а приспособили уже существовавшие пещеры? Косвенно наводит на эту мысль и сохранившееся в тульском архиве «Дело об уничтожении пещер, вырытых казенными крестьянами для уединенного богомолья» – непонятно, зачем к нему приложен составленный исправником план пещер. Казалось бы, засыпать вход, и дело с концом, к чему еще план рисовать?!

Строго говоря, версия о более древнем, чем принято думать, происхождении пещер не нова. Олег Заидов приводит целую подборку подобных «диких слухов»: местный учитель истории (!) считал, что вырыты пещеры… арапами – неграми, сбежавшими от Мамая по пути на Куликово поле, а в изданном в 2000 году школьном учебнике «Земля Новомосковская» без тени сомнения говорится, что пещерам более тысячи лет… Конечно, последние «гипотезы», мягко говоря, смешны, новее же будем иметь в виду возможность «исправления» официальной датировки при обследовании полостей.

Встретившись все же с друзьями, уже вместе идем к пещерам – от деревни до входов километра полтора. Постепенно берег реки повышается, становится обрывистым, и среди обнажившихся коренных пород обнаруживаются несколько щелей. Сначала находим вход в «келью» (комнатка с нишей, вероятно, для икон – хотя, по мнению Агапова, та могла иметь и другое назначение). Согласно составленной Лысенковым схеме, отсюда начинается шестиметровый коридор, однако сейчас он замыт оползнями. Вообще, если сравнить нынешнюю географию места со старыми картами, хорошо видно, что речушка медленно, но верно меняет русло, подмывая берег и уничтожая при этом привходовые участки пещер.

Обвалился и вход в главную часть подземного комплекса, вползать сюда приходится на четвереньках, причем первые метры – по весьма мокрой, чавкающей под ногами глине… Потом пол становится суше, свод повышается и начинается действительно типичный подземный культовый комплекс – чуть южнее, в Воронежской области, таких немало. Двигаясь по коридорам, Илья стой или иной вероятностью определяет назначение помещений: кельи, хозяйственного назначения комнаты, подземная церковь… Последняя оказалась довольно впечатляющих размеров – своды около трех метров высотой. Впрочем, подобные подземные храмы известны. Несколько необычной, по крайней мере весьма эффектной, оказалась лишь порода, в которой вырублены пещеры: разноцветный – белый, желтый, лимонный, коричневый – песчаник. Причем отдельные цвета не смешиваются и расположены не только в горизонтальных слоях – на стенах ходов тонкие линии создают четкие рисунки в виде наклонной штриховки и елочек…

Ну а может ли хоть какая‑то часть комплекса быть более древней? Или с романтическими мечтами надо расстаться? На мой взгляд, пока такая возможность сохраняется: до сих пор не вскрыт завал в конце прямого коридора, на который словно нанизаны помещения монастыря. Куда он ведет? Заканчивается тупиком или?.. По мнению Агапова, не очень логично, чтобы дальняя часть пещер была более древней, чем привходовая, но, разве нельзя допустить, что подвижники XIX века просто осваивали «не использованную» предшественниками часть массива?

Увы, в последние годы исследование пещер приостановилось. Впрочем, участники группы Лысенкова и так провели практически на энтузиазме огромную работу, расчистив в той или иной мере почти двести метров пещер – не вскрытым остался только тот самый завал.

Кстати, по словам археологов, во время работ ощущали многие из них и нечто потустороннее: звуки шагов, шорохи, голоса, даже некие свечения! Во время нашей кратковременной вылазки мы ни с чем подобным не сталкивались, но все же к теме аномальных явлений под землей я отношусь серьезно. И уверен, для приложения сил аномальщика‑сталкера Араповские пещеры таят еще большие возможности. Главное – проводя изыскания, не навредить этому уникальному памятнику истории…

Нам же пришлось ограничиться поверхностным осмотром – ждали культовые камни!

Первым на маршруте был так называемый Епифанский менгир. Менгиры – это тип стелообразных, вертикально стоящих мегалитов, распространенный в Шотландии и Бретани. Там известны и одиночные каменные столбы (один из них, кстати, упомянут в «Собаке Баскервилей» – на него забирался Шерлок Холмс, обозревая окрестности), и целые аллеи из них. Возможно, до некоторой степени родственны менгирам стелы на степных курганах (половецких) – но только до некоторой степени! Классические мегалиты этого типа в России археологам неизвестно. А между тем вот он – в Тульской области! Шавырин (со слов Левина) писал о нем так[38]:

«В районе Кимовска посередине болота имеется группа камней, в том числе и вертикально стоящий менгир, к которым ведет насыпь».

Так получилось, что точную дорогу к «менгиру» мы перед поездкой разузнать не успели, а потому волновались – найдем ли? Может быть, помогут местные историки? Ближайший музей имелся в Епифани, довольно интересный, кстати: купеческий дом с лавкой. Неплохо реконструированы интерьеры, на полках и прилавках разложены многочисленные «товары» – ширпотреб конца XIX века, перешедший ныне в разряд антиквариата. Но, как водится, единственная, оказавшаяся в музее сотрудница про менгир в окрестностях даже и не слышала!

Не слышал про него и водитель автокрана, на котором мы, надеясь на удачу, отправились к примерно известному нам местонахождению мегалита. Зато рассказал он кое‑что любопытное о своем городке:

– Подземные ходы старинные, точно, есть. От церкви ведут. Там часто провалы появляются. А вон, видите, крест на куполе погнут? Это во время войны немцы его хотели сдернуть. Прицепили трос к танку, но только основание согнули – трос лопнул…

Примерно в этот момент глазастый Сергей Каминский вдруг прерывает беседу:

– Гляньте, а вон слева камень стоит, может, он и есть? – И тут же сам себе возражает: – Хотя вряд ли – так близко от дороги и жилья сохраниться у культового камня шансов не было.

Однако, к удивлению, камень оказался «тем самым» – узнали его по фотографии. Правда (еще раз подтвердилась поговорка «Лучше один раз увидеть…»), все оказалось, мягко говоря, не так, как в описаниях. «Болото» (посередине коего, согласно им, стоит менгир) оказалось всего‑навсего слегка влажным лугом, никаких следов «насыпи, ведущей к камню», мы также не обнаружили. Почти сразу стало понятно, что и о «привезенных издалека камнях» речь не идет – здесь естественный выход песчаника (позднее я узнал, что геологи пришли к такому же мнению). И все же камень впечатлял: вертикально стоящая плита, точно (с погрешностью не более двух‑трех градусов) ориентированная плоскостью по линии север – юг. От восхищения мы буквально обалдели.

– Глазам не верю просто, – ошарашено повторял Каминский, – ну не в ментальности нашего народа такое – оставить в столь доступном месте нетронутым культовый камень. Не понимаю, как он мог сохраниться. Ну ладно еще, при Крещении его не свалили и не разбили – бывают чудеса. Но чтобы в наши дни на фундамент не утащили, при том что дорога и деревня рядом, а поле обрабатывать он явно мешает, – это уже воистину аномальное явление!

Действительно, вокруг камней буйствовало, видимо, никогда не косившееся разнотравье, попадались даже довольно редкие растения, например, василек луговой с непривычными розовыми цветками.

Между тем камень при внимательном осмотре преподнес новый подарок – в основании его обнаружилась пришлифованная как бы площадка, почти точно расположенная в плоскости небесного экватора (а перпендикуляр к ней указывал, соответственно, на Полюс Мира). А плоскости, кстати, для песчаника в принципе не характерны – обычно природные глыбы этой породы имеют бугристые формы. Полное впечатление, что человек приложил к камню руку…

Две плоские грани, да еще и под прямым углом друг к другу, имелись и у другого, лежащего невдалеке камня, да еще и, кажется, не просто отшлифованные, а отполированные – не до зеркального блеска, но все же… Немало оказалось в камнях скопления и углублений, похожих на «чашки» и «следы», которые так любили выбивать на культовых камнях предки, впрочем, вот их рукотворная природа уже была под большим вопросом. Как раз всевозможные дыры и углубления в песчанике встречаются часто и образуются естественным путем – в местах выветрившихся корней древних растений, к примеру.

Но, повторяю, даже с такими поправками менгир вызывал восторг. Мы истратили немало пленки, снимая его во всевозможных ракурсах, и потеряли немало времени, составляя план расположения камней…

Но, полагаю, читатели уже заметили самоиронию в моих словах. Действительно, беседа с первой же бабулькой в расположенном в двух сотнях метров от камня хуторе произвела на нас эффект ледяного душа.

– И чего все бегают к этим камням? – удивленно заявила та. – И не лень вам. В прошлом году археологи приезжали, копались… Камни как камни.

Чувствуя себя народником, несущим в массы свет знаний, кратко рассказываю собеседнице о мегалитах и менгирах, а та тянет:

– Так ведь те камни древние люди ставили, а наш раньше лежал, его тракторист ковшом поднял…

Сказать, что мы впали в шок, – значит не сказать ничего! Это был ступор! Может быть, бабка просто сочиняет?

Увы, пятеро других хуторян, разного пола и возраста, были единодушны: камень подняли во второй половине XX века. В какие именно годы, мнения разделились, цель тоже объясняли по‑разному: то ли на спор, то ли хотел тракторист (один из старожилов даже назвал его фамилию, правда, прибавив, что тот давно в деревне не живет) использовать глыбу для фундамента, да не смог расколоть… И никаких поверий и легенд (обычно окружающих «колдовские» места вроде капищ) со здешними камнями не связывали. Единственное сообщение, которое хоть как‑то может свидетельствовать в пользу значимости места: «На Троицу ходили туда, яичницу жарили…» Яичница, как и блины, – символ Солнца, Ярилы, Его капище? Чтобы говорить об этом, столь шаткого основания маловато.

Покинув хутор, я остановился и в блокноте быстро прикинул математическую вероятность случайного совпадения ориентации камня по двум астрономически значимым направлениям, получился примерно один шанс из тысячи трехсот. Сама собой возникла бредовая гипотеза: может быть, это Дух Камня внушил бульдозеристу мысль поставить свое обиталище в прежнее, задуманное волхвами положение? Подумав еще немного, я выдвинул более материалистическое объяснение:

– Может быть, деревенские сознательно сговорились ученых дезинформировать? У меня самого родня сельская, так что психологию их понимаю. Могут ведь крестьяне и так рассуждать: «Окажется, что археологический памятник – понаедут ученые и туристы, будут траву вытаптывать, яблоки воровать, картошку подкапывать… А то еще, не дай бог, заповедником объявят, забором обнесут, а там луг, сено, коровы пасутся…»

Как ни маловероятна была такая возможность, ее следовало исключить. Тем более что благодаря удачной географии окрестностей сделать это было несложно: в километре расположено большое село – и уж у его‑то жителей интереса отваживать «городских» от менгира точно нет. Прошли по его улицам. Старожилов, правда, здесь было мало, но все же два человека из трех уверенно сказали: подняли камень ножом бульдозера. Лишь одна бабулька заявила, что «лежит камень испокон веков, никто его не трогал», но тут же призналась, что давно к нему не ходила…

Вот такой облом. Просто удивительно – за четверть века никто из писавших про «Епифанский менгир» не удосужился поговорить о нем с местными жителями!

Но не будем отчаиваться. Впереди нас ждал, видимо, самый впечатляющий из камней Куликова поля – Цыган‑камень, знаменитый в первую очередь сквозным отверстием в нем. Александр Левин полагал, что служило оно для визирования небесных тел, и писал так[39]:

«Древние астрономы сквозь отверстие этого каменного телескопа искали и находили Полюс Мира. (…) В момент восхода солнца в дни летнего солнцестояния вставьте голову в отверстие: блеск расплавленного золота ударит в глаза. (…) На северном фасе камня выгравирован Большой Пес. Это крылатый пес – Симаргл. (…) Если камень повернуть на 180 градусов вокруг его вертикальной оси, то конусообразная труба нацелится на звезду египтян – Сириус…»

И так далее. Кое‑что в этом описании сразу вызывало недоумение: почему именно Сириус? Ярких звезд много, вращая визир в плоскости горизонта, можно нацелиться на любую из них в момент восхода… Ладно, может быть, опечатка? Редактор или корректор что‑то напутали? Увидим камень и разберемся!

Но вначале по пути – Куликово поле. Движение на трассе Кимовск – Ивановка слабое… Первым уехал Илья и, когда мы с Каминским его догнали, уже успел выспаться на травке возле знаменитого мемориального столба, еще до революции установленного в честь известной по летописи битвы. Рядом – так же дореволюционной постройки здание своеобразной архитектуры: вроде бы православный храм, но абсолютно не симметричный. Левая башенка увенчана луковкой, а правая – шатром. Столь же необычно и его назначение: это храм‑музей! Причем таким он задумывался изначально. Здесь и службы проходят, и экспозиция представлена. Вообще туристов, несмотря даже на уже вечернее время и «провинциальность», удаленность Куликова поля от больших городов, вокруг мемориального комплекса довольно много. И будет, вероятно, еще больше – Куликово поле в последние годы усиленно «раскручивается» (что выгодно со всех точек зрения: патриотизм нынче в моде, да еще и деньги в местную казну, и рабочие места…), рядом строится мотель (с домиками также весьма своеобразной архитектуры). Впрочем, пока еще сервис не на высоте: имеется лишь одно кафе, в котором, как ни странно, горячего чая и кофе не оказалось, тетка же за прилавком стояла с таким мрачным видом, будто, по меткому замечанию Ильи, задалась целью отвадить из учреждения общепита всех туристов… Отсутствие конкуренции?

Музей мы посещать изначально не планировали, однако, получив приглашение любезной сотрудницы, у коей не очень успешно расспрашивали дорогу к камням, осмотрели крошечную экспозицию. И, вопреки ожиданию, обнаружили интересную для себя вещь – серебряные браслеты со своеобразным орнаментом. На каждом по четыре ромба, разделенных перекрещивающимися линиями на четыре части, с точкой в каждом квадрате. Согласно академику Б. А. Рыбакову, это древнейший языческий священный знак, изначально обозначавший засеянное поле, а затем трактовавшийся как символ плодородия и достатка[40]…

Разумеется, никаких материальных остатков знаменитой битвы Дмитрия Донского с Батыем в музее не выставлено, да их, впрочем, и в природе не существует. Историки и экскурсоводы обычно стыдливо умалчивают о том, что следов сражения, якобы положившего конец татаро‑монгольскому игу, на Куликовом поле археологами не найдено, а уж как искали! Между тем элементарные расчеты показывают, что одних только наконечников стрел должно на этом небольшом клочке земли быть столько, что несколько КамАЗов нагрузить хватило бы. Впрочем, более честные исследователи пытаются дать объяснение этому факту – например, не ошибся ли летописец в одной букве, указывая местонахождение Поля, не следует ли читать не «устье Непрядвы», а «истье Непрядвы»?

На мой взгляд, гораздо проще предположить, что сочинена была вся история Куликовской битвы – в соответствии с требованиями момента времени. Разумеется, это всего лишь дилетантское допущение… Однако, истинно оно или ошибочно, вопрос с «Куликовской битвой» (и даже вообще с «татаро‑монгольским игом») наводит на размышления идеологического, так сказать, характера: если столь большие «непонятки» имеются даже в относительно недавней, христианской истории нашей страны, что уж говорить о предшествовавшей эпохе (или эпохах?), идеология и культура которой, судя по всему, выжигались при Крещении Руси каленым железом? Ох, мастера мы (славяне) перестройки устраивать, мастера…

И не очень утешает, что благодаря этой черте национального характера есть теперь поле для приложения сил историкам‑сталкерам, занимающимся поиском следов языческой культуры…

Размышляя об этом, направляемся к одному из таких объектов – тому самому Цыганскому камню. Путь к нему выяснили без проблем – камень хорошо известен жителям ближних деревень, хотя выделяют его исключительно из‑за размеров и необычного отверстия, не связывая с ним никаких поверий. Ну, разве что, говорят, цыганский табор рядом долгое время стоял, у глыбы костер разводили («дыра» служила неплохим дымоходом), за что и получил камень свое название. Но это совсем недавно было, чуть ли не на памяти старожилов. А как с астрономическим культом?

Двигаясь по едва журчащему на дне то ли балки, то ли лощины ручью, издал# замечаем на едва выраженной террасе его левого склона здоровенную серую глыбу. Подходим ближе – и всех охватывает недоумение. Сомнений нет, камень тот самый, Цыганский, но… и ЭТО солнечный календарь? И ЭТО каменный телескоп? Обычная песчаниковая глыба без явных следов обработки. «Просверленное» якобы отверстие имеет переменное сечение (то круг, то овал, то щель) да еще и слегка изгибается… Может, и подработано оно слегка руками человека – но, на мой взгляд, проще предположить его естественное образование…

Может, у нас пелена на глазах? Почему мы не видим того, что видели предшественники? Ну ладно бы, один Левин про него писал – увлекся человек, так нет! Достаю специально прихваченную книжицу со статьей хотя и непрофессионального, но действительно авторитетного знатока культовых камней, дохристианской истории Антона Платова и вслух читаю[41]:

«Главное, чем знаменит Цыган‑камень, – это вырезанное в нем сквозное отверстие, направленное на точку восхода солнца во время летнего солнцестояния. Есть в камне большая ниша, глубиной около полуметра (…). Если вставить в эту нишу голову, то окажется против глаз отверстие, направленное на Полюс Мира…»

Время у нас есть – ходим вокруг камня, ощупываем его, осматриваем и так и эдак… Голову даю на. отсечение – в камне только одно сквозное отверстие и нет никаких ниш! Тем более, как ни напрягали мы коллективную фантазию, не смогли увидеть «выгравированного» на глыбе Большого Пса. Или Крылатого Пса Семаргла. Или, на худой конец, просто песика‑дворняжку…

Но одно‑то отверстие, не важно, естественного или искусственного происхождения, на восход солнца показывает? На первый взгляд, направление нужное. Однако проверяю по компасу: смотрит «дыра» в «мертвую» зону, где солнце никогда не бывает, «промахиваясь» от точки восхода на несколько градусов. Может быть, дело в магнитных свойствах камня, создающего девиацию[42]?

Ставить палатку рядом с камнем не хотелось – нет дров. Разбив лагерь на коренном берегу оврага, переночевав и проснувшись по будильнику ни свет ни заря, по росной траве идем к камню ждать восход. Первое наблюдение, вполне, впрочем, предсказуемое: когда лежащий на коренном берегу луг уже вовсю освещается взошедшим Солнцем, в месте, где лежит камень, его еще не видно. Загораживают склоны балки. Да что же, предки, решившие приспособить дырявый камень для ведения календаря, поленились его вытащить наверх? Не столь уж он тяжелый… Но ладно… По очереди опускаемся на четвереньки, смотрим в дырку и убеждаемся – Солнца не видно. Может быть, причина в том, что мы немного опоздали – солнцестояние имело место два дня назад? Правда, «по Левину», обсерватория работает аж несколько дней: с 10 по 28 июня[43]. Кстати. Вот написал эту фразу и окончательно почувствовал себя дураком: кому нужна обсерватория, определяющая начало (допустим) календаря с такой погрешностью – более двух недель? Ведь не представляло сложности добиться гораздо большей точности… Впрочем, это соображение пришло мне в голову только сейчас. А во время описываемой экспедиции я все же поостерегся делать окончательное заключение, через год уже в одиночку приехал к камню точно в день солнцестояния и окончательно убедился – восхода Солнца через отверстие не видно.

Но ведь Левин изучал камень более двадцати лет назад – может быть, с тех пор он изменил ориентацию? Очень может быть. На склонах оврагов регулярно происходят оползневые явления, обычное дело… Но стали бы предки устанавливать астрономический визир в месте со столь слабым грунтом?![44]

Словом, уже второй раз за экспедицию мы испытали разочарование…

Но отправимся к следующему «русскому мегалиту». Если Цыганский камень до последнего времени исследователями почитался как самый эффектный и «бесспорный», то Конь‑камень в Ефремовском районе той же Тульской области, по всеобщему мнению, – самый масштабный из известных на Среднерусской возвышенности культовых камней. Вдобавок имеет, пожалуй, самую долгую историю изучения: о связанных с ним поверьях писал в середине XIX века еще известный собиратель фольклора И. П. Сахаров, а позднее – и не менее знаменитый этнограф А. Н. Афанасьев.

До объекта этого было более пятидесяти километров, и преодолеть их оказалось непросто: если на участке Кимовск – Куликово поле движение еще есть, то дальше… До «промежуточного» городка, Куркино, еще ходят с интервалом в несколько часов автобусы, на одном из них мы и доехали. Дальше расчет только на автостоп… Пошли искать трассу до Теплого, указателей здесь нет (что для Тульской области вообще характерно). Спросив несколько человек, все же попали на довольно хорошую асфальтированную дорогу, но, прошагав по ней с километр, уперлись в ворота некоего автохозяйства… Выруливший оттуда автобус остановился, и водитель объяснил: на Теплое ведет совсем другая дорога, мимо нее мы прошли, приняв «трассу» за какой‑то проселок до ближайшей деревни или фермы, настолько она была разбита, эта, согласно «Атласу», «дорога республиканского значения». Стоит ли говорить, что машины там проходят раз в час, но нам неожиданно повезло: остановилась первая же легковушка, за рулем коей сидел тот самый шофер автобуса, подсказавший верную дорогу…

Выбравшись на уже куда более оживленную трассу Липецк– Ефремов, доходим до берега Красивой Мечи. Речушка не очень видная, но живописная, название свой полностью оправдывает. Здесь же – несколько пионерлагерей и турбаз. Вопрос о Конь‑камне и у их персонала, и у аборигенов вызывает удивление и непонимание, пока наконец‑то пожилой мужичок не объясняет верную дорогу. Нам придется прошагать километров десять: автобусы не ходят, несмотря на то что возле Коня несколько крупных деревень и дорога вполне приличного качества, с асфальтовым покрытием. В других регионах рейсовые автобусы иногда вовсе по немыслимым проселкам ездят… Ио мыслей об отступлении не было – по словам консультанта, ближайшая к камню деревня до революции называлась Ведьмино. Очень любопытно: не память ли это о живших близ камня реальных «ведьмах» и «ведьмаках» – жрецах, «обслуживавших» культовый объект? А может быть, и определявших с помощью камня начало года?

Посмотрим. После часа с лишним ходьбы, когда усталость была уже вполне ощутимой (пешком мы сегодня проделали едва ли меньший путь, чем на колесах), открылось второе дыхание: с расстояния в два километра на пологом береговом склоне увидели искомый камень. Первым, как обычно, его заметил Каминский, пешке и мы с Ильей рассмотрели… От нетерпения почти бежим. Конь‑камень, соответственно, увеличивается в размерах. Пожалуй, это единственный из русских камней, который действительно можно назвать словом «мегалит» (в переводе – большой камень): массивный монолит, высотой более двух метров и до четырех метров в поперечнике… Особый эффект производит то, что виден он весь, целиком, стоит на трех «опорах». Роль последних играют небольшие, выступающие над уровнем почвы сантиметров на тридцать камни из того же песчаника – этого достаточно, чтобы создалось впечатление, что Конь‑камень словно подвешен в воздухе и парит на уровне низкой здесь травы… Среди нее, кстати, попадается ковыль‑волосатик, степное растение, ныне в Тульской области почти исчезнувшее (в связи с распашкой степей). Как и в случае Епифанского менгира, вокруг «главного» камня «разбросаны» более мелкие – вероятно, здесь также естественный выход песчаника.

При этом, пожалуй, это единственный из виденных нами входе экспедиции камней, несомненно, имевший в прошлом культовое значение. Причем не только в языческую эпоху – несмотря на запреты церкви, поклонение камню продолжалось и с принятием новой религии. В XIX веке тот же И. П. Сахаров упоминал, что вокруг Конь‑камня в засуху жители окрестных деревень совершали опахивание – вызывали таким магическим способом дождь[45]… Видимо, в какой‑то форме почитают его до сих пор – мы с удивлением заметили на рядом лежащем камешке букетик цветов. Приношение Духу камня?

Вышедшая из крайнего дома соседней деревни женщина в ответ на расспросы как‑то замялась:

– Ну, девочки туда ходят, венки плетут. Про этот камень мама моя много знала, она бы вам рассказала, да вот умерла… Знаю, что он с неба упал, этот, как его, метео…

– Метеорит?

– Во‑во, метеорит. Был он в форме всадника на лошади и постепенно стал в землю уходить. Сейчас много ушло, раньше он выше был.

Как уверяют, более полный вариант легенды звучал так: «С неба спустился всадник в серебристых одеждах на огненном коне и окаменел…» Просто удивительно, как аномальщики не удосужились построить гипотезу о палеовизите – инопланетянах, установивших Конь‑камень, и ограничились прозаической палеоастрономией.

Кстати, а как с нею? Левин особое значение придавал найденной им канавке на верхней грани камня – искусственно прорезанному желобу, направленному в точку восхода солнца в день зимнего солнцестояния.

Вскарабкиваюсь на камень – где же визир? Сначала вообще его не вижу, потом уразумел: под ним понимается мелкая, довольно извилистая бороздка между обычными для песчаника буграми, причем это даже не линия, а, скорее, буква «Т». Вдобавок ее пересекают под разными углами несколько более узких трещинок. Я почти уверен, что это природное образование, хотя Илья Агапов допускает, что выбил ее все же человек и представляет петроглиф собой недоделанный крест, коим кто‑то из особо верующих пытался «закрестить» языческого идола. В любом случае – совершенно непонятно, как с помощью столь грубого, широкого и неровного «прицела» определять точку восхода Солнца: можно посмотреть так – а можно и эдак. Песчаник – порода мягкая, обрабатывается легко. Считать, что волхвы, коль уж они вели здесь астрономические наблюдения, поленились прорезать действительно удобный визир, я бы сказал, просто неуважительно по отношению к предкам… Да и вскарабкиваться для наблюдений на камень не очень‑то удобно – неужели не выбили бы древние астрономы какую‑нибудь подножку, приступочку?

Помимо прочего, писал Левин и о том, что Конь‑камень поворачивали, прицеливаясь в разные точки горизонта, для того, дескать, и поставили его на три камешка. Мысль, конечно, интересная, только, скажите ради всего святого, зачем?! Я уж не говорю, что вращать камень просто невозможно: основание его весьма неровное, бугристое, а две из трех «опор» представляют собой… расколовшийся на две части камень с весьма острыми гранями.

На, сказав столько слов «за упокой» романтических гипотез, необходимо написать немного и «во здравие»: конечно, археоастрономией на Конь‑камне и не пахнет, но все же изучен он совершенно недостаточно и сюрпризы преподнести может. Например, как многотонная глыба встала на свой пьедестал? Конечно, мог ее взгромоздить и ледник, но все же, по‑моему, нельзя исключать, что дело это рук человеческих. В Карелии известно довольно много сейдов – лежащих друг на друге камнях, почитаемых у аборигенов в качестве «жилищ духов». По крайней мере в одном случае такой сейд аналогичен тульскому Конь‑камню[46]. Вряд ли все они созданы природой – слишком это невероятно. Да и до дольменов – знаменитых «каменных домиков карликов» – от такой конструкции один шаг.

Возможно, опытный геолог или гляциолог, изучив поверхность камней, сможет ответить: ледник или человек взгромоздил ефремовскую глыбу на «подставки»?

Кстати, к царапинам на камне стоит присмотреться не только с точки зрения движения морен… Стоит ли говорить, что рисунков мамонтов (упоминаемых иногда) на поверхности Коня мы не нашли, но вот некие прямые линии, очень похоже, что искусственные, Илья на нем обнаружил. Причем при фантазии их можно принять за руны. И явно нанесены они очень давно, ибо покрыты двойным слоем лишайников…

Неплохо бы решить вопрос и о происхождении «полировки» в некоторых местах Конь‑камня – как и других тульских культовых камней…

Стоит провести и археологическую разведку окрестностей – по крайней мере один «подозрительный» холмик вблизи «мегалита» имеется.

Словом, вопросы, причем действительные, а не высосанные из пальца, остаются.

Кстати. Иногда доводилось слышать, что вблизи Конь‑камня имеются «запретные», нехорошие места, куда люди боялись и боятся ходить. Не скрою, на полноценный опрос у нас не было времени, но нескольких местных жителей мы об этом спрашивали. И все они или пожимали плечами, или опровергали эти сведения. А уже упоминавшаяся женщина при этом рассказала и быличку:

– Нет, никаких таких запретов нет. У нас места чистые, всюду ходим… А вот колдуны есть. Их в нашей деревне раньше много было. Отец рассказывал, возвращались ночью из военкомата призывники, и к ним баран приблудился. Все «бе и бе»… Они говорят: «Что ты все бекаешь? Хорошая будет закуска на проводы». Пришли домой, барана в хлев заперли, и говорит отцу мой отец: «Точи нож, мы барана привели, устроим застолье». Отец нож направляет, открывают дверь, а баран им и говорит человечьим голосом: «Отпустите меня, я больше не буду так делать». Это один из колдунов в него «перекинулся».

Все же одно интересное место нам назвали – расположенную невдалеке Красногорку. Правда, ходить туда не боялись, наоборот, устраивали на вершинке гулянки, но название говорящее. Да и Шавырин упоминал ее:

«На Красной Горке ползут по склону каменные ящерицы неясного происхождения»[47].

Не знаю, что понимал писатель под «каменными ящерицами», а просто камней на вершинке действительно много. Однако происхождение их вполне понятное – очередной выход пластов песчаника. Впрочем, одну интересную находку я здесь сделал: заметил на камнях еще одно краснокнижное растение – очиток едкий. Просто удивительно: почему ботанические редкости тяготеют к культовым камням? Не исключено, их сохранению способствовал заповедный режим – вряд ли в хоть немного почитаемых местах пасли скот и косили сено…

Что ж, отрицательный результат – тоже результат. К тому же итоги нашей экспедиции никак не опровергают ВОЗМОЖНОСТИ существования у нас древних обсерваторий. Да и сами по себе культовые камни (те, которые действительно Культовые), даже и не указывающие на Солнце, – бесценные свидетели прошлого, способные много рассказать про дохристианскую эпоху, о которой так мало известно. Увы, археологи ими почему‑то мало интересуются, вот «русские мегалиты» и зарастают, а то и вовсе вывозятся для новомодных садов камней…

А нам пора было назад. Обычно обратный путь кажется скучноватым, но в данном случае местные дороги вкупе с выходным днем создавали много забавных моментов. Так, километров двадцать мы с Ильей проехали в тесном фургоне пикапчика‑«каблучка», почти в обнимку с морожеными курами, благо, гаишников на сельских дорогах нет…

БЕЛЕВСКИЙ РАЙОН:

МОНСТР СЕРГЕЕВСКОГО ПРУДА,