Глава 13. Жизнь продолжалась. И ночь пришла на смену дню

Жизнь продолжалась. И ночь пришла на смену дню. Как и всегда, сама по себе. Независимо от человеческих и сверхчеловеческих желаний.

Луны не видно. И до Кольцевой совсем рукой подать. Вероятно, меньше пяти километров. Только прежде надо пройти через жилые кварталы.

Окраина — место глухое. Ещё не Развалины, но уже и не город. Уличного освещения здесь давно нет. И электричество подают по графику. В кварталы, где пока не успели украсть провода.

На окраине живут работяги. Те, кто нужен умирающему городу. Тех, кто не нужен, судебные приставы выкидывают на улицу. И с нехитрым скарбом они переселяются в бетонные коробки по соседству. Без электричества, без воды и тепла…

Постепенно окраина станет такими же Развалинами. Коммунальные сети ветшают, и ремонтировать их никто не собирается. Город усыхает, словно измождённый болезнью человек…

Вероятно, местные сами это понимают. А если не понимают, то чувствуют. И каждый вечер пытаются утопить тоску… Но она, гадина, каждый вечер опять всплывает… И не желает растворяться в прозрачной глубине стаканов…

Мы проходили темный переулок, когда навстречу вынырнули двое «аборигенов». С трудом сохраняющих вертикальное положение. Мы попытались их обойти, но местные не дали. Бросились на Грэя с кулаками. Может, что-то углядели в кромешной темноте. А может, бросаться на первого встречного давно стало для них чем-то вроде разминки.

Парой точных движений Грэй уложил их рядом. Отдыхайте, ребята… Жаль, этой лёгкой взбучки не хватит, чтобы по-настоящему вправить ваши заспиртованные мозги…

* * *

Проволочное заграждение по обе стороны Кольцевой миновали без особых трудностей. Ставили заграждение больше двух лет назад и с тех пор только периодически латали. На нашем участке — ремонта не было давно. Ржавая «колючка» безвольно провисала. Её даже не надо резать — достаточно слегка отодвинуть.

На Кольцевой тихо. За всё время промчалось лишь несколько машин. Вероятно, сейчас мало кого выпускали из города. Патрулей тоже нет.

Когда мы замешкались перед надписью «Danger! Mines! Осторожно! Мины!», донёсся гул вертолёта. Возвращаться уже не было смысла. Холодея, мы проползли под «колючкой». И двинулись за Грэем, пытаясь ступать след в след.

Метров на пятьдесят вокруг открытое пространство. Даже с дороги сквозь «ночники» мы как на ладони. А уж из вертолета…

И всё-таки доктор не ускорял темпа. Схема минного поля сейчас шла на экранчики его окуляров, накладывалась поверх реальной картинки… Но он так и не сорвался в бег. Я знала причину. Если схема неточная, идущий первым взлетит на воздух. Но остальные успеют притормозить перед гиблым местом. И может быть, уцелеют.

Мы добрались до лесопосадки. Залезли в кусты, опустились на траву. И гул вертолёта вырос над нами. Луч прожектора очертил кроны деревьев и вонзился в землю совсем рядом.

Несколько мгновений кажется, что прожектор нащупывает именно нас. Распластавшихся по траве, готовых с этой травой врасти в почву…

Потом гул начинает удаляться. И луч равнодушно скользит по минному полю. Всё дальше. В воздухе висит противное жужжание вертолётных роботов. Но через пару минут и оно стихает.

Переводим дух. И делаем по глотку воды из фляг.

Разглядывая наши с Артёмом хмурые физиономии, Грэй обнадёживает:

— Дальше будет легче…

— Когда я впервые прошёл первый уровень «Квэйка», мне тоже так говорили, — морщится физик.

Доктор хлопает его по плечу и беззвучно смеётся. Сквозь стрекозьи линзы окуляров не видно глаз. Интересно, а Грэю страшно? Или он хочет казаться невозмутимым? Тогда это у него хорошо получается…

Дальше и правда было спокойнее. Мы шли, пытаясь держаться в стороне от дорог. Посадками, перелесками… Один раз даже ползли через канаву. К счастью, высохшую.

Заблудиться мы не боялись. Грэй в основном придерживался «чингизовского» маршрута. Лишь один раз пришлось делать изрядный крюк, обходя патруль из двух БТРов. Полицаи сидели в засаде, в придорожных кустах. Ещё и накрыли технику срезанными ветками. Без «ночников» мы бы их точно не заметили.

Часа через полтора достигли намеченной точки. Пересекли шоссе и двинулись по просёлку в глубь леса.

Кругом было тишина. Вовсе не гробовая. Состоящая из множества едва различимых звуков. Живых, но совсем не опасных. Я так давно не была в лесу, тем более ночью. Но сейчас не испытывала страха. Шорох, случайный треск ветки не заставляли замереть сердце. Казались такими же естественными, что и лёгкий ночной ветерок…

А вот Артёму явно не по себе. Бедный парень, ты вырос в городских джунглях, ты с детства привык к рёву музыки, к запаху бензина и кошачьей мочи в подъездах…

Человеческая фигура возникла из-за куста боярышника всего в двух шагах от нас. Артём дернулся, но выстрелить, к счастью, не успел.

— Доброй ночи добрым людям, — улыбнулся Чингиз.

Физик опустил автомат и полез обниматься.

«Хаммер» ждал в лесу. Отлично замаскированный. Даже сквозь «ночиики» не различишь, пока не подойдёшь вплотную. Чингиз снял маскировочную сеть, аккуратно свернул и засунул в багажник.

— А мы думали — ты на танке будешь, — расплылся Артём.

— Лучше уж на летающей тарелке, — хмыкнул Король, гостеприимно распахивая дверцу.

Через минуту полноприводный автомобиль мягко подпрыгивал на кочках. И уносил нас всё дальше от Москвы, от врагов и друзей…

Ехали почти всю ночь. Заброшенными и полузаброшенными просёлками. Вдали от шоссе и блокпостов. Иногда съезжая в овраги, иногда пересекая заросшие сорняком поля. Машина справлялась. Это был русский вариант «хам-мера», разработанный специально для американского миротворческого контингента. Да ещё и наши умельцы, по просьбе Чингиза, слегка его улучшили. На самых крутых подъёмах мотор не ревел, а едва слышно урчал.

Физик и доктор, несмотря на тряску, дремали на заднем сиденье. А мне спать не хотелось. Я сидела впереди, рядом с Чингизом и иногда косилась на его безупречный, медальный профиль. Никак не решалась заговорить о главном.

И Король будто почувствовал. Заговорил первый:

— Таня, тебе ничего не надо доказывать… Ни себе, ни нам.

— Из-за меня все сорвалось, да? Охотнику не удалось обмануть титров?

— Про «Стилет» они не узнали. Иначе было б гораздо хуже. А так… Устроили слежку. Очень аккуратную. Если б не ваше предупреждение, я бы и не заметил… Думали, что я приведу их к вам.

— Материалы по прибору удалось забрать? Или что-то осталось?

— Со мной… Даже опытный образец прихватил.

— Теперь ты тоже в розыске?

— Пока нет. У меня хорошие связи. И в Туле, и в Вашингтоне… А настоящих доказательств ещё не получили. Так что официально я чист. Какое-то время поживу вдали от Москвы. По обстановке… Может, ещё и вернусь.

— Прости… Я всё испортила.

— Да ну, Таня… Ты сделала всё, что могла. Ты — одна из нас. Это главное…

На часах было полчетвёртого, когда решили сделать привал. Тьма ещё и не думала светлеть. Минут сорок можно было ехать не опасаясь. Но уж больно хорошее место для дневки — укрытое со всех сторон. И даже сверху раскидистые кроны надёжно прятали нас от незваных «летунов».

Сверились с картой. Километров сто пятьдесят мы отмахали. Так что передышку заслужили. Особенно Чингиз, едва ли не всю ночь просидевший за «баранкой».

Хотя сильно расслабляться — нельзя. Кто-то должен быть начеку, пока остальные спят. Решили бросить жребий.

— Не надо, — сказала я, — мне не спится. Так что часа три покараулю. Потом — Грэй.

— Я тоже спать не хочу, — встрепенулся Артём, за пару мгновений до того клевавший носом.

— Вместе посидим, — успокоила я физика. Догадывалась, что хватит его минут на пятнадцать.

А Грэй взглянул на меня пристально:

— Ты боишься заснуть, Таня? Боишься, что всё опять повторится?

— Нет, — пожала плечами. — Вряд ли они сумеют на таком расстоянии… Но рисковать не хочу.

— Отдыхать тебе надо.

— Отдохну. Потом… Когда вы проснётесь.

Я не ошиблась. После короткой беседы о 10-й версии «Master of Orion» физик снова забрался в тёплое нутро машины. «Погреться». Пригрелся он неплохо. Спустя короткое время можно было различить равномерное посапывание. Даже «ночников» не снял, бедняга…

Я усмехнулась. И больше не стала его беспокоить. Только поплотнее притворила дверцу «хаммера».

Ночь и в самом деле была прохладная. Особенно в этот предутренний час.

Я подняла воротник куртки. И обошла машину кругом. Как и положено хорошему часовому. Поёжилась — за шиворот упало несколько капель росы.

Сдвинула окуляры и запрокинула голову. Туда, где между крон проглядывали звёзды. Вдали от города они были яркими, ослепительно прекрасными.

Той ночью в Развалинах я подумала: хорошо, что люди так и не дотянулись до них… А сейчас жалею. Во всех старых книжках XXI столетие — век космоса и путешествий к неизведанным мирам. То будущее так и не стало настоящим… Но ведь могло.

И ещё сможет. Оно станет реальностью… Звездолёты с нуль-генераторами, прыжки через пространство. И главное, люди. Настоящие люди. А не придатки к конвейерам и терминалам. Не человеческое сырьё…

Всё это ещё будет…

Если у нас получится.

Если мы сумеем выжить. И победить.

Тихонько, стараясь никого не беспокоить, я извлекла из багажника «хаммера» армейское одеяло. Свернула в тугой валик. Не сидеть же на голой земле. Простуда — атрибут мирного времени…

Спать мне действительно не хотелось. И ствол дерева отнюдь не мягкая спинка кресла. Да и прохладно… Российский камуфляж согревает ещё меньше, чем армопластовый бронежилет.

Я закрыла глаза. Лишь чтобы сосредоточиться. Тогда, в схроне у бабы Дарьи, я впервые обнаружила в себе новое умение. Чувствовать людей на расстоянии. До вездехода — метров пять. Попробуем начать с этой дистанции…

Раньше всё происходило как бы само собой. Я должна научиться этим управлять. Грэй сказал правду: надеяться можно только на себя… И если необходимо, я стану боевой машиной. Точной и безотказной… Я буду тренироваться каждую свободную минуту…

…Берег тропического океана. Золотистый песок. И нежно-бирюзовая гладь — до горизонта…

Солнце в зените — не палящее, ласковое… Тёплый ветерок обдувает кожу.

— Никак не могу привыкнуть, — говорит Артём, — в Москве — давно осенняя слякоть. А здесь лето и не думает кончаться…

— Разве это плохо?

— Непривычно, — улыбается физик. — А ещё непривычно видеть тебя в купальнике.

— В виртуале не насмотрелся?..

— Но здесь же другое. Здесь по-настоящему…

Он хочет прикоснуться к моему плечу. Я уворачиваюсь:

— Догоняй!

И бросаюсь наутёк по кромке прибоя. Солёные брызги летят из-под ног, и тёплые волны лижут пятки.

Я могу бежать так целую вечность… Солнечную, счастливую вечность…

Его дыхание за спиной. Я рывком оборачиваюсь. Физик радостно налетает и обхватывает меня лапищами:

— Поймал!

Но я отталкиваю его. Я шепчу.

— Это ненастоящее, Артём…

Он смотрит удивленно и обиженно.

— Ненастоящее…

Едва слышный шёпот перекрывает плеск волн. И гасит тропическое солнце…

…Рука на моём плече. Открываю глаза.

— Пора вставать, — щурится Чингиз.

— Такой хороший сон, — вздыхаю я. — Хороший, но странный…

— Завтрак уже готов. Или ты предпочитаешь, чтобы его подавали тебе в постель?

— Ага. Прямо в постель…

— Это можно устроить, — смеётся Король. И выходит из комнаты.

Едва дверь закрывается, я вскакиваю. И сбрасываю тонкий короткий пеньюар. Бегом в душ. Под упругие, тёплые

струи…

Уже месяц живу в этом доме и вовсю наслаждаюсь благами цивилизации. Принимаю душ и горячую ванну целых два раза в день.

Вода ласкает кожу. Хочется раствориться в её тепле и нежных прикосновениях…

Хватит. Закрываю вентиль. И с наслаждением растираюсь махровым полотенцем.

Накидываю длинный белоснежный халат.

Распахивается дверь. По старой привычке Чингиз входит без стука. Но я не обижаюсь. Знаю, что это у него профессиональное. Входить туда, куда не приглашают, видеть то, что пытаются скрыть…

— Извини, — отворачивается Король. И старательно изображает смущение.

— Что у нас на завтрак?

— Грэй и Артём ходили на рыбалку…

— Неужели Артёмчика удалось поднять в шесть утра?

— Сам удивляюсь, — щурится Чингиз. — Но жертвы напрасными не были. Доктор два часа провозился на кухне и гарантирует потрясающую уху…

Король замолкает. Потому что я подхожу ближе и долго, пристально смотрю в его ярко-голубые глаза.

— Это ведь тоже сон? Да, Чингиз?

Его ладони начинают скользить по моим плечам. Сбрасывают с меня халат… Его губы — у моих губ. Долгий поцелуй… Сильные, нежные руки умело ласкают моё тело. И оно отзывается волнами тепла… Так хочется, чтобы это было взаправду…

Разве я не заслужила капельку счастья? Всё равно — во сне или наяву. И не хочу просыпаться! Не хочу, чтобы всё закончилось. Пускай иллюзия. Для меня нет разницы…

Но губы сами, будто помимо моей воли, шепчут:

— Это — сон…

И всё исчезает, как картинка с монитора…

Доктор озабоченно хмурится, выслушивая мой рассказ.

— Понимаешь, Грэй, сны такие яркие. Их нельзя отличить от реальности. Ощущение иллюзорности приходит потом…

— Что за ощущение?

— Трудно передать словами. Но просыпаться не хочется. Хочется остаться во сне… И даже когда я пытаюсь — не могу оттуда вырваться.

— То есть?

— Мне кажется, что всё закончилось. А на самом деле я перепрыгиваю в другую иллюзию. Такую же ясную. Взаправдашнюю.

— Всего лишь нервы, Таня… Дам тебе на ночь успокоительного. Нет причин для тревоги. Поверь как специалисту…

Я пристально смотрю в его глаза.

— Знаешь, Грэй… Даже сейчас я не до конца уверена… Наяву я с тобой беседую или нет?

— Ну… Можешь ущипнуть себя. Или меня… — мягко улыбается доктор.

— Раньше со мной такого не было.

— Прошло меньше месяца. Время лечит, но не сразу. Ни о чём не думай. Живи спокойно. Гуляй, купайся… Это, конечно, не остров в тропиках, но место тихое…

Вздрагиваю, как от ледяного прикосновения:

— Откуда ты знаешь про остров? Я ведь не рассказывала.

— Да так, к слову…

Я молчу. Пытаюсь увидеть в его зрачках хоть какое-то доказательство. Слабый намёк… Ничего. Словно я смотрю в отражения на речной глади… Кругом — одни отражения.

— Ты тоже ненастоящий, Грэй…

— Это смешно, Таня.

Я выскакиваю из комнаты. За окном — большое раскидистое дерево. Оно пропускает через себя солнечные лучи. Тени колышутся на полу и стенах коридора,

Мягкий ковёр под моими ногами — осязаемо реальный. Так хочется в него поверить. Поверить в сосну за окном, в небо и солнце. Поверить в надёжность этого уютного дома. В озабоченный голос доктора за моей спиной:

— Тебе нельзя волноваться, девочка…

На самом деле ничего нет. Только тени. Призрачные тени в моём мозгу… Кружатся, обманывают. Не дают вырваться…

Огромное зеркало на всю стену. И в нём — моя маленькая жалкая фигурка. Я подхожу и зачарованно смотрю. Я удваиваюсь, и мир удваивается. Нет разницы — по ту или по эту сторону стекла. И там и тут — ненастоящее… Как отражение в отражениях. Как поставленные друг напротив друга зеркала.

Размахиваюсь и бью кулаком. Стекло выдерживает. А рука гудит от боли.

— Перестань, Танюша… — бормочет Грэй.

— Не подходи…

— Прими хотя бы успокоительное, — протягивает на ладони несколько розоватых таблеток.

— Успокоиться? Этого вам надо? Не дождётесь!

Всхлипываю и бью его по руке. Таблетки летят на пол.

А теперь с разворота — ногой в зеркало…

Целёхонькое! Проклятие, из чего же оно сделано… Нет! Не должна так думать! Не должна верить! Иначе я никогда отсюда не выберусь.

— Это иллюзия… иллюзия, — шепчу, будто молитву.

— Если ты так хочешь, пускай, — говорит доктор. — Всё на свете можно считать иллюзией. Но лучше выбирать приятные сновидения… Разве тебе плохо с нами?

— Вас нет!

— И никогда не было? — спрашивает Чингиз, выходя навстречу из-за поворота коридора.

Вздрагиваю, пронзённая догадкой.

— Пробуждение может оказаться не очень приятным, Таня…

Страх растёт изнутри и цепко сжимает сердце. Открыть глаза и снова обнаружить себя в подвале «охранки»? В прозрачном саркофаге… А вокруг «доктора» в белых халатах: «С добрым утром, Таня…»

Нет! Это очередная уловка! Чтобы окончательно перепутать явь и сон. Перетасовать, как карты в колоде. Они не хотят, чтобы я отсюда вырвалась! Значит, я должна это сделать! Вопреки страху, вопреки осязаемой прочности мира, который для меня сотворили…

«Иллюзия!»

Закрываю глаза. Всё это только в моём сознании. Значит, я могу справиться. Развеять наваждение…

Чуть отступаю. Прыжок, удар. И зеркало раскалывается. Трещины бегут по стеклу и переходят на стены, на окна… Трещинами берётся дерево во дворе и мягкий ковёр у моих ног. Осыпается хрупкими осколками лицо фальшивого Грэя. Под ним — пустота…

Мир рушится. И зеркала уже нет. Но моё отражение почему-то остаётся неизменным.

— Ты… — Не могу оторвать зачарованного взгляда.

Всего один шаг между нами. И она делает этот шаг. Хватает меня за горло.

— Тебя ведь предупреждали, сука! Выбирай приятные иллюзии!

Я задыхаюсь. Перекошенное ненавистью лицо совсем рядом.

Мое лицо…

Оно прозрачное. И по ту сторону — лес и звёздное небо. Уже начинающее светлеть на востоке. Трое друзей крепко спят в «хаммере».

Мини-коми с откинутым экранчиком на моей ладони. Пальцы пробегают по клавиатуре. Я их вижу, чувствую. Но управляет ими кто-то другой. Тело чужое.

«Enter». Адрес незнакомый. Ждать приходится всего две секунды. И на экранчике появляется призрак. Оживший мертвец.

Ему давно полагалось гореть в аду. Три дня назад я сама видела, как его мозги разлетались по стенам в вестибюльчике «Глубины»…

— Нас можно поздравить, Таня?

Я кричу. Крик захлебывается внутри. И звучит голос. Мой собственный, отчетливый голос:

— Всё в порядке. «Инструмент» и «пианист» здесь. Материалы тоже. Высылайте группу…