Киев, квартира Василия Смитцова. 14 июня, 19:12

Странное условие. Мне поручается выполнить все самому. В одиночку, то есть. С другой стороны, почему странное? Организация с такими тайнами точно не заинтересована в разглашении оных. Они полагают, что основная часть моей команды ничего от меня не узнает. А ребята и не узнают. От меня. Они будут рядом, если что, сами все и увидят. В контракте записан целый абзац о неразглашении, но группа будет действовать вне моих полномочий. Миша совладелец фирмы – это раз, контракт подписан только со мной – это два, ничто не может помешать Мише, своей волей направить бойцов мне в подстраховку – это три. Уже к пяти часам вечера ребята под началом Миши отбыли на отдых в неизвестном направлении. Точнее, неизвестном для господ Афанасьевых. Выгодно, все‑таки, иметь в соучредителях собственного брата и лучшего друга в одном лице. Да и слишком воняет от этого последнего условия. Есть у меня стойкое подозрение, что после доставки копья Василий Николаевич Смитцов станет частью истории, так сказать, широко известной в узком кругу. Этот Роман Викторович – скользкий тип, хоть и считает себя богом. Бедные древние греки, если у них был такой Зевс.

Курю я редко, так сказать, в исключительных случаях. Сегодняшний день был исключительным совершенно, поэтому по дороге домой я купил две пачки сигарет и пару литров пива (единственный алкогольный напиток, который я пью), и, видимо, не прогадал, потому что сюрпризы на мою горемычную голову еще не исчерпались.

Услышав звонок в дверь, я удивился и нахмурился. Место моего обитания было известно только нескольким моим знакомым, и это вряд ли мог быть кто‑то из них. Рука сама потянулась за оружием, сняла его с предохранителя и вот, я уже стою у дверей, осторожно смотря в дверной глазок.

– Так! Не слишком ли много приключений для одного дня? – недовольно пробурчал я и открыл дверь. На пороге стояла Валерия Романовна Афанасьева.

Кажется, мы оба забыли о правилах элементарного приличия.

– Как вы узнали, где я живу, – спросил я, не здороваясь и не приглашая даму в квартиру.

– Это было довольно трудно, – так же без приветствия и, не дожидаясь моего приглашения, она быстро перешагнула через порог, прижала обалдевшего меня к стене и впилась в мои губы своими. Я почувствовал, как возвращается то пьянящее чувство, которое посетило меня в мой визит к Афанасьевым, и я был уже уверен, что опьянение это вызвано самой Валерией. Не ее появлением, а именно ею, осознанно и направленно. Как вы понимаете, я не питал особых симпатий к этой семейке, но тот кто думает, что я в тот момент сопротивлялся этому наглому совращению – жестоко ошибается.

Не знаю, действительно ли Роман Афанасьев является богом‑громовержцем, но в том, что меня обнимала и осыпала поцелуями настоящая богиня любви, я не сомневался ни на секунду. Странно, что она еще ни разу не назвала себя Афродитой. Странно, что я сам не додумался до этого раньше. Это имя, этот образ, это воплощение нежности, страсти, чистой любви и развратной похоти подходили ей, как никому другому. Валерия или Афродита была разной, непредсказуемой в своем поведении. Она была яростной, повелевающей, оседлав меня, а оказавшись подо мной, превращалась из гордой госпожи в робкую, покорную рабыню. Мы вместе умирали и воскресали тысячи раз. Мы пили и исторгали друг друга, сплетения наших тел и сущностей не признавали течение времени, не признавали никаких правил, никаких законов. Наша связь не основывалась ни на чем, она просто была…

– Ты пришла только за этим, – когда мы уже лишились последних сил, чувство опьянения оставило меня, а взамен ему пришло чувство раздражения. Мы лежали на полу, не касаясь друг друга. Я натянул на себя трусы, штаны и подошел к столу, где лежали сигареты – курить будешь?

Валерия кивнула, взяла закуренную мной сигарету и затянулась.

– А что, если и так, – она с вызовом посмотрела на меня, – ты не особо возражал.

– Ничего, – сказал я, – скажи, как мне называть тебя? Валерия, Афродита?..

– Лера, – просто сказала эта прекрасная женщина, – я устала от всего этого. Что мы здесь делаем уже две тысячи лет? Нас осталось всего трое, Василий. Остальные погибли, понимаешь? Живых падших богов не осталось. Все, живущие и до, и после нас погибли, а мне надоело прятаться. Может Гермес с самого начала был прав? Он один. Он был мудрее самой Афины, это я только сейчас начала понимать. Отец еще что‑то несусветное придумал, но обещаю тебе, я никому не дам тебе навредить.

«Не только ты, дорогая», – эта мысль ехидным ветерком прошелестела в моей голове.

– Если у тебя есть вопросы – спрашивай, – Лера посмотрела мне в глаза.

– Хорошо, вопросы у меня, действительно есть. Чем именно занимается ваша компания?

– Занималась, – поправила меня богиня, – мы охотились на других падших богов, как и они на нас. Две недели назад погиб наш последний противник – Кецалькоатль. Он жил в древнем ацтекском храме, скрытом от чужих глаз. Для этого и проводились раскопки на Американском континенте.

– Значит, конкурентов больше нет? Понятно. А откуда вы взяли этого полубыка? Твердое, надо сказать, было у вас доказательство.

– Прорыв в области генной инженерии, о котором не сообщили в новостях – усмехнувшись, сказала Лера.

– Допустим, а зачем вам я. Почему бы вам самим не достать это треклятое копье? Да и для чего оно понадобилось?

– Не знаю, – Лера покачала головой, – сама ломаю голову, какой во всем этом смысл. Я почему‑то чувствую, что отцу нужен именно ты, а не копье. Но какие бы замыслы не имелись в голове моего отца, я не дам ничему с тобой случиться, и обещанные деньги вы получите. Завтра утром я пришлю тебе все реквизиты банковского счета с деньгами.

Она встала и прильнула ко мне

– Я устала, Васенька, – повторила Лера. Так меня давно никто не называл. Бывшая богиня сейчас совсем не походила на ту гордую, непроницаемую леди, которую я впервые увидел сегодня утром, – ты знаешь, что‑то подсказывает мне, что в колыбели нашего пантеона все закончится, все решится. Обними меня, пожалуйста.