Глава 19. Весь вечер мы с Адамом приходили в себя и поджидали возвращения Лизы

Г.

Весь вечер мы с Адамом приходили в себя и поджидали возвращения Лизы. Мне показалось даже, что после всех событий Адам стал относиться ко мне по‑другому. Не сказать, чтобы он зауважал меня за мою причастность к той сложной следовательской работе, которую вела Лиза, но то, что его интерес ко мне повысился, это точно.

Я же, несмотря на бурные события, чувствовала себя превосходно от сознания того, что мы с Адамом вместе. Что по квартире расхаживает в домашней одежде мужчина, которого я люблю и один вид которого приводит меня в восторг. Мы стали парой, семьей, любовниками, сообщниками и просто близкими людьми. И все это случилось так стремительно, что я продолжала еще смаковать каждую прожитую с Адамом минуту.

Мне нравилось в нем все. И его красивый благородный профиль, и густые вьющиеся волосы, и светящиеся умом карие глаза, полные и всегда готовые поцеловать меня губы…

После ванны, которую мы принимали вдвоем, я стала готовить ужин, Адам же расположился с блокнотом за столиком и принялся что‑то чертить, писать…

– Адам! – крикнула я из кухни, пытаясь перекричать шипенье жарящихся бараньих котлет. – Что ты все пишешь? Черновик твоего заявления об увольнении из ресторана? Хочешь перейти к нам? К Лизе? Скажи, у нас интересная работа?!

Он возник на пороге, вид у него был задумчивый. Он слегка покусывал кончик ручки.

– Хочу выяснить, кто же мог убить и Дину, и Ананьева. Получается, что они оба кому‑то сильно помешали.

– Адам… – Я состроила гримасу и приложила указательный палец к губам, словно призывая его говорить потише, как будто поблизости мог находиться кто‑то посторонний. – Ясно же, что Орешин. Больше некому… Просто он сам уже этого не помнит. Мы с Лизой уже сталкивались с подобными историями. И она защищала женщину‑убийцу, которая зарубила топором мужа‑тирана.

– И что, защитила?

– Защитила. Женщине дали условный срок, и она вернулась к своей крошечной дочери… А спустя полгода вышла замуж за хорошего человека.

– Лиза поехала за Орешиным… И куда же она будет его прятать?

– Откуда ты знаешь, что она будет его прятать?

– Она не такой человек, чтобы бросить его на произвол… Возможно, она сейчас как раз занята поисками такой квартиры, куда его можно поселить, пока идет следствие, пока ищут убийцу…

– У нее есть такая квартира. На окраине города. И в ней есть все необходимое для того, чтобы человек мог продержаться там несколько недель… Я лично отвозила туда консервы, сахар, кофе, даже лекарства и бинты…

– Глаша, тогда я вообще ничего не понимаю… С одной стороны, вы помогаете Вадиму, хотите его спрятать, с другой – ты только что отвезла в лабораторию отпечатки его пальцев…

– Пусть картина будет полной. Мы же сами должны знать, кто убийца. Это важно, чтобы решить, как себя вести… Ой, Адам… котлеты!

Котлеты, к счастью, не подгорели. Напротив, получились в меру поджаристыми, румяными.

– Послушай, Глаша, – обратился ко мне Адам, когда я накрывала на стол, – чтобы убить сразу двух человек, нужна весьма серьезная причина, понимаешь? Возможно, что ваш Орешин здесь вообще ни при чем… Мы ничего не знаем о прошлом Дины, кроме того, что она была когда‑то замужем… Кто был ее мужем? Каракозова – ее девичья фамилия или по мужу? А кто любовник, который кинул ее с квартирой? Возможно, его фамилия Милютин, то есть как раз тот самый человек, которому сразу после Дины стала принадлежать ее квартира, которая странным образом была подарена Ананьеву…. Милютин… Может, это вообще посторонний человек… Все это надо бы узнать подробнее. Расспросить как следует Олю, к примеру. Она уже взрослая девочка, многое понимает и может рассказать. Но мы, вместо того чтобы задержаться в Иловатске, где можно было найти ответы на многие вопросы, вернулись в город…

– Адам, ты прав. Ты тысячу раз прав. Но, во‑первых, инициатива должна исходить все же от Лизы. Во‑вторых, я признаюсь, что все это время, которое мы с тобой провели в Чернозубовке, я была какая‑то замороженная, что ли, заторможенная… Плохо соображала. Из‑за тебя, понимаешь?

– Из‑за меня? Но почему?

– У меня было такое ощущение, будто я втянула тебя в наши дела и ты чувствуешь себя некомфортно, и вообще уже жалеешь, что поехал со мной… Вот так. Если честно. Все‑таки убийство, а перед этим визит в школу, и этот тяжелый разговор с Олей…

– Понятно, – холодновато сказал Адам. – Значит, ты воспринимаешь меня исключительно как бармена, которому место только за его стойкой, и вся моя работа по жизни – это трясти шейкер и протирать стаканы?

– Пожалуй, ты и сам отлично знаешь, что я так не думаю. Но мне действительно было неудобно перед тобой за то, что ты оказался вовлеченным в это серьезное уголовное дело…

– А может, ты забыла, что еще не так давно именно меня заподозрили в убийстве Дины и что я только благодаря вам оказался на свободе, и что именно я заинтересован, быть может, больше всех, чтобы убийца Каракозовой был найден?!

– Не скажу, что я забыла об этом, но всерьез к этому обстоятельству я относиться не могу – слишком уж нелепое обвинение… Да ладно, Адам. Успокойся. Просто скажи, как мне вести себя дальше, ведь я работаю у Лизы…

– Веди себя естественно. Всегда. Это главное.

Не сказать, что после его слов я определилась с линией поведения. Но теперь я хотя бы знала, что мне надо постараться держать себя в руках и не расслабляться. Он был прав – я вела себя неестественно. Не будь Адама, я не стала бы бросать все свои силы на добывание отпечатков пальцев. Практика показывала, что наличие отпечатков на месте преступления еще не доказывает вину – слишком уж много случайностей в жизни, и кто знает, где и когда, при каких обстоятельствах кто‑то наследил в той или иной квартире, за что хватался… Конечно, я постаралась бы сделать все возможное, чтобы остаться в доме Ананьева и попытаться найти в его документах и записных книжках телефоны и адреса знакомых, друзей, родственников…

– Ты вот говоришь, что инициатива должна исходить от Лизы. Пусть. Пусть она направляет тебя, подсказывает, что тебе делать, и дает поручения. Но что мешает тебе помочь ей в расследовании самостоятельно, да так, чтобы она до поры до времени ничего не знала?

– Ничего. Ты прав. Тем более что я нередко так и поступаю, если чувствую, что надо сделать… Но ты имеешь в виду что‑то конкретное?

– Да. Я просто уверен, что надо найти человека, который близко, понимаешь, очень близко знал Ананьева. Был же у него друг или брат, сестра…

Адам смотрел в корень. Мы с ним думали одинаково.

– Предлагаю утром отправиться в Чернозубовку, наведаться в дом Ананьева, – сказала я вполне серьезно. – Ты поедешь со мной? Тебя отпустят?

– Я что‑нибудь придумаю…

В дверь позвонили. Пришла Лиза. Уставшая, бледная, молча вымыла руки и села с нами за стол ужинать.

Я молчала, зная это ее состояние. Ей надо было прийти в себя, созреть для того, чтобы начать говорить. Адам, глядя на меня, тоже не решился прервать тишину вопросами. Он вообще, как я уже поняла, предпочитал оставаться в тени. Вот если бы его попросили приготовить коктейль, то вряд ли он остался бы неподвижным и безмолвным. Коктейли, шейкеры, приятная, поддерживающая настроение беседа – это его стихия. Сейчас же он был предельно тактичен, скромен, вежлив и внимателен. И я его любила за это еще больше.

– Глаша, я никогда не уволю тебя, даже если ты перейдешь на другую сторону, – вдруг произнесла Лиза непонятную для меня абракадабру.

– В смысле? – замерла я.

– Бараньи котлеты, – улыбаясь, произнес Адам, тронув меня за руку.

– Точно, Адам. Таких восхитительных котлет я не ела ни разу в жизни… И салат потрясающий. Если бы не это неслыханное удовольствие, жизнь моя показалась бы мне скучной, мрачной, тяжелой и какой‑то безрадостной…

Я видела, как Лиза оттаивает.

– Я отвезла Вадика на нашу квартиру, дала успокоительных таблеток, напоила горячим чаем и уложила спать. Опережая твой вопрос, Глаша, сразу скажу, что ни одной подозрительной машины в Иловатске, тем более возле его дома, я пока не заметила… Но все равно, чувствую нутром, что правильно сделала, украв его, по сути, спрятав…

– Ты спрашивала его?.. – осторожно спросила я, зная, что Лиза понимает, что именно я имею в виду.

– Да. Понимаешь, мы с ним в таких отношениях, что я могла себе это позволить… Конечно, он все отрицал. Говорил, что не убийца и что смерть не входила в его планы… Представляешь, он так и выразился. Но, однако, переварив новость о смерти Дины и Ананьева, как‑то успокоился, словно решил, что где‑то наверху распорядились отомстить этим людям за смерть Маши…

– А что ты думаешь по этому поводу?

– Подождем результатов экспертизы. Кроме того, я договорилась с Мирошкиным, что он позволит мне присутствовать на допросе любовников Каракозовой. Зная адрес квартиры, которую снимала Дина, ведь ее нашли именно там, было нетрудно проследить за ней… Сначала вышли на Евгения Аникина, потом, совершенно случайно, – на его друга и второго любовника Дины – Валерия Сидоренко.

– Странная все‑таки эта Каракозова, – не выдержала я. – Боялась встречаться с дочерью, чтобы не испортить отношения с Ананьевым, и при этом завела себе сразу двух любовников…

– Все очень просто, она перестала держаться за Ананьева, а к дочери испытывала самое настоящее чувство неприязни, замешенное на зависти… – заметил Адам. – С помощью денег бедного фермера, вернее, более‑менее богатого фермера, она поднялась над ним в определенном смысле и из зависимой содержанки превратилась в любовницу довольно‑таки обеспеченных людей. Разве я не прав? Эти ее любовники, я уверен, не бедные люди?

– Да, Адам. Так оно и есть.

– Я даже не удивлюсь, если узнаю, что Дина была знакома с ними раньше, когда работала в пивном киоске, что это ее бывшие покупатели… Зная, из какой она среды, но отдавая должное ее красоте, молодости, доступности (тем более что ей было куда их приглашать), они, каждый в отдельности, решили, что она просто идеально подходит на роль любовницы… Поверьте мне, я наблюдал Дину на протяжении нескольких месяцев и могу сказать, что она стремительно менялась, причем в лучшую сторону… Деньги превратили ее в настоящую молодую даму. Она выглядела прекрасно, и мужчины в нашем ресторане сворачивали шеи, когда она проходила мимо. Красивая дорогая одежда, макияж… Да что там одежда, у нее появились другие манеры, поведение… Она словно изнутри наполнилась свободой, понимаете?

Мне было приятно, что Адам вступил в разговор, но почему‑то, когда он говорил о красоте Дины, я испытывала чувство, похожее на ревность.

– Она переела этой свободы, как переедают пирожных, вы не находите? – Лиза отодвинула от себя тарелку и сыто вздохнула. – Поэтому первое, что приходит в голову, что ее убил все‑таки Ананьев. Он достаточно умный и практичный человек, чтобы все же считать деньги… Конечно же, он их считал и понимал, что Дина тратит много денег, что те продукты и одежда, которую она покупает, не стоят так дорого… Думаю, за ней следили, и он знал о существовании Оли, как узнал впоследствии и о существовании ее любовников… И если бы Олю он Дине еще простил, учитывая его страсть к ней, то любовников – нет… Терпение его кончилось, возможно, в тот момент, когда детектив, которого он нанял, показал ему доказательства ее измены… Снимки, видеоматериалы…

– Тогда, может, есть смысл найти этого детектива? – предложила я.

– Хорошая мысль. Но завтра утром у меня срочное дело, и мне надо быть одновременно в трех местах… К тому же, говорю, мне разрешили присутствовать на допросе Аникина и Сидоренко. Но действительно было бы неплохо тебе побывать в доме Ананьева, чтобы попытаться найти там что‑нибудь интересное…

– Так ведь сейчас там работают эксперты!

– Ну и что? Не думаю, что они будут копаться в его личных вещах… Скорее всего, исследуют и сфотографируют место преступления, следы. Да и когда нам, Глаша, удавалось поработать на месте преступления до экспертов?

– Почти никогда, – подтвердила я. – Лиза, я бы хотела побывать и на квартире Орешина… У тебя есть ключи?

– Конечно, есть. Так ты поедешь завтра в Иловатск?

– И в Иловатск, и в Чернозубовку… Только вот где бы мне взять ключи от дома Ананьева?

– Дом завтра будет открыт…

– Как это?

– Позвонили родственникам Ананьева, должен приехать его брат из Москвы. Думаю, что появятся и другие близкие, друзья… Как ты понимаешь, раздобыть ключи от его дома проблематично, да и какой от них толк, если в доме будут люди? Другое дело, что ты появишься там со своей ксивой, покажешь документ на право обыска. Думаю, бланки у тебя есть, впишешь только фамилию и адрес…

Адам посмотрел на меня с недоумением:

– Девочки, у вас что, есть бланки прокурорского разрешения на обыск?

– Ничего подобного. У нас есть свои собственные бланки с логотипом моего адвокатского бюро, и там нет слова «обыск». Там написано, что адвокат Травина уполномочивает своего помощника, Глафиру Кифер, производить определенную работу, направленную на расследование такого‑то уголовного дела, и заниматься поисками материала для адвокатского расследования. Вряд ли родственники Ананьева откажут помощнику адвоката в содействии в поисках материала, который поможет найти убийцу покойного… Да они сами все двери распахнут, лишь бы Глаша нашла что‑то важное… – Лиза посмотрела на меня как‑то особенно тепло и душевно. – Так ты сделаешь это?

– Сделаю… Но согласись, что история очень странная… Все началось, как ты помнишь, со звонка Орешина. И как потом все закрутилось?

– Жила‑была молодая женщина с дочкой. Без образования, без определенного занятия, с неустроенной личной жизнью, но полная, однако, жизненных сил и желаний как‑то пристроиться в этой жизни… В общем‑то, дура дурой… Вы уж извините меня, но я говорю то, что думаю и в чем абсолютно уверена. Развелась с мужем, связалась с каким‑то прохиндеем, который кинул ее с квартирой, осталась на улице с девочкой‑подростком без средств к существованию… Познакомилась с фермером и сразу же согласилась с ним жить…

– Поначалу он взял ее как будто бы на работу… – вставил Адам. – Она рассказывала мне эту историю…

– Понятное дело… Не мог же он ее прямо с улицы…

– Они познакомились на рынке. Она зашла туда, чтобы купить мяса подешевле… А он, видимо, встречался там с директором рынка… И вот в этот же вечер она и отправилась с ним в Чернозубовку…

– Вот именно! Скажите мне, разве нормальная здравомыслящая женщина способна на столь безрассудный поступок? А если бы это был вовсе и не фермер, а какой‑нибудь маньяк‑убийца?

– Она записала номер его машины и оставила Оле…

– Все равно дура! – воскликнула в сердцах Лиза. – Ну почему женщины совершенно не ценят себя? Вешаются на кого попало, садятся в машины к незнакомым мужчинам?! Неужели ей было не страшно?

– Она объяснила это последней степенью отчаяния… Что им с дочкой нечего есть, что у них заканчивались деньги и нечем платить за квартиру… – вспомнил Адам.

– Ну, хорошо, пусть так. Предположим, ей повезло, она встретила неплохого, в общем‑то, человека, который отнесся к ней по‑человечески, приютил ее, полюбил ее, насколько я понимаю… Давал ей денег, предоставил полную свободу… И что же? Вместо того чтобы договориться с ним и мягко объяснить, что она вынуждена была обмануть его в том, что у нее нет детей, поскольку речь шла о страшной нищете, чтобы уговорить его взять ее дочь к себе, а потом родить ему его собственных детей, она, почуяв вкус денег, пустилась во все тяжкие… Бросила дочь, во‑первых. Во‑вторых, покатилась по наклонной – рестораны, алкоголь, любовники… Когда это доводило до добра? И вот результат. Ее зарезали. Как поросенка. Ножом. Кстати сказать, удар был произведен не профессионалом, но человеком очень сильным и крупным… На ноже нет отпечатков пальцев… Следовательно, убийца, зарезав Дину, стер следы с рукоятки. Но все равно это мало что объясняет… Разве что он не был круглым идиотом… Ладно, какие у нас версии?

– Орешин, – загибала я пальцы. – Один из любовников – ревность. Бывший муж или сожитель Дины – из страха, что придется отвечать перед Ананьевым за то, что отобрал у Дины квартиру. Но все так расплывчато, непонятно…

– Стоп. Милютин. Мне надо позвонить Мирошкину…

Пока Лиза набирала номер Мирошкина, я достала из сумки блокнот с записанными номерами телефонов квартиры Юдина, самого Валентина Юдина и Оли. Позвонила Оле.

– Оля, это Глафира, мы с Адамом были у вас сегодня…

– Да, слушаю… – По тону я поняла, что Оля находится в довольно‑таки бодром состоянии духа. Во всяком случае, ее голос мало походил на голос измученной рыданиями девочки. – Что, маму можно забирать?

– Нет, пока нельзя. Я хотела спросить тебя, не помнишь ли ты фамилию того мужчины, с которым вы раньше проживали в квартире твоей мамы?

– Сейчас, одну минуту… – Я слышала, как она шепотом передает мой вопрос, вероятно, находящемуся рядом с ней Юдину. Мне стало ясно, что между ними полное взаимопонимание и что Оля шагу не ступит и слова не скажет, не посоветовавшись со своим благодетелем. Особенно теперь, когда, кроме него, у нее нет вообще никого. – Да, я поняла… – И, обращаясь уже ко мне: – Милютин. Дмитрий… Дмитрий… Александрович. Вот, точно.

– Что он был за человек?

– Он был предателем. – Она немного подумала и добавила: – Сначала он жил с нами, делал вид, что любит нас с мамой, а потом придумал план, как нас ограбить… Он сказал, что хочет открыть фирму, что ему нужен начальный капитал… Словом, дядя Дима уговорил маму продать квартиру, вложить деньги в бизнес и пообещал, что они быстро вернутся и мы сможем купить не только другую квартиру, но и расширить бизнес… Наобещал ей золотые горы.

– И что, она продала квартиру? Но кому?

– Дяде Диме и продала.

– Ничего не понимаю… Он что же, ей деньги заплатил?

– В том‑то и дело, что ничего не заплатил, в этом весь фокус… Она документы на него оформила, а он ей ничего не заплатил…

– Я понимаю, если бы она продала квартиру кому‑то за деньги, а деньги отдала ему… Из рук в руки, да еще и в присутствии нотариуса. А так получается, что она ему просто подарила квартиру… И что он с ней потом сделал? – Это был самый важный вопрос, поскольку я‑то знала, что Милютин подарил ее не так давно Ананьеву!

– Да ничего не сделал… Сдавал ее квартирантам за неплохие деньги и жил на них… А матери сказал, что он якобы отдал ей деньги, ведь на документах стоит ее подпись…

– Вот сволочь! – вырвалось у меня. – Спасибо, Оля. Извини, что беспокою тебя…

– Да ничего, я же понимаю…

Ее тон – вот что поразило меня. Тон, удивительный для девочки, несколько часов тому назад узнавшей о смерти матери. Она говорила спокойно, обстоятельно, грамотно, почти без эмоций. Как совершенно взрослый человек.

Конец разговора услышала Лиза. Она стояла и с любопытством смотрела на меня.

– Ну что?

Я пересказала ей то, что узнала от Оли.

– Мирошкин узнал про Милютина. Безработный, не привлекался, холост, проживал у гражданки Сапрыкиной Светланы Викторовны, которая не видела его больше двух недель…

– Неужели подала в розыск?

– Представь себе, он находится в федеральном розыске…

– А что она говорит?

– Говорит, что он страшно боялся какого‑то человека, который преследовал его и грозился убить…

– Ананьев, – я уже нисколько не сомневалась. – Думаю, что Ананьеву было мало того, что он отобрал у Милютина украденную у Дины квартиру с тем, чтобы вернуть ее Дине… Возможно, он требовал что‑то вроде моральной компенсации… Да мало ли чего он мог придумать, чтобы напугать до смерти этого мошенника и бездельника, любителя пожить за чужой счет… Думаю, что до встречи с Ананьевым Милютин спокойно жил и сладко ел за счет Сапрыкиной…

– А что, если это он и убил сначала Дину, а потом и Ананьева? – нерешительно предположил Адам. – Он мог поверить угрозам Ананьева и элементарно захотел спасти свою шкуру…

– Может, и так. Ну что, господа?! Спасибо за ужин. Я согрелась, пришла в себя и могу отправляться спать… У меня завтра очень много дел. А ты, Глаша, езжай тогда в Иловатск, на квартиру Вадима… Сейчас я дам тебе ключи.

– Я поеду сейчас, – сказала я. – До того, как туда нагрянут люди Мирошкина и перевернут там все вверх дном. Сама знаешь, Лиза, как много может сказать о человеке его жилье. Там вся его жизнь – великое множество мелочей, которые расскажут мне о том, что за человек твой Орешин и о чем он думал все то время, которое провел в кошмарах после смерти Маши…

Сказав это, я даже побоялась посмотреть в сторону Адама. Как он отреагирует на мое решение?

– Я с тобой, – услышала я за спиной его голос и почувствовала, как в груди приятно защемило. – Ты права… Честно говоря, я и сам увлекся вашим делом… Вот только никогда не приходилось наведываться в чью‑либо квартиру в отсутствие хозяев…

– Ничего, привыкнешь. – Лиза похлопала Адама по плечу. – Что ж, неплохая идея. Поезжайте. А я все‑таки – спать…

Лиза ушла, мы потеплее оделись и поехали в Иловатск.