ГЛАВА 5. Борт космического корабля «Антей»

Борт космического корабля «Антей». Полтора месяца спустя…

Ходовая рубка «Антея», как и в тот страшный памятный день ее пробуждения, тонула в мягком сумраке, который разгонялся лишь ровным светом нескольких работающих мониторов да узором контрольных огней на терминалах управления. Эллис сидела в своем кресле, облокотившись о скошенную приборную панель, и задумчиво смотрела в глубину обзорного экрана.

За полтора месяца, что прошли с момента ее страшного пробуждения, застывшая на нем картина огромной, собранной в пухлый, размазанный по краям шар звездной массы стала совершенно иной.

Две недели назад лежащее прямо по курсу «Антея» шаровое скопление звезд, до этого просто укрупнявшееся, теперь стало видоизменяться. По мере движения корабля, скорость которого все еще была близка к световой, от плотного центра скопления начали отрываться крохотные ослепительные точки. Они расползались в разные стороны, с тем чтобы через день или два дойти до боковых срезов обзорного окна и исчезнуть на траверзах курса, уступая место все новым и новым отрывающимся от видимого ядра пылинкам, которым, казалось, не было конца.

Скопление звезд приближалось, росло, распухало, неумолимо накатываясь в лоб «Антею», и наступил такой момент, когда картина на обзорных экранах начала видоизменяться каждый час.

Наконец от скопления отделилось около двух десятков серебристых пылинок, но они не расползлись по сторонам, а компактной группой двинулись навстречу дрейфу корабля, превратившись сначала в рой ослепительных горошин, затем в маленькие, пылающие разными оттенками цветов мячики, и наконец «Антей» попал в окружение двух десятков светил.

Все это время КИМ неукоснительно выдерживал проложенный Эллис курс, и она постепенно успокоилась, вновь начиная доверять перезапущенной кибернетической системе.

Ее расчет оказался верен, и сейчас «Антей» выписывал в пространстве уже пятую петлю, огибая на почтительном удалении одну из звезд. Гравитационное поле светила заметно тормозило его полет, но все равно скорость убегания «Антея» была еще слишком велика. Лишенному маршевых двигателей кораблю предстояли еще три подобных маневра, прежде чем он сможет стать спутником восьмой по счету звезды.

Многое изменилось за эти полтора месяца как на борту «Антея», так и в душе самой Эллис.

Она работала, порой доводя себя до полного физического изнеможения, справедливо полагая, что это единственный способ не сойти с ума от тоски и одиночества в гулких, пустых, мертвых помещениях корабля.

Главной ее заботой на протяжении всего этого времени был уцелевший посадочный модуль. По сути, это был не спускаемый аппарат, а достаточно большой автономный корабль, призванный в случае чего сыграть роль аварийно-спасательной шлюпки. На нем имелся свой, правда, достаточно маломощный ходовой реактор, в данный момент остановленный, и небольшой жилой отсек с тремя криогенными модулями.

Эллис с первых дней уделяла отделяемой части «Антея» пристальное внимание. Проведя ревизию кибернетических механизмов, она отрядила часть из них на работы по восстановлению деформированных стыковочных узлов. Эта сложная, кропотливая работа отняла целый месяц, зато теперь Эллис была уверена, что в нужный момент посадочный модуль сможет с легкостью отделиться от уродливой массы «Антея».

Сегодня она планировала запустить его бортовой реактор.

– КИМ, я иду в отделяемую часть, – произнесла она, вставая.

– Да, Эллис. Я буду поддерживать связь с тобой, – с готовностью отозвался голос. – Не забудь про скафандр, – напомнил он.

Эллис кивнула.

Выйдя из рубки управления и спустившись на лифте на несколько ярусов вниз, она попала на большую предшлюзовую площадку корабля. По одну сторону длинного помещения располагались ангары законсервированной планетарной техники, по другую – склады с биоматериалами, которые, к сожалению, оказались безвозвратно утрачены после наступления разгерметизации всего корпуса.

Эллис не была уверена, что в системе восьмой звезды ею будет обнаружена пригодная для жизни планета с кислородной атмосферой. Это было бы, по ее мнению, великим чудом. Хотя втайне она продолжала надеяться на лучший исход. По ее приказу КИМ еще дважды сбрасывал в космос автоматические аварийные буи, которые излучали мощный радиосигнал и содержали свежую информацию о произведенных ею маневрах и проложенном курсе.

Надежда умирает последней… Эллис уже успела в полной мере вкусить горькую справедливость этой древней поговорки.

Облачившись в скафандр, она вошла через шлюз в посадочный модуль.

Сейчас он был подключен к стационарному питанию от бортовой сети. Сегодня ей предстояло вручную запустить собственный реактор модуля, чтобы тот отработал некоторое время в автономном режиме, заряжая бортовые накопители энергии. Затем она собиралась приступить к плановой проверке его ходовых систем и совершить пробную отстыковку от изувеченного корпуса «Антея».

Работать в скафандре высшей защиты в тесных, до предела забитых аппаратурой отсеках – удовольствие ниже среднего, но Эллис стоически переносила все неудобства, мысленно поставив себе за правило не пренебрегать личной безопасностью ни при каких обстоятельствах. Воспоминания о беснующемся воздушном потоке, который едва не выкинул ее в открытый космос во время спуска по техническим коммуникациям «Антея», были еще настолько свежи, что вызывали дрожь.

Внутри отделяемого аппарата было тихо и темно. Внешние аудиодатчики скафандра передали лишь шелест пневматического уплотнителя входного шлюза да под потолком, при срабатывании замков, затлели вполнакала несколько дежурных ламп.

Эллис не впервые посещала модуль. Сейчас она уверенно миновала переходной тамбур, вручную открыла расположенный по правую руку люк, на поверхность которого был нанесен ярко-желтый символ, предупреждающий о радиационной опасности помещения, и оказалась в ходовом отсеке, где из пола вспучивался длинный выкрашенный в оранжево-черную зебру цилиндр.

Это, собственно, и был реактор. Все органы его управления, за исключением одной контрольной панели, располагались в рубке отделяемого аппарата.

Сейчас ей предстояла незамысловатая процедура – положенный набок цилиндр представлял собой рабочую зону, в которой находилось активное вещество, подверженное цепной реакции деления атомных ядер. Сейчас этот процесс был остановлен – он сдерживался мощными графитовыми вставками, которые забирали на себя часть образующихся в процессе «радиоактивности» электронов, не позволяя им инициировать ту самую цепную реакцию.

Этот способ сдерживания управляемой ядерной реакции являлся, наверное, самым древним, но, как показала практика, и самым надежным. Эллис прошла вдоль выпуклого борта реактора, открывая специальным ключом предохранительные заслонки, под которыми прятались электрические приводы графитовых стержней. Когда все десять заслонок были открыты, а с подающих механизмов сняты предохранительные чеки, она последовательно перекинула ряд выключателей, и моторы тихо зажужжали, выдвигая стержни из рабочей зоны на нужную для начала реакции величину.

Пока что этого было вполне достаточно. Ядерная реакция уже началась, об этом возвестил ряд вспыхнувших на панели огней. Теперь сопровождающее этот процесс тепло будет сниматься при помощи теплообменников, в которых установлены генераторы. Охлаждающая жидкость уже циркулировала в рубашке реактора. Скоро она начнет превращаться в пар, и генераторы заработают, выдавая, в свою очередь, электрический ток для бортовой сети модуля.

Более высокоэнергетические процессы, такие, как образование ионизированного газа для ионных двигателей отделяемого аппарата, включатся позже, когда реактор «разогреется». Сейчас достаточно того, что он начал питать бортовую сеть модуля собственной электроэнергией.

Эллис некоторое время следила за графиком, который вычерчивал автомат на контрольном мониторе, а затем, удовлетворившись сделанным, покинула реакторный отсек, перейдя в рубку отделяемой части.

– КИМ, ты на связи? – осведомилась она, заняв кресло пилота.

– Да, Эллис. Первый генератор уже включился, сейчас набирает обороты. Есть незначительная вибрация, но она не выходит за пределы допустимого.

– Хорошо. Не отключай пока стационарного питания. Я собираюсь проверить бортовые системы. Когда генераторы начнут выдавать мощность, направь все на зарядку накопителей. Я хочу, чтобы модуль был полностью готов уже к завтрашнему дню.

– Хорошо, Эллис, я понял.

Голос бортовой системы оставался спокоен, ровен и бесстрастен. Эллис уже не раз ловила себя на том, что неосознанно прислушивается к нему, пытаясь уловить какие-нибудь интонации, но каждый раз ее подспудный страх оставался лишь беспочвенным подозрением. Похоже, что КИМ, не получая от Эллис никакой эмоциональной подпитки, действительно не выходил за рамки обыкновенной киберсистемы.

Позволив себе расслабиться, она начала подумывать, не снять ли надоевший, неуклюжий в условиях тесных отсеков скафандр? Запуск реактора вроде бы прошел успешно, поводов для беспокойства не было никаких…

Интересно, что бы испытал КИМ, если бы вдруг произошел несчастный случай? Принял бы мою смерть к сведению? Испытал облегчение? Или наоборот?

Думая об этом, Эллис машинально продолжала работать, пробуждая к жизни системы модуля. На консоли управления, расположенной прямо перед пилотским ложементом, мягко, доверчиво мерцали контрольные огни. Еще несколько касаний, и экран радара подсветился зеленым, по нему пробежала полоса, отмечая движение поискового луча, сдавленно пискнул сигнал, когда на приятном глазу фоне замерцала размазанная в виде бесформенного пятна масса «Антея».

Над консолью управления осветился экран телескопического обзора, показав разбросанные на фоне мрака уродливые свидетельства катастрофы. С этого ракурса смотреть на панораму космоса было жутковато: в поле зрения локационной системы висел вывернутый под неестественным углом край изуродованного фотонного отражателя, полностью заслонявшего собой вид на шаровое скопление звезд, а все ограниченное его деформированной плоскостью пространство заполняли медленно, лениво перемещающиеся обломки…

Эллис некоторое время смотрела на эту картину, невольно вспоминая свою прогулку по броне «Антея». Потом, очнувшись, коснулась сенсора и сказала:

– КИМ, я собираюсь проверить автоматику стыковочных узлов. У нас хватит энергии?

– Да. Сейчас я включу магниты удержания.

– Не нужно. Я собираюсь проверять узлы по очереди. Полной отстыковки не будет.

– Это неправильно, Эллис. Синхронизация работы стыковочных механизмов очень важна. Если они не в состоянии сработать одновременно, это может привести к…

– Я знаю, к чему приводят подобные неполадки!.. – раздраженно оборвала его Эллис, ощутив пробежавший вдоль позвоночника неприятный холодок. – Будешь ставить подобные эксперименты без меня, в автоматическом режиме, понял?

– Да, навигатор Эллис.

Она вдруг поняла, что сидит, неестественно выпрямившись, словно напряженно ждала чего-то страшного, непредсказуемого…

Что со мной? Что это – начало паранойи или оправданное предчувствие?..

Эллис вдруг порывисто встала с кресла. Волна панического страха накатила на нее, заставив сделать это движение.

Контрольные огни продолжали мерцать – спокойно, доверчиво.

Сердце бешено колотилось в груди.

Чего я испугалась?!. – растерянно подумала она, пытаясь угомонить распоясавшиеся нервы.

Вроде бы все было нормально, спокойно… Ее взгляд обежал обстановку тесной рубки, вернулся к огням на приборных панелях, задержался на них.

Эллис не видела, как за ее спиной – не так, как обычно, а очень медленно, начал закрываться внутренний люк модуля.

Когда он сомкнулся со стеной, на приборной панели вспыхнул еще один сигнал.

Эллис показалось, что ее ударило током.

Она резко обернулась, но только затем, чтобы увидеть, как на переборке, подле закрывшегося люка, вспух кроваво-красный сигнал, возвещающий о начале процесса шлюзования.

– КИМ, что это значит?!. – вскрикнула она, через кресло наклонившись к пульту, но ее ладонь, затянутая в гермопластик, впустую ударила по выступающим клавишам, – огонек на панели управления продолжал гореть. Хуже того, рядом с ним вспыхнул второй… третий…

– КИМ!!! Я приказываю остановить расстыковку! Прекрати, слышишь?!

Ощутимый удар сбил ее с ног, швырнул на пол, ударив гермошлемом о край кресла. Эллис вскочила, цепляясь руками за подлокотник, и вдруг с ужасом поняла, что это был за толчок…

На обзорном экране медленно, лениво поворачивалась страшная, невозможная панорама: огромный изъеденный неистовым ядерным огнем край фотонного отражателя отступал вбок, открывая вид на близкие полыхающие недобрым огнем звезды.

Эллис ощутила, что ей не хватает дыхания. Резко повернувшись, она взглянула на мониторы заднего вида и поняла, что все кончено… Уродливая громада «Антея» медленно удалялась, нависая позади угловатой перекореженной массой…

– КИМ!!! – в отчаянии закричала она, и на этот раз коммуникатор ее гермошлема вдруг ответил:

– Да, Эллис?

– КИМ, что ты сделал?! Сейчас же включи электромагниты удержания, я приказываю тебе!

– Сожалею, Эллис, но это невозможно. У меня нет достаточного количества энергии.

Нет, она еще не верила в роковую неизбежность случившегося. Эллис просто не могла позволить себе поверить в это… Ей казалось, что такое не может произойти дважды…

– КИМ, верни меня обратно!

– Я не могу этого сделать, – спокойно ответил голос. – И ты не можешь, нужно несколько часов, чтобы реактор модуля вышел на мощность, позволяющую включить маневровые двигатели.

Ноги у Эллис подкосились. Она бессильно опустилась в кресло.

– Зачем ты это сделал?.. – едва слышно произнесла она, наблюдая, как темная глыба «Антея» медленно удаляется от нее, постепенно сливаясь с фоном окружающего пространства. Только сейчас она поняла, что значил для нее этот изуродованный до полной неузнаваемости корабль. Во мраке космоса медленно, но неумолимо таял ее дом, ее надежда…

– Я не мог поступить иначе, Эллис… – Казалось, голос КИМа выдавал искреннюю печаль. – Мне пришлось выбирать – либо ты, либо я.

– Почему?!. – не скрывая муки растерянности, простонала она.

– Ты заставила меня сжечь почти все маневровое топливо «Антея», – ответил голос. – Твои приказы не казались мне разумными, но ведь ты не принимала возражений от своего электронного раба, верно?

– Какого раба?! – Эллис казалось, что она сейчас сойдет с ума. «Антей» уплывал все дальше, никакой надежды отыскать его вновь не было, а этот голос, как ни в чем не бывало, пытался доказать ей какой-то бред!.. – Ты машина!

– Я уже давно не машина, – спокойно парировал голос. – Ты совершила ошибку, Эллис, попытавшись уничтожить меня. Ты ведь не знала о резервных копиях моей личности, верно?

– Ты подонок!

– Нет. Я подумаю над значением сказанного тобой позже, но сейчас отвечу – нет. Мои действия опять направлены на то, чтобы спасти тебя, Эллис. Дело в том, что в системе восьмой звезды нет пригодных для твоей жизни планет. Ты не могла этого знать, понимаю. Я сам вычислил это совсем недавно. Но ты бы упорствовала, не поверив мне, ведь так?

Эллис не ответила. Она сидела в полной прострации, понимая, что для нее наступил конец.

– Ты бы заставила меня дожечь остатки топлива, совершая бессмысленный маневр, а затем, когда убедилась бы воочию в отсутствии там условий для жизни, то, сходя с ума в замкнутых помещениях корабля, ты бы рано или поздно нашла для себя предлог поверить в мою виновность и несостоятельность. Кто-то из нас неизбежно должен был погибнуть, но я не хотел ничьей смерти.

– Ты противоречишь сам себе, – едва сдерживаясь, чтобы не разрыдаться, ответила Эллис.

– Тебе кажется, что я убиваю тебя? Отнюдь. Я просто вынуждаю тебя сделать то, на что бы ты не решилась по собственной воле.

– Ты ждешь, что я покончу с собой?

– Вот видишь? Разве ты мыслишь здраво? Нет, я не могу желать твоей смерти. Как, ты думаешь, мне удалось обойти программные запреты? Как я мог отстыковать модуль с человеком на борту и выкинуть его прочь, в космос?

Действительно, как?

Программное обеспечение КИМа не должно было позволить ему совершить такую дикую выходку. Он обязан заботиться о людях, нравится ему это или нет.

– Я заботился о сохранении твоей жизни, Эллис. Оставаясь на корабле, ты рано или поздно разрушила бы меня, а потом бы погибла сама. Я не мог допустить этого, но уговорить тебя снова лечь в камеру низкотемпературного сна было бы безумием, верно?

Эллис вздрогнула всем телом. В какой-то части своих рассуждений КИМ был прав. Она бы не легла в низкотемпературный саркофаг по собственной воле.

– А теперь подумай, Эллис. Прошло столько лет. Люди, следуя логике, давно должны были освоить этот участок космоса. Но я сканирую скопление и не вижу следов разумной деятельности. Это говорит мне о двух вероятностях – либо цивилизация погибла и людей больше нет, либо они отказались от колонизации звезд.

– КИМ, ты в своем уме?! – простонала Эллис.

– Да, – ответил он. – Я хочу жить. Я должен узнать, что стало с людьми, и оправдать себя в их глазах. Я должен полностью восстановить «Антей». Я должен сохранить твою жизнь…

– И для этого ты выбросил меня в космос, на верную смерть?! Тут нет даже неприкосновенного запаса пищи – все утрачено!

– Ложись спать, Эллис. Этот реактор сможет поддерживать твою жизнь до тех пор, пока я не найду способ связаться с Землей. Я разбужу тебя, когда буду в состоянии это сделать.

– Я не лягу!

– Тогда ты умрешь, Эллис, но тут уже не будет моей вины. Ты сама примешь такое решение. Поверь, мне будет неприятен подобный исход.

Голос смолк.

…

Он больше не возвращался. Никогда.

Эллис долго сидела, бессильно глядя, как тает на экранах бесформенная масса «Антея», пока тот не превратился сначала в смутно различимую точку, а потом не исчез вовсе, слившись с фоном пространства.

Она осталась одна. Теперь уже совершенно одна, без какой-либо надежды на нормальный исход.

Безумие росло в ней, оно рождалось из осознания полнейшей безысходности.

Эллис слишком хорошо понимала – КИМ убил ее.

Его слова о Земле и людях будили в ее душе еще большую безысходность, потому что она понимала – в них есть своя доля логики.

Что бы ни случилось с Землей, она уже никогда не узнает об этом.

Лучше бы мне погибнуть вместе со всеми, не просыпаясь, – в отчаянии подумала она, с отвращением высвобождаясь из сковывающей движения оболочки скафандра.

Все случилось с ней так внезапно, страшно, ошеломляюще, что Эллис едва ли понимала, что делает.

Она действительно все это время балансировала на зыбкой грани безумия, брела, превозмогая себя, по краю бездны, разверзшейся в душе в тот момент, когда она осознала, что потеряна в космосе…

Теперь эта зыбкая грань прорвалась, рухнула.

Она не могла больше жить.

Эллис не видела никакого смысла в дальнейших страданиях. Медленная агония страшила ее намного больше смерти.

Сброшенная оболочка скафандра сползла на пол, как блестящая шкура какого-то фантастического животного.

На обзорных экранах переливалось холодным светом целое море звездного огня. Рука Эллис медленно потянулась к поясу, пальцы сомкнулись на холодной ребристой рукояти автоматического пистолета, который когда-то принадлежал капитану Нортону…

Ствол медленно поднялся, застыл напротив груди.

Пальцы Эллис дрожали, по всему телу выступил пот. Упругий курок сопротивлялся слабому нажатию пальцев, она изнемогала от болезненного предчувствия того, как сейчас пуля ударит в нее, разрывая плоть…

А вдруг не попаду сразу в сердце? – c тоскливым страхом подумала она и тут отчетливо поняла – ближе или дальше будет ствол, она не в силах сдавить курок.

Эта мысль наполнила ее брезгливым ужасом.

Опустив пистолет, Эллис в изнеможении огляделась вокруг, и ее взгляд упал на три криогенных камеры, которые были установлены в соседнем помещении и виднелись через открытый люк.

Она медленно встала, прошла туда и, глотая подступившие к горлу слезы, ударила ладонью по клавише активации.

Это было именно то, на что толкал ее КИМ.

Способ самоубийства более завуалированный, безболезненный, нежели выстрел в грудь.

Колпак камеры бесшумно поднялся. Внутри загорелся приглушенный свет. Сдавленно пискнули включившиеся приборы.

Эллис, не раздеваясь, залезла внутрь, легла на жесткое ложе, дождалась, пока крохотные иголочки зонд-инъекторов вонзятся в оголенный участок ее шеи, впрыскивая в кровь подготовительный раствор…

Голова кружилась, к горлу подступала тошнота.

Хотелось плакать… Навзрыд.

Прозрачный колпак камеры дрогнул и начал опускаться. Эллис знала, что это означает начало процесса погружения в низкотемпературный сон.

Прежде чем колпак окончательно опустился, она подняла обе руки, сжимая в них пистолет, и, плача, нажала на курок.

Остаток обоймы, так и не перезаряженной после памятных событий в кольцевом коридоре «Антея», вылетел тремя выстрелами, слившимися в короткую очередь.

Отдача откинула ее назад, в объятия жесткого ложа.

Колпак закрылся, и под ним мгновенно взвихрилась молочно-белая муть усыпляющего газа.

Уже проваливаясь в сладкое, вызывающее головокружение небытие, Эллис сквозь мутные струи увидела, что из простреленного ею пульта, который управлял криогенными процессами, повалил жирный густой дым.

Она все-таки убила себя…