Меня тошнит от твоего слабоумного бормотания даже больше, чем от твоей паршивой жрачки!

Таким образом мы препирались еще четверть часа. Тихий Город гнул свою линию, я - свою. В отличие от таинственного голоса, я не брезговал нецензурной бранью; когда же мне требовалась передышка (ибо любой словарный запас может иссякнуть), я демонстративно плевал себе под ноги и старательно воспроизводил звуки, которые издает блюющий человек. Я так увлекся, что не сразу заметил надвигающиеся перемены. В городе поднимался ветер. Синие сумерки сгустились до полной, непроницаемой тьмы. Ветер усиливался. Я понял, что эта стихия пришла по мою душу, и торжествующе рассмеялся: будь что будет, а своего я добился! Я победил. Возможно, это была первая настоящая победа в моей жизни. Какую бы цену ни пришлось заплатить - оно того стоило!

***

Платить, впрочем, не пришлось - по крайней мере, моя жизнь осталась при мне, а больше ничего и не требовалось. Когда тьма рассеялась, я обнаружил, что лежу в постели, укрывшись чуть ли не дюжиной одеял, зубы мои лихорадочно стучат, тело пылает, а разум в смятении вцепился в первую попавшуюся словесную конструкцию: "вечность - это безумие, а время подобно воле, которая способна его обуздать".

Кое-как приведя мысли в порядок, я осторожно огляделся по сторонам, а оглядевшись, увидел, что нахожусь в маленькой светлой комнате с большим окном, в котором плескалось предзакатное небо. Голые светлые стены, лазурный потолок и янтарно-желтое ковровое покрытие позволяли надеяться, что это жилье принадлежит мне и никому больше: слишком уж все это соответствовало моим представлениям об идеальном интерьере! Судя по всему, я был серьезно болен, но это меня не пугало: справляться с болезнями я научился довольно давно - как говаривал сэр Джуффин Халли, "это же азы!"

Несколько дней я провел, так сказать, "по ту сторону добра и зла", однако в конце концов мне удалось привести себя в порядок. Справился я и с памятью, которая, воспользовавшись моей телесной слабостью, попыталась спрятать подальше события последних лет, и с предательским разумом, возомнившим, будто может заставить меня поверить, что Ехо, Кеттари, Магахонский лес, болота Гугланда, равнины Пустых Земель, Темная Сторона Мира и ее таинственная Изнанка, пески Красной пустыни Хмиро и мостовые Черхавлы, высокие стены Харумбы и сумерки Тихого Города были всего лишь галлюцинациями тяжело больного человека. Но эта ловушка не сработала: я уже давно научился знать правду вместо того, чтобы смутно о ней догадываться...

Так что я вытащил свои воспоминания на поверхность, заботливо перебрал, отряхнул от пыли и разметил на виду: забывать я не собирался ничего. Мне было необходимо помнить все до малейших деталей, поскольку с того момента, как я окончательно убедился, что судьба занесла меня в Мир, который по воле Джуффина я должен был считать своей родиной, у меня появился грандиозный план по спасению Мира. Господину Почтеннейшему Начальнику Тайного Сыска такое и в страшном сне не могло привидеться!

Эпилог