Оно выглядело в полном соответствии с нашими тайными, неосознанными ожиданиями

Очевидно, согласно какому-то неведомому расписанию нам полагалась приятная остановка в безопасном месте - вот каждый из нас и получил то, что соответствовало его глубинным представлениям о безопасности: я оказался на "бабушкиной кухне", а Мелифаро - в гостях у миловидной барышни, которая с первого взгляда оценила его привлекательность и не стала пренебрегать возможностью более близкого знакомства...

Quot;Ну вот, - мрачно сказал я себе, - теперь все более-менее понятно, правда?

Эта реальность пластична... но то же самое можно сказать о любой другой реальности. Здесь пластичность очевиднее, она сразу бросается в глаза - только и всего. Мир будет таким, каким ты намерен его увидеть. И кому от этого легче, дружок? Это великое открытие поможет тебе найти Гурига? Или - подумать страшно! - вернуться домой? Сомневаюсь что-то... Твои дурацкие желания хоть когда-нибудь подчинялись твоей воле? Вот то-то и оно..."

Крыть было нечем: слишком уж хорошо я себя знаю, а близкое знакомство с собой любимым мало кого может сделать оптимистом. И все же этой ночью, в темном купе поезда, несущегося неизвестно откуда неизвестно куда, "из пункта А в пункт В", как в школьном задачнике, ко мне вернулась счастливая способность доверять добрым предчувствиям. Я почти знал, что выход из Лабиринта Мёнина существует, и даже у молодых и неопытных болванов вроде нас с Мелифаро есть шанс его обнаружить.

Остаток ночи я честно проспал, уткнувшись носом в холодный пластик стены.

Проснулся я не по вине оранжевых сполохов солнечного света под веками, а от не слишком ласковых прикосновений Мелифаро. Если называть вещи своими именами, он попросту бесцеремонно тряс меня за плечи, сопровождая это грубое насилие нечленораздельным лопотанием и судорожными жестами, указующими в направлении окна.

Радость моя, я тебя ненавижу! - добродушно проворчал я, пытаясь натянуть на голову одеяло и разом избавиться от всех насущных и грядущих проблем. - Какого черта?! Я еще не выспался, а мне нужно быть в хорошем настроении, чтобы... Ох, ну ни фига себе!

Моя последняя реплика была адресована не столько злодею Мелифаро, сколько удивительному зрелищу за окном: это чудовище все-таки заставило меня обратить свой мутный взор в данном направлении. Ночью я был уверен, что поезд, как и давешний музейный зал с полотнами фон Явленского, - лоскуток Мира, в котором я родился (сходство деталей интерьера и манеры проводницы не оставляли сомнений).

Теперь я не поставил бы на эту гипотезу и жалкой дюжины горстей. Там, за окном, не было ни диковинных растений (редкие деревья за окном смахивали на гигантские чертополохи - невелика экзотика!), ни какой-нибудь неэвклидовой архитектуры, ни летающих чудищ, даже цвет неба можно было считать вполне консервативным: бледненькая такая невнятная высь... Равнина, мимо которой мы ехали, была заполнена людьми. Полуголые человеческие существа со светлой кожей и, кажется, вполне заурядными физиономиями. Просто я еще никогда не видел столько живых людей сразу. Я прильнул к окну и замер, только мои глазные яблоки панически метались в разные стороны, наобум выхватывая то одну деталь, то другую.

Некоторые человеческие существа, равнодушно потупившись, топтались на месте, другие сидели на земле, безучастно пялясь куда-то вдаль, третьи лежали на спине, уставившись в небо. Иные что-то жевали, торопливо помогая себе неловкими жестами тощих рук. А некоторые флегматично спаривались (язык не поворачивается назвать то, чем они занимались, как-то иначе), не обращая внимания ни на окружающих, ни, кажется, на своих партнеров по этому невеселому действу. Судя по выражению их лиц, они даже не получали удовольствия от процесса. Эта подробность почему-то заставила меня окончательно поверить в реальность происходящего: такая ахинея едва ли могла мне присниться.

Поезд тем временем ехал дальше, но пейзаж не менялся. Вяло шевелящийся океан тел был повсюду - по крайней мере, обозримое пространство не предлагало взгляду успокоиться каким-нибудь иным зрелищем. Мелифаро нервничал. Умоляюще косился на меня, словно ждал, что я сейчас выдам пару-тройку подходящих объяснений, после которых все как-то само собой уладится.