Ой, Макс, не прибедняйся! Тебе и примет никаких не нужно, - усмехнулся Нуфлин. - Ты - одно из самых живучих существ в этом Мире, в чем я имел честь самолично убедиться

Ничего, лишний добрый знак не помешает, - вздохнул я, с облегчением отметив, что обстановка необъяснимым образом разрядилась. Спасибо китам: если бы не они, вряд ли бы мы стали так непринужденно разговаривать - два человека, отрезанные от мира многими дюжинами футов и высокими бортами корзины бесхитростного летательного аппарата, охранник и его подопечный, неудачливый убийца и его ошеломленная жертва, не в меру великодушный судья и оправданный преступник, и все это, с позволения сказать, "в одном флаконе". Да уж, в столь нелепую и одновременно неловкую ситуацию я, пожалуй, еще никогда не попадал!

- Рыжие здесь киты, - еще раз сказал я. Сочетание звуков в слове "рыжие" необъяснимым образом ласкало мое небо и идеально соответствовало не только окраске китов, но и восторженной нежности, которую я к ним испытывал. - Там, где я родился, рыжих китов не бывает, - с внезапной откровенностью сообщил я Нуфлину. - Они там... - я запнулся, подбирая определение, и наконец нашел:

Темные, как сумерки в пасмурную погоду.

А в том мире, где ты родился, тоже есть киты? - полюбопытствовал Нуфлин.

Ага, - кивнул я.

Мы снова замолчали, но на сей раз молчание было не гнетущим, а умиротворенным.

Незадолго до заката я почувствовал странное беспокойство. Странное потому, что оно не родилось в моем собственном сердце, а пришло извне - похожее на внезапный порыв сырого ветра.

Что-то случилось? - сразу спросил я своего спутника.

Еще не знаю, - настороженно ответил он. - А что ты почуял?

Ничего определенного, - неопределенно ответил я. - Но...

Что-то переменилось, - кивнул он. - И знаешь, что я тебе скажу? Мне это не нравится. Хуже всего, что я никак не могу понять, что именно происходит: то ли просто погода портится, то ли надвигаются настоящие неприятности.