Полезное:
Как сделать разговор полезным и приятным
Как сделать объемную звезду своими руками
Как сделать то, что делать не хочется?
Как сделать погремушку
Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами
Как сделать идею коммерческой
Как сделать хорошую растяжку ног?
Как сделать наш разум здоровым?
Как сделать, чтобы люди обманывали меньше
Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили?
Как сделать лучше себе и другим людям
Как сделать свидание интересным?
Категории:
АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника
|
Третий месяц разлива, 4‑й день
Сатипи, по своему обыкновению, громогласно, на весь дом наставляла Яхмоса: – Ты должен отстаивать свои права. Сколько раз я тебе говорила, что с тобой никто не будет считаться, если ты не можешь постоять за себя. Твой отец велит тебе делать то одно, то другое, то третье, а потом спрашивает, почему ты не выполнил его приказаний. Ты же покорно выслушиваешь его и просишь прощения за то, что не выполнил того, что он велел, хотя, богам известно, сделать то, что он хочет, порой просто невозможно. Твой отец относится к тебе как к безответственному мальчишке! Будто тебе столько же лет, сколько Ипи. – Мой отец никогда не относится ко мне, как к Ипи, – тихо возразил Яхмос. – Разумеется, нет, – с удвоенной яростью переключилась на новую тему Сатипи. – Его безрассудная любовь совсем испортила этого баловня. С каждым днем Ипи наглеет все больше и больше. Слоняется без дела, а стоит дать ему поручение, заявляет, что оно ему не по силам. Безобразие! И все потому, что знает – отец ему потворствует и всегда будет на его стороне. Вам с Себеком следует воспрепятствовать этому. – Что толку? – пожал плечами Яхмос. – От тебя с ума можно сойти, Яхмос, всегда ты так. Никакой твердости характера, словно ты не мужчина. Что бы твой отец ни говорил, ты сразу соглашаешься! – Я очень его люблю. – Правильно, и он этим пользуется. Ты же покорно выслушиваешь его обвинения и просишь прощения за то, в чем вовсе не виноват! Ты должен, когда надо, возражать ему, как это делает Себек. Себек никого не боится. – Да, но вспомни, Сатипи, что мне, а не Себеку отец доверяет вести хозяйство. Отец не полагается на Себека, дела решаю я, а не Себек. – Именно поэтому отцу давно пора сделать тебя совладельцем! Когда он уезжает, ты заменяешь его во всем, даже совершаешь жреческие обряды. Все делаешь ты, и тем не менее никто не считает тебя полноправным хозяином. Этому надо положить конец. Тебе уже немало лет, а на тебя до сих пор смотрят как на мальчишку. – Отец предпочитает быть единовластным владетелем, – с сомнением в голосе возразил Яхмос. – Именно. Ему доставляет удовольствие, что все в этом доме зависят от него и от его прихотей. От этого нам и так нелегко, а будет еще хуже. На сей раз, когда он приедет, ты должен поговорить с ним самым решительным образом. Скажи ему, что требуешь узаконить твое положение и записать это на папирусе. – Он не будет слушать. – А ты заставь его слушать. О, если бы я была мужчиной! Будь я на твоем месте, я бы знала, как поступить! Порой мне кажется, что мой муж не человек, а слизняк. Яхмос вспыхнул. – Ладно, посмотрим, что можно сделать. Быть может, на этот раз мне удастся поговорить с отцом, попросить его… – Не попросить, а потребовать! В конце концов, ты его правая рука. Только на тебя он может положиться в свое отсутствие. Себек чересчур необуздан, твой отец ему не доверяет, а Ипи слишком молод. – Есть еще Хори. – Хори не член семьи. Твой отец ценит его мнение, но правом распоряжаться в своих владениях он облечет только кровного родственника. Вся беда в том, что ты слишком кроток и послушен, – у тебя в жилах не кровь течет, а молоко. Ты не думаешь обо мне и наших детях. Пока твой отец не умрет, мы не займем в доме подобающего нам положения. – Ты презираешь меня, Сатипи, да? – сокрушенно проговорил Яхмос. – Ты выводишь меня из себя. – Ладно, обещаю тебе поговорить с отцом, когда он вернется. Даю слово. – Верю. Только, – еле слышно пробормотала Сатипи, – как ты будешь говорить? Опять будешь вести себя как мышь?
Кайт играла с самой младшей из своих детей, крошкой Анх. Девочка только начала ходить, и Кайт стояла на коленях, раскинув руки, и, ласково подбадривая, подзывала дочку к себе. Малышка, неуверенно ковыляя на нетвердых ножках, наконец добралась до материнских объятий. Кайт хотела поделиться с Себеком радостью по поводу успехов крошки Анх, но вдруг заметила, что он, не обращая на нее внимания, сидит, задумавшись и нахмурив свой высокий лоб. – О Себек, ты не смотришь на нас! Скажи своему отцу, маленькая, какой он нехороший, – даже не смотрит, как ты ходишь! – Мне хватает других забот, – раздраженно отозвался Себек. Кайт села на корточки и откинула закрывшие лоб до густых темных бровей пряди волос, за которые хваталась пальчиками Анх. – А что? Разве что‑нибудь случилось? – спросила она, не проявляя особого интереса, просто по привычке. – Отец мне не доверяет, – сердито ответил Себек. – Он старый человек, упорно держится нелепых старомодных представлений, будто все должны ему подчиняться, и совсем не считается со мной. – Да, да, это плохо, – покачав головой, пробормотала Кайт. – Если бы у Яхмоса хватило духа поддержать меня, можно было бы образумить отца. Но Яхмос чересчур робок. Он рабски следует любому отцовскому распоряжению. – Да, это правда, – подтвердила Кайт, развлекая ребенка звоном бус. – Когда отец вернется, скажу ему, что я принял собственное решение о том, как поступить с лесом. И что лучше рассчитываться льном, чем маслом. – Ты совершенно прав, я уверена. – Но отец так настаивает на своем, что его не переубедишь. Он станет возмущаться: «Я велел тебе расплачиваться маслом. Все делается не так, когда меня нет. Ты пока еще ничего не смыслишь в делах». Сколько, он думает, мне лет? Он не понимает, что я мужчина в самом расцвете сил, а он уже старик. И когда он отказывается от любой нетрадиционной сделки, мы только проигрываем. Чтобы стать богатым, нужно рисковать. Я смотрю дальше собственного носа и ничего не боюсь, а у моего отца этих качеств нет. Не отрывая глаз от ребенка, Кайт ласково проговорила: – Ты такой храбрый и умный, Себек. – На этот раз, если ему не понравится то, что я сделал, и он опять примется меня ругать, я скажу ему всю правду. И если он не позволит мне поступать по собственному разумению, я уйду. Навсегда. Кайт, которая протянула к ребенку руки, резко повернула голову и застыла в этой позе. – Уйдешь? Куда? – Куда глаза глядят! Мне надоело выслушивать попреки и придирки старика, который чересчур много мнит о себе и не дает мне показать, на что я способен. – Нет, – твердо сказала Кайт. – Нет, говорю я, Себек. Он уставился на нее во все глаза, словно только сейчас заметил ее присутствие. Он так привык к тому, что она лишь вполголоса поддакивает ему, что воспринимал ее как некий убаюкивающий аккомпанемент к своим речам и часто вообще забывал о ее существовании. – Что ты имеешь в виду, Кайт? – Я хочу сказать, что не позволю тебе делать глупости. Все имущество – земля, поля, скот, лес, лен – принадлежит твоему отцу, а после его смерти перейдет нам – тебе, Яхмосу и детям. Если ты поссоришься с отцом и уйдешь из дому, он разделит твою долю между Яхмосом и Ипи – он и так чересчур благоволит к нему. Ипи это знает и часто злоупотребляет благосклонностью отца. Ты не должен играть ему на руку. Если ты поссоришься с Имхотепом и уйдешь, Ипи от этого будет только в выигрыше. Нам нужно думать о наших детях. Себек не сводил с нее глаз. Потом коротко и удивленно рассмеялся. – Никогда не знаешь, чего ожидать от женщины. Вот уж не предполагал, Кайт, в тебе столько решительности. – Не ссорься с отцом, – настойчиво повторила Кайт. – Промолчи. Веди себя благоразумно, потерпи еще немного. – Возможно, ты и права, но ведь могут пройти годы. Пусть отец пока хоть сделает нас совладельцами. – Он не пойдет на это, – покачала головой Кайт. – Он слишком любит говорить, что мы все едим его хлеб, что мы зависим от него и что без него мы бы пропали. Себек взглянул на нее с любопытством. – Ты не очень жалуешь моего отца, Кайт. Но Кайт уже снова занялась делающей попытки ходить Анх. – Иди сюда, родненькая. Смотри, вот кукла. Иди сюда, иди… Себек смотрел на склоненную над ребенком черноволосую голову жены. Потом с тем же озадаченным выражением на лице вышел из дому.
Иза послала за своим внуком Ипи. И вскоре Ипи, на красивом лице которого застыла гримаса вечного недовольства, стоял перед ней, и она скрипучим голосом распекала внука, напряженно вглядываясь в него тусклыми глазами. Хотя зрение у старухи порядком ослабело, взгляд ее по‑прежнему оставался проницательным. – Что это такое? Что я слышу? То одно не желаешь делать, то другое! Согласен приглядывать за волами, но не хочешь помогать Яхмосу или следить за пахотой? К чему это приведет, если ребенок вроде тебя будет говорить, что он желает и чего не желает делать? – Я не ребенок, – угрюмо возразил Ипи. – Я уже взрослый, и пусть ко мне относятся как к взрослому, а не держат на побегушках, поручая без моего ведома то одно, то другое. И пусть Яхмос мною не командует. Кто он такой, в конце концов? – Он твой старший брат и ведает всеми делами во владении моего сына Имхотепа, когда тот отсутствует. – Яхмос – дурак, недотепа и дурак. Я куда умнее его. И Себек – дурак, хотя и хвастается, как он хорошо соображает. Отец уже велел в письме поручать мне ту работу, которую я сам выберу… – Ничего подобного, – перебила его Иза. – …кормить и поить меня послаще и еще добавил, что ему очень не понравится, если до него дойдут слухи, что я недоволен и что со мной плохо обращаются. Повторив наставления отца, он улыбнулся хитрой, злорадной улыбкой. – Ах ты, негодник! – в сердцах бросила Иза. – Так я и скажу Имхотепу. – Нет, бабушка, ты этого не скажешь. Теперь он улыбался ласково, хотя и чуть нагло. – Только мы с тобой, бабушка, из всего нашего семейства умеем соображать. – Ну и наглец же ты! – Отец всегда поступает, как ты советуешь. Он знает, какая ты мудрая. – Возможно… Пусть так, но я не желаю слышать это от тебя. Ипи засмеялся: – Тебе лучше быть на моей стороне, бабушка. – О чем это ты ведешь речь? – Старшие братья очень недовольны, разве ты не знаешь? Конечно, знаешь. Хенет тебе обо всем докладывает. Сатипи и днем и ночью, как только остается с Яхмосом наедине, убеждает его поговорить с отцом. А Себек просчитался на сделке с лесом и теперь боится, что отец разгневается, когда узнает. Вот увидишь, бабушка, через год‑другой отец сделает меня совладельцем и будет во всем слушаться. – Тебя? Младшего из своих детей? – Какое значение имеет возраст? Сейчас вся власть в руках отца, а я единственный, кто имеет власть над ним. – Я запрещаю тебе так говорить! – рассердилась Иза. – Ты у нас умная, бабушка, – тихо продолжал Ипи, – и прекрасно знаешь, что мой отец, несмотря на все его громкие слова, на самом деле человек слабый… И сразу умолк, заметив, что Иза перевела взгляд и смотрит куда‑то поверх его головы. Он повернулся и увидел Хенет. – Значит, Имхотеп – человек слабый? – скорбным тоном переспросила Хенет. – Не очень‑то ему будет по душе твое мнение о нем. Ипи смущенно рассмеялся. – Но ведь ты не скажешь ему об этом, Хенет. Пожалуйста, Хенет, дай слово, что не скажешь… Милая Хенет… Хенет скользнула мимо него к Изе. И хныкающим голосом, правда, громче, чем обычно, проговорила: – Конечно, не скажу. Тебе ведь хорошо известно, что я всегда стараюсь никому не причинять неприятностей. Я всей душой служу вам и никогда не передаю чужих слов, кроме тех случаев, когда долг обязывает меня сделать это. – Я просто дразнил бабушку, вот и все, – нашелся Ипи. – Так я и объясню отцу. Он знает, что я никогда не скажу такое всерьез. И, коротко кивнув Хенет, вышел из комнаты. – Красивый мальчик, – глядя ему вслед, проронила Хенет. – Красивый и уже совсем взрослый. И какие дерзкие ведет речи! – Опасные, а не дерзкие, – недовольно возразила Иза. – Не нравятся мне его мысли. Мой сын чересчур к нему снисходителен. – Ничего удивительного. Такой симпатичный мальчик. – Судят не по внешности, а по делам, – снова резко проговорила Иза. И потом вдруг добавила: – Хенет, мне страшно. – Страшно? Чего тебе бояться, Иза? Скоро вернется господин, и все встанет на свои места. – Встанет ли? Не знаю. – И, опять помолчав, спросила: – Мой внук Яхмос дома? – Несколько минут назад я видела, как он возвращался домой. – Пойди и скажи ему, что я хочу с ним поговорить. Хенет вышла и, разыскав Яхмоса на прохладной галерее, украшенной массивными, ярко расписанными столбами, передала ему пожелание Изы. Яхмос тотчас поспешил явиться. – Яхмос, Имхотеп со дня на день будет здесь, – сразу приступила к делу Иза. Добродушное лицо Яхмоса осветилось улыбкой. – Я знаю и очень рад этому. – Все готово к его приезду? Дела в порядке? – Я приложил все усилия, чтобы выполнить распоряжения отца. – А как насчет Ипи? Яхмос вздохнул. – Отец слишком к нему благоволит, что может оказаться пагубным для мальчика. – Следует объяснить это Имхотепу. Лицо Яхмоса отразило сомнение. – Я поддержу тебя, – твердо добавила Иза. – Порой мне кажется, – вздохнул Яхмос, – что вокруг одни неразрешимые трудности. Но как только отец вернется домой, все уладится. Он сам будет принимать решения. В его отсутствие действовать так, как ему бы хотелось, нелегко, да еще когда я не наделен законной властью, а лишь выполняю его поручения. – Ты хороший сын, – медленно заговорила Иза, – преданный и любящий. И муж ты тоже хороший: ты следуешь наставлениям Птахотепа[12], которые гласят:
…заведи себе дом. Как подобает, его госпожу возлюби. Чрево ее насыщай, одевай ее тело, Кожу ее умащай благовонным бальзамом, Сердце ее услаждай, поколе ты жив![13]
Но им сказано: не позволяй жене взять над собой верх. На твоем месте, внук мой, я бы всегда об этом помнила. Яхмос взглянул на Изу и, покраснев от смущения, вышел из ее покоев.
|