Видеосоединение не поддерживается

Затем с другого конца континента донёсся голос, тонкий и словно дрожащий от страха – расстояние, разумеется, его никак не искажало:

– Алло?

– Здравствуйте, – сказал я. – Могу я услышать доктора Чинмэй Чжуан?

Пауза. Потом:

– Кто говорит?

– Меня зовут Брандон Теккерей. Я работаю в Королевском музее Онтарио в Торонто.

– Меня не интересует членство в попечительском совете. До свидания.

– Подождите. Я не из финансового департамента. Я из отдела палеонтологии позвоночных.

– Позво… Где вы взяли этот номер?

– То есть, доктор Чжуан – это вы?

– Да, я. Как вы нашли мой номер?

Я попытался немного разрядить разговор.

– Поверьте, это было нелегко.

– Этот номер скрыт не без причины. Пожалуйста, оставьте меня в покое.

Я напустил в свой голос столько обнадёживающей теплоты, сколько смог.

– Вас правда нелегко найти, – сказал я, усмехнувшись.

– Это не ваше дело. – Пауза, в течение которой мы оба пытались решить, чья сейчас очередь говорить. Наконец, заговорила она:

– Мой телефон говорит, что ваш номер региона 905. Это не Торонто.

– Это Миссиссога, я там живу. Это рядом с Торонто.

Послышался вздох облегчения.

– И это не мобильный телефон, верно? Значит, вы не в Ванкувере? – Её голос немного повеселел, но всё ещё нервно подрагивал – совсем не тот голос, про который можно сказать «чёткий». Как там было написано в дневнике? Чёткий, размеренный, отщёлкивающий согласные, словно батарея автоматических выключателей. Это явно сказано про совершенно другого человека.

– У вас видеофон, доктор Чжуан? Мы можем включить видео?

– Нет.

Что бы это значило? «Нет, у меня не видеофон», или «Нет, я не хочу включать камеру»?

– Э‑э… хорошо, – сказал я, наконец. – Неважно. – Внезапно я осознал, что не знаю, о чём дальше говорить. То, что я хотел спросить, было настолько невероятно, настолько немыслимо. Если это розыгрыш, то организовать его мог только один человек – Кликс, на время саббатикала переехавший в Торонто. Я его убью, если это всё не взаправду.

– Я уже некоторое время пытаюсь вас разыскать, доктор Чжуан. Мне нужно обсудить с вами одно дело.

Её голос всё ещё звучит настороженно.

– Очень хорошо. Но будьте кратки.

– Конечно. Вы, случайно, не знакомы с человеком по имени Майлз Джордан?

– Когда‑то я знала Сьюзан Джордан.

– Нет, вряд ли тут есть связь. Майлз тоже палеонтолог. Работает в Королевском Тиррелловском музее в Драмхеллере, Альберта.

– Хороший музей, – сказала она. – Но какое он имеет отношение ко мне?

– Слово «стазис» о чём‑нибудь вам говорит?

– Это по‑гречески «неподвижность». Что я выиграла?

– И это всё, что для вас значит это слово?

– Мистер Теккерей, я очень ценю своё право на уединение. Не хочу показаться грубой, но я не люблю болтать по телефону.

Я собрал всю свою решимость в кулак.

– Хорошо, доктор Чжуан. Сформулируем вопрос так: не проводите ли вы сейчас или не проводили ли в прошлом эксперименты с прекращением течения времени – с явлением, которое вы называете стазисом?

– Откуда вы это взяли?

– Пожалуйста, мне очень нужно знать.

Она молчала несколько секунд.

– Ну, в общем, да, – сказала он, наконец. – Думаю, «стазис» было бы подходящим названием для этого явления, хотя я сама его так никогда не называла. Эксперименты? До них не дошло. У меня получались некоторые интересные уравнения, но это было до того, как… в общем, много лет назад.

– То есть стазис возможен. Тогда скажите: ваши исследования давали основания полагать, что практическое применение ваших уравнений может сделать возможным перемещение во времени?

Впервые за всё время разговора голос на том конце провода как‑то окреп.

– Теперь я понимаю, мистер… Теккерей, вы сказали?

– Да.

– Мистер Теккерей, теперь я понимаю, что вы чокнутый. Прощайте.

– Нет, прошу вас! Я совершенно серьё…

Короткие гудки. Я сказал телефону набрать номер снова, но не дождался из Ванкувера ничего, кроме гудков.