Специфика социального познания и его методов

В решении этого вопроса немецкий мыслитель исхо­дил из следующего методологически важного положения: «В основе деления наук лежат не «фактические» связи «ве­щей», а «мысленные» связи проблем: там, где с помощью нового метода исследуется новая проблема и тем самым обнаруживаются истины, открывающие новые точки зре­ния, возникает новая наука»¹. Под углом зрения данного критерия он выделяет — вслед за Виндельбандом и Рик-кертом — два основных класса наук — естественные и соци­альные, считая, что своеобразие последних и границы меж­ду этими двумя классами нужно защищать обоснованно.

«Водораздел» между указанными двумя основными клас­сами наук Вебер проводит по вопросам: достоин ли суще­ствования этот мир, имеет ли он какой-нибудь смысл и есть ли смысл существовать в таком мире? Он считает, что естествознание не только не решает, но даже и не ставит данных вопросов, хотя оно и описывает существу­ющий мир.

Вебер не разделяет китайской стеной естественные и социальные науки, подчеркивая их единство и целый ряд общих черт. Одна из них — и весьма существенная — со­стоит в том, что и те и другие требуют «ясных понятий», знания законов и принципов мышления как «весьма цен­ных познавательных средств», совершенно необходимых в обеих группах наук. «Однако, даже используя такую их функцию, мы в определенный решительный момент обна­руживаем границу их значения и, установив последнюю, приходим к выводу о безусловном своеобразии исследова­ния в области наук о культуре»². В чем же видит Вебер это своеобразие?

¹ Вебер М. Избранные произведения. С. 364.

² Там же. С. 373.

Философско-методологические проблемы социального познания

1. Предмет социального познания — культурно значи­мая индивидуальная действительность. Социальная наука — это тоже наука о действительности. Она стремится по­нять ее своеобразие — взаимосвязь и культурную значи­мость ее явлений генетически, конкретно-исторически: не только в их «нынешнем облике», но и причины того, что они исторически сложились именно так, а не иначе. И в науках о культуре решающим признаком в конечном ито­ге является «то, что содержит в себе законы», т. е. выра­жает закономерную повторяемость причинных связей. Итак, акцент на индивидуальное, единичное, культурно-значимое, но на основе всеобщего (законов) — характер­ная черта социального познания.

2. Преобладание качественного аспекта исследования над количественным: «Если в астрономии наш интерес направ­лен на чисто количественные, доступные точному измерению связи между небесными телами, то в социальных науках нас прежде всего интересует качественная окраска событий. К тому же в социальных науках речь идет о роли духовных про­цессов, «понять» которые в сопереживании — совсем иная по своей специфике задача, чем та, которая может быть раз­решена (даже если исследователь к этому стремится) с по­мощью точных формул естественных наук»¹. Конечно, пос­ледние также не отвергают качественный аспект, но в соци­альных науках он все же является приоритетным.

3. Характер исследовательских задач, определеяемый своеобразием предмета социального познания — прежде всего его историчностью. Эти задачи, по Веберу, таковы: установление гипотетических законов и факторов; анализ исторически данной в настоящем «индивидуальной груп­пировки» в совкупности всех ее элементов; ее историчес—кое объяснение из предшествующих индивидуальных об­разований; оценка возможных «индивидуальных группи­ровок» в будущем.

¹ Вебер М. Избранные произведения. С. 371. 404

_________________________________ГлаваХ

4. Решающее значение ценностных компонентов. По­знать жизненные явления в их культурном значении — вот к чему стремятся социальные науки, это их основная цель. «Значение же явления культуры и причина этого значения не могут быть выведены, обоснованы и пояснены с помо­щью системы законов и понятий, какой бы совершенной она ни была, так как это значение предполагает соотно­шения явлений культуры с идеями ценности. Понятие куль­туры — ценностное понятие»¹. Поэтому предметом иссле­дования социальных наук является именно культурная ре­альность, т. е. такие компоненты действиетельности, ко­торые в силу отненсения их к ценностям, становятся для нас значимыми. Только такая индивидуальная действи­тельность в ее культурном своеобразии и представляет здесь познавательный интерес.

5. Более тесная, чем в естествознании, связь-с субъек­тивными предпосылками, необходимость отражения в ис­следовании личности автора. Раскрывая данную особен­ность познания культурной действительности, Вебер ука­зывает, что это всегда познание с совершенно специфи­ческих точек зрения, которые могут быть почерпнуты из одного и того же материала. Он считает «наивным само­обманом» устранение из социального познания «личного момента», всегда связанного с определенными ценностя­ми и выбором для исследования соответствующих сторон действительности — того, что «единственно важно» для данного ученого. Господствующая в данное время в мыш­лении данного ученого система ценностей имеет, соглас­но Веберу, регулятивный характер. Она определяет выбор им предмета исследования, его методов, способов образо­вания понятий и норм мышления.

6. Определяющая роль причинного объяснения по срав­нению с законом. Здесь немецкий мыслитель исходит из того, что в методологии социальной науки знание законов

Вебер М. Избранные произведения. С. 374.

Философско-методологтеские проблемы социального познания

· не цель, а средство исследования, которое облегчает сведение культурных явлений к их конкретным причинам. Поэтому знание законов в этой сфере применимо настоль­ко, насколько оно существенно способствует познанию индивидуальных связей. При этом Вебер фиксирует сле­дующую зависимость: «Чем «более общи», т. е. абстракт­ны, законы, тем менее они применимы для каузального сведения индивидуальных явлений, а тем самым косвенно и для понимания значения культурных процессов»¹.

7. Своеобразие теоретических понятий и методов в по­знании «культурной действительности». Мы уже отмеча­ли, что Вебер ни в коей мере не отвергает необходимости логико-методологических средств для социального позна­ния. Вместе с тем он считает полностью бессмысленной идею, «будто целью, пусть даже отдаленной, наук о куль­туре должно быть создание замкнутой системы понятий, в которой действительность можно будет представить в не­коем окончательном членении и из которой она затем опять может быть дедуцирована»².

Немецкий мыслитель убежден, что в науках о культуре познание не может быть свободно от ценностей и от «инди­видуальных случайностей» и быть представлено только в виде «монистической системы понятий» и законов, которые выражают только существенное, оставляя в стороне инди­видуальное. Выступая против «натуралистического мониз­ма» (абсолютизирующего принципы естествознания) и ге­гелевского панлогизма (абсолютизирующего мышление и его формы), Вебер стремится объединить общее (законы, теоретическое) с единичным (индивидуальным, эмпири­ческим), отдавая приоритет второй стороне их единства.

8. Осознание особой роли понимания как своеобраз­ного способа постижения социльных явлений и процес­сов, противоположного методу естественных наук. Обо-

¹ Вебер М. Избранные произведения. С. 377.

² Там же. С. 383.

_________________________________ГлаваХ

сновывая специфику социального познания, немецкий мыслитель отмечает, что изучая социальные образования в отличие от биологических организмов, «мы понимаем поведение отдельных индивидов, участвующих в событиях, тогда как поведение клеток мы понять не можем»¹, а мо­жем только установить правила (законы) данного процес­са. А это есть объяснение, основанное на наблюдении, а не «интерпретирующее объяснение», являющееся специ­фическим свойством социального познания.

Понимание у Вебера и у неокантианцев — постижение индивидуального, в отличие от объяснения, основным со­держанием которого является подведение единичного под всеобщее. Общесоциологическая концепция Вебера на­звана им «понимающей социологией». Оценивая, она «по­нимает» социальное действие и тем самым стремится объяс­нить его причину. Сочетания человеческих действий по­рождают устойчивые «смысловые связи» поведения.

Результат понимания не есть окончательный результат исследования, а всего лишь гипотеза высокой степени ве­роятности, которая, чтобы стать научным положением и занять твердое место в системе знания, должна быть вери­фицирована объективными научными методами. Подчер­кнем, что Вебер не разводит резко понимание и объясне­ние (как Риккерт или Дильтей), а стремится сблизить эти подходы, считая, однако, основным для наук о культуре понимание.

Категория «идеальный тип»

Этимологически термин «идеальный тип» восходит к слову «идея», в котором Вебер выделяет два основных зна­чения: 1) идеал, образец, т. е. то, что должно быть, к чему следует стремиться. Это своеобразная максима, т. е. правило, регулирующее определенные связи и взаимо­отношения людей; 2) мысленно сконструированные, иде­ально-типические образования как вспомогательные ло-

Вебер М. Избранные произведения. С. 617.

Философско-методологтеские проблемы социального познания

гические средства, продукт синтеза определенных поня­тий: «капитализм», «обмен товаров», «церковь» и т. п.

Если в первом своем аспекте идея вытупает в качестве идеала, с высоты которого о действительности выносится оценочное суждение, то во втором — она есть целостная система понятийных средств, в сравнении с которыми дей­ствительность сопоставляется и измеряется. Хотя между указанными аспектами идеи существует определенная вза­имосвязь, смешение этих двух «в корне различных значе­ний» недопустимо, ибо ведет к заблуждениям.

Итак, «идеальный тип» — понятийное образование. А поскольку каждая наука работает с помощью комплекса специфических понятий своей эпохи, то одним из важ­нейших критериев зрелости науки Вебер считает овладе­ние идеальным типом как своеобразным инструментом (орудием) познания и его умелое применение.

Умение оперировать понятиями и непрерывное совер­шенствование такого умения — важный показатель про­гресса исследований в науках о культуре, свидетельство их высокой логико-методологической и теоретической зре­лости. И это утверждение — не преувеличение, ибо их развитие — это «постоянно идущий процесс преобразова­ния тех понятий, посредством которых мы пытаемся по­стигнуть действительность. Вот почему история наук о социальной жизни — это постоянное чередование попы­ток мысленно упорядочить факты посредством разработки понятий, разложить полученные в результате такого упо­рядочения образы посредством расширения и сдвига на­учного горизонта, и попытки образовать новые понятия на такой измененной основе»¹. Отказ от образования по­нятий и умелой работы с ними, представляет, по Веберу, серьезную опасность как для самой науки, так и при вы­несении «практических соображений» экономического и социально-политического характера.

¹ Вебер М. Избранные произведения. С. 406—407. 408

_________________________________Глава X

· Подчеркивая важную роль идеальных типов в исследо­вании социально-исторических явлений, немецкий мыс­литель вместе с тем не склонен к преувеличению их роли. Тем более он резко выступает против того, чтобы идеаль­ные типы считать конечной целью, а не средством соци­ального познания.

Если идеальные типы — лишь одно из средств (хотя и очень важное) познания социальных явлений в их куль­турном значении, то каково назначение идеальных типов, какова цель их образования? Отвечая на этот вопрос, Ве-бер указывает, что какое бы содержание ни имел рацио­нально созданный идеальный тип (будь то этическая, эс­тетическая или правовая норма, техническое предписание или политический принцип и т. д.), нужно иметь в виду следующее обстоятельство. «Конструкция идеального типа в рамках эмпирического исследования всегда преследует только одну цель: служить «сравнению» с эмпирической дейтвительностью, показать, чем они отличаются друг от друга, установить степень отклонения действительности от идеального типа или относительное сближение с ним, для того чтобы с помощью по возможности однозначно исполь­зуемых понятий описать ее, понять ее путем каузального сведения и объяснить»¹.

Таким образом, идеальный тип — это чисто рациональ­ная, теоретическая схема, которая не «извлекается» из эм­пирической реальности прямо и непосредственно, а мыс­ленно конструируется, являясь в этом смысле своеобраз­ной утопией. Тем не менее Вебер считает, что с помощью целесообразно сконструированных «рациональных типов» удается — исходя все-таки из природы самого предмета — облегчить объяснение по существу «необозримого много­образия» социальных явлений. Причем чем глубже и на­дежнее осуществлено мысленное построение в «чистом виде», «чем отчетливее и однозначнее конструированы иде-

Вебер М. Избранные произведения. С. 595.

Фшюсофско-методологические проблемы социального познания

альнее типы, чем дальше они, следовательно, от реально­сти, тем плодотворнее их роль в разработке терминологии и классификации, а также их эвристическое значение»¹.

Подчеркивая внеэмпирическое происхождение идеаль­ного типа, Вебер отмечает, что тем самым именно благо­даря своей отдаленности от реальности, «чуждости» ей, он может служить своеобразным масштабом для соотнесе­ния ее с ним. При этом надо иметь в виду, что в любом (в том числе социологическом) исследовании, объектом ко­торого является конкретная реальность, необходимо будут ее отклонения от теоретической конструкции. Установить степень и характер такого отклонения — непосредствен­ная задача социологии или любой другой науки.

Вебер считает одним из распространенных заблужде­ний истолкование идеальных типов «на манер» средневе­кового «реализма», т. е. отождествление этих мысленных конструкций с самой историко-культурной реальностью, их «субстанциализацию». Он указывает на ту серьезную опасность, которая возникает тогда, когда обнаруживает­ся стремление стереть грань между идеальным типом и дей­ствительностью.

Специфические свойства идеальных типов можно чет­ко обнаружить только при анализе их «наиболее ярко вы­раженных форм». Такой анализ показывает, что идеаль­ный тип — это всецело мысленный образ, не являющийся ни исторической, ни тем более «подлинной» реальностью. Еще менее он пригоден для того, чтобы служить схемой, в которую явление действительности может быть введено в качестве частного случая. Не является идеальный тип и гипотезой, он лишь указывает, в каком направлении дол­жно идти образование гипотез.

Говоря об отношении мысленной конструкции к эм­пирически данным фактам действительности, Вебер счи­тает, что такая конструкция не дает изображения после-

¹ Вебер М. Избранные произведения. С. 623—624. 410

________________________________ГлаваХ

дней, но представляет для этого «однозначные средства выражения». Идеально-типическая абстракция все же обя­зана своим происхождением действительности, ибо она «компиллируется» из различных элементов последней, со­четает, объединяет определенные связи и процессы исто­рической жизни в некий «космос мысленных связей», ли­шенный внутренних противоречий. Тем самым — это сво­еобразная «идея-синтез», характерная черта которой состо­ит в том, что «по своему содержанию данная конструкция носит характер утопии, полученной посредством мысленно­го усиления определенных элементов действительности»¹.

Вебер разграничивает социологический и исторический идеальные типы. Если в первом случае исследователь с помощью данной мысленной конструкции «ищет общие правила событий», то во втором — он стремится к кау­зальному анализу индивидуальных, важных в культурном отношении действий, личностей и т. п., пытается найти генетические связи (примеры генетических идеальных ти­пов — «средневековый город», «кальвинизм», «методизм», «культура капитализма» и т. д.).

Социологические идеальные типы в отличие от исто­рических являются более «чистыми» и более общими, здесь не надо при установлении общих, правил, событий осу­ществлять их пространственно-временную привязку в каж­дом конкретном случае. Это своего рода «разумная абст­ракция», избавляющая социолога от повторений, ибо сконструированные им чистые идеальные модели встре­чаются всегда во все исторические эпохи, в любой точке земного шара.

Тем самым генетический (исторический) идеальный тип находится на более «приземленном» методологическом уровне, он ближе к действительности. Выявляя преиму­щественно «однократные связи», он применяется локаль­но во времени и пространстве. Применение же социоло-

Вебер М. Избранные произведения. С 389.

Философско-методологические проблемы социального познания

гического идеального типа как более чистого и универ­сального не локализовано в пространственно-временном отношении, ибо он есть средство выявления связей, су­ществующих всегда и везде. Идеальные типы «работают» тем лучше, чем они «чище», т. е. чем дальше от действи­тельных, эмпирически существующих отношений. Оба вида идеальных типов тем самым различаются по степени общности.

Рациональный смысл различения Вебером указанных двух видов идеальных типов состоял в том, что ему уда­лось значительно сузить пропасть между историей и соци­ологией, которая разделяла эти две науки в теории баден-ской школы. Вместе с тем разработка Вебером понятия идеального типа позволила ему в определенной мере смяг­чить противоположность индивидуализирующего и гене­рализирующего способов мышления, ослабить разрыв меж­ду ними.

Объективность к постулат «свободы от оценки»

Раскрывая специфику познания социальных явлений, Вебер обращает внимание на два момента. Во-первых, ис­следователь должен исходить из того обстоятельства, по существу от него не зависящего, что мировоззрения раз­личных людей постоянно вторгаются в сферу социальных наук, даже в их аргументацию, внося в нее «туман неопре­деленности».

Во-вторых, исследуя социальные процессы и явления, нельзя недооценивать (а тем более полностью игнориро­вать) тот непреложный факт, что люди принимают как нечто «объективно» ценностное именно те глубочайшие пласты «личности», те высшие, последние оценочные суж­дения, которые определяют их поведение, придают смысл и значение их собственной жизни.

Резюмируя свои рассуждения, Вебер следующим обра­зом формулирует сущность данного принципа: «»Объек-тивность» познания в области социальных наук характе­ризуется тем, что эмпирически данное всегда соотносится

_______________ • _______________ Глава X

с ценностными идеями, только и создающими познава­тельную ценность указанных наук, позволяющими понять значимость этого познания, но не способными служить доказательством их значимости, которое не может быть дано эмпирически»¹.

Немецкий мыслитель — за строгую объективность и в сфере социального познания, ибо он считает, что данное требование не есть благое пожелание, а оно само объек­тивно обусловлено. Это ближайшим образом означает, что «в решении каждой профессиональной задачи вещь как та­ковая заявляет о своих правах и требует уважения ее соб­ственных законов. При рассмотрении любого специаль­ного вопроса ученый должен ограничить свою задачу и устранить все, непосредственно не относящееся к делу, прежде всего свою любовь или ненависть»².

Вебер твердо убежден в том, что вносить личные моти­вы в специальное объективное исследование противоре­чит самой сущности научного мышления, в какой бы сфе­ре (в том числе и социальной) ни применялись его прин­ципы. Конечно, человеку не удается полностью исклю­чить свои субъективные пристрастия, но лучше всего, если он будет все-таки держать их при себе. А основное внима­ние сосредоточит на выполнении своего главного долга — искать истину, «нести в массы» специальные знания.

Итак, антиномия (противоречие). С одной стороны, Вебер считает, что человек (будь он ученый, политик и т. д.) не может «выкинуть за борт» свои субъективные интересы и пристрастия. С другой стороны, он полагает, что надо полностью их отвергнуть именно в чисто научном аспекте, Вебер убежден, что там, где исследователь при­ходит со своим сугубо личным ценностным суждением по тому или иному вопросу, то здесь уже нет места полному беспристрастному пониманию фактов, а значит и строго

¹ Вебер М. Избранные произведения. С. 413.

² Там- же. С. -552.

41 3>

Философско-методологические проблемы социального познания

объективной социальной науки. Но как же разрешить эту антиномию? Судя по всему, она всегда будет неразрешен­ной в целом, хотя в отдельных своих аспектах может быть преодолена.

Таким образом, для успешной и последовательной ре­ализации требований принципа «свободы от оценки» не­обходимо различать две принципиально разные вещи: про­блему свободы от ценностных суждений в строгом смысле и проблему соотнесения познания и ценностей. В пер­вом случае речь идет о необходимости четко разделять эм­пирически установленные факты и закономерности с точ­ки зрения мировоззрения исследователя, их одобрения или неодобрения. Во втором случае речь идет о возможности и необходимости строго научного исследования ценност­ных компонентов всякого (и прежде всего социального) познания.