Переводческие концепции А.Нойберта

Немецкий лингвист и преподаватель перевода Альбрехт Нойберт много и плодотворно работает в области теории перевода. Он является автором целого ряда публикаций и научных докладов по различным аспектам переводческой деятельности. Наиболее значительный вклад А.Нойберта в развитие теории перевода состоит в исследовании двух комплексов переводоведческих проблем, связанных с прагматическими аспектами перевода и применением в переводоведении принципов и по­нятий современной лингвистики текста.

А.Нойберту принадлежит заслуга выдвижения прагматики в ка­честве одного из важнейших аспектов теории перевода, В своей работе «Прагматические аспекты перевода» (1968 г.) он постулировал, что

адекватный перевод должен сохранять прагматику оригинала. Понятие прагматики (отношения пользующихся языком к языковым знакам, в том числе к макрознакам —- текстам) трактуется А.Нойбертом очень широко. По его мнению, прагматика изучает все причины выбора фор­мативов говорящим и их влияния на слушающего. Отсюда прагматичес­кие отношения коммуникантов к тексту определяются как принадлежно­стью коммуникантов к определенной национальной, социальной или про­фессиональной группе, так и использованием в тексте единиц различных экспрессивных и функциональных стилей. Таким образом, прагматика включает в себя стилистику и противопоставляется грамматике и семан­тике, посредством которых она реализуется. Перевод означает расшире­ние круга воспринимающих сообщение, включая в этот круг слушающих или читающих другого типа. Задача перевода — сохранить характер воздействия (прагматические отношения), для чего могут потребоваться изменения в самом сообщении.

Текст перевода не обладает какими-либо грамматическими или семантическими особенностями, которые выделяли бы его как перевод Грамматика и семантика в нем принадлежат ПЯ и лишь прагматика заимствуется и оригинала. Отсюда следует, что сущность перевода зак­лючается в сохранении прагматики оригинала. Но прагматика оригинала основывается на его грамматике и семантике, поэтому и в переводе грамматика и семантика должны быть отобраны и объединены соответ­ствующим образом.

Поскольку адекватность перевода, по мнению А.Нойберта, зави­сит от прагматических отношений, возникает вопрос, всегда ли и в какой степени такое сохранение возможно. А.Нойберт полагает, что не грам­матика и семантика, а в первую очередь прагматика ставит под вопрос проблему переводимости. Некоторые виды прагматических отношений могут быть легко воспроизведены в переводе, другие воспроизводятся лишь с трудом или частично. Могут существовать и такие прагматичес­кие отношения, которые не могут возникнуть у коммуникантов, принад­лежащих к иной языковой общности.

А.Нойберт связывает проблему прагматической адекватности (и тем самым проблему переводимости) с четырьмя типами прагматических отношений, которые могут существовать в тексте оригинала. Соответ­ственно выделяются и четыре типа перевода, различающиеся по степени переводимости.

В первом типе у текстов ИЯ и ПЯ имеются общие цели, осно­ванные на общих потребностях. Другими словами, оригинал не предназ­начен исключительно для аудитории ИЯ. Примером таких текстов мо­жет служить научная, техническая литература, рекламные объявления. Общность целей означает возможность возникновения аналогичных праг­матических отношений к нему у аудитории ПЯ, Поэтому тексты этого типа обладают в принципе высшей степенью переводимости с прагмати­ческой точки зрения.

Второй тип отношений характерен для текстов, содержащих ин­формацию (наставления, официальные распоряжения, развлекательные материалы и т.д.), отвечающую специфическим потребностям аудитории ИЯ, специально предназначенную для нее. Это — тексты законов, общественно-политическая литература, местная пресса, объявления и пр. По мнению А.Нойберта, в этом случае специфика прагматических отношений исключает возможность их воспроизведения для аудитории ПЯ и в этом смысле они принципиально непереводимы.

Третий тип текстов — художественная литература, — хотя и созда­ются для аудитории ИЯ, но могут выражать и общечеловеческие потребно­сти, становясь частью всемирной литературы. Поэтому присущие им праг­матических отношения могут быть реализованы в переводе, хотя и со зна­чительными ограничениями с точки зрения формы, которая в художествен­ном произведении является частью содержания. Здесь степень переводимо­сти зависит от жанра: беллетристика и драматургия обладают более высо­кой степенью переводимости, чем лирическая поэзия.

И, наконец, четвертый тип текстов создается на ИЯ, но предназнача­ется прежде всего для перевода на ПЯ и изначально направлен на аудиторию ПЯ. Он отвечает потребности этой последней получить информацию с точки зрения аудитории ИЯ (публикации для зарубежных стран). Этот тип текстов обладает высокой степенью прагматической переводимости.

Как видно из вышесказанного, А.Нойберт исходит из очень уз­кой интерпретации прагматической адекватности перевода: можно усом­ниться, например, что текст закона одной страны нельзя адекватно пе­ревести на язык другой страны лишь потому, что на ее жителей он не распространяется и поэтому не столь интересен. Однако идея А.Ной­берта о приоритетной роли прагматики в переводе, о ее связи с переводимостью и о необходимости разработки переводческой классификации текстов прочно утвердились в современном переводоведении.

Во многом новаторской является и монография А.Нойберта «Текст и перевод» (1985 г.). У многих авторов можно найти утверждения о том, что подлинная единица перевода — это текст и что именно целостность текста должна, в первую очередь, быть объектом теории перевода. Однако до А.Нойберта никто не ставил перед собой задачу показать, каким обра­зом категории текста соотносятся с переводческой проблематикой.

А.Нойберт исходит из того, что любая коммуникация, в том чис­ле и двуязычная, осуществляется через посредство текстов. Переводчик воспринимает текст оригинала и создает текст перевода. Любой текст существует как сложное структурно-семантическое целое и является та­ковым (и может участвовать в процессе коммуникации), если он соот­ветствует правилам построения текстов данного типа в данном языке.

Глобальная структура текста состоит из ряда макроструктур, кото­рые, в свою очередь, включают более мелкие микроструктуры. В семанти­ческом плане микроструктуры являются носителями микропропозиций, из которых формируются макропропозиции, объединяющиеся в глобальное значение текста. Однако формирование глобального значения текста не сводится к простому сложению микро- и макропропозиций Оно осуществ­ляется по трем основным макроправилам: опущение, генерализация и кон­струирование. Опущение предполагает отбрасывание микропропозиций или даже некоторых макропропозиций как нерелевантных для глобального зна­чения текста. При этом может иметь место и «нулевое опущение», когда какая-то микропрепозиция непосредственно включается в глобальное зна­чение. Генерализация предполагает обобщение ряда микродеталей в рамках более общих макропропозиций. И, наконец, конструирование означает вклю­чение в макропропозиций таких элементов смысла, которые эксплицитно не выражаются в семантических структурах более низкого уровня, но ассоци­ативно возникают в сознании коммуникантов. Таким образом, глобальное значение текста оказывается чем-то большим, качественно и количествен­но, чем совокупный семантический материал, содержащийся в словах и структурах текста

Глобальное значение текста может по-разному сформироваться коммуникантами и представлять для них различную коммуникативную ценность в зависимости от того, какими знаниями воспринимающий текст обладает о языке, об отражаемой в тексте реальности, о конкретных особенностях коммуникативного акта, создавшего текст. Соответственно коммуникативная ценность текста включает три вида воспроизведения

информации: семантика языковых единиц, «текстуализированные» от­резки экстралингвистического опыта и конкретные ассоциации, связан­ные с данным актом вербального общения,

Задача переводчика заключается в создании такого текста, который бы позволял воссоздать коммуникативную ценность оригинала. Достиже­ние этой цели обусловлено указанными тремя видами знания у получателя текста перевода. При этом переводчик выбирает один из возможных спо­собов построения глобального значения текста оригинала и выведения его коммуникативной ценности. Уже это предопределяет множественность возможных переводов одного и того же текста. Множественность выбора существует и при создании текста перевода, глобальное значение которого должно обеспечивать возможность выведения аналогичной коммуникатив­ной ценности. В результате процесс перевода и его результат имеют прин­ципиально множественный, вариативный характер.

Независимо от того, как переводчик интерпретировал коммуника­тивную ценность оригинала, и какой путь он избрал при построении текста перевода, он должен создать целостное языковое образование, которое отвечает всем требованиям, предъявляемым к текстам на ПЯ, обеспечить наличие «текстуальности», отличающей текст от «нетекста». Достижение такой текстуальности обусловлено рядом обязатель­ных параметров текста: интенциональностью, акцептабельностью, кооперативностью (стремление быть понятым), ситуативностью, информа­тивностью, когерентностью, связностью, соответствием определенному типу текстов. Все эти текстовые категории, детально описываемые лин­гвистикой текста, должны учитываться переводчиком для создания пол­ноценного текста на ПЯ. А.Нойберт считает, что поскольку в оригинале и переводе должны быть эквивалентными коммуникативные ценности, являющиеся производными от глобального значения текста, то отноше­ния эквивалентности могут существовать только между текстами. Вмес­те с тем такая эквивалентность достигается путем отбора соответствую­щих микро- и макропропозиций и каждая единица может либо способ­ствовать установлению коммуникативной эквивалентности между тек­стами, либо нарушать ее. Поэтому между элементами текста может существовать лингвистическая эквивалентность в том смысле, что они соответствуют друг другу в оригинале и переводе. Однако решающим критерием для признания их взаимно эквивалентными служит их роль в обеспечении коммуникативной эквивалентности двух текстов в целом.

Подчеркивая важность текстового аспекта перевода, А.Нойберт от­мечает, что правильней было бы говорить не о переводе текста на другой язык, а о переводе текста на одном языке в текст на другом языке. Его труды намечают пути исследования важных сторон переводческой деятель­ности на основе новых концепции современного языкознания.

5. Вопросы теории перевода в трудах Г.Егера

Как и его коллеги по Лейпцигской школе, Герт Егер подходит к проблемам перевода с позиций современного языкознания. В круг его научных интересов входят многие аспекты переводческой деятельности. Его главная работа «Транслация и транслационная лингвистика» (1975 г.) содержит разделы, посвященные общественной роли перевода, его истории, различным видам перевода и языкового посредничества и ряду других вопросов теории перевода. Однако центральное место в этой и других публикациях Г.Егера занимает главная проблема переводоведения — проблема переводческой эквивалентности, выделяющая перевод среди других видов языкового посредничества и раскрывающая самую сущность переводческой деятельности.

Г.Егер стремится дать строго лингвистическое определение поня­тия переводческой эквивалентности. Он понимает, что при этом придет­ся пойти на определенные упрощения, так как лингвистические аспекты перевода не охватывают все содержание этой сложной коммуникативной деятельности. Однако, благодаря таким упрощениям, удается выделить ее наиболее существенные стороны и обеспечить необходимую степень научности и объективности описания.

Г.Егер исходит из положения, что перевод должен быть коммуника­тивно эквивалентен оригиналу. Это означает, по его мнению, что оба текста должны обладать одинаковой коммуникативной значимостью, ценностью, которая понимается как мыслительный образ, вызываемый текстом в со­знании коммуникантов. Однако этот образ существует в их мозгу и прин­ципиально не наблюдаем. При нынешнем уровне наших знаний не суще­ствует возможности сколь-либо объективно описать реальную коммуника­тивную значимость текста, а, следовательно, и понятие коммуникативной эквивалентности перевода не обладает достаточной определенностью.

В качестве выхода из такого положения Г.Егер предлагает заме­нить коммуникативную значимость ее лингвистическим экспликатом, то есть содержанием самого текста, которое во взаимодействии с экстра-

лингвистическими факторами и создает этот сложный мыслительный образ. Подобное содержание, непосредственно выводимое из значений (функций) языковых единиц, составляющих текст, предлагается имено­вать функциональной значимостью (ценностью), а совпадение функцио­нальных значимостей оригинала и перевода будет означать их функцио­нальную эквивалентность. Конечно, функциональная значимость состав­ляет лишь более или менее значительную часть коммуникативной значи­мости, но зато ее можно описать в лингвистических терминах и тем самым дать объективное определение переводческой эквивалентности,

Г.Егер определяет функциональную значимость текста как сово­купность трех видов его языковых значений: актуального сигнификативного значения, актуального членения и внутрилингвистического прагма­тического значения. Все эти виды значений с достаточной степенью объективности могут быть выведены из значений и размещения в тексте составляющих его языковых единиц. За пределами функциональной зна­чимости остаются различные ассоциации, выводы, реакции и пр., возни­кающие на основе текста, но не входящие в его содержание непосред­ственно. Например, фраза «Эта рукопись пригодна для дидактических целей» может подразумевать положительную или отрицательную оцен­ку, которая должна включаться в коммуникативную значимость, но не в значения текста, которые можно наблюдать в качестве функций исполь­зованных в нем языковых средств. Эта оценка выходит за рамки акту­ального сигнификативного значения и складывается лишь в результате интерпретации этого значения в определенной ситуации.

Конечно, замена коммуникативной значимости функциональной представляет собой вынужденное упрощение, но оно дает возможность доказательно оценивать эквивалентность перевода. При этом различие между коммуникативной и функциональной эквивалентностью перевода оказывается меньше, чем между коммуникативной и функциональной значимостью текста, поскольку сохранение функциональной значимости оригинала в переводе может обеспечить воспроизведение в какой-то степени и экстралингвистической части коммуникативной значимости. В идеальном случае функциональная и коммуникативная эквивалентность могут полностью совпадать. В реально выполняемых переводах нередко существует расхождение между этими видами эквивалентности.

Достижению функциональной эквивалентности могут препятство­вать два ряда факторов. Один ряд факторов определяется соотношением

систем и правил функционирования ИЯ и ПЯ, которые в ряде случаев не позволяют текстам оригинала и перевода иметь одинаковую функци­ональную значимость. Относительную функциональную эквивалентность, которая максимально возможна при данном соотношении двух языков, предлагается именовать «максимальной эквивалентностью». Другой ряд факторов носит переменный, более или менее случайный характер: зна­ния и умения переводчика, обстановка и условия его работы и т.п. Они в принципе могут быть устранены, но их воздействие может привести к неполной коммуникативной эквивалентности перевода или даже к его коммуникативной неэквивалентности («гетеровалентности»).

В более поздней работе «Коммуникативная и максимальная экви­валентность текстов» (1982 г.) Г.Егер уточняет понятие коммуникатив­ной эквивалентности, связывая его со способностью адресата сообщения извлекать из него передаваемую информацию. В результате он выделяет пять типов языкового посредничества:

I. Текст перевода максимально эквивалентен тексту оригинала. При этом возможны два случая:

1. Адресаты сообщения в переводе обладают такими же возмож­ностями для извлечения информации, как и получатели сообщения в оригинале — перевод коммуникативно эквивалентен оригиналу.

2. Адресаты сообщения в переводе обладают иными возмож­ностями для извлечения информации, чем получатели сообще­ния в оригинале — перевод коммуникативно гетеровалентен оригиналу.

II. Текст перевода не обладает максимальной эквивалентностью по отношению к тексту оригинала. При этом возможны три случая:

1. Адресаты оригинала и перевода обладают разными возможно­стями для извлечения информации, и это различие соответствует различию между значениями текстов оригинала и перевода — перевод коммуникативно эквивалентен оригиналу.

2. Адресаты оригинала и перевода обладают разными возмож­ностями для извлечения информации, и это различие не соответ­ствует различию между значениями текстов оригинала и перево­да — перевод коммуникативно гетеровалентен оригиналу.

3. Адресаты оригинала и перевода обладают одинаковыми воз­можностями для извлечения информации — перевод коммуника­тивно гетеровалентен оригиналу.

Введение фактора адресата заставило Г.Егера по-новому поста­вить вопрос об объективности его концепции коммуникативной эквивалентности, которую он основывал на одинаковой функциональной зна­чимости оригинала и перевода. Если функциональная значимость могла быть определена в лингвистических терминах, то познавательные воз­можности адресата недоступны для объективного описания или измере­ния, что лишает научной конкретности и понятие коммуникативной эк­вивалентности. Этот недостаток Г.Егер пытается преодолеть в работе «Языковые значения — центральная проблема перевода и его научного списания» (1986 г.).

В этой работе Г.Егер уточняет понятие коммуникативной значи­мости текста, включая те его компоненты, которые привносятся позна­вательными возможностями адресата. Прежде всего предлагается раз­личать «языковой текст» (Sprachtext) как языковое образование, значе­ние которого выводится из значений составляющих его языковых еди­ниц, и «речевой текст» (Redetext), возникающий при помещении языко­вого текста в конкретную коммуникативную ситуацию при осуществле­нии конкретного акта общения. Один и тот же языковой текст может использоваться в разных коммуникативных ситуациях, поэтому каждому тексту соответствует множество речевых текстов, хотя автор текста мо­жет иметь в виду лишь один из них в соответствии со своим коммуника­тивным намерением. Коммуникативная значимость речевого текста скла­дывается из значения лежащего в его основе языкового текста (лингви­стическая часть) и экстралингвистической части. Лингвистическая часть коммуникативной значимости выражена эксплицитно, а экстралингвис­тическая часть существует в имплицитной форме и зависит от познава­тельных возможностей адресата, которые складываются из его общеэнциклопедических знаний предмета, о котором идет речь в акте общения, и знания коммуникативной ситуации.

Поскольку эти знания индивидуальны для каждого адресата, то не только каждый языковой текст может лежать в основе множества речевых текстов, но и каждый речевой текст может репрезентировать множество коммуникативных значимостей для разных адресатов. Вмес­те с тем у адресатов, принадлежащих к одной и той же языковой или социальной группе, имеется значительная общность знаний, благодаря чему во множестве потенциальных коммуникативных значимостей дан­ного речевого текста существует средняя (durchschnittliche) часть, общая

для всех таких адресатов, которая и делает возможным использование текста в процессе общения. Таким образом, каждый речевой текст фак­тически представляет собой совокупность множества текстов для каждо­го адресата, но все они коммуникативно эквивалентны, так как облада­ют общей частью коммуникативной значимости.

Отсюда следуют важные выводы для теории перевода. Коммуни­кативная эквивалентность перевода заключается в сохранении той об­щей части коммуникативной значимости оригинала, которой последний обладает для своих адресатов. Поскольку эта общая часть представлена во множестве потенциальных вариантов речевого текста, оригиналу мо­жет соответствовать множество коммуникативно эквивалентных перево­дов. В основе переводческой эквивалентности лежит воспроизведение значения языкового текста оригинала, эксплицитно представленного в нем, однако, учитывая различие в знаниях адресатов оригинала и пере­вода, переводчик может эксплицировать часть имплицитной коммуника­тивной значимости, вводя соответствующую информацию в текст пере­вода, или, напротив, делать имплицитной часть коммуникативной значи­мости и различные ассоциации и выводы, которые адресат может сде­лать на основе содержания текста, но которые не входят в его коммуни­кативную значимость. Подобные ассоциации и выводы не должны экс­плицироваться в тексте перевода.

Сознавая, что определение общей части коммуникативной значи­мости текста и соотношения в ней эксплицитного и имплицитного проис­ходит в настоящее время, в основном, интуитивно, Г.Егер ставит перед теорией перевода задачу объективировать этот процесс, обращаясь для этого к анализу семантической структуры языковых единиц. В частно­сти, он обращает внимание на тот факт, что значимое использование языковой единицы в речи предполагает, по крайней мере, минимальные лингвистические знания структуры значения этой единицы. Выявление такого минимального знания, необходимо общего для всех владеющих языком, могло бы способствовать более полному раскрытию содержания инвариантной части коммуникативной значимости текста оригинала, ко­торая сохраняется при переводе.

Как видно из краткого изложения некоторых переводческих концеп­ции Г.Егера, для его работ характерна последовательно лингвистическая трактовка проблем перевода, имеющая целью придать описанию перевод­ческого процесса более объективный и доказательный характер. Вместе с

тем в своих исследованиях он последовательно расширяет рамки микролингвистического подхода, включая в сферу своих интересов макролингвистические и коммуникативные аспекты переводческой деятельности.

Раздел 5. Развитие теории перевода

в Западной Германии

Хотя в Западной Германии не сложилось единой переводоведческой школы, многие западногерманские лингвисты проявляют интерес к переводческой проблематике и они внесли значительный вклад в раз­витие современной теории перевода. Широкой известностью пользуют­ся теоретические работы по переводу: Е.Косериу, Е.Кошмидера, Ю.Вирла, В.Коллера, В.Дресслера, Г.Тиль, Х.Фермеера, К.Райс, Х.Крингса и ряда других.

Для этих работ характерно разнообразие подходов к решению переводческих проблем, что затрудняет их общую характеристику. Все же можно выделить несколько основных направлений исследований. Западногерманские переводоведы уделяют большое внимание социаль­ной роли перевода и переводчика в современном мире, стремятся расши­рить функции переводчика, рассматривать его не просто в качестве по­средника, играющего подсобную, второстепенную роль в процессе межъя­зыковой коммуникации, но как квалифицированного языкового консуль­танта широкого профиля, хорошо знающего не только иностранный язык, но и все сферы жизни, политики и экономики народа, говорящего на этом языке, специалиста, без услуг которого не могут обойтись фирмы, предприятия и организации, занимающиеся внешнеполитической или внешнеторговой деятельностью.

Характерен для западногерманских переводоведов и особый ин­терес к прикладным аспектам теории перевода, попытки применить ре­зультаты теоретических исследований к решению чисто практических задач. В связи с этим большое внимание уделяется проблемам подготов­ки будущих переводчиков, формулированию требований, которым дол­жен удовлетворять хороший переводчик, разработке методов качествен­ной опенки результатов его деятельности.

В чисто теоретическом плане в центре исследований находятся воп­росы соотношения лингвистики и переводоведения. Принципиальная воз-

можность перевода и механизм его осуществления выводятся из свойств языковою знака, его двусторонности, его связи с внеязыковой реальнос­тью. Вместе с тем подчеркивается, что перевод имеет дело не с системами языков, а с конкретными текстами. Это обстоятельство имеет ряд важных последствий. Теория перевода, в отличие от сопоставительной лингвистики, изучает не соотношение единиц, занимающих аналогичное положение в системах соответствующих языков, а единицы, нередко разноуровневые, которые способны заменять друг друга в процессе перевода. В связи с этим ограничивается роль в изучении перевода лингвистики, которая, как пред­полагается, имеет дело лишь с системой языка.

Многие авторы указывают на специфичность системы значений в каждом языке, что делает невозможным воспроизведение этих значений в переводе. Поэтому утверждается, что общими у оригинала и перевода явля­ются не значения, а обозначения, то есть соотнесенность с одинаковыми явлениями внеязыковой реальности. Тем самым существенно ограничивает­ся возможность полной передачи содержания иноязычного текста.

В некоторых работах высказываются сомнения в целесообразнос­ти каких-либо обобщений в области перевода, возможности подлинной теории перевода. Указывается, что каждый текст уникален, и перевод­чик в каждом конкретном случае должен решать особые задачи, приме­нять индивидуальные способы преодоления трудностей.

Особое внимание западногерманские переводоведы уделяют свя­зи теории перевода с лингвистикой текста, разработке переводческой типологии текстов. Предполагается, что именно тип текста оказывает решающее влияние на характер всех переводческих проблем и во многом предопределяет стратегию переводчика и критерии оценки его работы.

Указанные особенности переводческих исследований в Западной Германин отчетливо проявляются в фундаментальных трудах таких лин­гвистов, как К.Райс, В.Вилсс и Х.Крингс. Особое место занимает кон­цепция А.Гутта.

1. Переводческие труды К.Райс

Трудам Катарины Райс принадлежит заметное место в развитии переводоведения в Западной Германии. Ее переводческие концепции отличаются большой динамичностью и за последние два десятилетия претерпели существенные изменения. В первой крупной работе «Воз­можности и границы критики перевода» (1971 г.) К.Райс рассматривает

широкий круг факторов, которые должен принимать во внимание кри­тик, стремящийся дать объективную оценку качеству перевода, но глав­ным из таких факторов признается тип переводимого текста.

С самого начала К.Райс, указывает, что широко распространен­ная практика (особенно в области художественного перевода) оценки качества без сопоставления его с оригиналом лишена объективных кри­териев и может дать лишь весьма ограниченные результаты, которые в основном сводятся к обнаружению явных ошибок в языке перевода. По ее мнению, окончательное суждение о качестве перевода можно вынести только после сопоставления перевода с оригиналом и, в первую очередь, после определения, к какому типу принадлежит текст оригинала, ибо это, главным образом, обусловливает и метод перевода.

Проанализировав существующие классификации переводов, основывающиеся на типах переводимых текстов, К.Райс приходит к выводу, что все они не отличаются последовательностью и не отражают существенных различии в применяемых методах перевода. Метод перевода должен соот­ветствовать типу текста, поскольку его главная задача — сохранить при переводе наиболее существенное, определяющее тип текста. Основой типологии текстов может быть функция, которую язык выполняет в данном тексте. Исходя из классификации таких функций, предложенной Карлом Бюлером К.Раис полагает, что существуют три основные типа текста. В одном типе текста на первом месте стоит функция описания (сообщение информации), в другом типе текста основная роль принадлежит функции выражения (эмоциональных или эстетических переживаний), а в третьем типе текста доминирует функция обращения (призыв к действию или реак­ции). Первый тип ориентирован на содержание, второй — на форму и третий — на обращение. Эти три типа текстов, выделяемые на основе (функций языка, могут быть дополнены четвертой группой текстов, которые предлагается именовать аудиомедиальными. Речь идет о текстах, зафикси­рованных в письменной форме, но поступающих к получателю в устной форме и воспринимаемых им на слух.

Различие между этими четырьмя типами текста обусловливает и характер метода, применяемого при переводе текстов каждого типа. При переводе текстов, ориентированных на содержание (коммерческая кор­респонденция, сообщения и комментарии прессы, специальные тексты гуманитарных, естественных и технических наук и т.п.), требуется обес­печить инвариантность на уровне плана содержания. При этом языковое

оформление перерода должно полностью соответствовать законам языка перевода, чтобы читатель мог получить информационное содержание в привычной языковой форме. Из таких требований и должен исходить критик при опенке переводов этого типа.

При переводе текстов, ориентированных на форму (произведения художественной литературы), задача переводчика заключается, в первую очередь, в передаче их эстетического воздействия. Такие тексты сообщают определенное содержание, но они теряют свой специфический характер, если в переводе не сохраняется их внешняя и внутренняя формы, определя­емые нормами поэтики, стилем или художественными устремлениями авто­ра Инвариантность плана содержания уступает здесь главное место аналогии формы, требующей эквивалентности эстетического воздействия. Отсю­да следует, что языковое оформление перевода текстов, ориентированных на форму, детерминируется языком оригинала.

Тексты, ориентированные на обращение, передают не только со­держание в определенной языковой форме, но и преследуют определен­ную цель, определенный экстралингвистический эффект. Поэтому при переводе необходимо прежде всего сохранять четкое обращение к слу­шателю или читателю. Этой цели должно быть подчинено и языковое оформление перевода, который должен обеспечить определенную реак­цию, иногда побудить к конкретному действию. Для ее достижения пе­реводчику дозволено больше, чем при переводе других текстов, откло­няться от содержания и формы оригинала, и при оценке перевода такие необходимые отклонения не следует рассматривать как нарушение тре­бования «верности оригиналу». Здесь верность оригиналу и заключается прежде всего в достижении намеченного автором эффекта, в сохранении заложенного в тексте обращения.

Аудиомедиальные тексты (тексты радио и телепередач, сценичес­кие произведения, тексты музыкальных произведений и пр.) являются элементами более крупного целого и не могут обходиться без внеязыковой (технической) среды и неязыковых графических, акустических и визуальных форм выражения. В принципе аудиомедиальные тексты мо­гут быть распределены между текстами, ориентированными на содержа­ние (доклады по радио, документальные фильмы), текстами, ориентиро­ванными на форму (радиоочерки, постановки), и текстами, ориентиро­ванными на обращение (комедиями, трагедиями). Но для оценки пере­вода этого недостаточно, поскольку при этом следует прежде всего оце-

нивать, насколько в переводе удалось учесть условия неязыковой среды, присутствовавшие в оригинале, и степень участия дополнительных средств выражении в создании целостной смешанной литературной формы.

Избрав в качестве основы для оценки качества перевода его соот­ветствие типу текста, к которому принадлежит оригинал, К.Райс сочла необходимым дополнить критерии оценки требованием соблюдать в пе­реводе еще целый ряд особенностей оригинала, которые она именует «внутриязыковыми инструкциями» и «внеязыковыми детерминантами». К числу первых относятся семантические, лексические, грамматические и стилистические особенности оригинала, а вторые включают такие праг­матические факторы, как ситуация, предмет речи, пространственно-вре­менные рамки, особенности автора и получателя, аффективные импликации и т. п.

Таким образом, критику перевода вменялось в обязанность учитывать как собственно языковые, так и внеязыковые (прагматические) факторы.

Определяя границы критической оценки перевода, К.Райс указывает на необходимость учитывать, что перевод может осуществляться в ка­ких-либо специальных целях (различные виды реферирования, учебный перевод, пословный перевод, «ученый перевод» и т.п.) или для особого круга читателей (переводы для детей и юношества, популяризация специ­альных текстов, всевозможные адаптации по моральным, религиозным, идеологическим и коммерческим соображениям). Учет этих факторов со­ставляет собственно функциональный аспект критики перевода.

Переводческая концепция К.Райс получила дальнейшее развитие и существенные дополнения в ее последующих работах, центральное место среди которых занимает книга «Основы всеобщей теории перево­да» (1984 г.), написанная совместно с Х.Фермеером. Ее содержание отражает эволюцию теоретических взглядов авторов. Соответствие пе­ревода оригиналу в текстовом и в функциональном аспекте отступает здесь на второй план и трактуется как частный случай, не определяю­щий понятие «перевод» в целом. Еще меньшее место в теоретической концепции занимает учет языковых особенностей оригинала, тех «внут­риязыковых инструкций», которые раньше рассматривались как часть требовании, предъявляемых к переводу. Главным и фактически един­ственным критерием оценки перевода объявляется его соответствие той цели, ради которой он был осуществлен.

Эта концепция, которую авторы назвали «скопос-теория» (скопос — цель), исходит из того, что перевод — это прежде всего вид практической деятельности, а успех всякой деятельности определяется тем. в какой степени она достигает поставленной цели. Перевод всегда осуществляется для чего-то, переводчик стремится выполнить опреде­ленную задачу, которую он выбрал сам или получил от заказчика, в чьих интересах и по чьему поручению осуществляется процесс перевода. Цели перевода могут быть самыми различными, и соответствующие им тексты перевода будут принципиально отличаться друг от друга. При этом несущественно, в какой степени перевод оказывается близок к оригиналу, коль скоро он соответствует своей цели. В каких-то случаях цель перевода может заключаться в достижении максимальной близости к оригиналу, а в других случаях цель может быть иной: сообщить полу­чателю какую-то информацию, убедить его в чем-либо, добиться заклю­чения сделки, ввести его в заблуждение и т.д. Исходя из поставленной задачи, переводчик выбирает способ перевода, воспроизводящий ориги­нал, отклоняющийся от оригинала или пренебрегающий им. Переводчик выступает не в качестве простого посредника, а как языковой консуль­тант, специалист, хорошо знающий язык, культуру, экономику соответ­ствующей страны и способный создать такой текст, который нужен для успешной деятельности с представителями этой страны. Можно пред­ставить и такой случай, когда текста оригинала вообще не существует и переводчик самостоятельно создает свой текст, руководствуясь знанием цели или указаниями заказчика. Таким образом, переводчик превраща­ется в центральную фигуру межъязыковой коммуникации.

В связи с таким подходом предлагается различать понятия «адек­ватность» и «эквивалентность» перевода. Адекватный перевод — это перевод, отвечающий поставленной цели. Стремление обеспечить адек­ватность определяет выбор способа перевода и поэтому понятие «адек­ватность» относится к процессу перевода, который может осуществлять­ся адекватным способом. «Эквивалентность» относится к результату перевода и означает функциональное соответствие текста перевода тек­сту оригинала. Поэтому перевод не может осуществляться «эквивалент­ным способом», но может оказаться эквивалентным как частный ре­зультат достижения адекватности перевода определенной цели.

Разработка скопос-теории представляет несомненный вклад в современное переводоведение. Она открывает новое направление исследо-

ваний, охватывает весь спектр функций, выполняемых переводчиком, ставит задачу описания различных целей переводческой деятельности, подчеркивает важность и престижность работы переводчика. Вместе с тем обобщенное рассмотрение всех видов языкового посредничества не устраняет необходимость специального научного анализа наиболее слож­ного и важного аспекта разнообразной деятельности переводчика — осуществления «собственно перевода», имеющего целью создание тек­ста, способного полноценно заменить оригинал в процессе межъязыко­вой коммуникации.

2. Теоретические концепции В.Вилсса

Известный западногерманский лингвист Вольфрам Вилсс внес большой вклад в утверждение общественной значимости переводческой деятельности, в изучение теоретических и прикладных аспектов перево­да. В его многочисленных статьях и научных докладах и в фундамен­тальном труде «Переводческая наука; Проблемы и методы» (1977 г.) рассматривается широкий круг переводоведческих проблем, связанных с ролью перевода в современном мире, историей переводоведения, местом науки о переводе в языкознании, способами описания переводческого процесса, переводческой типологии текстов, определением понятия пере­водческой эквивалентности и многих других.

Наряду со всесторонним охватом переводческой проблематики, для работ В.Вилсса характерен глубокий анализ переводческих концепций выдающихся переводоведов всех стран (за исключением, к сожалению, исследований россий­ских лингвистов). В них обобщен опыт теоретического изучения перевода на протяжении всей истории развития переводоведения. При этом В.Вилсс весьма сдержанно оценивает теоретические достижения переводоведов. По его мнению, большинство их концепций носит слишком абстрактный характер, в то время как каждый акт перевода конкретен и требует индивидуального подхода и специфи­ческих решений.

Особое внимание В.Вилсс уделяет прикладным аспектам перево­доведения, связи теории перевода с задачами обучения будущих пере­водчиков. Его внимание привлекают проблемы классификации перевод­ческих трудностей, методики обучения переводу, анализа переводческих ошибок, оценки качества перевода.

В. Вилсс разрабатывает принципы создания типологии переводчес­ких трудностей. Он считает, что в основе таких трудностей лежат 4 факто-

pa: 1) Особенности каждого из языков, участвующих в процессе перевода. 2) Особенности переводчика, выступающего в двойной роли: адресата тек­ста оригинала и автора текста перевода. 3) Особенности типа текста ориги­нала в соответствии с тройной классификацией текстов, предложенной К.Райс. 4) Особенности конкретного текста оригинала. Первые три группы факто­ров носят относительно постоянный характер для конкретного переводчика, работающего с определенной парой языков. Различные сочетания двух ви­дов языковых особенностей, двух видов ролевых особенностей и трех видов типологических особенностей, текста дают 12 параметров переводческих трудностей, причем такие трудности могут носить коллективный (существо­вать для всех переводчиков), частично коллективный и индивидуальный характер. В.Вилсс указывает, что более детальная типологизация затрудне­на из-за большого числа индивидуальных трудностей, связанных с особен­ностями конкретного текста и конкретного переводчика, но полагает, что можно описывать отдельные трудности перевода на разных уровнях языко­вой системы.

Большой практический интерес представляют замечания В.Вилс­са по содержанию и организации подготовки будущих переводчиков. Методика обучения переводу остается до сих пор слабо разработанной, особенно учитывая разнообразие целей обучения и требований, предъяв­ляемых к переводчику в различных видах перевода. В.Вилсс полагает, что обучаемые должны обладать определенными способностями к пере­водческой деятельности, хорошим владением родным языком, интересом к познанию, способностью применять теорию обучения к переводу, спо­собностью к развитию умения критически оценивать свою работу. Цель обучения заключается в создании у обучаемого умения анализировать текст, выбирать правильную переводческую стратегию, применять необ­ходимые методы и способы перевода. Для достижения этой цели орга­низация учебного процесса должна обеспечивать: а) действенность и системность применяемых методов; б) последовательность (континуум) обучения; в) градацию в выделении и преодолении трудностей; г) града­цию переводческих проблем по их относительной важности; д) пред­ставление переводческой компетенции в виде ряда операций («операционализация компетенции»).

В.Вилсс настаивает на том, что обучение переводу должно заклю­чаться не в интуитивном переводе учебных текстов, а в объяснении и усво­ении переводческих процедур и приемов. Преподавание должно быть диф-

ференцированным и проблемно-ориентированным. В каждом тексте в рам­ках отдельного предложения есть возможность выделить переводческие трудности и продемонстрировать обучаемым способы преодоления этих трудностей. Предлагается при этом следующая последовательность учебной ра­боты: 1) Синтактико-семантико-стилистический анализ предложения ори­гинала. 2) Описание, классификация и оценка переводческих трудностей. 3) Преодоление трудностей в процессе создания перевода (одной или не­сколькими операциями). 4) Критическая оценка степени эквивалентности перевода 5) Обратный перевод для сопоставления выразительных средств двух языков. В целом, основной упор при обучении переводу должен де­латься не на уникальность процесса перевода, а на повторяемость его ос­новных аспектов в других языковых контекстах.

Важное место в процессе обучения занимает анализ переводчес­ких ошибок и оценка качества перевода. Предлагается различать типич­ные и нетипичные ошибки и уделять особое внимание первым. Ошибки классифицируются в зависимости от причин, с которыми они связаны. Самые грубые ошибки возникают в связи с непониманием переводчиком смысловых отношений между частями текста оригинала. В тексте пере­вода предлагается различать грамматические, стилистические и когни­тивные ошибки. Могут быть ошибки, связанные с нарушением норм ПЯ, при которых текст остается понятен. Основная трудность заключа­ется в оценке степени важности ошибки, особенно трудно судить о «при­емлемости стиля» перевода.

В отличие от анализа ошибок критика перевода, по мнению В.Вилсса, имеет дело с переводом в целом. Настаивая на том, что всякий пере­вод — это лишь приближение к идеалу, В.Вилсс считает, что прежде всего нужно уметь оценить, имеет ли критик дело с ошибкой или с намерен­ным преобразованием или отклонением от оригинала. При этом весьма существенно, может ли критик предложить и обосновать лучший вариант. Предлагается использовать 4 критерия общей оценки языка перевода: а) правильность языка — соблюдение или нарушение нормы ПЯ; б) правиль­ность употребления — соблюдение или нарушение узуса ПЯ; в) соблюде­ние или нарушение социолингвистической (ролевой) нормы; г) правиль­ность выбора индивидуальных речевых характеристик текста. Эта общая опенка дополняется оценкой более детальной, раскрывающей правильность передачи синтаксических, семантических и прагматических особенностей оригинала. Такую оценку предлагается производить в отношении каждого из

этих планов по пятибалльной шкале, различая следующие варианты: «не­правильно», «неуместно», «неясный случай», «правильно», «уместно». Такая градация должна позволить оценить варианты перевода с достаточной степенью объективности, хотя в ряде случаев критик может колебаться, куда отнести то или иное отклонение

Как уже отмечалось, В.Вилсс — один из ведущих теоретиков перевода Западной Германии, и в его работах можно найти много ценных суждений не самым различным проблемам переводоведения. Однако особенно интересными представляются изложенные выше идеи по организации подготовки переводчиков, поскольку эта проблема не затрагивается, как правило, в теоретических работах по переводу, и В.Вилссу во многом принадлежит приоритет в ее разработке.

Среди главных трудов В.Вилсса особое место занимает его книга «Познание и перевод. К теории и практике человеческого и машинного перевода» (1988 г.), в которой переводческая проблематика рассматри­вается с позиции когнитивной психологии.

В.Вилсс считает, что эмпирически-индуктивные и моделирующие подходы к созданию теории перевода должны быть дополнены разра­боткой нормативной теории перевода, которая раскрывала бы особенно­сти действий переводчика в процессе перевода. Такая теория, ориенти­рующаяся на личность переводчика, должна основываться на данных когнитивной психологии, показывающих, каким образом человек приоб­ретает знания и использует их в различных видах практической деятель­ности. Исследование перевода должно выявить, как внешний стимул, в качестве которого здесь выступает текст оригинала, активизирует струк­турированное знание в памяти переводчика и как это знание, наряду с другими психологическими факторами, позволяет решать проблемы и выполнять необходимые операции в процессе перевода.

Теория перевода, по мнению В.Вилсса, изучает не объективные, физические объекты, а идеальные объекты — мыслительные действия и операции. Для нее более важны не общие законы, а особенное — создание конкретного текста. Поэтому она должна описывать процесс перевода в таких операционных терминах, как «действие, поведение, решение пробле­мы, выбор, творчество, интуиция, стратегия перевода, метод перевода, тех­ника перевода, стереотип перевода». Знания могут приобретаться и исполь­зоваться человеком либо аналитическим путем, на основе объективного ана­лиза фактов и ситуаций, либо герменевтическим путем, т.е. субъективно-

интуитивно. Отсюда следует, что при описании процесса перевода нельзя ограничиваться сознательным, объективным и закономерным, а надо уделять должное внимание и интуитивному, субъективному и единичному. Это ограничивает «научность» теории перевода, но этого не следует бояться. Степень научности определяется сущностью и сложностью объекта. Не всякий объект поддается объективному и обобщенному описанию. Научная редукция объекта (процесса перевода) к его наиболее общим признакам может оставить за пределами исследования его наиболее существенные сто­роны. Указанный подход хорошо согласуется с новой ориентацией языкознания не на систему языка, а на речь, т.е. на действие, применения языка И центральным вопросом теории действия является, при каких условиях, в какой функции, каким образом организуется действие, в данном случае процесс перевода. В этом процессе имеют место два вида поведения пере­водчика: ассимиляторское — собственно поведенческое (поиск соответ­ствии на основе объективных данных) и адаптирующееся — применение творческих когнитивных процессов (создание новых планов в соответствии с поставленной целью). В.Вилсс различает, таким образом, в переводе поведенческий (объективный) аспект (Verhalten) и деятельностный (субъек­тивный) аспект (Handeln). В процессе перевода деятельность переводчика проходит через три этапа: подготовка, осуществление и оценка результатов. Весь процесс — это обдуманные действия, в ходе которых переводчик постоянно делает выбор, строит гипотезы о последствии того или иного выбора и принимает решения для достижения цели: вопрос должен идти, не почему принято это решение, а зачем оно было принято. При таком подхо­де, полагает В.Вилсс, теория перевода будет эмпирической и нормативной и будет служить практике.

Таким образом, в центре внимания исследователя оказывается когнитивная деятельность переводчика. Так, при рассмотрении этапа подготовки указывается, что переводчик осуществляет при выборе вари­анта перевода три вида поиска: случайный, систематический и эвристи­ческий (сокращающий интуитивно путь поиска). Именно этот после­дний является основным, решающим и должен быть главным предметом изучения. В результате таких поисков переводчик создает своего рода мыслительную рабочую схему, в соответствии с которой он осуществля­ет поэтапное решение задач.

Значительное место в концепции В.Вилсса уделяется роли личности переводчика, ситуации, в которую он себя ставит, цели, которые он пресле-

дует, сознательно или бессознательно. В.Вилсс полагает, что действия переводчика несомненно зависят от оригинала и от читателей перевода и чем точнее он определит для себя (объективно и субъективно) те требования, которые они ему предъявляют, тем успешней будет его деятельность. В связи с этим В.Вилсс не соглашается с принципом «самостоятельного права переводчика на окончательное решение» (Mitbestimmungsrecht), который провозглашают сторонники «скопос-теории» (Х.Фермеер, Ю.Холц-Мянтяри) и с их утверждениями, что оригинал не имеет собственной ценности. По мнению В.Вилсса, такой принцип может привести лишь к переводчес­кому произволу Полемизируя с указанной концепцией, он напоминает, что переводчик — это всегда не только создатель текста (Textproduzent), но и получатель текста оригинала (Textrezipient) и что его деятельность — это всегда реакция на оригинал.

Каждый вид деятельности обладает своими особенностями. Перевод характеризуется, в первую очередь, тем, что это — действие, осно­ванное на понимании (активном, дистантном, не означающим согласие с понятым); процесс, методически контролируемый, то есть осуществляе­мый по определенной стратегии действий, определенной системе анализа и синтеза, область деятельности отдельного лица-переводчика, часть которой сугубо субъективна, поскольку у каждого переводчика своя си­стема оценок; деятельность, которая отчасти носит неопределенный, эв­ристический характер, когда многое приходится основывать на догадке (нет связи с автором оригинала, неизвестна цель перевода, характер получателя и т.п.). Отсюда следует, что переводчик использует разные типы мыслительных операций: рефлексивный, основанный на объективном анализе доступной информации, и импульсивный, интуитивный, ос­нованный на субъективных решениях. В.Вилсс полагает, что в силу та­кого характера переводческой деятельности наука о переводе не должна быть слишком строго сформулированной, поскольку обобщающие кон­цепции, методы и модели всегда будут охватывать лишь объективный аспект перевода, оставляя в стороне важнейший субъективный аспект.

Именно на этот субъективный аспект и может, по мнению В.Вил­сса, пролить свет когнитивная психология, пытающаяся исследовать че­ловеческую интуицию. С ее позиций процесс перевода следует прежде всего рассматривать как операцию решения проблем. При этом прово­дится различие между задачей и проблемой. Задача решается известны­ми методами или путями, а для решения проблемы приходится идти

новыми путями, незнакомыми для данного переводчика. Таким образом, проблемы не носят абсолютного характера: одна и та же трудность для одного переводчика — проблема, а для другого — стереотипно решае­мая задача. Проблемы могут быть макроконтекстуальные и микроконтекстуальные. Макроконтекстуальные проблемы связаны с необходимостью определить общий смысл, цель, назначение функцию текста ори­гинала, которые, как правило, должны сохраняться и в переводе. Боль­ше трудностей представляют микроконтекстуальные проблемы, к кото­рым В.Вилсс относит случаи семантической неопределенности, синтаксической сложности текста, тема-рематические отношения, наличие эл­липс а, метафор, иронии, неудачных формулировок, атрибутивных, ге­рундиальных, причастных конструкций (речь идет о переводах с англий­ского языка) и т.п. Все эти проблемы, по мнению В.Вилсса, носят единичный характер, мало поддаются обобщению и каждый переводчик решает их по-своему. Поэтому очень важно учитывать личностный фактор, индивидуальные психологические особенности переводчика.

В процессе перевода используются два вида знаний переводчика: позитивные (эпистемические), хранящиеся в его памяти, и эвристичес­кие (способность добывать новую информацию). Оба этих вида знаний должны формироваться при подготовке будущих переводчиков. В про­цессе такой подготовки полезно практиковаться в решении различных проблем, даже если нельзя дать строгих процедур решения.

Мало изученным остается сам процесс принятия решений перевод­чиком. Переводчик оказывается в ситуации лабиринта и стремится достичь цели оптимальным путем. При этом ни один переводчик не в состоянии осуществить все возможные и необходимые действия, перебрать все вари­анты. Каждый переводчик видит лишь часть возможных интерпретаций и вариантов. Принятие решения обусловливается рядом общих факторов. В.Вилсс отмечает влияние таких факторов, как характер решаемой пробле­мы, степень рискованности того или иного решения, предел достаточности поиска информации (при неизбежной ограниченности времени и затраты усилий), зависимость последующих решений от предыдущих. При этом сам переводчик не может иногда обосновать свое решение.

Процесс принятия решений непосредственно связан с характер­ным для данного переводчика типом поведения. Типология поведения переводчика основывается на ряде оппозиций: целеустремленный — колеблющийся («синдром Пилата»), упрямый — скептический, вдум-

чивый — честолюбивый, находчивый — ограниченный, логичный — непоследовательный. В.Вилсс полагает, что переводчику необходимо нейтрализовать бессознательное влияние типа своей личности, сделать бессознательное сознательным. При всей важности интуиции ей должно предшествовать размышление.

В своей работе В.Вилсс пытается разобраться и в таких сложных и трудно определяемых понятиях, как переводческое творчество и пере­водческая интуиция.

Имеющиеся работы по психологии творчества указывают на его кос­венную связь с интеллектом, знаниями и опытом человека, на его целеуст­ремленность и оценочность (в отличие от фантазии или оригинальности). Существуют разные виды творчества: художественное, научное, техничес­кое, организаторское и т.д., но это — всегда новаторская комбинация идей. В области перевода особый характер творчества определяется тем, что оно представляет собой соединение понимания и изобретательности, и в нем участвуют разум, понимание, интуиция и фантазия переводчика. Здесь не­обходимо также различать собственно творчество и творческое воспроизве­дение уже существующего. По-видимому, имеются различные уровни, об­ласти и проявления творчества, в связи с этим, возможно следует говорить об особом виде «перетекстового» творчества.

В.Вилсс полагает, что характер переводческого творчества зависит от типа переводимого текста. В художественных текстах нет предсказуемо­сти отношения aвтор-переводчик, и творчество переводчика более субъек­тивно и индивидуально. В технических текстах многие свойства существуют независимо от автора и получателя, поэтому на первый план выступает аналитическое творчество переводчика, обнаруживающее эти свойства.

Анализируя примеры переводов технических и художественных текстов, В.Вилсс пытается показать различие в творчестве разных пере­водчиков, разную возможность и склонность использовать «прямой» перевод, где требуется меньше творческих приемов, разное соотношение с методами перевода (сознательное использование известного приема) и техникой перевода (автоматическое воспроизведение известного по па­мяти). В акте творчества предлагается различать четыре фазы: подго­товка, вызревание (Inkubation), озарение, проверка результата.

Переводческая интуиция определяется, как способность спонтанно находить решение проблем, не основанная на знаниии не опирающаяся на логическое рассуждение. Интуитивные решения могут быть правиль­

ными или ошибочными. Это — ответ определенным способом на опре­деленную ситуацию. В какой-то степени интуиция основана на рациональном, но она выходит за его пределы. В.Вилсс указывает, что переводоведение направлено на обнаружение закономерностей и тем са­мым принципиально игнорирует интуицию. В процессе перевода пере­водчик должен пользоваться известными ему методами и образцами, но он также должен быть готов использовать свою интуицию, которая не поддается регулируемости, упорядоченности, обоснованности, анализу и вербализации.

В конце монографии В.Вилсс рассматривает проблематику ма­шинного перевода, демонстрируя его ограниченные возможности и тео­ретическую, и практическую невозможность обеспечить высокое каче­ство перевода, полагаясь лишь на логический и лингвистический анализ и исключив недоступную машине интуицию.

Как видно из вышеизложенного, многие сложные проблемы, зат­ронутые в работе В.Вилсса, не получают решения. Однако сама ориен­тация на когнитивные аспекты деятельности переводчика несомненно плодотворна и намечает новое направление исследований. Дальнейшая разработка этой проблематики потребует применения новых методов анализа, в том числе экспериментальных.