Распространение

Передняя Азия. Становление в микроочагах в VIII тыс. закончилось. Быстрый рост земледелия = населения = расселение. Обмен растениями и животными. Переход к оседлости бродячих племен. На Ефрате ранненеолитические поселки, они идут в Сирию, Пелестину, Иран. Смешиваются. Многокомнатные прямоугольные дома. Размеры поселков до 10 га. Кое-где мощные каменные стены. От наводнений и оползней?

В VIII тыс. до н.э. в Сирии белые сосуды из извести и гипса, на рубеже VIII-VII керамические. По всей территории наконечники и шлифованные топоры.

Загрос (Ирано-Иракское пограничье). Земледельческо-скотоводческие группы в горах. Редко на равнине. От них козы и овцы. Такие же дома. В конце VIII тыс. к.р.с. одомашнен был и в Анатолии, вероятно. В VII тыс. до н.э. распространился по Месопотамии.

Керамика везде. Всюду ей предшествовали корзины. (На севере такого нет). Предполагают, что начало производства керамики связано с господством растительной пищи. (Камнем с кожей или деревом тут не обойдёшься). Папуасский способ приготовления пищи: в глиняной яме жгут уголь и камни, потом заливают водой и тушат мясо, в результате – некий керамический обжиг. Возможно, отсюда и керамика.

Для неё характерны: производящее или высокоспециализированное присваивающее хозяйство. Относительно регулярный прибавочный продукт. Наряду с общей собственностью – личная (но не частная). Наряду с уравнительным распределением – трудовое.

Высокоспециализированное хозяйство (присваивающее) по прежнему требовало кооперации и уравнительного распределения (к тому же сохраняли силу прежнии обычаи). Даже тогда когда добывался больший прибавочный продукт действовала сила обычая, но возрастала роль трудового распределения. Экономическую основу, как и раньше, составляла коллективная преимущественно родовая собственность на землю. Возделываемая земля, пастбища, охотничьи угодья собирательские угодья принадлежали роду. Рассматривались как принадлежность племени, но были закреплены за входившими в него отдельными родами. Предметы созданные собственным трудом (скот, орудие, утварь) были личной собственностью. Но ещё широко практиковалось заимствование. Наследовалось чаще в пределах рода. Уравнительное распределение имело место только в экстремальных случаях, а так же у группы родственников по крови или по браку.

Рост избыточного продукта, упрочнение личной собственности и замещение уравнительного распределения трудовым привело к развитию престижной экономики (обмен дарами) как среди общины, так и индивид. Практиковалась – взаимность, эквивалентный обмен материальными ценностями или услугами. Упрочивались соц. связи, укреплялись мирные отношения, усиливался авторитет общин, предводителей (дарообмен с «переплатой»). Экономические + развит. производства - непродуктивные траты социальные + стимулировали взаимопомощь - обществ. и имущественное распределение. Вывод: господство родовой собственности, сочетание уравнительного и трудового распределения.

Позднепервобытная община отличается наибольшей устойчивостью, ни племя, ни семья, ни род не отличаются такой стабильностью. Это не означает, что община представляет собой некое застывшее социальное единство, она, наоборот, очень подвижна. У австралийских аборигенов община распадается в один сезон для собирательства: соединяется в другой — для охоты. Община строится на основе единообразного поведения индивидов, которые полностью вовлечены и подчинены социальной общности. В терминологии Дюркгейма, она основывается на принципе механической стандартности, регулируемой репрессивными правилами. Хотя в доземледельческий общине право существует в виде традиций, неподчинение им рассматривается как случай настолько ненормальный, что община находится в состоянии нерешительном по отношению к виновнику. Сначала в ход идут договоры, и большее, на что способна община, — это изгнание индивида (даже в Древней Греции сохранился обычай изгнания, подвергнуть остракизму означало голосованием выгнать нарушителя за пределы города, что рассматривалось как весьма тяжкое наказание). Здесь еще нет необходимости воспитания постоянного послушания всех остальных членов общины, так как здесь не развиты индивидуальность и нестандартность поведения, отличающегося от общепринятого, поэтому и репрессивное право в виде жестких наказании возникает позже, в земледельческом обществе.

Коллективизм воспитывается в индивиде посредством интернализации общепринятых норм и ценностей. Щедрость, «широкое сердце», гостеприимство, бескорыстная помощь — вот основные одобряемые общиной ценности. Социализация индивида происходит главным образом в общине, семья играет подчиненную роль. Ребенок видит в каждой женщине, подходящей по возрасту, мать, в некоторых языках даже слова женщина и мать одинаковы. Семья существует главным образом как парная, а представления о групповом браке, активно пропагандировавшиеся в прошлом столетии, слабо подтверждаются этнографическими данными. Другое дело, что брак является весьма неустойчивым, развод — самое простое дело в примитивном обществе, достаточно лишь объявить об этом, младшие дети остаются за матерью, старшие — за отцом, хотя это не избавляет их от обязанности заботиться в старости об обоих родителях. Брак обычно осуществляется по сговору родителей, иногда случается, например, и такое: австралийский юноша-абориген уже имеет тещу, но не имеет жены. Поощряется рождение ребенка до брака, так как это свидетельствует о готовом для брака состоянии девушки, дети являются действительным богатством для родителей, так как они существенно помогают по хозяйству. Взросление начинается рано, уже в 8 — 10 лет юноши и девушки проходят обряд инициации, после этого живут в особых мужских и женских домах, здесь уже община полностью отвечает за социализацию индивида, воспитывая их в духе принятых норм поведения.

Властные отношения к общине проявляются как действия по организации и управлению. На охоте всегда требуется предводитель, который обычно выбирается из наиболее опытных охотников. Но власть не ведет к присвоению каких-либо особых материальных благ, в некоторых племенах вождь выделяется только лишь осанкой и горделивым внешним видом. Часто властные функции легитимизируются выполнением религиозных функций. Власть очень часто зависит от общественного мнения и регулируется традицией.

Итак, экономические действия индивида в обществе подчиняются экономическим интересам общины. Но что стоит за реальностью экономического поведения, какой стиль мышления господствует в примитивном обществе? Прежде всего, хозяйственные действия индивида пронизывает вера в магические силы. Каждому животному, человеку, вещи приписывается наличие души, она руководит их действием или состоянием. Если племя собирается на охоту или рыбную ловлю, то накануне нельзя ссориться, так как любая ссора — это призыв к злым духам в человеке. Поэтому все договариваются в этот день проявлять благорасположение друг к другу. Если охотники будут говорить об охоте накануне, то духи животных могут об этом услышать, тогда хорошей охоты не жди. Если охотник убил животное, то он должен просить прощения у души животного, что не зря его убил, а для пропитания, ни в коем случае нельзя смеяться над телом животного, ведь душа может отомстить (вообще смерть человека считается счастьем для умершего, но горем для его родственников — ведь душа может оказаться злопамятной и припомнить все обиды). Если человек болен, то это значит злые духи завладели им, задача шамана выгнать их. Если сезон засухи, то это значит духи дождя сердятся на охотников, надо принести им жертву, тогда они, может быть, пошлют дождь. Бог примерно так воспринимается и регулируется каждое экономическое действие. Вещам обычно приписываются некие магические свойства. Так, у австралийских аборигенов охра для раскраски подходит только из одного священного места, вся остальная, точно такая же охра, не годится. Потребление тоже выступает как магический процесс, у папуасов Новой Гвинеи свинину готовят на священных камнях, через них священная сила переходит в людей, самому мясу приписывается целебная сила. Собственность тоже освящается как собственность тотемического рода.

В примитивном обществе действуют другие понятия стимулов к труду. Европейцы обычно удивлялись лености и беспечности туземцев, считая, что те большее время спят (у некоторых и приветствие означает — «здорового сна») и лишь изредка выходят на охоту. На самом деле здесь работает другой принцип социальной мотивации — европейский человек имеет бесконечно разнообразные и постоянно возрастающие материальные потребности, примитивный человек ограничен непосредственными сиюминутными потребностями, он не нацелен на будущее и живет сегодняшним днем. Это другой стиль жизни и работы, заложенный в традициях и воспитании.

Брак и семья в позднепервобытной общине. Возникновение трудового распределения при котором отец получал возможность материально заботиться о своих детях, повлекло за собой укрепление парной семьи. Однако, хотя производственные и потребительские функции парной семьи несколько расширились, она по-прежнему имела несоизмеримо меньшее экономическое значение, чем родовая община. Пара не имела общей собственности. Если мужу случалось нанести ущерб имуществу жены, он должен был рассчитаться с ней или её родственниками. Мужчина переходя в общину жены не порывал хозяйственных связей с собственной общиной и работал на два дома. Дети даже если знали своего отца, фактически оставались ему чужими. У некоторых племён живших материнскими и домовыми общинами в понятие «семья» включалась только родня со стороны матери. Как и раньше брак был легко расторжим по желанию любой из сторон и дополнялся остатками групповых брачных отношений. Были присуще черты женского превосходства. Часто в заключении брака инициатива принадлежала женщине. Было, что рождению мальчиков предпочиталось рождение девочек. Отсюда следует, что в современной литературе предложено наименование парных брака и семьи первобытно-эгалитарными (равноправные).