Глава 11. Бежим, бежим во весь дух

Бежим, бежим во весь дух

Я правда надеюсь, что все может получиться

Как думаешь, у нас ведь может получиться?

Бежим, не размыкая наших рук,

Чтоб никогда с тобой не разлучиться

Гарри спал. Драко внимательно изучал его лицо в лунном свете, льющемся в окно, потом вылез из постели. Его одежда была разбросана повсюду, он молча оделся и вышел из комнаты.

Лютный переулок не был особенно чистым местом и днем, а уж ночью, решил Драко, здесь было еще хуже. Днем тут в грязи что-то мерцало, словно под ней скрывались драгоценности. В темноте — только масляно блестело, как радужная пленка на поверхности загрязненной воды.

Люди здесь, однако, не менялись. На Косой Аллее между теми, кто гулял по улицам при солнечном свете, и теми, кто ошивался там по ночам, была заметная разница. Но в Лютном переулке по ночам гуляли те же самые персонажи, что и днем?

Но ему они не причинили бы вреда. Каждый в Лютном переулке узнавал в нем Малфоя, и ни за что на свете не рискнул бы навлечь на себя гнев его отца.

Они не заговаривали с ним, хотя некоторые кивали, но тут же отводили глаза. Они не приподнимали шляпы, как сделали бы перед его отцом, но Драко это не волновало. Ему было совершенно плевать на эти отбросы общества, обитавшие по углам переулка.

Здесь было несколько лавок, дела в которых проворачивались только глубокой ночью, туда Люциус никогда не брал с собой Драко. Но он знал об их существовании, и мог только надеяться, что сейчас найдет там помощь.

Наконец он обнаружил место, которое искал, небольшое приземистое здание с толстым слоем грязи на окнах, оставленном, чтобы внутрь проникало меньше света. Не то чтобы в этой части переулка было так уж светло.

Дверь скрипнула, объявив о его присутствии, и Драко нервно огляделся вокруг, стараясь не показывать своей неуверенности. В конце концов, люди, которые часто бывают в подобных местах не станут уважительно относиться к тому, кто явно испытывает страх.

— Мистер Малфой, — поприветствовал его владелец лавки, Драко не помнил, чтобы он встречал его когда-либо раньше, но тот, очевидно, видел его здесь вместе с отцом. — Ваш отец тоже здесь?

— Нет, — холодно ответил Драко. Тон Малфоев никогда не бывает теплым. — Я хотел справиться о заклинании.

Существовали места, в которых продавались темные заклинания, и это было одним из них. Такие вещи практиковались нелегально, но их было сложно отследить, и некоторые лавки все равно этим занимались. Там здорово завышали цены, только отчаявшиеся люди соглашались столько платить, но Драко и был одним из этих отчаявшихся.

— Что за заклинание? — спросил владелец.

— Заклинание, которое сохраняет жизнь тому, кто должен умереть.

— Откуда вы знаете, что он должен умереть? Предсказание? Вещий сон? Зависит от этого.

Драко сделал глубокий вдох. Он не мог рассказать слишком много, если им станет известно, что он хочет спасти Гарри Поттера, они просто рассмеются ему в лицо. — Он чуть не умер еще ребенком, его спасло заклинание матери, но она воспользовалась им, когда уже была мертва, так что оно истечет в день его рождения.

Владелец магазина насторожился. — Никогда не слышал ни о чем подобном, — сказал он.

— Понятно, — рассеянно сказал Драко, крепко задумавшись. — Тогда мне нужно заклинание, которое защищает от смерти.

— Смерти от чего? Здесь нужна определенность.

Доведенный до отчаяния, Драко прорычал:

— Заклинание бессмертия? Что-нибудь?

Хихикнув, владелец магазина ответил:

— Если бы вечную жизнь можно было бы получить так легко, всего лишь произнеся одно заклинание, все давно бы им воспользовались.

— Если мать пожертвовала жизнью ради своего ребенка, призвав древнее заклинание, которое не было завершено, есть ли какой-нибудь способ это заклинание закончить? — спросил Драко, которого начала охватывать паника. — Если… если кто-то еще пожертвовал бы собой, можно ли было бы так его завершить?

— Мы не имеем дело с такими заклинаниями, — усмехнувшись, произнес мужчина. — Похоже, тебе нужно искать не среди Темных Искусств.

Но Дамбльдор уже проверил все остальные способы, и ни один из них не оказался действенным! Драко закрыл глаза и сжал руки в кулаки. — Ладно, — сказал он, тщательно контролируя свой голос. — Значит, здесь для меня ничего нет?

— Ничего, с чем я мог бы помочь. Такие заклинания… они используются не так уж часто. На моей памяти это было только однажды. — Его глаза проницательно прищурились, и Драко понял, что сказал лишнее. Этот мужчина догадался.

— Ладно, — снова сказал Драко, пятясь из магазина и не отрывая глаз от владельца лавки, который, судя по выражению лица, уже что-то прикидывал.

Были и другие варианты, варианты, которые будут стоит ему больше, чем просто деньги, но Драко уже приходил в отчаяние. Он прошел дальше по переулку, к старому зданию, окна которого были закрыты ставнями, а стены сделаны из камня, чтобы не пропустить внутрь ни единого лучика света. Однажды, давным-давно, отец рассказал ему, что здесь находится.

"Дом удовольствий" для вампиров и тех глупых смертных, которым нравилось заигрывать с готикой, которым идея вампиризма и смерти казалась сексуальной.

Он фыркнул, уже открывая дверь и делая шаг внутрь.

Раньше он никогда не встречал вампира, и, конечно, не был готов увидеть бледное древнее существо, которое встретило его у двери. Мужчина, каждый волосок прически которого лежал на своем месте. Ледяные синие глаза, темные волосы, белая кожа и жуткая улыбка, Драко сразу же почувствовал, что сам выглядит чуть ли не доброжелательно, хотя раньше он никогда так о себе не думал. Но все это его не слишком волновало.

— Милашка, — проворковал вампир, оглядывая его своими странными глазами. Они отражали свет, словно кошачьи.

— Э, здравствуйте, — ответил Драко, неловко поежившись. — Я только хотел задать вопрос…

— Здесь ничего не делают просто так, — ответил вампир.

Драко облизнул губы и, после паузы, произнес:

— Ну, у меня всего один вопрос. Сколько это будет стоить?

— О, голубчик, — промурлыкал вампир. — Мы не принимаем наличные.

— Тогда что…— он резко замолчал, потому что вампир провел своим холодным пальцем по его шее, вдоль вены. — О.

— Всего один вопрос? — переспросил вампир.

— Всего один, — прошептал Драко.

Вампир ухмыльнулся. — Один вопрос тебя не убьет. Даже больно не будет, если ты сам не захочешь.

В глазах вампира плескался нескрываемый голод — голод, который был инстинктом, причем вовсе не человеческим. Это существо, возможно, и выглядело как человек, но глаза выдавали его, и Драко поежился. Но у него не было выбора. — Я хочу, — сказал он.

Наверное, это его кара. Он подвел Гарри, поэтому он и здесь, опустившийся настолько, чтобы умолять живого мертвеца. Он заслуживал боль, потому что сам был виноват, что здесь оказался.

Его отвели в маленькую комнатку в стороне, и вампир налил немного вина, передав бокал ему в руку с быстрой улыбкой животного. — Выпей, — прошипел он.

Драко быстро выпил, раздумывая, для того ли это, чтобы успокоить его, или чтобы сделать его кровь вкуснее. Потом вампир одной рукой взял Драко за шею, чтобы поддержать голову, запустив свободную руку в его волосы, чтобы удержать в неподвижности, и впился в кожу клыками.

Было больно, больнее обычного укола. Губы существа жадно прижались к его истерзанной коже, высасывая кровь из ранок, язык неутомимо двигался, вбирая в рот его кровь, это обжигало. Перед глазами Драко плясали серые точки, его губы дрогнули, хотя он не издал ни звука. Он забыл, как кричать, забыл, как двигаться, забыл все, кроме ощущения, которое бывает, когда чудовище вытягивает твою жизнь из тела.

А потом, словно во сне, он подумал, всякая ли смерть такая мучительная, такая неестественная.

Вампир отстранился и облизнул губы, прежде чем беззаботно произнести:

— Теперь задавай свой вопрос, мой прекрасный юноша.

У Драко дрожали колени, еще немного, и они подогнулись бы, он тяжело сглотнул, пытаясь снова сосредоточиться. — Я знаю одного мальчика, — туманно начал он, стараясь собрать мысли в кучу.

— Я чувствую его вкус на тебе.

Драко моргнул. — О. Ладно. Он должен умереть, в свой день рождения.

— Мальчик, Который Выжил.

Он снова моргнул. — Что?

Улыбаясь почти ласково, вампир пожал плечами. — Ходячие мертвецы на вкус отличаются от простых смертных. Ему не положено здесь быть.

— Он должен был умереть, когда был ребенком, — признал Драко.

— Он умрет. Скоро.

Драко помотал головой. — Мой вопрос. Я хочу знать, можете ли вы как-нибудь спасти его.

Рассмеявшись, вампир произнес:

— Есть вещи, которые не под силу даже живому мертвецу, и магия, которая защищает твоего дружка древнее даже нас. Мы ничего не можем для него сделать.

И Драко, как ни странно, испытал облегчение, хотя до этого думал, что пусть лучше Гарри будет живым мертвецом, чем его не будет вообще. Если бы он отдал Гарри этому существу, Гарри перестал бы быть человеком, а Драко ни за что не сделал бы из него такое чудовище. Лучше смерть.

Он покинул здание, словно в смутном тумане, и едва смог добраться до гостиницы.

Гарри не спал, он ждал его, в панике меряя шагами комнату, и когда Драко, слепо спотыкаясь, вошел в дверь, он был рядом, чтобы поймать его, когда колени у него подкосились от слабости.

Драко упал ему на грудь, потеряв сознание, и уже не видел, как Гарри поправил ему растрепавшиеся волосы, как он осмотрел запекшуюся кровь на шее, следы от заживших укусов, и вздохнул.

— Глупый мальчишка, — прошептал он, неся Драко к постели. — Что ты натворил?

Он забрался под одеяла и прижал Драко к груди, до самого рассвета он обнимал его, водил пальцами по волосам, пока сон не одолел его, наконец.

* * *

Драко проснулся, словно его окатили холодной водой. Только что он спал, как убитый, и вот уже лежит, широко раскрыв глаза, напрягшись. На мгновение он не мог осознать, что именно его разбудило. Потом понял — Гарри не лежал с ним рядом.

— Гарри! — воскликнул он, поднявшись.

Тот сидел на краю кровати, подтянув колени к груди, обхватив их руками и положив на них голову. — Я не был уверен, что ты проснешься, — сказал он тихо, почти укоризненно.

Драко сглотнул, страх не найти рядом Гарри понемногу проходил, превращаясь в смутное чувство настороженности. — О чем ты говоришь?

— О том, что ты оставил меня здесь одного прошлой ночью, я до смерти перепугался, а потом ты вернулся, у тебя шла кровь, и на шее были следы от укусов.

Поморщившись, Драко вздохнул. — О. Я не хотел тебя пугать.

— Ведь это был вампир, так?

— Что-то вроде.

— Что-то вроде?

— Гарри. Я просто… я должен был…

— Я никогда раньше не видел настоящего вампира. — В его голосе чувствовался нерешительный вопрос, и Драко медленно закрыл глаза.

— Ты не хотел бы это увидеть, — тихо сказал он. — Они чудовища. Холодные.

— Как змеи? — спросил Гарри голосом, полным тихого изумления.

Драко открыл глаза, взглянул на него и улыбнулся, хотя не очень уверенно. — Не совсем, — ответил он. — Это сравнение предназначено для меня.

— Я же тебе говорил, — воскликнул Гарри, но на его лице была улыбка. Драко подумал, откуда у него берутся силы, чтобы улыбаться. Сегодня тридцатое июля, завтра будет день его рождения. Ход его мыслей, однако, был нарушен, когда глаза Гарри вдруг потемнели, и он прикрыл веки. Его голос, когда он заговорил, был низким, немного хриплым и дразнящим. — Ты вовсе не холодный, Драко, ты только притворяешься.

— Больше нет, — возразил Драко, у которого перехватило дыхание от того, как близко внезапно оказался Гарри, хотя они не касались друг друга.

— Больше нет, — согласился Гарри, многообещающе улыбаясь. Потом склонился ближе и поцеловал его.

Поцелуй был скорее игривым, только нежное покусывание и дразнящие движения языка, и чем больше Драко пытался поймать Гарри и поцеловать всерьез, тем дальше тот отодвигался, оставаясь недосягаемым. Наконец, Драко с досадой отстранился. Но не успел он ничего сказать, как Гарри упал на него, опрокинув на спину, и крепко поцеловал, не оставляя воздуха в легких. Пораженный внезапным переходом от озорства к еле сдерживаемому исступлению, Драко ошеломленно лежал, позволяя Гарри себя целовать.

Это было почти больно, и он, подняв руки, провел ими вниз по спине Гарри и обратно, притягивая его ближе, позволяя причинить эту боль, если она — то, что нужно Гарри, потому что кроме нее он ничего не может ему дать. Ничего. Драко обещал спасти его, но ничего не мог сделать.

Гарри провел пальцами вдоль его руки, по плечу, и теперь поглаживал, снова и снова, шею с той стороны, где были укусы вампира. Там больше не было крови, должно быть, Гарри ее смыл, и Драко знал, что следы скорее всего уже нельзя было заметить, но все равно, пальцы Гарри кружили по его коже, словно они все еще были там. Почти как если бы он пытался стереть их.

— Ммм, — наконец пробурчал Гарри, отстраняясь и грозно глядя вниз, на Драко. — Если ты когда-нибудь еще раз так поступишь со мной, Драко, клянусь…

— Ты не понимаешь, — прошептал Драко.

— Просто… просто не делай так больше никогда. — Он поцеловал его в шею, очень нежно, прямо в то место, куда укусил вампир. — Не оставляй меня так больше. Когда я проснулся, а тебя не было, я думал, что совсем сойду с ума.

— Прости. — Гарри, конечно, не понимал стоящих за этим причин. Он думал, что Драко спас его. — Мне так жаль, Гарри. Ты не представляешь, как мне жаль, — простонал он.

Гарри поднял голову и улыбнулся ему очень ласково. — Все будет хорошо, Драко. Что бы ни случилось, я обещаю тебе, все будет хорошо.

— Будет, — соврал Драко, затем улыбнулся и нежно поцеловал его. Гнев Гарри уже растаял, он с любовью ответил на его поцелуй.

* * *

Самое странное, решил Гарри позже тем днем, когда они с Драко сидели на улице, уплетая сахарную вату, что если бы не вся эта история с неминуемой смертью, у них с Драко такого никогда бы не было. Этой сахарной ваты в парке и дней, проведенных вместе на побережье, совместных купаний в озере и сотен поцелуев. Он никогда бы не позволил Драко приблизиться настолько, чтобы тот мог до него дотронуться, не говоря уже об этих поцелуях, и даже если бы Драко каким-то образом удалось его поцеловать, Гарри охватила бы паника, потому что это был Драко, и он был парнем, и ни то, ни другое, не казалось естественным. Но после того, как Дамбльдор обо всем ему рассказал, о заклинании и о его дне рождения, обо всем этом, ничто в мире уже не казалось ему таким уж естественным. И это, решил он, с тихим удовлетворением, стоило того, чтобы умереть. Пара месяцев любви Драко Малфоя были последствием того, что заклинание его матери скоро перестанет действовать, именно так он и будет думать об этом с этого момента и до самого конца.

Большинству людей за всю свою жизнь не удавалось почувствовать такого счастья, которое было у него в последние месяцы жизни. Уже тут ему повезло.

Тем не менее, это не значило, что ему не было страшно. Гарри был в ужасе. Он принял неизбежное, но все еще не мог не видеть кошмаров по ночам из-за страха перед этим.

Но Драко сейчас был слабее. Внутри него кипела энергия, которая делала его нервозным. Заставляла постоянно двигаться… для него это было тяжелее, чем для Гарри. Но это и понятно. Потому что, когда все будет кончено, Драко придется продолжать жить дальше. Гарри умрет, но он проведет свои последние дни любя Драко, а Драко будет жить, но проведет последние дни, тоскуя по Гарри. Или, может быть, полюбит кого-нибудь другого. Все-таки, никто не находит свою половинку в пятнадцать лет. Конечно, если только им не предстоит умереть в шестнадцать.

Цепочка совпадений, первые звенья которой появились в тот день, когда все это началось, сейчас была почти доплетена до конца. Гарри вспомнил, как думал, что не во всех совпадениях есть смысл, теперь он считал иначе. Смысл есть во всех них; просто иногда трудно разглядеть последние звенья цепочки, когда стоишь в самом ее начале.

Ход его мыслей был прерван, когда Драко склонился, чтобы коснуться его губ своими. Люди глазели на них, но Гарри было все равно. У губ Драко был вкус сахарной ваты и мороженого, и Гарри широко улыбнулся.

— Что?

— Я задал тебе вопрос, — надувшись, произнес Драко. — А ты витаешь где-то в облаках.

— Я размышлял! — воскликнул Гарри, рассмеявшись. Легко забыть о страхе, когда Драко рядом. Его охватывало столько чувств, что для страха просто не оставалось свободного места.

— О чем?

— О совпадениях. О тебе. — Он озорно улыбнулся и поцеловал Драко в кончик носа. — А о чем ты спрашивал?

— Я спрашивал, что ты хочешь делать теперь.

Они сидели под деревом в парке, светило солнце, их руки и губы были липкими от сахарной ваты, Гарри огляделся вокруг, его улыбка стала нежной. — Остаться здесь навсегда, — сказал он.

Драко вскочил на ноги и начал нервно ходить из стороны в сторону. — Мы не можем, Гарри, нам нужно…

— Тсс. Иди сюда, — позвал его Гарри, потянувшись, чтобы взять Драко за руку. Рука была липкой, как и его собственная, Гарри мягко тянул за нее, пока Драко не уселся рядом с ним, прислонившись к стволу ивы.

— У тебя рука липкая, — сказал Драко, старательно избегая взгляда Гарри. Он весь день избегал любых разговоров.

С той же озорной улыбкой на губах Гарри протянул руку, прижав ее к щеке Драко, и оставил там липкий отпечаток. — Извини, — на самом деле он не сожалел. Драко только закатил глаза и еле заметно улыбнулся.

— С тобой все в порядке, Гарри? — спросил он, с беспокойством оглядывая его лицо.

— Драко.

— Что?

— Все будет хорошо.

— Откуда ты знаешь?

— Тысяча темных заклинаний, помнишь?

Драко поморщился и Гарри успокаивающе погладил его запястье. — Гарри, я же сказал тебе, нет никаких…

Прикусив губу, Гарри кивнул. — Знаю. Но ты же не думаешь, что Сириус с Дамбльдором до сих пор не наложили какие-нибудь защитные заклятия, или еще что-то?

У Драко, похоже, вдруг появилась надежда, и Гарри почувствовал слабый укол вины. — Правда?

— Конечно, — подтвердил он. Он не рассказал Драко, что Дамбльдор взял с него обещание остаться на Тисовой улице. Что если какое-то средство и было, Гарри не смог бы им воспользоваться, потому что предпочел провести три дня с Драко, в уверенности, что умрет, чем три дня со своими родственниками ради слабенького лучика надежды.

Он не рассказал, что пообещал тому богу, который услышал его, что не будет противиться судьбе, если только Драко придет к нему. Но ни о чем таком он не стал говорить сейчас. Вместо этого, он рассудительно произнес:

— Я чувствую себя иначе. Наверняка, это какое-то заклинание, я его ощущаю. Оно вокруг меня, и ничто не сможет меня тронуть. Со мной все будет нормально, Драко, клянусь.

— Обещаешь?

— Могу поклясться на могиле твоего отца.

— Мой отец еще не умер.

Гарри ухмыльнулся. — Ну, если бы он умер.

— Ты, придурок, — прорычал Драко, но теперь он улыбался, и Гарри испытал облегчение. Он притянул его ближе и поцеловал, прежде чем засунуть кусочек сахарной ваты ему в рот. Потом Гарри снова целовал его, сахарная сладость таяла у них на языках, и Гарри закрыл глаза, вздохнул и постарался убедить себя в том, что не испытывает страха.

* * *

После полудня начался дождь, он только немного моросил, но это заставило людей попрятаться по домам. Косая Аллея опустела, остались только редкие прохожие, спешащие домой с работы. Драко знал, что Гарри любит дождь, поэтому не стал особенно возражать, когда они присели на бортик фонтана. Их окружала спокойная тишина, которая нарушалась только шепотом падающих капель.

— Все выглядит иначе, — тихо сказал Гарри, оглядываясь вокруг.

Драко попытался увидеть что-то там, куда он смотрел, но улица была пустой. — Почему?

— Как будто мы остались одни в целом мире.

На мгновение Драко закрыл глаза и подумал, на что это будет похоже. Всегда быть с одним только Гарри, вдвоем во всем мире. Он слегка улыбнулся, хотя в горле был комок. По правде говоря, этот комок был там весь день. Время бежало слишком быстро, и казалось, чем больше он старается замедлить этот бег, тем он все ускоряется и ускоряется.

— Успокойся, — шепнул сидящий рядом Гарри, и Драко понял, что стал чаще дышать, того и гляди, его охватит паника.

— Со мной все нормально, — сказал он. Гарри с сомнением посмотрел ему в глаза, и Драко понял, что он ему не верит. Это неправильно, несправедливо. Почему он должен быть таким слабым, когда нужен Гарри? Драко протянул руку и дотронулся до его щеки, проведя пальцем вдоль сбегающей по коже струйки дождя. Ему столько всего нужно было сказать, а он не знал даже, с чего начать. — Разве ты не боишься? — спросил он.

— Нет, — просто ответил Гарри, но отвел взгляд, и его губы сжались от этой лжи.

— Врать ты совсем не умеешь, Гарри. — Драко склонил голову и убрал назад падающие на глаза мокрые пряди волос.

— Я не могу бояться, — возразил Гарри.

Драко знал, каково это, когда чувствуешь, что у тебя нет права бояться. В конце концов, Малфои никогда не выказывают страха. — Еще как можешь, — сказал он тихо.

Подняв на него глаза, Гарри медленно покачал головой. — Как это выглядело бы со стороны, если бы я испытывал страх? Мальчик, Который Выжил, смог бесстрашно противостоять Вольдеморту, но трясется при одной мысли о собственной смерти?

— Ты не чертов Мальчик, Который Выжил, — прорычал Драко, беря Гарри за руку. — Ты просто Гарри. Мой Гарри. Все остальное сейчас не важно, ясно тебе? Пусть эта фигня с геройством катится к черту, пусть катится к черту вся эта чушь про Мальчика, Который Выжил. Все это не имеет значения для меня, и, я знаю, для тебя тоже.

— Я не знаю, кем мне быть, если не Мальчиком, Который Выжил, — прошептал Гарри.

— Будь просто Гарри. Ты же был им раньше. До того, как узнал обо всем этом, о мире волшебников. Просто будь тем Гарри.

— Тот Гарри был маленьким мальчиком, которого запирали под лестницей, — горячо произнес Гарри. — Я забыл его. Я никогда не хотел им быть.

Драко прикусил губу и внимательно посмотрел на Гарри. — Это не так уж тяжело.

— Что?

— Научиться быть тем, кто ты есть, не думая о том, кем ты должен быть.

— И ты, как я понимаю, местный специалист в этом вопросе?

Драко не смутил враждебный тон Гарри. Он улыбнулся и склонился ближе к нему, цитируя:

— Малфои Не Целуются с Другими Мальчиками На Людях. — Его голос был очень теплым, и он поцеловал Гарри прямо в губы, прежде чем чуть отстраниться. — Малфои не принимают душ вместе с остальными, — продолжил он, его улыбка становилась озорной. — Это правило я уже нарушил вчера вечером.

— Для тебя все иначе, — прошептал Гарри.

— Почему?

— Даже без всех этих титулов, ты все равно что-то из себя представляешь. У тебя остается твоя индивидуальность. Мою забрали у меня, когда мне исполнилось одиннадцать, а взамен дали другую. Если теперь я буду бояться, эта моя индивидуальность разлетится на осколки, а ничего другого не останется.

— Так пускай разлетится. Это не ты, мне с ней нечего делать. Пусть лучше у меня будет разбитый Гарри, чем Мальчик, Который Выжил.

Гарри сглотнул, он смотрел на вымощенную булыжником улицу, рассеянно водя пальцами по трещине на бортике фонтана. Мокрые волосы прилипли ко лбу, по лицу стекала дождевая вода, он выглядел бледным и очень юным. Когда он заговорил, его голос казался охрипшим от волнения:

— Чего ты от меня хочешь? Хочешь, чтобы я испытывал страх?

— Я не хочу ничего этого.

Все тело Гарри напряглось, он вскинул голову, его глаза расширились. — Тогда мне очень жаль, твою мать, — прорычал он. — Ты не обязан разбираться с этим, Малфой, если ты предпочитаешь находиться сейчас где-то в другом месте.

Изумленный этой внезапной вспышкой гнева, Драко моргнул и открыл рот, собираясь что-то сказать. Однако, он не получил возможности успокоить Гарри, потому что тот уже вскочил на ноги и сердито пошел прочь. Но зато это был тот Гарри, которого он понимал. Он не был героем. Этот Гарри был охвачен страхом, и пытался скрыть его под маской гнева. Драко поступал так всю свою жизнь.

Он догнал Гарри, когда тот еще не успел уйти далеко, и схватил его за плечо. Хотя Гарри вздрогнул и сделал движение, словно собираясь отстраниться, он все же медленно обернулся. Его глаза больше не были сердитыми, они были огромны и сияли от слез.

— Не будь дураком, — проворчал Драко, стирая капли дождя и слезы с его лица. — Нет никакого другого места, где я предпочел бы сейчас быть.

— Наверное, я на это напрашивался, — всхлипнул Гарри, он немного дрожал, и Драко обвил руками его плечи, чтобы согреть.

— Напрашивался на что? — прошептал он, ведя Гарри под нависающий козырек.

— На это. Я этого хотел. Хотел умереть. Меня тошнило от всего, я так устал, что не хотел просыпаться по утрам, и я только и делал, что скулил, как мне надоело быть собой. И вот моя мечта осуществляется. Завтра мне уже не придется быть собой. Уже никем быть не придется. — Слова, спотыкаясь, срывались с его дрожащих губ.

Драко сел на каменную ступеньку и прислонился спиной к кирпичной стене, потянув Гарри за собой, чтобы тот сел рядом. Гарри положил голову ему на плечо, он дрожал от холода, и Драко обнял его крепче. — Перестань, — проворчал он, закрывая глаза. — Ты не желал себе такого. Время от времени у всех бывает похожее чувство. Ты не виноват, никто не виноват. — Он хотел добавить, что Гарри не умрет, так что все это не имеет значения. Он хотел пообещать, что все будет в порядке. Но на самом деле, он больше не был ни в чем уверен. — А бояться — это нормально.

— Ты ведь не боишься, — пробормотал Гарри.

— Как я могу не бояться? — насмешливо ответил Драко. — Я до смерти перепуган.

— Ты ничего не боишься, кроме отца, Вольдеморта и гигантского кальмара.

— Их я больше не боюсь, — тихо признался Драко. — Отец никогда не приблизится ко мне настолько, чтобы коснуться хоть пальцем, а без него Вольдеморт не подберется ко мне так близко, чтобы я его боялся. А кальмар… кальмар мне даже нравится.

— Что произошло у вас с отцом? — прошептал Гарри, прижимаясь ближе. Дождь стих, и Драко казалось, что он уже видит, как облака начинают расступаться под лучами солнца.

— Он разозлился из-за взысканий и из-за того, что я тебя поцеловал, и держал меня запертым в комнате, — сдержанно ответил Драко. — Пока я не попытался разбить окно и выбраться, потому что мне нужно было попасть к тебе. Тогда он запер меня в комнате без окон и заставил домового эльфа выпороть меня ремнем.

— Из-за меня? — спросил Гарри, подняв голову, он был шокирован.

— Это не имеет значения, — сказал ему Драко, нежно поцеловав. — Я никогда туда не вернусь.

— Куда же ты пойдешь?

Останусь здесь, с тобой, навсегда. Он тяжело сглотнул, потому что не мог сказать этих слов вслух, хотя страстно желал. Но они были полностью откровенны друг с другом, и у него просто язык не поворачивался произнести это. — Не знаю, — прошептал он взамен.

— Останься здесь, со мной, навсегда, — горячо предложил Гарри, и Драко рефлексивно сжал его крепче в своих объятьях.

— Навсегда, — пообещал он.

* * *

Когда солнце начало садиться, все облака уже пропали, словно дождя никогда и не было. Люди вышли из домов, спеша по своим делам, и Гарри с Драко сбежали от них, ища уединения.

Они залезли по пожарной лестнице на крышу Гринготтса, самого высокого здания на Косой Аллее, отсюда можно было увидеть весь Лондон, простирающийся перед ними. Закат играл оранжево-малиновыми красками, которые лились за горизонт, и Гарри смотрел на это с ощущением сладостной горечи, в горле у него стоял комок. Это был первый закат, которым он любовался.

— Когда-то я думал, — сказал он, когда последний луч солнца исчез за очертаниями Лондона, — что в мире нет ничего такого, по чему я скучал бы, когда умру.

— А сейчас? — тихо спросил Драко. Они сидели на краю крыши Гринготтса, свесив ноги вниз.

— А сейчас есть столько всего, чего я даже никогда раньше не видел, и по чему я буду тосковать так, что больно дышать, — признал Гарри, глядя на землю далеко внизу.

Нервозность Драко, которая заставляла его дергаться весь день, пропала, как и натянутая вера Гарри в то, что он обязан сохранять спокойствие. Сейчас их обоих охватило усталое смирение. Что произойдет, то произойдет, и они уже ничего не могут сделать, чтобы это изменить. Выбор был сделан, обстоятельства привели их к этому, и теперь они могли только ждать исхода.

— Наверное, я должен быть благодарен, — вслух размышлял Гарри.

— За что?

— За тебя. — Он одарил его слабой улыбкой. — Я умер бы два месяца назад, если бы не ты.

Драко тихо рассмеялся. — Из-за того, что оказался запертым в чулане для метел? Или из-за удара ведром по голове?

Пожав плечами, Гарри сказал:

— И не только. Благодарен, потому что… потому что… — он замолчал, нахмурившись. — Как думаешь, люди могут влюбляться в пятнадцать лет?

— Может, не обычные люди, — сказал Драко после короткой паузы.

— А мы?

Драко торжественно взял его за руку и произнес:

— Кто-нибудь когда-нибудь считал нас обычными?

Он чуть заметно улыбнулся. — Нет.

— Иди сюда, — вдруг сказал Драко, слезая с бортика крыши и отодвигаясь, чтобы прислониться к одной из труб здания.

— Зачем? — спросил Гарри, хотя сделал так, как попросил Драко.

— Потому что, то, что мы сидим на краю вот так, уже начинает меня нервировать, и к тому же становится темно.

— Ты боишься высоты и темноты? — поддразнил его Гарри.

— Должен же парень чего-то бояться, — ответил Драко, усаживаясь возле трубы. — Почему бы не темноты и высоты?

— Ты не можешь просто выбрать новые страхи, потому что преодолел старые. — Он сел рядом с Драко, откинувшись назад, и закрыл глаза.

— Я никогда… — Драко замолчал, и Гарри повернулся, серьезно глядя на него.

— "Никогда" что?

— Забудь.

— Нет, что?

Последовало молчание, потом он ответил:

— Никогда ни от чего так не зависел, как от тебя. — Он прочистил горло. — Я думал, мне никто… никто не нужен.

Гарри кивнул и слегка улыбнулся. — Забавно, ты проводишь всю жизнь в поисках того, что дополнит тебя, а иногда оно стоит прямо перед тобой, ухмыляясь так, словно ему принадлежит весь мир, и пытается довести тебя, а ты даже не понимаешь, что это оно и есть.

— Оно? — немного обиженно спросил Драко.

— О, это был просто случайный пример, — ничуть не смутившись, сказал Гарри.

— Случайный? — волосы Драко вымокли под дождем, и теперь, высохнув, они превратились в мягкие тонкие прядки, Гарри убрал их у него со лба, чтобы поцеловать его туда.

Странно, решил он, раньше у него никогда не бывало физического контакта с другими людьми, и все же он так быстро привык к нему. К возможности протянуть руку и коснуться Драко, когда бы он ни захотел.

— Случайный, — ответил он.

— Я думаю, ты врешь.

Чтобы не отвечать, и из чистого интереса отвлечь Драко, Гарри опустил руки вниз, к ширинке его брюк.

— Эй! — взвизгнул Драко, сразу же напрягшись, его глаза расширились. — Что ты делаешь?

Гарри ухмылялся, нащупывая рукой молнию. — Замолчи, — сказал он, легонько целуя Драко. — Ты слишком много болтаешь, меня уже тошнит от разговоров.

Бледный, с потемневшими глазами и губами, искривленными в усмешке, Гарри оседлал Драко, начал пылко его целовать, используя зубы, язык, все, и рывком расстегнул брюки, запустив в них обе руки.

Драко раскрыл рот от удивления, и Гарри воспользовался этой возможностью, просунув туда язык.

Единственное, что всегда беспокоило Гарри, когда он целовал Драко, так это то, что Драко, казалось, всегда хватало дыхания. Он словно гордился тем, что знает секрет, как сохранять дыхание во время поцелуев, как будто это был какой-то знак отличия, и Гарри был полон решимости заставить его забыть об этом секрете, сделать так, чтобы он задыхался, тяжело дышал, и отстранялся потому, что ему не хватает воздуха. А то, что он немножко схитрил, запустив руки в брюки Драко, обхватив его там, и дразняще поглаживая… это вряд ли имело значение. Цель все же оправдывает средства. Всегда.

Не потребовалось особенно много времени, чтобы Драко откинулся назад и прекратил поцелуй; он прерывисто дышал, крепко зажмурив глаза.

— Гарри, — простонал он, когда тот, ухмыляясь, скользнул ниже, чтобы чуть прикусить кожу на его шее. — Это было немного… неожиданно…

— Ммм, нет, — вздохнул Гарри, зубами расстегивая пуговицы на рубашке Драко. — Я ждал этого всю свою жизнь.

Драко слегка улыбнулся, улыбкой, полной желания, он выгнул бедра и прижался ближе, прямо к рукам Гарри. — Ты даже не подозревал о существовании этого, — выдохнул он, постанывая.

Приостановившись, Гарри поднял на него взгляд и медленно расплылся в улыбке. — А ты, что, эксперт в подобных вещах?

— Мне известно побольше твоего. — По тону не скажешь, что он такой уж знаток. Скорее, что он одержим желанием, обеспокоен и слаб, и, решил Гарри, такой Драко нравится ему больше всего. Не высокомерный, наглый и ухмыляющийся, а неистовый, еле дышащий и настоящий.

— Врешь, — промурлыкал Гарри, зубами скользя вдоль горла Драко и стаскивая с него рубашку свободной рукой. — Лиза Турпин едва ли считается.

— Ты-то откуда… откуда про нее знаешь? — Драко попытался произнести это с издевкой, но фраза вышла скорее похожей на писк, потому что Гарри поменял позицию, так, что теперь Драко лежал на спине, а Гарри на нем сверху, втиснув колено между его ног, тепло его руки все еще окружало Драко, он касался его, медленно, осторожно поглаживал, словно намереваясь запечатлеть в памяти каждый его дюйм.

— Спорим, она никогда даже рубашку с тебя не снимала, — хриплым шепотом произнес Гарри, скользя ниже, его зубы уже касались ключиц Драко.

— Гм, — сказал Драко.

— Или не засовывала руки… — в этом месте он немного сжал свою, — тебе в штаны.

Слабый всхлип. — Гарри…

Гарри его не слушал. В этом была некая сила, которой он никогда не испытывал раньше, одновременно бесхитростная, грубоватая, и такая сложная, что он не мог разобраться в ней до конца. Но это не значило, что она ему не нравится. Что-то было в том, как цвет глаз всех Малфоев меняется, когда они так жаждут чего-то, что не могут думать ясно.

Его рот уже был над животом Драко, напряженным и охваченным дрожью его дыхания. — Держу пари, этого она тоже не делала, — сказал он вкрадчиво.

— Чего не делала? — прошептал Драко, сжимая руки в кулаки. Гарри быстро перевел на него взгляд потемневших глаз, в которых таилось обещание, на его губах играла лукавая улыбка.

— Вот этого, — сказал он ангельски, прежде чем взять Драко в свой рот.

Раньше он никогда не делал ничего подобного. В душе вчера вечером они с Драко занимались кое-чем, но ничего такого не было. Единственный небольшой опыт, который был у Гарри в этих вещах, появился у него вчера, когда Драко проделал это с ним самим, и, честно говоря, все, что Гарри из этого помнил — это жаркий прилив крови и ослепляющее чувство, словно ты распадаешься на атомы.

Но это не имело большого значения, потому что Драко приподнялся на локтях и наблюдал за Гарри потемневшими от желания глазами, почти не дыша, не издавая ни звука, и Гарри совсем не хотелось его разочаровывать.

Это было не так, как он себе представлял. Более возбуждающе, более неловко и вовсе не похоже на облизывание леденца, как он мог бы подумать (хотя, конечно, он никогда особенно не задумывался над тем, как это будет, сделать Драко минет на крыше. Но если бы он задумался на минутку, то решил бы, что это все равно, что есть конфету. Это было не так.) Что вовсе не говорило о том, что ему это не понравилось.

И, несомненно, все стало еще интереснее, когда Гарри поднял взгляд на Драко, и не отрываясь следил, как малейшее скольжение языка, или движение рта влияло на выражение его лица.

Как Драко сжимал зубами свою нижнюю губу, когда рот Гарри опускался так низко, что он едва не задыхался и на глазах у него выступали слезы. Как, когда он делал одно особенное движение языком, веки Драко начинали трепетать, будто бы он хотел закрыть глаза, но не мог оторвать взгляда. Как он облизывал губы и чуть приподнимал бедра, когда Гарри издавал тот мурлыкающий гортанный звук.

Все это было так интересно, и Гарри вскоре забыл неловкость, необычность ситуации, и увлекся попытками заставить Драко потерять тот слабый контроль, который, казалось, помогал ему держать себя в руках.

Это не потребовало больших усилий, и вскоре Драко со сдавленным стоном откинул голову назад и снова выгнул спину, приподнимая бедра, заталкивая себя в Гаррин рот так, что тот чуть не задохнулся.

Резко отпрянув, Гарри испуганно вздохнул, он едва не потерял самообладание. Но приглушенный всхлип Драко прозвучал так тоскливо, что он собрал все свое мужество и снова взглянул на него. — Скажи, что ты меня любишь, — прошептал он, чувствуя в себе достаточно смелости, чтобы произнести это, только сейчас, когда Драко остался без своего ледяного панциря, когда он дрожал под ним.

— Что? — спросил Драко.

— Ты меня любишь? — он осторожно, словно уговаривая, лизнул его, и Драко застонал.

— Пожалуйста, Гарри…

Гарри прикусил губу, вдруг занервничав. — Скажи, что ты меня любишь.

— Я люблю тебя, люблю тебя, черт возьми, люблю, но честное слово, Гарри, сейчас не время для этого! — воскликнул Драко, тяжело дыша.

Гарри ухмыльнулся и хихикнул, положив руки на бедра Драко в тщетной попытке удержать их на месте, и снова взял его в свой рот.

Гарри закрыл глаза, чувствуя только свои руки на бедрах Драко, вкус Драко во рту, слыша только звуки, которые тот издавал. Могла пройти вечность, а он бы даже не заметил. Потом тело Драко вдруг напряглось, он застонал, его пальцы запутались в Гарриных волосах.

Несмотря ни на что, Гарри был невероятно удивлен, когда Драко кончил ему в рот. Он резко отпрянул, закашлявшись, вытер рот тыльной стороной ладони и бросил на Драко обвиняющий взгляд.

Но его возмущение растаяло, когда Драко открыл глаза и слабо улыбнулся. — Ммм, — простонал он, его веки дрожали. Возмущение сразу сменилось удовлетворением и смутным ощущением, что он сотворил что-то новое, даже если это были только тени под глазами Драко.

— Держу пари, у Малфоев и на этот счет тоже есть правило, так? — спросил Гарри.

Щурясь и пытаясь следить за разговором, Драко с умным видом пробормотал:

— Хмм?

— О том, ну, ты знаешь… чтобы делать это… на крыше.

Драко моргнул, потом выплюнул:

— Мы же не полные придурки, знаешь ли! У нас нет правил на каждый случай.

— Значит, вам нельзя целовать других мальчиков на людях, но позволять им… позволять им… ну, ты понимаешь… на крыше абсолютно приемлемо?

— Ты даже не можешь этого произнести! — воскликнул Драко, закатив глаза. — Как ты можешь это делать, если даже не можешь сказать это вслух?

— Не важно, тебе ведь, похоже, понравилось!

— Ну, это было не так уж плохо. Для начинающего. Хотя ты был не прав про нас с Лизой.

— О чем ты говоришь?

— Она не только делала то же, что и ты, у нее это еще и лучше получалось. О, да, я спал с ней по всем правилам. — Драко ухмылялся, довольный, как кот.

— Врешь! — воскликнул Гарри. — Это чушь собачья, Драко Малфой, ты никогда с ней не спал!

— Ревнуешь? — спросил он вкрадчиво. — Может, если ты хорошенько попросишь, с тобой я тоже пересплю.

— Парни не могут… В смысле, разве мы не… что еще… — Осознав вдруг, каким невинным и наивным он может показаться, Гарри резко закрыл рот, ярко вспыхнув.

У Драко сделался недоверчивый вид. — Ты, отставший от жизни маленький мальчик, — произнес он шепотом, полным еле сдерживаемого смеха. — Конечно же, парни могут спать друг с другом!

— Снова ты притворяешься знатоком, — надувшись, произнес Гарри, не желая признавать, что он понятия не имел, как двое парней могут этим заниматься.

— Едва ли знатоком, но я хотя бы знаю, что это возможно, — сияя, сказал Драко. — Надо будет тебе показать как-нибудь потом.

Как-нибудь потом. Гарри замер, а Драко слегка побледнел, но потом Гарри сказал, всего лишь чуть-чуть натянутым голосом:

— Как они… — И тут до него дошло, его глаза расширились. — О. О.

Драко так хохотал, что у него от смеха свело живот, и Гарри закричал:

— Замолчи, ты! — Это все же не его вина, что дядя Вернон и тетя Петунья совсем не обсуждали секс, не говоря уже о сексе между двумя парнями. Гермиона с Роном тоже едва ли находили эту тему увлекательной, и Гарри просто никогда раньше об этом не задумывался.

Драко все еще смеялся, ему уже не хватало воздуха, и лицо у него покраснело от смеха. Полный решимости заставить его заткнуться, Гарри, рыча, набросился на него, и они затеяли шутливую борьбу, щекоча друг друга, дразня, смеясь и катаясь по крыше.

Когда они, наконец, остановились, Драко, с расстегнутыми брюками и без давно потерянной где-то рубашки, прижал Гарри к крыше.

— Ты правда меня любишь? — спросил Гарри после долгой паузы, пока они пытались восстановить дыхание.

— Да, — просто ответил Драко.

— Хорошо.

— А ты меня любишь?

— Ага.

Они ухмыльнулись друг другу, признавая нелепость того, что Гарри Поттер и Драко Малфой затеяли борьбу на крыше, защекотали друг друга до смерти, а потом признались друг другу в любви.

Драко склонился и прижал свои губы к губам Гарри, поцелуй был длинным и горько-сладким, на вкус как тающий сахар или мед.

Внезапная волна усталости накатила на Гарри, его веки слабо дрогнули, он ведь почти всю прошлую ночь провел, приглядывая за Драко. — Спать хочу, — пробормотал он.

Глаза Драко наполнились покровительственной нежностью. — Тогда спи, — сказал он тихо, поглаживая лицо Гарри. — Я за тобой присмотрю.

— Мне пока нельзя спать, — возразил Гарри, проверяя время на часах. Без двадцати двенадцать.

— Почему?

— Нужно дождаться хотя бы полуночи. Я всегда считаю последние секунды перед своим днем рождения.

— Всегда?

— Ага.

— Тогда ладно. Будем считать их вместе.

Они улыбнулись друг другу сонными, нежными улыбками, и отползли обратно к трубе. Прислонившись к ней спиной, Драко раскрыл объятья, и Гарри скользнул к нему на колени, уткнувшись лицом ему в шею, и вздохнул. Драко положил подбородок на голову Гарри и закрыл глаза.

Они ждали вместе, минуты текли одна за другой, но у Гарри уже не было сил, он пробормотал что-то, прижался ближе к Драко, вздыхая, и позволил глазам закрыться.

Прошло несколько минут, и Драко чуть поежился, притягивая Гарри еще ближе. — Ты спишь? — шепнул он.

Долгое время Гарри казалось, что он уже не в силах ответить. — Ты разбудишь меня, когда рассветет? — сонно спросил он, наконец.

— Да.

— Обещаешь?

— Да.

И, тихонько вздохнув, Гарри погрузился в сон.

* * *

Драко решил не отпускать его. Руки затекли, спину начинало сводить, но он никогда не сделал бы этого. Гарри спал, прислонившись к Драко, и тот даже помыслить не мог о том, чтобы отпустить его, ни за что на свете.

Он посмотрел на часы и прошептал:

— Почти двенадцать, Гарри, — хотя тот не шевелился. Драко один тихо отсчитал секунды до Гарриного дня рождения, и когда часы показали полночь, он крепче обнял его за плечи и уткнулся лицом ему в волосы.

— С днем рождения, Гарри.

Гарри продолжал спать, и, осторожно помедлив, Драко поднял голову, закрыл глаза и внимательно прислушался. Гарри дышал, и Драко испытал резкое облегчение. Но потом, Гарри ведь сказал, что заклинание перестанет действовать на рассвете, а сейчас было темно. Но все же, это казалось небольшой победой, что 31 июля уже официально наступило, а Гарри еще дышит.

Часы шли за часами, Драко не двигался. Он не знал, о чем должен думать, что чувствовать, не знал, куда деть руки. Поэтому он оставался неподвижным и не думал ни о чем, кроме звезд, и луны, и очертаний Лондона в темноте.

Когда сидеть так стало слишком болезненно, он мягко сдвинул Гарри со своих коленей и уложил его на крыше. С этим движением пришла какая-то энергия, Драко охватила дрожь, и он начал метаться по крыше, размышляя вслух.

— Он не умрет. А что, если все-таки умрет? Нет, он не может умереть, я отказываюсь думать, что все это было напрасно…

Но потом, это ведь не было напрасно. Если Гарри оставит его, и Драко придется провести оставшуюся жизнь в одиночестве, он не мог, положив руку на сердце, сказать, что это время никак на него не повлияло. Не дало ему мужество уйти от всего, чего он раньше боялся. Он изменился. Никто не мог пройти через такое и не измениться. Будет ли это время с Гарри длиться вечно, или нет, имело не такое уж большое значение, если задуматься. Он был сильнее, чем когда-либо, и бодрее, как будто энергия забила из таящихся в нем скважин. Раньше он был под покровительством отца и испытывал страх, а теперь стал сильным и чувствовал, что может быть даже храбрым, если того потребует ситуация. В конце концов, мужество тех, у кого нет другого выбора, кроме как быть храбрыми, это не их черта характера, это то, что они занимают на время, когда того требует ситуация. И не было в мире ни одного человека, у которого Драко предпочел бы занять мужества.

Странно, так странно, что он обнаружил в себе неиссякаемый источник силы именно сейчас, когда чувствовал себя таким слабым, таким беспомощным. Когда он предстал перед непреодолимой болью и страхом, настоящим ужасом от того, что должно было произойти, хотя он просто не мог в это поверить…

Он вспомнил, что было перед тем, как все это началось. Как он думал о разнице между страхом и беспокойством. Что ты боишься того, что, по твоему мнению, сбудется, а беспокойство, оно слабее, потому что беспокоишься ты о том, чего, скорее всего, и не произойдет. Но Гарри ведь не может умереть. Такое просто нельзя вынести. И все же, Драко никогда не испытывал такого сильного страха.

Небо начало приобретать синий оттенок, Драко склонил голову набок и наблюдал за ним какое-то время. Горизонт на востоке понемногу светлел. Он взглянул на Гарри, тот был бледным, он неподвижно спал в тени трубы.

Драко нерешительно шагнул к нему, он хотел его разбудить, дотронуться до него, почувствовать его дыхание.

Два будущих представали перед ним в свете восходящего солнца. Одно, полное погребальных костров и зимних садов, которыми он будет любоваться в одиночестве. Другое, полное смеха и улыбок, в нем он никогда, никогда не отпустит руку Гарри из боязни, что тот ускользнет, но зная, что когда придет время, он возьмет Драко с собой. Но потом, потом. Не сейчас.

— Гарри? — позвал он тихо, но Гарри не пошевелился. Раздумывая, Драко прикусил губу и еще раз взглянул на восходящее солнце. Птицы начали чирикать свою нежную песенку, и туманный свет опускался на очертания города.

* * *

Гарри снился сон, в этом сне он шел вдоль грязной дороги глубокой ночью. Сначала он шел один, хотя это его не удивляло. Но вскоре к нему кто-то присоединился, и вместе они в молчании проделали небольшой путь.

Любопытство одолело его, и он повернулся, чтобы посмотреть на своего спутника. Хагрид смотрел на него в ответ темными, темными глазами, в которых стояли слезы. Почувствовав себя несравнимо лучше, Гарри продолжил путь, Хагрид молча шел рядом.

Взгляд Гарри был сосредоточен на отдаленном месте, где, едва различимые, его ожидали какие-то тени.

— Ты боишься? — спросил он своего спутника, и снова повернулся. Хагрид исчез, теперь рядом с ним шел Альбус Дамбльдор.

— Нет, — сказал Дамбльдор. — Чего мне бояться?

— А я должен бояться? — спросил он, нахмурившись.

— Если бы ты боялся, тут нечего было бы стыдиться, — ответил тот. Чувствуя себя немного успокоенным этим, Гарри продолжал идти, шагать стало чуть легче.

Он обдумал эти слова, но когда решился ответить, Дамбльдора уже не было рядом, его место заняли Рон с Гермионой. Гарри был этому рад. Путешествие оказалось совсем не таким долгим и утомительным, как он опасался.

Он высказал свой ответ им. — В обычном случае, я бы не стал бояться. Просто… я не знаю дороги.

Гермиона улыбнулась своей материнской улыбкой, и, хотя она его даже не коснулась, у Гарри возникло ощущение, будто бы его обняли. — Не переживай, это не так уж далеко, мы тебя проводим.

— До самого конца? — спросил он.

Рон, казалось, испытывал смутные затруднения. — Так далеко, как только сможем, — ответил он.

Гарри кивнул, и они продолжали идти, пока его друзья не исчезли, и рядом не оказался Сириус. — Прости меня, — прошептал Гарри.

— Ты не сделал ничего, за что тебе нужно извиняться, Гарри, — голос Сириуса был ласковым.

— Сделал. Я принимал все, как должное. Я этого хотел. — Он показал на мир вокруг.

— Смысл жизни, Гарри, как и любой истории, не в том, что мораль становится тебе ясна еще до того, как преподан урок. Ты понял, что верно, а что нет, до того, как все закончилось, а все остальное не важно. Ты увидел ошибочность своего поведения. Мир прекрасен, Гарри, этого нельзя отрицать. Но то, что тебя ждет, еще прекраснее.

Гарри посмотрел вперед, на ожидающие его тени, которые теперь все приближались. Ему казалось, он может различить лица своих родителей: на том, что принадлежало его матери и было перепачкано в золе, слезы прочертили длинные дорожки.

Но все равно, он оглянулся назад, на тот путь, которым шел. — Я не уверен, что мне хватит сил расстаться со всем этим. Я не хочу, чтобы меня забывали.

Сириус исчез, и Гарри даже не надо было поворачиваться, чтобы посмотреть, кто занял его место. Он и так знал, кто это был. — Ты никогда не сделаешь этого. Ведь ты не думаешь, что я собираюсь тебя отпустить?

— Иногда у тебя нет выбора, — слабо произнес Гарри.

— А если бы был?

Его мама и папа ждали впереди, ждали его, а дорога обратно была такой длинной. Мышцы ныли, глаза жгло, и Гарри так сильно, очень сильно устал. И все же, без колебаний, он повернулся к Драко с дрожащей улыбкой на лице и сказал:

— Я бы сделал все, чтобы пройти через это снова, даже если все закончилось бы точно так же. Если бы у меня был выбор, я бы не ушел, ты это знаешь.

Драко еле заметно улыбнулся и кивнул, но не стал продолжать идти с ним. — Я не могу следовать за тобой дальше, — сказал он. — Оставшийся путь ты проделаешь сам.

Следующий шаг был самым сложным шагом в жизни Гарри, он повернулся и оглянулся через плечо на Драко, который серьезно смотрел на него. — Я не хочу, чтобы меня забыли, — тихо сказал Гарри.

— Звезды будут петь об этом, — ответил тот шепотом. — Мы бессмертны, ты и я.

И Гарри пошел, пятясь спиной вперед, потому что все, что он оставлял позади, было таким прекрасным, что он не мог оторвать от этого взгляда, и Гарри поднял руку, торжественно махнув на прощанье. Затем он повернулся и пошел вперед, он ослаб, хотел спать, и ему больно было за все, что приходилось покидать.

Перед ним слезы Лили смыли золу, в которой было перепачкано ее лицо.

* * *

Солнце встало, осветив весь мир своей золотой паутинкой, мерцающей во всем своем великолепии. Драко сидел на краю крыши, качая ногой, его кулаки ритмично сжимались и разжимались. Рассвело. Он пытался замедлить время, но рассвет все равно наступил.

Он был разбит. Одни частички его превратились в пыль, другие были смыты, словно песок во время отлива, и он больше не знал, кто он, или кем станет, когда этот день закончится. Выбор нужно было сделать, и выбор был сделан, и все, что случится теперь в его жизни, будет прямым результатом этого дня, этой минуты. Он не знал кто он, или кем станет, но основы были заложены сейчас. Сильные основы.

В любом случае, интересно, будет ли у него когда-нибудь все хорошо.

Похоронные костры и зимние полевые цветы плясали перед его глазами, он собрал все свое мужество, чтобы подобраться к Гарри, убрал ему волосы с глаз и нежно потряс за плечо.

— Солнце встало, — позвал он тихо. — Гарри? — его голос снизился на полтона и чуть дрогнул. — Гарри.

Но Гарри не пошевелился.

*

Любовью могло оказаться

Все то, чего он так боялся…

Он говорил: "Если здесь трудно бывает ночами,

Я вспоминаю то, как мы сидели на причале,

Глаза закрою, и ты мне улыбаешься опять…

Прости, но я пока что не смогу тебе писать…"

Конец.