Глава 10. Печень духов

Наступил май. За это время Мария окончательно выяснила отношение с Грачёвым. Мария поняла, что его она не любила, а была с ним только потому, что он бы смог её отсюда увезти. Однако, поговорив, Грачёв резко заявил, что не намерен бросать Люду (без которой он понимал, что не уедет в «Тихую долину», к тому же теперь в такое неспокойное время) на чём они и расстались. Но с обеих сторон осталась сильная неприязнь к друг другу, но больше неприязнь появилась к Виктору с той и с другой стороны. Они винили во всём его. Виктор это воспринял неспокойно, но всё же первой мыслей его было: «Даст ли Пётр теперь мне деньги». Пётр, оказывается, догадывался о таком исходе и деньги всё же даст, хоть и не все. В городе теперь жилось очень не спокойно и всё оттого, что над миром навис новый страх, страх начало полномасштабной войны.

Теперь люди стали более интенсивно копить на изолированный город от мира сего, так как после этой страшной новости сразу через час прозвучали слова из радио: «В нашем городе войны не будет! Только сейчас был подписан договор о гарантированной безопасности со всех сторон к Тихой долине!». Грачёв отказался от мысли купить машину, и вспоминал о забытом, земельном участке оставленным отцом в деревне Калинова. Вспомнив, он собрался и поехал его продавать. Люда же осталась дома, и была рада, что её муж уехал, так как в последнее время ей всё сложнее стало скрывать о ненависти к нему и к Марии. На Виктора теперь у неё были смешанные чувства.

Два Григория жили уже давно не в ладах, сразу после того как Григорий Борову наотрез заявил, что больше не пойдёт на мародёрство. Но дальше всё пошло ещё хуже на днях после ночной причуды Анатолия с гробом, с сумкой и багажником заброшенного автомобиля у них пропали все откопанные ордена. Разумеется, оба думали друг на друга, но Григорий воспринял это как некий знак и не так сильно волновался по этому поводу, раздумывая, будто с пропажей всего нарытого клада стереться его же грешок. Боров наоборот сбесился, и спокойный вид, раскаявшийся соседа только сильнее его толкало на мысль, что именно он своровал. Об отсутствии Анатолия никто не схватился, и всё снова было задумано Петром, которым оставил письмо от лица управдома, где все живущим сообщалось, что Анатолий уехал на полгода за рубеж и пока деньги никто платить не будет. Это новость всех обрадовало, особенно Люду, что так поспешно копила деньги.

Несмотря на негативную атмосферу Виктор же, на зло всем живущем плохо, чувствовал творческий подъём. Застой долгих неразрешимых вопросов прорвало, и Виктор увидел, что это хорошо. В этом была немалая заслуга и Петра, к которому Виктор, или как он себя уже называл «Отец новой науки», каждый вечер спускался. Старик за прошедшее время под ударил над физикой и другими учениями и в чём-то помог Виктору. Увидел Виктор, как в него слепо верит старик, заметил за собой изменения: бывает, начнёт говорить как профессор на лекции с кочегаром, задирая нос, важность, само собой разумеется, но главное то, как он стал себя ощущать. Вера Петра переходила в неутолимую энергию к Виктору, и тот думал, замышлял грандиозный проект всей своей жизни.

Настал тот прекрасный момент, когда прибор стоял в подвале собранный. Двое просто стояли и любовались неказистым, но эффектным строением прибора, даже ещё не испробовав. Всё строение походило на старое и не совсем безопасное сиденье у зубного с приборами на боку.

Виктор ощущал, как творит судьбу и считал всё, что сейчас будет здесь сказанное и сделанное непременно попадёт в историю человечества. И этот период будет отнюдь не сравниваться с какими-то очередными съездами политиков, не с открытием лекарства от СПИДА, ближе по величию наверно будет открытие континента, но, однако сильнее по значимости.

- Это новый путь человечества! Пришло время сгинуть этим надутым индюкам, это новая эра науки! Нет! Это есть наука, а всё до неё была детской песочницей… Лженаукой!

- Ну, если так считаешь, то давай запрыгивай в агрегат – ехидно сказал Петр.

- И запрыгну! И запрыгну! Чего мне боятся!

Виктор надел на голову шлем. Лёг на испачканное сиденье. По коже шло лёгкое волнение, но оно перебивалось адреналином. Печь сроднилось с его кровью – там и тут бурлило пламя. Ему так и хотелось закричать чего-нибудь «Эдакое». Пётр без какого-либо пафоса, которым был сейчас присущ движениям Виктора, плюхнулся поспешно на сиденье, где должен быть стоматолог. Он повернул в свою сторону панель, грубые руки на лягнись на пусковой рычаг, что был сделан не по размерам и очень трудно сдвигался с места.

Аппарат и сиденье загромыхало, потом пройдя пять минут, оно выровнялось и стало равномерно гудеть, как механический, крупный кот, малость, не довольный своим пищеварением.

- Ну, чего там? – отдаленно из шлема доходил голос Виктора.

- Сейчас, сейча-а-с, время! Пошло! – Пётр стянул жгут на руке Виктора и твёрдыми пальцами рук хирурга впрыснул под кожу испытателю наркоз. – Теперь всё пройдёт как во сне.

- Мы будем во сне!

- Разумеется, сон он и в Сибири сон…

Приятное гуденье покидала Виктора, он начинал глохнуть и слепнуть ко всему происходящему. Перед тем как заснуть он успел уловить на стене отблески пламени в печи, горячей, вечно живой, безостановочно сжигающая тонны угля…

Резкое падение. Его тело стало без телесным и он чувствовал как прошёл сквозь кресло и начинал лететь вниз, он хотел ухватиться, но вокруг была неосязаемая тьма.

Очнулся Виктор в столовой, окна были чем-то завалены, он подошёл ради любопытства к стеклу и разглядел землю.

- В земле! Чего это он в земле? – Виктор попытался это сказать, но слова не вышли из горла.

Его обуяло страсть, только сейчас он осознал, что прибор работает и теперь стоит вернуться, как все венцы славы скроют его с головой, как с крышей скрыло в землю этот дом. Робко шагая, и разглядывая те же обои и предметы, он изумлялся насколько они безлики и на обоях другой символ, а та же картина в коридоре с похожим, но с другим рисунком. В реальности на холсте изображалась бегущее стадо мустангов, тут же изображается, как мустанги бегут от огромной, морской волны. В глазах тех коней страх, не то что на реальной картине, где они беззаботно резвились по облитой медью полю.

Не зацикливаясь на лживой картине он открыл дверь в комнату к старухе Софьи Михайловне. В ней не чего нельзя было разглядеть, и он просто ступал вперёд пока, что-то не хрустнуло у него под туфлёй. В этот миг Виктор вспомнил, что с кухни взял спички и зажёг первую (Всего было четыре).

Он разглядел ту же самую комнату в которую заявился давно ещё с Грачёвым. Спичка потухла. Он зажёг снова и теперь увидел Софью Михайловну, которая что-то рисовала, он попытался спросить, та молчала, не замечая его дальше творила. Внезапно и эта потухла. Зажёг третью, что была наполовину сломана, и успел только разглядеть огромного таракана стоящего на задних мускулистых и омерзительных конечностях. Его передние и посередине лапы пытались поймать старуху, та в страхе отбросила полотно и бросилась бежать на Виктора с бело-зелённым лицом. Неполная свечка потухла, тогда-то плечом старуха свалила Виктора. Четвёртая не поддавалась. Он её сломал.

Виктор выполз из комнаты. Сзади доходили страшные звуки щебетания того самого таракана. Со всей силы он захлопнул дверь, но сразу же понял, что она не поддаётся его воле. Дверь отбросила его, а за дверью вырвался, быстро перебирая лапками таракан. Виктор побежал к двери, открыв его, скрыло землёй. Добравшись до поверхности, он начал разгребать руками к лестнице. Всё тщетно, тогда он сообразил плыть. Это удалось. Сил уже не было, также с кругозора чёрной поверхности скрылся таракан.

На втором этаже он открыл дверь в комнату к двум Григориям, оттуда вышагал Боров с маузером. Виктора спасла та же дверь, которая открывалась на себя. Он стоял за дверью в то время Боров искал маниакальным лицом кого бы подстрелить. Заглянув в комнату, он увидел Григория во лбу у него была маленькая красная точка. В руках Григорий держал некий раскрытый чемодан, в чемодане в том были насыпаны ордена. Рядом с чемоданом лежала спиной к Виктору Саша.

- Тара-к-а…стой! – слышалось за углом голос, вырвавшийся из своей спальни Борова, и резкие хлопки, издававшие маузером.

Виктор открыл дверь в комнату Люды. Из тьмы выпорхнула с пепельными крыльями Люда, та вместо рта имела клюв. За ней из комнаты вышагал тёмный, изуродованный, тощий электрик.

- Есть! Надо е-с-ть!

- Нету больше, уйди! – кричала Люда, бившись об потолок крыльями.

Тогда же Виктор отворил к Марии, там же было тихо, и никто не шумел. Он зашёл и захлопнул за собой дверь. Прямо на его глазах стены исчезли, а вместо их нарисовался небесный простор, зелёные луга и горы, и табурет…на нём обшарпанное радио.

- Всё это ждёт вас здесь, стоит только остаться – шёл весёлый голос из радио.

Виктору хотелось остаться, но он сделал усилие над собой и пошагал к двери. Трава смиренно гнулась под тёплым ветром, луга были похожи на бушующее море.

- Куда вы? Разве вам здесь не нравится?!

- Нравится – отвечал Виктор прибору.

- Тогда куда же идти, будьте там, где вам нравится!

- Так нельзя.

- И почему же?!

- Надо так. Это всё воображение. Сон.

- Но зачем его покидать, если оно лучше, чем твоя жизнь – прибор начал говорит голосом Петра.

- Там реальность, а здесь жалкое доля того, что есть там.

- Здесь тебе не надо реализоваться, не надо не о чём беспокоится….

- Это и пугает

- Тебя пугает только то, что это чьё-то воображение. Стоит ли цепляться за тот мир? Если он тоже чьё-то воображение, например бога. Я даю тебе совершенный мир, где не надо решать проблемы, что есть там. Это два мира, и этот ничем не хуже того.

- Значит, ты взял на себя роль бога?

- Нет, скорее я написал свой сценарий.

- Что за чушь ты несёшь радио!

- К чему это верность к одной действительности! Аж, воротит, бросай ты это, смотри, они все счастливы!

Виктор оглядывается и видит тот самый известный город «Тихая долина». Ему не удаётся разглядеть лица прохожих.

- И знаешь, чего Виктор….вернувшись ты не станешь богаче, тебе не падут в ноги все передовые умы.

- Иди ты к чёрту! Что ты понимаешь, старое радио!

Радио разбивается, а Виктор выбирается из комнаты. В то время в коридоре происходит хаос: Люда, ужаленная электрическим кабелем лежит на полу; Боров до стрелялся, что таракан ему ногу обглодал. Электрик, завидев Виктора бросается к нему, Виктор забирается на чердак, там через оконное отверстие падает на землю. Оказывается, крыша всё же торчала над землёй.

Прикрыв на ненадолго глаза, Виктор внезапно оказывается в кругу своих соседей. В середине круга высится крыша дома, она начинает полыхать и в дыме появляется чумазый Пётр с короной из перьев. Бельмо глаз фанатично сверкает в образе шамана, он сбрасывает с себя чью-то шкуру и вскидывает руку к затянувшему хмурыми облаками небу. Лунный свет трещинами проникает между туч. В одной руке Пётр держит кинжал в другой сырую печень. Лезвие со всей силой входит в плоть печени. Все в кругу хватаются за бока. Виктор испытывает внезапную боль и теряет последние силы, падает на колени. Кто-то начинает кричать, а кто сразу намертво повалился, зажав колени поближе к груди.

Шаман в огне хохочет и бросает печень в огонь. Виктор и другие начинают чувствовать, как внутри их что-то сворачивается. Боров от боли случайно нажимает на курок. Воздух наполняется сокрушительными выстрелами.

Крыша начинает парить к тучам. Дом постепенно вырастает из недр почвы. Но стены, объедаются тараканами, жуками, мышами, что роем слетают с исчезнувших стен. Под крышей остался только водопроводный скелет.

Из земли выбирается мертвый электрик и заарканивает гибкой, как хлыст оборванным кабелем Виктора. Кабель со всей скорости летит к его обладателю, а вместе с ним кричащий Виктор с вопросом «И это мой конец?».