История ареста Горбачева

В поспешных выступлениях Горбачева и его помощников содержится столько

взаимоисключающих утверждений, что можно сделать единственный вывод: в

истинные планы и разработку официальной версии был вовлечен столь узкий круг

людей, что в условиях нехватки времени не было возможности даже одному

человеку из окружения президента сесть и выработать непротиворечивое

описание событий. На момент политика перестала быть театром, и некогда было

"разучить роли" и согласовать высказывания хотя бы тех, кому никак было не

избежать выступлений перед телекамерой.

Как известно, арест свелся к лишению М.С.Горбачева связи. Никаких

насильственных действий или угрозы насилием не было. Впрочем, сам Горбачев

считает, что провел "72 часа, как в Брестской крепости", но не будем

придираться к этой аналогии (Брестская крепость сопротивлялась в течение

двух месяцев, практически все ее защитники погибли). На первой

пресс-конференции в Крыму на вопрос: "А были попытки силового давления на

вас? - президент ответил: - Ничего не было. Но только я был полностью лишен

связи, отключен, с моря блокирован кораблями, а с суши войсками".

Командир Балаклавской бригады пограничных сторожевых кораблей, которая

"блокировала дачу с моря", капитан первого ранга И.Алферьев заявил: "3

августа 1991 года группа из четырех пограничных кораблей и подразделение

малых катеров заступило на охрану Государственной границы СССР в районе

нахождения резиденции Президента СССР. Организация службы с использованием

такого количества сил и средств введена 4 года назад, с момента размещения

резиденции Президента СССР в Форосе. С 3 по 23 августа мы несли службу в

обычном режиме".

По словам М.С.Горбачева, 17 августа на его дачу прибыла команда,

посланная разрушить узел связи. "И разрушили!" - воскликнул он на

пресс-конференции. Технические эксперты сразу выразили в этом сомнения. 24

августа, в дни триумфа над "путчистами", генеральный директор ленинградского

НПО "Сигнал" Валентин Занин сделал заявление: "Ознакомившись с версией

М.С.Горбачева, сделанной письменно в газетах, я утверждаю, что таким образом

изолировать Президента СССР от связи невозможно. Я являюсь одним из

производителей различных средств связи, и изоляция живого и несвязанного

президента возможна только при демонтаже основного оборудования, изъятии его

и вывозе, чего не было сделано, как явствует из сообщения. Это многие тонны.

То есть был случай добровольного невыхода на связь". К этому письменному

заявлению Занин устно добавил ряд технических объяснений, закончив:

"президенту достаточно только иметь авторучку и лист бумаги, чтобы

обеспечить себе связь со страной".

Но примем версию Горбачева: его лишили связи 17 августа, прибывшая

команда "разрушила узел связи". Между тем, согласно собственному заявлению

того же Горбачева, 18 августа он разговаривал по телефону с Ельциным,

Назарбаевым, Янаевым. Быть может, число 17 августа названо по ошибке? Но

сразу после "переворота", 28 августа, на сессии Верховного Совета CCCР

первый заместитель премьер-министра В.Щербаков рассказывал, как перед

известным заседанием кабинета министров 19 августа он очень сомневался в

законности введения чрезвычайного положения. Рассказывая это, Щербаков

воскликнул: "Это счастливая случайность, что Михаил Сергеевич Горбачев

позвонил мне за 20 минут до конференции" [пресс-конференции ГКЧП 19

августа].

Непосредственно из "Белого дома" 20 августа с М.Горбачевым связался

корреспондент одной газеты. А Руцкой сам признал, что говорил с ним до того,

как 21 августа в Форосе появилась команда КГБ, включившая связь (Руцкой

сообщил, что заговорщики вылетели в Форос, и просил Горбачева не принимать

их).

Но предположим, что газеты путают, а Руцкой и Щербаков ошибаются в

часах и датах. Примем также, что узел правительственной связи действительно

был отключен. По сути, это не слишком меняет дело. Ведь в такой трагической

для страны ситуации, как государственный переворот, было логично приложить

некоторые усилия и связаться с Москвой и миром по обычной телефонной связи,

через радиостанции пограничников или военных кораблей, охранявших Форос

(моряки имели постоянный контакт с охраной Горбачева). Выполнялись и

регулярные рейсы "Аэрофлота" (некоторые работники ЦК КПСС, которые отдыхали

в санатории рядом с дачей Горбачева, 19 августа, услышав о "путче", спокойно

купили билет на самолет и через два часа были дома в Москве).

Что, по мнению обывателя, делает президент, блокированный на даче

заговорщиками? Он вызывает своего верного помощника или офицера охраны и

говорит что-то вроде: "Скачите к нашим! Скажите им там... Живым не

давайтесь... Демократия вас не забудет!". Но не было никаких попыток

прорваться к телефону, к почте, к самолету, к скоростному катеру. И через

кого прорваться? Согласно рассказам местных жителей, никаких войск около

дачи во время "путча" не появилось. Командир пограничной заставы, охраняющей

дачу снаружи, майор Виктор Алымов, нисколько не подозреваемый в связи с

"путчистами", заявил, что ничего необычного на территории и около нее не

наблюдалось, никаких вооруженных формирований не появлялось, охрана и семья

президента, как обычно, купались в море и никаких знаков пограничникам не

подавали.

Да и портативные рации молчали. Не был использован и "красный телефон"

для прямой спутниковой связи с Бушем. Уже в те дни среди обозревателей в

Москве циркулировало мнение, что по каким-то неизвестным причинам Горбачев

не захотел использовать имевшиеся в его распоряжении средства, чтобы

официально связаться с Москвой, дать свою оценку событиям и активно пресечь

попытку государственного переворота.

А каково поведение других политиков, не "арестованных" путчистами и не

лишенных доступа к телефону? Ведь, как было сказано в газетах, "страна три

дня жила в шоке, страхе и неопределенности". Что было сделано, чтобы эту

неопределенность устранить уже утром 19 августа? Известно, что руководство

большинства республик и областей заняло выжидательную позицию, да и

чрезвычайное положение нигде, кроме Прибалтики, не вводилось. Но в Москве с

первых же моментов возник непримиримый конфликт руководства России с ГКЧП,

который день ото дня становился острее. Руководство РСФСР "стало на защиту

Конституции и Президента СССР".

ЦК КПСС лишь укрепил свою репутацию абсолютно недееспособного органа,

заявив, что "не скажет о своем отношении к ГКЧП, пока не узнает, что с его

Генеральным секретарем товарищем Горбачевым". А почему было не взять да не

узнать? Какие для этого были препятствия? Адрес дачи всем известен. В ста

метрах от дачи - пограничная застава с телефоном. В сорока минутах езды -

Севастополь, база Черноморского военно-морского флота, никак не причастного

к "путчу". Здесь же - демократический горсовет, а для ЦК КПСС, если не

нравятся демократы - горком КПСС. Даже регулярным рейсом самолета до дачи

Горбачева можно добраться из Москвы за два с половиной часа.

Когда 21 августа вслед за "путчистами", помчавшимися в Крым к

Горбачеву, полетели Руцкой и Силаев, их самолету запретили посадку на

военном аэродроме рядом с дачей, в Бельбеке - посадочная полоса была

"заперта" предыдущим самолетом. По свидетельству газеты "Megaрolis-Exрress",

"Командующий военно-морским флотом адмирал Чернавин в ответ на срочную

радиограмму Ельцина отдал приказ: любым способом освободить полосу и дать

посадку Руцкому". Но разве нельзя было дать такую радиограмму и совершить

такой полет уже 19-го августа?

Откровенно говоря, все ждали от верховных политиков примерно такого

сообщения: "После неудачных попыток связаться с Форосом и вообще с Крымом

через все существующие в СССР виды связи, туда была послана делегация,

возглавляемая министром таким-то, однако..." - а дальше возможны варианты

("самолет делегации был сбит истребителями путчистов...", "при подъезде к

даче делегаты были обстреляны из автоматов...", "из ворот вышел сторож и

обругал министра неприличными словами"). И затем логичный вывод: "Президент

СССР арестован, пробиться к нему невозможно, будем отстаивать демократию на

баррикадах без него". Но ведь ничего этого не было! Никто (!) не сделал

попытки не только выручить Горбачева, но и явно, официально связаться с ним

по телефону.

"Московские новости" пишут: "Любопытна история председателя Моссовета

Николая Гончара, который приехал в Москву только 22 августа, когда мятеж

провалился, из Фороса. Он рассказал нам, что отдыхал неподалеку от дачи

президента, когда, идя по тропе с рюкзаком за плечами, услышал, что в Москве

переворот. Он пытался узнать обо всем, что имело отношение к президенту. 21

августа решено было проникнуть на территорию дачи с помощью аквалангистов

через бухту. Но раньше аквалангистов на дачу попали Силаев с Руцким".

Здесь, действительно, любопытно все, включая туманный стиль изложения.

Сообщается также о попытках проникнуть к Горбачеву со стороны кинорежиссера

Олега Уралова и российских депутатов, "волею случая отдыхавших в те роковые

дни на Крымском побережье". Но из их рассказа о том, как дружелюбно

отнеслась к ним охрана и не пропустила к президенту под тем предлогом, что

"у Михаила Сергеевича нет возможности принимать всех отдыхающих по соседству

депутатов", абсолютно ничего не следует. Более того, ответ охраны даже

выглядит вполне резонным.