Апреля, 17:37. Джулу повернулся к своим людям и жестами отдал несколько команд

Джулу повернулся к своим людям и жестами отдал несколько команд. Отряд разделился на пары, образовав широкий полукруг. Используя оказавшиеся рядом машины в качестве укрытия, бандиты продвигались вперед, не нарушая построения, стреляя короткими, выверенными очередями. Люди в машинах закричали. Большинство в испуге съежились под сиденьями, а вокруг свистели пули, тоннель был наполнен звуками выстрелов, звоном разбитого стекла и скрежетом металла.

Полиция активно отстреливалась, и на несколько минут даже сложилось впечатление, что им удалось взять инициативу в свои руки. Один из людей Майло получил пулю в шею и рухнул на землю, из раны била кровь. Другому выстрелом раздробило коленную чашечку, и он, корчась, вопил от боли, пока его не оттащили в безопасное место.

Но полиция проигрывала наемникам по количеству людей и боеприпасов, так что капитуляция стражей закона была лишь вопросом времени. В конце концов, попав в окружение и потеряв трех своих коллег, двое полицейских бросили оружие и легли на дорогу. Их противники осторожно вышли из‑за дымящегося остова одной из машин, и через несколько секунд проигравшие были обысканы и крепко связаны.

– Потери? – спросил Майло, пряча оружие в кобуру.

– Один убит, двое ранены, – ответил Джулу.

– Трое ранены, – уточнила Ева. Одна рука у нее висела, по пальцам стекала кровь.

– Ты в порядке? – с беспокойством взглянул на нее Майло.

– Нормально, – кивнула она. – Царапина.

– Шмидт увидел кого‑то, кто прятался в смотровом люке, и пошел за ним, – сообщил Джулу.

– Пусть возвращается, – нетерпеливо приказал Майло. – Кто бы это ни был, он нам не нужен.

Майло перешагнул через труп полицейского, направляясь к бронированному фургону. Водитель и его напарник все еще сидели в кабине, за покрытым трещинами пуленепробиваемым стеклом, с искаженными от ужаса лицами.

– Откройте дверь, – приказал Майло.

Они покачали головами – короткие, нервные, едва заметные движения.

– Откройте, или они умрут, – холодным тоном повторил Майло.

Ева подошла к одному из выживших полицейских и взвела курок. Находящиеся в кабине фургона охранники переглянулись и беспомощно пожали плечами.

– Ева, – окликнул Майло.

Она дважды выстрелила в затылок полицейскому; дорога покрылась тем, что осталось от его лица.

– Откройте дверь! – Майло смотрел, как Ева рывком вздернула оставшегося в живых полицейского на ноги и приставила пистолет к его виску. Горячее дуло обожгло кожу, донесся запах горелого мяса, полицейский закричал от боли.

– Мы не можем, – донесся искаженный громкоговорителем голос. – Включен безопасный режим. Фургон может открыть только инспектор на базе.

– Это мы еще посмотрим, – процедил Майло сквозь зубы. – Джулу?

Кивнув, тот подошел к задней дверце фургона и закрепил несколько взрывных зарядов рядом с петлями и замком. Затем вернулся обратно и передал детонатор Майло, который вместе с Евой и остальными людьми укрылся за небольшим грузовиком.

Майло нажал на кнопку. Последовала яркая вспышка и оглушающий взрыв, подкинувший бронированный фургон в воздух. Людей накрыла волна раскаленного воздуха и завеса дыма, оставив после себя едкий запах горячего металла и жженой резины.

– Думаешь, картина в порядке? – с тревогой спросила Ева, следуя к фургону за Майло. Обе задние двери были распахнуты и еле держались на петлях.

– Эти ящики защищены от взрыва, – заверил Майло, начав взламывать замки. Искомый металлический контейнер обнаружился в третьем по счету шкафчике. – А вот и он.

Пинком отшвырнув то, что осталось от охранника, находившегося внутри фургона, Майло аккуратно положил кейс на пол.

– Код всегда состоит из дат, которые так или иначе связаны с художником или самой картиной, – с улыбкой объяснил он. – На этой неделе пятнадцать девятнадцать – год смерти да Винчи.

Майло набрал нужные цифры, и замок, щелкнув, открылся.

– Полиция уже в пути. Через шестьдесят секунд нас не должно здесь быть.

– Не торопи меня, – отрезал Майло. – Я слишком долго ждал этого момента.

– Что это? – нахмурившись, спросила Ева.

– Это… невозможно, – севшим вдруг голосом отозвался Майло, глядя на вырезанный в днище фургона ровный проем. Он понял, что опоздал.

Рывком открыл крышку. Контейнер был пуст. Пуст, если не считать маленького черного кота.

– Кирк! – взревел Майло, схватив плюшевую игрушку. В пульсирующем свете мигалки, до сих пор работавшей на изрешеченной пулями полицейской машине, казалось, что кот подмигивает.