Двести миль к востоку от Ньюфаундленда, Канада, 20 апреля, 14:47

Все прошло на удивление гладко. Грин перезвонил через час и подтвердил, что она может отправляться. К подъезду подали машину, чтобы отвезти ее в аэропорт. На заднем сиденье лежали билеты. Бизнес‑класс.

Не то чтобы агент Брауни была удивлена – в конце концов, эта поездка была достойным выходом из неловкой ситуации для Грина: и убрать ее подальше от Льюиса, и не казаться окружающим прогнувшимся под давлением прессы. Как заподозрила Дженнифер, идея была отлично воспринята лордом Хадсоном, рассеявшим последние сомнения Грина.

Погасло табло «Пристегните ремни». Практически в тот же миг человек, сидевший через несколько рядов впереди, поднялся со своего места и подошел к ней. Это был Бенджамин Коул, или Бен, как он предложил себя называть.

– Я заметил вас в зале ожидания и сразу узнал, – лучезарно улыбнулся глава «Кристис».

– Не знала, что вы тоже летите в Париж. – Дженнифер была приятно удивлена.

– Обычный пиар. Ну, знаете, встретиться с людьми, произнести речь, сфотографироваться, поужинать, улететь домой.

– Честно говоря, не знаю, – рассмеялась она.

– Да, не знаете, наверное… Сумасшедшая жизнь. Не возражаете, если я присоединюсь к вам? – Он сел на свободное место рядом, прежде чем она успела ответить. – Стало быть, полиция Нью‑Йорка уступила вам Шагала?

– Вы слышали об этом? – Дженнифер была поражена. Коул был информирован лучше, чем она могла предположить.

– Звонил Грин, просил организовать доступ к картинам, которые мы держим в Париже, – объяснил он.

– Вы согласились.

– Это разумно. Но я слышал, что полиция Нью‑Йорка отказалась сотрудничать.

– Обычные внутренние разборки, – сдержанно улыбнулась Дженнифер. – Ну, знаете, сначала они апеллируют к тому, что это в их юрисдикции, потом подчеркивают опасность того, что пропадет самая важная улика текущего расследования убийства…

– Не знаю, честно говоря, – рассмеялся Коул.

– Директору Грину пришлось улаживать все с комиссаром полиции Нью‑Йорка и окружным прокурором, – закатила глаза Дженнифер.

– А Рази?

– Никаких проблем. Его Гоген был тут же упакован и доставлен на борт самолета.

– Странно, – нахмурился Коул.

– Почему?

– Я встречался с Рази несколько раз. Он показался мне человеком, который предпочел бы держать свою собственность у себя под рукой.

– Не в этот раз. Лорд Хадсон сказал, что Рази озабочен тем, чтобы совершить сделку как можно быстрее.

– С чего такая спешка?

– Не знаю. – Первая мысль была о том, что владельцу галереи, возможно, срочно нужны деньги, хотя тот определенно не выглядел как нуждающийся человек. Дженнифер решила детально изучить его финансовые потоки, как только вернется.

– Ну, это его дело, – пожал плечами Коул. – Вы получили результаты экспертизы?

– Только там не указано, какой музей ее проводил.

– Потому что это был не музей, а человек.

– О… – Дженнифер нахмурилась. – А не лучше было бы сделать так, чтобы экспертизой занялись в Лувре или в Музее Орсе?

– Лучше, если бы получилось уговорить их, – рассмеялся Коул. – Они слишком боятся ошибиться и получить повестку в суд. В любом случае, поверьте мне, Анри Бессон лучший.

– Лорд Хадсон сказал то же самое, – кивнула Дженнифер, все еще сомневаясь.

– Он сам когда‑то подделывал картины. Специализировался на старых мастерах. До сих пор занимался бы этим, если бы кто‑то не выдал его. Отсидел десять лет, вышел – и решил перейти на сторону закона. Он отлично знает свое дело.

– Я с утра первым делом встречаюсь с ним, – подтвердила Дженнифер. – Дам вам знать, как все пройдет.

– Хорошо. – Коул поднялся. – Попробую вздремнуть до посадки. Мы могли бы вместе доехать до города в лимузине, если желаете.

– С удовольствием. Спасибо.

– Приятных снов. – Коул подмигнул и направился к своему месту.

Откинувшись на спинку сиденья, Дженнифер закрыла глаза, надеясь, что у нее тоже получится вздремнуть в оставшиеся несколько часов. Но в голове продолжали крутиться мысли.

Несомненно, эта поездка была ею предложена в интересах дела. И все же она пыталась понять, не было ли здесь другого, глубинного, более эгоистичного мотива. Воспоминания о последней поездке в Париж, во время дела «двойного орла», не стерлись из памяти. Несмотря на опасности, с которыми пришлось столкнуться, это было прекрасное время. И не было смысла отрицать, что, когда ее посетила идея поездки, какая‑то часть ее ухватилась за возможность оживить хотя бы долю воспоминаний, хотя бы на мгновение. В конце концов, в этот раз она будет одна.

Дженнифер печально покачала головой. Нельзя жить прошлым. Особенно таким прошлым, как у нее. Она принялась думать о двух картинах, которые везла в Париж. О Хадсоне и Коуле в стойле Фальстафа. О пурпурном костюме Рази и окровавленном языке Хэммона, приколотом к его груди. О валяющемся Льюисе, направленной на нее камере и кривой ухмылке…

О том, что она докажет и Льюису, и всем, кто так скоро обвинил ее, – они не правы.