Глава 16. На следующее утро Бидж пожалела, что отдала ключи от своего грузовика; на счастье, у нее имелись запасные

На следующее утро Бидж пожалела, что отдала ключи от своего грузовика; на счастье, у нее имелись запасные. Потеря ключей или поломка машины на Перекрестке были постоянно преследующим ее кошмаром.

Она попыталась поспать подольше, но, даже несмотря на это, прибыла в «Кружки» раньше остальных. Трактирщик стоял в дверях, задумчиво глядя на еще только начинающее голубеть в лучах восхода небо.

– Погода должна быть хорошей. Прекрасный день для свадьбы. – Изо рта у него вырывались облачка пара: северная часть Перекрестка вновь обрела свой климат. – Мне кажется, юная леди, что ты хочешь что‑то обсудить со мной.

Бидж постаралась коротко рассказать ему обо всем, что узнала накануне. Кружка слушал, выпятив губы.

– Плохо. Получается, Моргана может появиться здесь в любое время. Знает ли об этом генеральный инспектор?

Только теперь Бидж в полной мере осознала всю тяжесть ситуации.

– Может быть, он не захочет помогать нам.

– Объясни. – Кружка больше не был внимательно слушающим трактирщиком: перед Бидж стоял полководец.

Бидж подумала о том, как бы ей оградить достоинство грифона, потом сдалась:

– Хорошо, сэр. Только пожалуйста: я думаю, он хотел бы, чтобы это осталось в секрете…

Когда она закончила, Кружка вздохнул:

– Я всегда удивлялся: как это грифоны размножаются. За время моей жизни здесь такого еще не случалось ни разу. Бедняга… Только представь себе – нуждаться в этой мерзкой твари для продолжения рода. И он же такой утонченный… Я его друг; кроме как в случае абсолютной необходимости я, конечно, ничего ему не скажу. – Кружка пожал плечами. – Думаю, что на какое‑то время мы в безопасности. Моргана больше не явится в гостиницу, а где находится другой экземпляр Книги Странных Путей, она не знает. Было бы безумием с ее стороны положиться во всех военных планах только на химер: никто же не вверит свою жизнь идиоту. – Кружка похлопал Бидж по плечу. – Ты очень здорово потрудилась; я же всегда говорил, что ты очень изобретательна. Теперь оставь заботы и развлекайся на свадьбе.

Он улыбнулся девушке.

– В таких случаях всегда вспоминаешь все другие свадьбы, на которых случалось бывать, правда? Не то чтобы я бывал на многих; но все‑таки несколько свадеб у нас было – в старой гостинице, конечно, – и я помню… – Кружка все еще улыбался, но в глазах его стояла боль. – Как же давно это было… Свадьбу моей самой старшей сестры – я ее почти не знал, она вышла замуж, когда мне еще не исполнилось и трех лет, – праздновали в Варшаве еще до того, как начались все несчастья… А может быть, я просто был слишком мал, чтобы знать о них. Сестра наклонилась ко мне и улыбнулась, и я помню, что подумал: она самая красивая девушка на свете.

Кружка резко повернулся и ушел внутрь. Бидж вспомнила, что его старшая сестра погибла: если не в Варшавском гетто во время восстания, то в Треблинке, или в Освенциме, или в Майданеке. Бидж решила, что Кружке хочется побыть одному.

Но через минуту он вернулся: они с Хрисом несли огромное полотнище, чтобы натянуть его над расставленными перед гостиницей столами.

– Никогда не знаешь: а вдруг погода испортится? Не поможешь ли нам укрепить опоры, доктор? Навес сделали прямо у парадной двери.

– Так мы сможем обслуживать гостей, даже если пойдет дождь. Погода переменчива – вдруг налетит гроза из другого мира… – Кружка весело болтал, как бы забыв о своем горе.

Хрис подмигнул Бидж и принес ей тарелку с долмадами: голубцов в виноградных листьях с рисом и кедровыми орешками. Они были острыми и мало подходящими на завтрак, но такими необыкновенно вкусными… Бидж с тарелкой в руках вошла внутрь и стала завороженно смотреть на Хриса и Б'ку: Хрис ловко скатывал трубочки из виноградных листьев, а Б'ку, пристально следя за его руками и сморщившись от напряжения, никак не мог сделать такие же аккуратные долмады.

Хрис обратился к ней:

– Доктор! Видела моего Стана? Писем нет? Бидж покачала головой, и Хрис снова погрузился в свое занятие.

Когда Бидж снова вышла из гостиницы, уже прибыли остальные гости. По большей части это были соплеменники Руди и Бемби: некоторые уже с сединой в рыжем мехе на ногах, другие совсем юные, еще не расставшиеся с детскими пятнышками на шкуре. Часть людей‑оленей имели менее разветвленные спиралевидные рога и темный мех – по‑видимому, это были дальние родственники. У всех были сумки или рюкзаки, они весело болтали, разбившись на группы. Неудивительно, решила Бидж, что они стараются держаться поближе друг к другу.

Две женщины расстелили на траве одеяло, и двое мужчин уселись на него; они стали звать к себе подростка‑оленя, но тот скакал вокруг, возбужденный и непоседливый. Одна из женщин‑ланей положила ему руки на плечи и что‑то сказала на своем свистящем языке, стараясь утихомирить. Потом женщины отошли: вероятно, решила Бидж, на этой свадьбе разделение полов должно было соблюдаться очень строго.

Она внимательно наблюдала за происходящим. Перед всеми свадьбами, на которых она бывала раньше, обычно проводилось что‑то вроде репетиции; Бидж опасалась, что сыграет свою роль не так, как надо.

Один Из людей‑оленей с более темным мехом неловко опустился на колени и стал аккуратно рисовать на ногах подростка белые пятнышки, пока тот не стал походить на олененка.

Анни из‑за спины Бидж сказала:

– Я видела что‑то подобное в Чаде. Знаешь, земледельческие народы обладают достаточным здравым смыслом, чтобы не перенимать западные обычаи и не заводить контор по прокату смокингов. – Мне такое не встречалось, – только и ответила Бидж.

Они смотрели, как подросток‑олень отошел, с отвращением взглянул на пятнышки (очевидно, символ детства) и попытался стереть их рукой; его тут же отчитали. Он обиженно поскакал в сторону, но немедленно был пойман матерью и целой стайкой тетушек.

Рядом с Бидж раздался извиняющийся голос Руди:

– Свадьба с соблюдением всех традиций. Мы хотели чего‑то менее формального, но родители, понимаешь…

– Понимаю, – улыбнулась ему Бидж. – Да и вообще все очень хорошо.

Руди посмотрел на нее со счастливым и безмятежным видом:

– Рад, что тебе нравится. – Он махнул рукой в сторону родичей, которые расписывали себя какими‑то геометрическими узорами. – Хоть это и не в моем вкусе, я вполне способен отнестись ко всему спокойно.

Бидж обняла его:

– Ты способен отнестись спокойно ко всему на свете. Бемби, стоявшая рядом с Дэйвом Вильсоном, заметила их и отчаянно замахала рукой. Руди закивал ей так энергично, что его рога со свистом рассекли воздух.

– Почти ко всему. – Его голос дрогнул. – Ох, братишка, я в жизни ничего не хотел так, как я хочу ее.

Он поскакал к невесте. Она кинулась ему навстречу, и они обнялись так горячо, что чуть не повалили друг друга.

«Способна ли я на такое безумное стремление к любимому? – подумала Бидж. И ответила себе: – Да, боюсь, что способна».

– «Вот, он идет, – тихо сказала Анни, – скачет по горам, прыгает по холмам. Друг мой похож на серну или молодого оленя» note 24.

Анни ответила Мелина:

– «А мой рог Ты возносишь, как рог единорога, и я умащен свежим елеем» note 25. – Бидж изумленно посмотрела на нее. – Это из псалмов. – Мелина сосредоточенно нахмурилась. – По‑моему, псалом девяносто второй note 26.

Анни обняла ее за плечи:

– Теперь, когда я к ним привыкла, мне очень нравятся твои рожки.

К ним протолкалась Ли Энн:

– Вы видели лицо Руди? Мне должно быть стыдно за такие мысли, но, по‑моему, этот брак совершится на деле раньше, чем будут закончены все обряды. – Она нахмурилась. – Ведь видеть невесту до венчания – плохая примета.

Уши Бемби дрогнули: она случайно услышала эти слова и смутилась.

– Мы ведь часто видимся, иначе мы вряд ли поженились бы.

– Это просто американская традиция, малышка, – не видеть невесту в день свадьбы. – Руди обнял Бемби. – И европейская тоже, мне кажется. – Он повернулся к девушкам. – Наши обычаи различаются. – Бидж было смешно слышать в его словах интонации профессора антропологии. – Например, мы всегда женимся осенью, а вы – круглый год, хотя чаще в июне. Представить себе невозможно, сколько свадеб играется в Сан‑Францисском университете каждый июнь. И почему они так поступают? В предвидении получения диплома, наверное.

– Это определяется длительностью беременности, – ответила Анни. – Чтобы дети рождались весной. Скажи, сколько времени проходит между зачатием и родами у твоего народа?

– Семь месяцев, – ответила Бемби. Руди бросил на нее растерянный взгляд: он явно не задумывался о появлении потомства.

Собравшиеся теснее обступили жениха и невесту, болтая и целуясь. Родственные поцелуи были очень похожи на взаимное лизание в нос. Бидж с завистью подумала, что люди‑олени выглядят как одна большая дружная и счастливая семья – в отличие от семей, где болеют хореей Хантингтона…

Старик‑олень, седая борода которого странным образом придавала его лицу сходство с мордой оленя, поднял руки. Немедленно воцарилась тишина. Старик не опускал рук.

Постепенно Бидж начала слышать звуки окружающей природы: завывание ветра в скалах, журчание ручья, жалобные крики страдающих от холода птиц‑огнепоклонников. Бидж стала вспоминать другие свадьбы, на которых ей пришлось бывать: казавшееся бесконечным католическое венчание с мессой, десятиминутную методистскую церемонию, которую опоздавшие гости попросту пропустили, венчание в «Обществе друзей» note 27 – наполовину вечеринку, наполовину обряд.

На секунду Бидж испытала боль, подумав о том, что сама она, возможно, никогда не выйдет замуж. Те гены, которые она могла передать детям своего избранника, были бы неподходящим приданым.

Неожиданно перед девушками появилась Бемби.

– Не могли бы вы пойти со мной? – смущаясь, сказала она. – Это часть церемонии… Я не хотела говорить заранее…

– Мы с радостью, – весело ответила Анни.

Она первой опустилась на колени в траву, хотя Ли Энн и опередила ее, сняв одежду по команде девушек‑ланей.

Бидж поежилась, опускаясь на колени, – осенний ветер был ледяным. Подруги Бемби, тоже нагие, казалось, не чувствовали холода.

Женщина средних лет, вероятно, мать Бемби, вышла вперед и надела на шею невесты цветочную гирлянду. Они обе смеялись и плакали, потом, обнявшись, лизнули друг друга в нос.

Подруги Бемби со смехом быстро разрисовали Бидж, Ли Энн и Анни охрой. Ли Энн фыркнула и пробормотала:

– Ой, мамочка, наконец‑то нашлось что‑то еще более унизительное, чем приобретение платья пастельных тонов, положенного подружке невесты… – Анни шикнула на нее.

Старик‑жрец подошел к девушкам. У него в руках был темный деревянный посох, голая грудь пересечена полосами краски: рисунок изображал ребра с ранами между ними.

– Меня зовут Сууно. Спасибо за участие в обряде, – сказал он на прекрасном английском языке, гораздо более старомодном, чем жаргон, на котором изъяснялся Руди. – Подумали ли Руди или Бемби о том, чтобы рассказать, что от вас ожидается?

Ли Энн откашлялась:

– Мы знаем, что должны бегать и что должны находиться среди женщин. Сэр, позвольте вам сказать, что вы великолепно говорите по‑английски.

Старик‑олень улыбнулся:

– Еще бы. Я окончил Сан‑Францисский университет задолго до того, как Руди узнал о его существовании. – Его явно позабавило выражение их лиц. – Руди поступил туда по моему совету. Во время вашей второй мировой войны в университете стало мало студентов, и ректорат решил привлечь девушек и вообще всех, кого только мог. Я хотел получить религиозное образование, а там оказался хороший иезуитский колледж. – Он задумчиво улыбнулся, погрузившись в воспоминания. – Тогда он был окружен такими прекрасными садами… Руди говорит, что теперь от них мало что осталось.

Бидж пристально посмотрела на его рога. Старик машинально коснулся ветвистых отростков:

– В те годы я их спиливал. Тогда мы еще не очень хорошо знали Сан‑Франциско. – Он встряхнулся и переменил тему. – Я научился там находить свое место в различных культурах. Я буду говорить вам, что вам следует делать, по ходу церемонии.

Он говорил дружелюбно и был явно очень добр, но Бидж поежилась. Сууно должен был выполнять свои обязанности, и церемония требовала от него в первую очередь соблюдения традиций, невзирая на человеческие слабости вроде жалости и страха.

Старик поднял сжатую в кулак руку, и Бидж в первый раз заметила, что он держит обсидиановый нож; конец его был запятнан чем‑то красным – Бидж не могла сказать, краска ли это или кровь.

Сууно на своем свистящем языке прокричал несколько слов, а потом тихо сказал по‑английски:

– Приготовьтесь. Сначала охотятся на женщину.

Бемби, очень натурально изображая страх, кинулась бежать. Ее подружки помчались следом.

Бидж предвидела нечто подобное и ожидала этого с опасением. Правда, все последние недели она тренировалась, стараясь увеличить и выносливость, и скорость; теперь она была в лучшей форме, чем когда‑либо в жизни. Бидж бежала изо всех сил, радуясь тому, как пружинит под босыми ногами трава.

Но подружки‑лани далеко опередили ее, делая пятиметровые прыжки. Одна из них даже перепрыгнула через голову Бидж и умчалась вперед прежде, чем та сообразила, что же произошло.

Бемби окружили родители и старшие сестры, стараясь защитить ее. Подружки промчались мимо, обогнав отставшую Бидж.

Полита, в венке из цветков солнечных танцоров на темных волосах, подскакала к Бидж, легко подхватила ее сильными руками и закинула себе на спину. На ней уже сидела Анни, которая помогла Бидж удержаться на колючей и скользкой шкуре. Позади Бидж с привычной сноровкой на спину Политы вскочила и Ли Энн.

Полита, откинув голову и смеясь, обошла нескольких преследующих невесту женщин‑ланей и оказалась в первых рядах охотниц.

– Держи меня! – крикнула через плечо Бидж и, когда Ли Энн обхватила ее за талию, свесилась вбок в лучшем стиле Конфетки Доббса – чемпиона родео.

Она чуть не свалилась и удержалась только благодаря помощи обернувшейся Анни.

– Не стоит так рисковать, – пропыхтела та, сохраняя вежливость, даже когда пришлось вцепиться в Бидж изо всех сил.

Бидж дотянулась до Бемби; та оглянулась через плечо, вскрикнула в панике и споткнулась, когда Бидж сорвала с ее шеи гирлянду цветов. Бидж стала размахивать трофеем в воздухе.

Но никто не обратил на это внимания: все преследовательницы, окружив Бемби и заставив ее упасть на колени, по очереди касались ее склоненной головы. Полита, на чьем лице была написана жалость, склонилась к Бемби и тоже коснулась ее.

Бидж, Ли Энн и Анни, соскользнув со спины кентавра, последовали ее примеру. Бемби, опустив глаза, не шелохнулась. Ее родители медленно отошли в сторону. Охота на невесту закончилась, невеста была убита.

Сууно встретил девушек, когда они вернулись, и протянул им одежду:

– Вы прекрасно справились.

Бидж, Ли Энн и Анни поспешно оделись, еще сильнее почувствовав холод при взгляде на неподвижную Бемби.

Ли Энн спросила сквозь свитер, натягивая его через голову:

– Что будет теперь, сэр?

Старик показал своим посохом на Руди:

– Теперь начнется охота на жениха.

Вместо того, чтобы обратиться в бегство, Руди попятился к скалам и выставил вперед рога.

Люди‑олени напали на него, размахивая вымазанными охрой палками и громко вопя. Анни вскрикнула и показала на Дэйва. Тот, с привязанными к голове рогами из сучьев, вместе с родителями Руди пытался защищать его, но в конце концов был оттеснен в сторону. Руди упал на колени, и палки‑копья коснулись его, покрыв всю грудь пятнышками охры. Как и Бемби, он застыл на месте, опустив голову. Дэйв доковылял до Бидж и, отдуваясь, спросил:

– Как у меня получилось?

– Прекрасно. Ты выглядел самим совершенством. – Она коснулась его рогов. – Они тебе к лицу.

– Мне тоже нравится. – Дэйв встряхнул увенчанной рогами головой, но тут же поежился. – Ох, ну и холодина.

Анни протянула ему брюки, и Дэйв влез в них, стоя на цыпочках и вытянув шею, чтобы ничего не пропустить. Потом он обнял Анни и, более осторожно, Ли Энн. Та крякнула и обняла его в ответ так, что кости затрещали.

Старик‑жрец объявил:

– Выжившие могут сочетаться браком.

Руди двинулся к Бемби и неожиданно стал казаться более смущенным, чем она. Он сделал несколько неуверенных шагов, а Бемби стала кружить вокруг него, ритмично покачивая головой, и вдруг лизнула его в грудь.

Руди от неожиданности подпрыгнул, Бемби тоже, и они начали вышагивать рядом; погоня превратилась в танец, как и предполагалось свадебной церемонией.

Стефан постыдился появиться на свадьбе: когда Руди и Бемби в последний раз видели его, он еще страдал от ломки, отвыкая от морфия. «Хотела бы я, чтобы Стефан видел все это, – грустно подумала Бидж. – Он ведь так любит танцы». Она сама поразилась, как сильно ей захотелось увидеть его именно сейчас, на свадьбе.

Танцуя, Руди и Бемби сначала не касались друг друга. Потом они обнялись. Следующим па танца была грациозная, но недвусмысленная имитация полового акта: прижавшись сзади к Бемби, Руди ритмично двигал бедрами. Бемби выгнулась вперед и выпятила живот, притворившись беременной.

Женщины‑лани и мужчины‑олени встали в круг вокруг Руди и Бемби. Бидж, Анют, Ли Энн и Дэйв поспешно присоединились к ним.

Когда Руди и Бемби разомкнули объятия, между ними встал подросток с детскими пятнышками на ногах, неуклюже переступая, как новорожденный олененок. Новобрачные по очереди нежно лизнули его своими большими языками жвачных; как и можно было ожидать от мальчишки, тот скорчил рожу, но остался стоять смирно. Окружающие тихо посмеивались, издавая звуки, похожие на ржание.

«Родители» вылизали новорожденного, потом встали по обе стороны от него и повернулись к окружившим их людям‑оленям.

Хотя они были знакомы не так уж давно, ветеринары чувствовали свою близость к Руди и к Бемби: они вместе сражались с Морганой, чуть не погибли тогда и готовы были умереть вместе: это меняет людей. Дэйв начал вытирать глаза, когда к новобрачным приблизилась группа пожилых людей‑оленей с закутанными в покрывала рогами и разрисованными лицами.

Рисунки были стилизованными, но вполне узнаваемыми: кошачья морда, голова хищной птицы; одно лицо, как заметила Бидж, было человеческим справа и волчьей мордой слева. Один рисунок изображал и чисто человеческое лицо, но гораздо более жестокое, чем собственное лицо его обладателя.

Люди‑олени медленно окружили Руди и Бемби; они выли, визжали и рычали. Бидж не сразу поняла значение этого танца: фигуры двигались вокруг новобрачных, делая в их сторону угрожающие жесты. Руди и Бемби вскрикивали и судорожно дергались.

Смысл происходящего был очевиден, но ошеломленная Бидж не сразу уловила его: Руди и Бемби еще раз встречали смерть.

Окружающие новобрачных охотники издали вопль и подняли высоко в воздух вымазанную красным пару рогов. Анни судорожно втянула воздух, а Бидж обеспокоенно наклонилась вперед, и обе облегченно перевели дыхание, только когда увидели невредимых Руди и Бемби, лежащих на земле.

Подросток‑олененок исчез.

Охотники стали свирепо озираться, оглядывая окрестности из‑под руки, но старательно отводя глаза от ближайшего холма.

Бидж услышала, как кто‑то хихикнул, и подняла глаза.

Одна из подружек Бемби толкнула ее в бок.

– Не смотреть, – прошептала она на ломаном английском. – Плохой примета.

– Для новобрачных?

– Не. Они мертвый. – Лань ласково посмотрела на Руди и Бемби полными слез глазами. – Для остальной нас.

Бидж увидела, что родители Руди и Бемби стоят вместе, обливаясь слезами и шумно, по‑коровьи вздыхая, но при атом гордо улыбаются.

В высокой траве на склоне холма раздался шелест и треск. Бидж тайком бросила туда быстрый взгляд: мальчик скрылся, трава сомкнулась за ним.

Подружка Бемби облегченно вздохнула:

– Опасность больше нет.

Среди столпившихся людей‑оленей тоже раздались вздохи, и свадьба на этом завершилась.

Новобрачные обошли семью за семьей своих соплеменников, потом подошли к людям.

– Мы так благодарны тебе за то, что ты снова приехал, – застенчиво проговорила Бемби и лизнула Дэйва в нос, а потом заодно и в образующуюся лысину.

– Как же я мог не явиться. – Дэйв обнял Бемби и лизнул ее в нос тоже, потом обхватил за плечи Руди.

– Знаешь, как себя называет мой народ, братишка? – тихо сказал тот. – Те, Которые Умирают. Как будто умираем только мы одни. Пока я не стал изучать другие охотничьи культуры, я не понимал этого. Поэтому‑то сегодняшний день так важен. – Руди повернулся лицом к друзьям. – Мы не только охотничья культура, мы те, на кого охотятся. С сегодняшнего дня мы с Бемби больше не находимся под защитой стада. Теперь мы – во внешнем круге, среди тех, кто защищает. Среди тех, кто умирает, братишка.

Руди казался испуганным, но очень гордым. Сначала Бидж, потом остальные девушки обняли его.

Пока длилась церемония, Хрис и Кружка накрыли вынесенные наружу столы. Хрис казался рассеянным и чем‑то озабоченным, но ласково улыбнулся новобрачной и многозначительно показал на огромный, затейливо разукрашенный торт. Бидж восхищенно засмеялась: торт был покрыт нежнейшим сметанным кремом, медом, разными фруктами и орехами. Хрис ухитрился создать кулинарное чудо, олицетворяющее дикую природу.

Сууно поднял горн – выдолбленный коровий рог – и затрубил. Бидж поежилась, вспомнив рог в руках Морганы. Гости прекратили разговоры и столпились вокруг стола. Хрис наполнял и раздавал кружки, готовясь к первому тосту.

Впереди стояли Руди и Бемби. Прежде чем вручить им бокалы. Кружка бросил лукавый взгляд на жениха:

– Итак, ты теперь женат, молодой человек? Руди закивал так энергично, что его рога со свистом рассекли воздух.

– Рад это слышать. Не окажешь ли ты мне одолжение? – Кружка поманил его поближе.

Руди, заинтригованный, но слишком счастливый, чтобы задавать вопросы, вступил под навес вместе с Бемби.

– Мне тут нужно избавиться от одного бокала – слишком уж он хрупкий, никогда мне не нравился, – туманно объяснил Кружка. Он поднял вверх фужер для шампанского, завернутый в салфетку, потом положил его на землю и показал на него Руди.

Анни внезапно озорно улыбнулась. Руди, не понимая, в чем дело, ударил по бокалу копытом и разбил его.

– Спасибо. – Кружка поднял с земли салфетку с осколками и похлопал Руди по плечу. – Примите мои поздравления.

– Мазелтов note 28, – сказала Анни, протягивая кружку. Кружка поднял бровь и чокнулся с ней.

Как и следовало ожидать, угощение на свадьбе было вегетарианским. Хоть дело и происходило осенью, меню оказалось поразительно богатым – огурцы, помидоры, артишоки. Бидж, оторвав исходящий ароматным паром листок артишока, с любопытством посмотрела на Кружку. Тот немедленно сообщил:

– Руди знает кое‑кого в Калифорнии, вот он и приобрел свои любимые лакомства. Я не знал, как и готовить их.

– Ты сделал из них почти чудо, – похвалила Бидж. Польщенный Кружка галантно поцеловал ей руку и вернулся к своим обязанностям. Хрис, ревниво хмурясь, выразительно показал на артишоки и заявил:

– Я готовил.

– Тебе они удались. – Артишоки были сварены на пару и сдобрены специями, горчицей, чесноком и уксусом. У Бидж слюнки текли от одного запаха.

Хрис довольно улыбнулся, услышав похвалу, но улыбка быстро угасла. Что‑то тревожило его.

Дело не могло быть в угощении. Артишоки пользовались успехом, а уж о долме и говорить нечего. Соплеменники Руда и Бемби, нагрузив тарелки всякими вкусностями, собирались группками тут и там, разбредясь по лужайке перед гостиницей. Бидж подумала сначала, что они ведут себя невоспитанно, потом вспомнила, что они ведь являются травоядными: хороший тон для них в том и заключается, чтобы пастись на собственном участке, не мешая соседу.

Бидж последовала их примеру, положив себе на тарелку по хорошей порции всего. Разве это не редкость – свадебное пиршество, где можно не беспокоиться об избытке калорий?

Под конец она добралась до блюда с фруктами; ненарезанные плоды были ей незнакомы: таких она не видела нигде – ни на Перекрестке, ни в собственном мире.

Плоды имели тончайший рыжий пушок на кожице, вертикальное углубление, как у персика, и круглые утолщения по краям углубления. Бидж понюхала плод, потом взяла его в руку. На ощупь он оказался необыкновенно приятным: наполовину как персик, наполовину как нежный кошачий мех. Бидж не могла оторваться от него, хотя и опасалась сначала прокусывать мохнатую шкурку.

– Соблазнительный фрукт, – произнес голос с нею рядом.

Бидж, все еще разглядывая плод у себя в руке, ответила рассеянно:

– Я не знала, что ты здесь тоже присутствуешь.

– Я стараюсь не пропускать все самые важные события: свадьбы, похороны, восстания… – Грифон с отвращением принюхался к вегетарианским деликатесам. – Довольно унылое пиршество, на мой вкус, но. несомненно, разнообразное. – Он склонил свою орлиную голову к тарелке Бидж, разглядывая одним глазом ее содержимое. – Например, этот фрукт называется вуллой. Он произрастает, хоть и является редкостью, в некоторых частях Перекрестка и еще в одном мире. Мире, – добавил он сухо, – отличающемся, чрезвычайным плодородием.

– Подумать только, – откликнулась Бидж, вгрызаясь в нежную мякоть. – Как это удалось раздобыть его для свадьбы!

– Ничего удивительного. – Грифон обвел гостей взглядом. – Ритуалы, связанные с плодородием, часто включают поедание экзотических фруктов. Представители твоего собственного вида, если ты позволишь мне привести такой пример, обнаруживают в таких ситуациях очень странные вкусы. В стране, которая называется Индонезия, растет плод, известный под названием дуриан. Он отличается сильным запахом, который многие иностранцы находят отвратительным, поэтому дуриан запрещено ввозить в некоторые страны; запрещено и проносить его на борт самолетов. Несмотря на это, – закончил грифон задумчиво, – находятся любители, готовые заплатить штраф за контрабанду, лишь бы заполучить этот в общем‑то ничего собой не представляющий плод. Желания – странная вещь.

– Но не всегда трудно удовлетворимая. – Бидж снова вгрызлась в вуллой и слизнула с нижней губы капельки сока. – Я имею в виду вкусные вещи.

– Да, конечно. – Грифон бросил на нее загадочный взгляд, моргнул и отвернулся; это выглядело так, как будто он пожал плечами. – Ну, вуллой – это особый случай.

Бидж попыталась догадаться, что он хотел этим сказать, потом потянулась за новым плодом. Она съела семь штук и непонимающе посмотрела на одного из приятелей Руди, когда тот пошутил (а Руди перевел его слова) о ее необыкновенной вместимости.

Собравшись уходить, Бидж поцеловала невесту, потом – неоднократно – жениха. Как и следовало ожидать, Дэйв пожелал остаться веселиться на всю ночь. Более неожиданным оказалось решение Ли Энн и Анни тоже ночевать в гостинице.

– Здесь нам будет просторнее, – сказала Анни, а Ли Энн добавила:

– Да и вообще, мне кажется, это хорошая мысль. Бидж попрощалась и поехала домой. Можно было, конечно, остаться со всеми, но Бидж не сиделось на месте.

Бедняга Хорват переминался с лапы на лапу. Бидж поскорее выпустила его за дверь. Когда Дафни замяукала, Бидж раздраженно прикрикнула на нее. Потом прилегла на кровать, не раздеваясь. Потом вскипятила чай и снова прилегла. Повертевшись некоторое время, она встала, чувствуя беспричинное раздражение.

– Не хочу я спать! – Она швырнула через всю комнату подушку. Тут же в угол полетел и «Уолден». – И читать я тоже не хочу.

Коттедж показался ей тесным, пока она мерила его шагами из конца в конец. Бидж было жарко. Она расстегнула блузку, продолжая метаться по комнате. Хорват сначала бегал за ней, потом улегся в углу, непонимающе глядя на Бидж.

Раздался стук в дверь.

Даже не вспомнив на этот раз о ловилке, Бидж распахнула дверь.

На пороге стоял Стефан.

– Хорошо прошла свадьба? Я не смог заставить себя встретиться с ними после… После того, что было прошлой весной.

– Все было замечательно. – Бидж прислонилась к столу, мимолетно вспомнив, как на этом же месте стояла Гредия. – Ты хорошо выглядишь.

– Ты тоже. – Стефан посмотрел на Бидж и удивленно добавил: – Сегодня у тебя странные волосы.

Действительно, волосы выглядели странно: они вдруг начали завиваться на концах в тугие локоны и блестеть, как будто их покрыла непонятно откуда взявшаяся испарина.

– Ты не мог воспользоваться грузовиком. Как же ты добрался?

– Мне показала, как это сделать, твоя миссис Собелл. Она замечательная учительница и такая добрая. – Не в состоянии более сдерживать ликование, Стефан швырнул рюкзак на пол, выхватил из кармана сложенную бумагу и помахал ею.

– Я получил самый высокий балл! За реферат на английском языке! Самый высокий балл, и еще она написала «Прекрасно»! После этого экзамены были уже ерундой, все прошло благополучно. Ты рада за меня?

Бидж, каким‑то образом оказавшаяся совсем рядом с ним, лизнула его в шею и счастливо пробормотала:

– Я счастлива – с тобой вместе. – Она расстегнула его куртку, потом, спохватившись, стащила с головы Стефана шляпу и отбросила ее в сторону.

Бидж вдруг страстно поцеловала фавна.

– Мой доктор, – прошептал он между поцелуями. – Мой всем сердцем любимый доктор… – Но какая‑то мысль поразила его, и он отстранился.

– В чем дело?

– Ты была на свадьбе, – проговорил он осторожно. – Там было много всякой еды. Много напитков. – Еще каких. – Бидж улыбнулась Хорвату, который ревниво наблюдал за ними из угла. – Жаль, я не захватила с собой сумку, в которой путешествовал волчишка.

– Ax… – Стефан пытался выглядеть умудренным жизненным опытом, но казался просто разочарованным и грустным. – И теперь ты хочешь меня. Может, дело в том, что ты там ела или пила? – Потом он проницательно добавил: – Или в том, что ты видела, как любят друг друга новобрачные?

«Как было бы хорошо, – подумала Бидж печально, – если бы дело было только в свадьбе или съеденных фруктах».

Вместо ответа она снова поцеловала его.

– Я много всего ела и пила и я действительно видела, как любят друг друга мои друзья. Все это не взволновало бы меня, не люби я тебя так отчаянно. – Бидж погладила Стефана по носу. – Я хочу, чтобы ты знал: я тебя люблю.

– Я это знаю, – серьезно ответил Стефан. – Думаю, я это понял раньше, чем ты. – Он застенчиво улыбнулся. – И я всегда любил тебя – с того первого дня, когда ты осматривала моих овец.

– Точно. – Бидж чмокнула его в нос. – Осматривала. Каждую. Овецу.

Стефан тоже поцеловал ее, но не удержался от протеста:

– Я уже давно их так не называю. Я теперь гораздо лучше знаю английский.

И ее, и его одежда каким‑то образом оказалась на полу. Бидж не помнила, чтобы она расстегнула хотя бы одну пуговицу или пряжку.

– А я теперь лучше знаю тебя. – Поцелуй. – И я хочу тебя. – Поцелуй. – Мой танцующий под дождем. Мой студент. Самое волшебное существо на свете.

Глаза Стефана наполнились слезами.

– Никто не может быть таким чудом, как ты. Их следующий поцелуй был полон желания и нежности. Бидж ударилась о стол по пути к кровати и почти не заметила этого. Только на следующее утро, лежа рядом со Стефаном и глядя, как мерно он дышит, она обнаружила на бедре огромный синяк.