Глава 15. Nначала в воздухе чувствовалась соль, потом пыль

Nначала в воздухе чувствовалась соль, потом пыль. Туман внизу тоже стал выглядеть иначе. Уши Бидж ощутили перепад давления, и девушка поняла, что они покинули Перекресток.

Завеса тумана под Бидж и Франом стала редеть, постепенно превращаясь в редкие полосы облаков, тянущиеся над унылой бурой равниной. Чайки и другие морские птицы давно остались позади.

Даже на этой высоте было жарко и сухо. У Бидж запершило в горле, и она, моргая от пыли, стала вглядываться сквозь струящийся от жары воздух в разворачивающийся ландшафт. Теперь на равнине можно было разглядеть редкие холмы, кое‑где поросшие кустами; рек и ручьев почти не было видно.

Фран пролетел над возвышенностью, которая, несомненно, задерживала все влажные ветры, дующие с моря, и на противоположном ее склоне Бидж заметила дорогу, ведущую сквозь заросли кустарника в долину. На ее дне виднелся квадрат заметенных пылью палаток с единственным каменным строением в центре. Фран довольно заурчал и стал снижаться.

Лагерь был разбит на аккуратные квадраты, вдоль рядов палаток тянулись трубы, подающие проточную воду; помойные ямы находились далеко за пределами поселения. Для Бидж, после месяцев жизни на Перекрестке, все это казалось удручающе урбанизированным. Посередине лагеря находилась крытая платформа на столбах, по‑видимому, служившая столовой. Перед входом в нее тянулись две стойки с мечами, боевыми топорами и копьями.

На дальнем конце лагеря помещался загон, и Фран, увидев его, заторопился. Там находилось несколько химер. Часть из них, увидев Франа, взлетела в воздух, насколько позволяла привязь: поводья тянулись к перекладинам забора. С одной перекладины свисали оборванные ремни.

– Только ты, Фран, способен вернуться туда, откуда с трудом удалось сбежать, – вздохнула Бидж. Тот в ответ довольно затрубил.

Они приземлились с резким толчком. Фран попытался уцепиться лапами за верхнюю перекладину забора, но потерял равновесие и стряхнул Бидж; девушка растянулась в пыли посередине загона.

Приподнявшись, она обнаружила, что окружена кошачьими мордами, взирающими на нее с большим интересом. Оказаться посередине стада глупых, совершенно непредсказуемых животных, вооруженных скорпионьими жалами на хвостах и то и дело выдыхающих пламя, было смертельно опасно.

Но это, как тут же стало ясно Бидж, была не самая большая из стоящих перед ней проблем. На нее изумленно вытаращил глаза молодой человек со светлыми волосами до плеч и шрамом, пересекающим правую щеку от глаза до верхней губы. С пояса у него свисала кривая сабля, хотя в руках была лопата.

– Я сейчас объясню, как я сюда попала… – начала Бидж, садясь.

Молодой человек продолжал смотреть на нее, явно не понимая ее слов. Он хрипло произнес какую‑то фразу, которой Бидж тоже не поняла. Рука молодого человека легла на рукоять сабли.

– Я последовала сюда за Франом. – Тот, похоже, почувствовал угрызения совести и подошел к Бидж; девушка на всякий случай – вдруг придется удирать – села на него. – Понимаешь, Фран нашел меня… где, не важно… я увидела поводья… – Бидж умолкла. Молодой человек резко мотнул головой – он не понял ни слова и, по‑видимому, пытался решить: опасна Бидж или нет.

Медленно и старательно, как будто обращалась к глухому, Бидж выговорила:

– Ты говоришь по‑английски? Парень покачал головой:

– По‑анавалонски.

По крайней мере он понял вопрос, подумала Бидж, раз покачал головой. Без особой надежды она спросила:

– А по‑испански? – Она два года учила испанский в школе и надеялась, что еще не все забыла. Парень повернулся и закричал:

– Моргана!

Бидж застыла на месте.

Из каменного строения появилась высокая энергичная женщина с развевающимися рыжими волосами. В левой руке она держала книгу, за поясом пеньюара, в который она была одета, торчали по крайней мере четыре кинжала; на цепочке, обвивающей талию, висел блестящий изогнутый рог. Женщина кивнула Бидж.

– Я читала, – пояснила она почти ласково. Парень непонимающе смотрел на нее. Она сказала что‑то, по‑видимому, по‑анавалонски, и его глаза широко раскрылись. Молодой человек поклонился, поднял руки ладонями вверх, потом неожиданно упал на колени и стал посыпать голову пылью.

На лице Морганы появилось отвращение, но она сказала ему что‑то успокаивающим тоном. Он поднялся, облегченно вздохнув, и бросил на Бидж недружелюбный взгляд: она чуть не навлекла на него большие неприятности. Моргана секунду не отрывала взгляда от страницы книги, и Бидж смогла прочесть английское название: «Принципы подготовки кавалеристов».

– Мне кажется, мы встречались, – сказала она Бидж. Она говорила по‑английски с легким акцентом, который напомнил Бидж выговор жителей острова Роанок в Каролине… или, точнее, выговор жителей Корнуолла – Бидж видела исторический фильм, посвященный древней Британии.

Бидж кивнула:

– Ты пыталась убить меня в «Кружках». Моргана снова заглянула в свою книгу, потом подняла глаза и вежливо рассмеялась:

– Ну, думаю, что если бы я пыталась убить тебя, я наверняка бы это сделала.

Ее манерность раздражала Бидж: Моргана говорила с интонациями английского ученого, а вовсе не того мясника, которого раньше видела Бидж.

Моргана бросила через плечо взгляд на гряду облаков, видную над холмами:

– Сколько же влаги пропадает зря! Дожди так никогда и не выпадают здесь.

– Береговой туман, – заметила Бидж. Говорить с Морганой о чем‑то столь тривиальном, как погода, казалось ей странным и фантастическим. – Он распространяется вглубь от берега в более равнинных и влажных странах, таких, как Англия. – Она добавила, стараясь, чтобы ее голос не дрожал: – Ты, наверное, знаешь эту страну под названием «Британия».

Улыбка Морганы была ужасна.

– Я знала ее и как Альбион. Бидж задала вопрос, который раньше или позже задавали все, кто встречал Моргану:

– Сколько тебе лет?

– Больше, чем хотелось бы. – Моргана захлопнула книгу и обратилась к молодому человеку: – Ренольт!

Он поспешно кинулся к ней, протянув руки, стараясь угодить и загладить свою промашку. Его нога запуталась в поводьях Франа, и парень упал на Моргану.

Та небрежно вонзила кинжал в его левый бок, под ребра и вверх. Молодой человек сник в ее объятиях, как будто уснул. Моргана обвила его руками, прижав ладони к ране.

Через секунду она отняла руки, сложив ладони лодочкой и потирая их одну о другую, задумчиво глядя на юношу, рухнувшего на землю у ее ног. – Я и раньше видела, как ты это делаешь. – Бидж казалось, что этот спокойный голос принадлежит не ей. – В «Кружках».

Моргана кивнула:

– Я теперь вспомнила. Что за замечательный был день! По лагерю пронесся порыв ветра. Только залитое кровью юное тело у ног Морганы осталось неподвижным.

– Это был ужасный день. Большая часть твоей армии погибла.

Моргана посмотрела на Бидж с безмятежным спокойствием:

– Я набрала новую армию. Здесь всегда можно набрать новых рекрутов. Бидж окинула взглядом голые неприветливые холмы. Ей еще никогда не приходилось видеть местность, столь непригодную для жизни, включая пустыню Мохаве, фильм о которой она как‑то смотрела.

– Где мы находимся?

– Это место называется Анавалон. Когда‑то здесь правил король; он был ранен, и, пока он не поправился бы, земля не могла снова стать плодородной. Он отправил всех, кого мог, и мужчин, и женщин, на поиски чаши, которая исцелила бы его. Никому из них не удалось ее найти. Король умер, и его земля умерла вместе с ним. – Моргана не могла больше выдержать повествовательный тон, в голосе ее прозвучал триумф.

– Из‑за тебя, – с уверенностью произнесла Бидж.

– Да, я обманула и уничтожила его. Как я обманула и Брандала. – В ее улыбке была только жестокость, ни следа сожаления или раскаяния. – Ненадолго, уничтожить его я не успела, хотя мне это почти удалось. И я уничтожила Артура. Тебя я тоже уничтожу.

– Для этого ты и ловишь химер?

– Это мог бы сделать кто угодно, было бы желание. – Моргана махнула рукой в сторону животных, которые становились все более беспокойными по мере того, как солнце клонилось к закату. Все химеры, за исключением Франа, смотрели на восток. – Никчемные твари, но способные перелетать из мира в мир.

Бидж постаралась, чтобы в ее голосе не прозвучала неуверенность:

– Этот метод ненадежен.

– Как правило, да. Но ведь они размножаются именно на Перекрестке, верно? Вот и сейчас они все рвутся туда; если бы я не кормила их так хорошо, они не возвращались бы обратно, стоит им только получить свободу.

Химеры дергали поводья и все еще смотрели на восток. Бидж оглянулась через плечо, но не увидела там ничего, кроме еще одной гряды холмов. Притворная вежливость Морганы теперь особенно действовала Бидж на нервы. Та была похожа на врача или учительницу, а вовсе не на воительницу, на руках которой еще не высохла кровь. Вслух Бидж сказала:

– Какой у тебя занятный рог. – О да. Он вырезан так, чтобы в него удобно было трубить.

– Сбор, атаку, отступление?

– Именно. – Моргана снова улыбнулась. – Это рог фавна, вроде того молодца, которого ты знаешь, только у этого рога были побольше. Я выломала его, пока фавн был еще жив. Бидж облизнула сухие губы, глядя, как химеры становятся все более беспокойными. Только Фран, движения которого были ограничены поводьями в руке Бидж, смотрел на запад и оставался неподвижным.

– Ты ведь в душе всегда одинакова, не так ли? Вся эта вежливость показная. Ты в ярости и жаждешь крови.

Моргана машинально снова потерла руки; кровь Ренольта на них уже свернулась в мертвенном сухом воздухе.

– Жаль. что я не могу протрубить в рог для тебя. У него такой прекрасный звук! Но я предпочитаю убить тебя без особого шума. – Моргана оглянулась на лагерь.

«Почему? – думала Бидж. – Почему ей нужно скрыть мою смерть, но не убийство Ренольта?»

Химеры вдруг все, за исключением Франа, дружно затрубили и еще более отчаянно стали рваться с привязи. Перекладины загородки заскрипели. Моргана и Бидж оказались окружены машущими крыльями и поднятым ими облаком пыли. Моргана шагнула вперед; кинжал сам, казалось, скользнул в ее руку.

Бидж развернула Франа так, чтобы тот мог видеть луну. Фран закричал и взлетел. Позади остальные химеры удвоили усилия, чтобы последовать за ним.

Моргана метнула сначала кинжал, потом что‑то, что сжимала в левой руке. Бидж дернула за поводья, понукая Франа. Тонкий стилет попал в круп химеры, но не пробил чешуи. Фран жалобно вскрикнул и устремился к пелене тумана.

Моргана сорвала с пояса рог и затрубила. Раздалась единственная печальная нота. Из палаток начали выбегать мужчины и женщины и кинулись к подставкам с оружием.

– Феларис! – закричала Моргана. Огромного роста женщина, сплошные шрамы и мускулы, навела порядок среди воинов, глянула вверх и послала вперед копьеносцев; другой отряд по ее команде бросился к химерам, Франу стало интересно, и он спустился ниже, чтобы разглядеть, что происходит.

– Фран, не надо! – вскрикнула Бидж. Никакого впечатления. – Нам нужно улететь отсюда подальше! – Фран спикировал еще ближе к загону.

Бидж натянула поводья так, чтобы Фран увидел луну. Только тогда они снова полетели на восток – прочь от лагеря, но и удаляясь от Перекрестка.

– Разве ты не хочешь посмотреть на мой дом? – отчаянно взывала Бидж. – Не хочешь снова попасть на Перекресток? – Во внезапном озарении она добавила: – Снова увидеться с грифоном?

Фран издал громкий радостный вопль и устремился на северо‑запад. Скоро, хоть это и показалось Бидж вечностью, они оказались над горами. Преследователи повернули назад, возможно, получив новый приказ.

Бидж не трогала поводьев, пока они не миновали завесу тумана и не оказались наверняка над Перекрестком. Теперь со вздохом облегчения она начала экспериментировать: потянула сначала правый повод, потом левый. Фран послушно выполнял команды, и без всяких трудностей и очень быстро они добрались до коттеджа Бидж.

Фран приземлился рядом с грузовиком Бидж, который так и оставался перед домом; Анни и Ли Энн, вероятно, поехали прямо в «Кружки». Бидж соскользнула с химеры, не особенно радуясь тому, что эти животные оказались так хорошо приспособлены для верховой езды. Привязав поводья к кусту, она бросилась в дом.

Хорват возбужденно запрыгал вокруг нее, потом выбежал за дверь. Первым делом он облаял химеру, и Бидж пришлось ловить его и оттаскивать на другую сторону дома, чтобы он смог сделать свои делишки, не отвлекаясь.

Бидж загнала его обратно в коттедж и выбрала прочную веревку, чтобы привязать Фрака покрепче, пока она будет решать, что делать дальше, и вышла наружу. Хорват метнулся следом.

Куст, к которому она привязала химеру, был вырван с корнем; на нем висели обрывки поводьев. Изгрызенные и порванные куски уздечки валялись на земле. Почва на метры вокруг была вся испещрена глубокими следами когтей. Из чащи доносились жалобные тихие стоны.

Крепко держа Хорвата за шиворот, Бидж подошла ближе.

Химера, скуля, то вытягивалась на земле в полный рост, то сворачивалась в клубок. Из ее пасти шел дым, усы обгорели. Хвост со скорпионьим жалом, закинутый за голову, наносил удары в пустоту; кончик его был сух – весь яд был израсходован.

Бидж привязала Хорвата к стволу дерева – вне досягаемости химеры.

– Что случилось? – прошептала она Франу, пытаясь голосом успокоить животное. – Теперь все будет хорошо, детка… Что с тобой?

Фран бросил на нее единственный умоляющий взгляд и снова уставился на луну.

Отчаянно надеясь, что это безопасно, Бидж опустилась на колени рядом с химерой и ощупала ее бок. Животное дернулось, но больше никак не прореагировало. Мех на боку казался странно маслянистым, как у циветты или хорька.

Покрытый чешуей круп и ноги, казалось, были в порядке. Бидж с удовлетворением отметила отсутствие паразитов и осторожно приподняла заднюю лапу.

Гениталии Франа почти отделились от туловища. Пенис, защищенный отдельными крупными чешуями орган, висел на тонкой перепонке розовой плоти. Яички вывалились между пластинами чешуи, защищающей живот, и наполовину выпали из оболочки.

Бидж была настолько поражена, что не сразу обратила внимание на то, что все это не сопровождается кровотечением и вообще плоть не кажется поврежденной. Единственным другим необычным явлением казалась странная подвижность чешуи под задранным хвостом.

У нее на глазах химера дернулась, и несколько задних чешуи отвалилось. Под ними оказалась нормальная, вовсе не воспаленная или пораненная кожа – кожа млекопитающего с кошачьим мехом на ней.

Под хвостом обнаружилось влагалище. Из него сочилась кровь; Бидж было подумала, что там‑то и находится повреждение, но тут набухшие половые губы запульсировали – у лошади такое явление называется «мигание». Бидж ощутила сильный мускусный запах, резкий и неприятный. Повизгивание химеры перешло в беспокойные стоны; у него – теперь у нее – началась течка.

Позади Бидж раздался усталый вздох.

– А ты еще говоришь, что не приводишь в родительский дом неподходящую компанию, – сказал грифон. Бидж резко обернулась:

– Так вот как вы размножаетесь.

– Верно.

– Химеры превращаются в самок и совокупляются с вами. Поэтому‑то никто никогда не видел самок грифона – только самцов и детенышей, тоже самцов. – Тоже верно. Пусть тебя не смущает эта перемена пола – она свойственна и другим видам, например лягушкам.

– Но только не при спаривании с представителями другого вида.

– Подумай хорошенько, доктор. Химеры – не другой вид, они просто самки с доведенными до абсурда вторичными половыми признаками. – Грифон на секунду прикрыл золотые глаза и снова вздохнул. – И я собираюсь совокупиться с данной особью.

– И ты не можешь удержаться?

– С чего бы это?

– Ну… – выдавала из себя наконец Бидж. – А как насчет Лори? – В последовавшем долгом молчании Бидж расслышала, как ветер шумит в кустах и как мелодично перекликаются птицы‑огнепоклонники.

– Я никогда не спрашивал ее, – тихо ответил грифон, – с кем она занимается любовью. Она тоже никогда не задаст мне такого вопроса.

Когда Бидж ничего не ответила, грифон резко произнес:

– Тебе не случалось любить кого‑то абсолютно нереальной и невозможной любовью?

Хорват заинтересованно прыгал вокруг Бидж и грифона.

– Конечно, случалось, – наконец ответила Бидж. – На самом деле все еще длится и сейчас. Но от этого никогда, – добавила она, – не зависели судьбы мира.

– Тебе повезло. – Грифон отвернулся. Помолчав, Бидж сказала:

– Моргана создает кавалерию – на химерах.

– Ах…

– Когда другие химеры в результате перемены пола начнут искать партнеров‑грифонов, Моргана сможет на них проникнуть на Перекресток.

– Я не могу сражаться с ними, знаешь ли.

– Тогда это придется делать другим, – к собственному удивлению, сказала Бидж. – Мне.

– Безусловно.

После этого обсуждать больше было нечего. Бидж посмотрела на Фран, у которой появились сосцы млекопитающего.

– Все потомство состоит из грифонов?

– Самки – химеры, самцы – грифоны. Когда молодняк перестает сосать матерей, химеры превращаются в самцов: у них вырастают чешуя и мужские гениталии. Тогда они улетают в дикие миры. Молодые грифоны остаются на Перекрестке и начинают свое образование.

– Они, должно быть, очаровательны.

– Конечно. Хотя я сказал бы, что «очаровательны» – слишком сильное выражение. – Грифон вздохнул и расправил крылья – за последнее время они заметно окрепли. – Сейчас я намерен совокупиться с этой несчастной тварью, чтобы продолжить свой род. Надеюсь, мне удастся уговорить ее обойтись без свадебного полета, поскольку летать я еще не могу. Пожалуйста, позволь мне сохранить хоть остатки достоинства и не смотри.

– Конечно. – Бидж подошла к грифону и погладила его мех, как будто это был не грозный хищник, а просто большой звереныш. – И знай: я по‑прежнему уважаю тебя и восхищаюсь тобой.

Грифон повернулся к ней, почтительно поклонился и торжественно протянул когтистую лапу.

– А я – тобой, доктор. Что бы ни случилось в ближайшие несколько недель, не забывай о том, как высоко я ценил твое общество и как благодарен был за твою помощь. Может случиться, что мы никогда больше не сможем поговорить так мирно.

На глазах Бидж были слезы.

– Мне трудно представить это себе.

– Тогда ты ничего не знаешь о гражданской войне. – Грифон повернулся к извивающейся и мурлычущей химере. – Пожалуйста, извини нас.

Бидж, подхватив Хорвата, прошла к окруженной кольцом камней скамье и поспешно стала делать записи о высоте луны и времени суток. Она долго сидела там, стараясь не прислушиваться к страстным крикам химеры и шепоту мучимого стыдом грифона, когда тот пытался утихомирить возлюбленную.