Часть II Новый взгляд на старые источники 14 page

Очень важную информацию об освоении русскими восточных областей Прибалтики дает карело‑финский эпос «Калевала». Его главный герой – Вяйнемейнен, или по‑нашему Ваня. Он – прародитель людей Лапландии (северного края, включающего часть Кольского полуострова и север Финляндии, Швеции и Норвегии). Когда один из более юных богатырей Еукахайнен – «тощий молодой лапландец», «юноша дрянной лапландский» – попробовал оспорить право старшинства у Вяйнемейнена, тот ему резко возразил:

Лжешь ты выше всякой меры!

Никогда при том ты не был,

Как пахали волны моря,

Как выкапывали глуби

И как рыбам ямы рыли,

Дно у моря опускали,

Простирали вширь озера,

Выдвигали горы кверху

И накидывали скалы.

И тебя там не видали,

Тот не видел и не слышал,

Кто тогда всю землю создал,

Солнце светлое поставил,

Заключил в границы воздух,

Утвердил и столб воздушный

И построил свод небесный,

Кто направил ясный месяц,

Вширь Медведицу раздвинул

И рассыпал звезды в небе.

Вяйнемейнен олицетворяет венедов, первопоселенцев в этих краях. Еукахайнен же представляет племя финнов, пришедшее на эти земли позже. Кстати, название «Финляндия» изначально звучало как «Винд‑ланд» и означает «земля венедов». Сами себя финны называют «суоми». В Скандинавию они мигрировали из приуральских областей. И лишь поселившись в Виндланде‑Финляндии, получили от своих соседей имя «финны». Такое замещение имен стало возможным еще потому, что венеды (русы) не противодействовали заключению смешанных браков. И не случайно Вяйнемейнен ищет себе невест непременно среди девушек соседних племен.

Финское название России – «Венайа» – родственно и имени Вяйне («страна Вяйне» в «Калевале» называется Вяйнела), и этнониму «венеды». Это еще одно независимое доказательство того, что венеды отождествлялись с русами. Согласно текстам рун, Лапландия также называлась Рутья – именем, которое напоминает нам о том, что балтийские венеды – выходцы из азиатской Русены (Рутены). Но еще более впечатляет то, что в западно‑финских («балтийско‑финских») языках та страна, которую русские называют Швецией, зовется Руссией. Это указывает на то, что значительная колония венедов‑русов издревле (то есть до прихода в Швецию собственно скандинавов) уже проживала там.

Как известно, норманисты производят имя «русь» от финского «руотси» – «гребцы». Мы готовы признать этимологическую связь русского и финского слов, но с одной существенной поправкой: имя нашего народа первично. В связи с этим обращает на себя внимание один из персонажей «Калевалы» – Руотус. В эпическом произведении случайных совпадений не бывает, поэтому можно смело утверждать, что Руотус – это Рус. Чем же он знаменит? Да тем, что у него, единственного в деревне, есть баня. Уже одно это обстоятельство говорит о том, что мы не ошиблись: русские и баня неразделимы. Руотус живет в достатке:

За столом сидит в рубашке

Из льняной отличной ткани.

По законам эпоса мы должны заключить, что такой же безбедной была жизнь его соплеменников. Более того, судя по тому, что Руотуса просили предоставить баню, где лапландская девушка должна была родить будущего короля Карелии, русские были в числе верховных правителей страны. Отказ жены Руотуса пустить роженицу не следует воспринимать как проявление жесткосердия, тут замешана политика. Ребенок должен сменить на троне Вяйнемейнена, поэтому «русская партия» не хочет способствовать его рождению и, следовательно, перевороту в стране. Но она и не прибегает к насилию. Точно так же никто не поддерживает Вяйнемейнена, требующего умертвить младенца сразу после рождения. Отстраненный от власти, он с обидой уплывает из страны Суоми. Очевидно, вместе с ним страну покинули и многие руотусы. Финны действительно могли их называть «руотси». Но только это слово вторично по отношению к имени «русь». Впрочем, это и так было ясно после более чем двухвековых бесплодных попыток лингвистов‑норманистов доказать обратное.

Мы не можем даже приблизительно назвать то время, когда венедская династия перестала править в Финляндии. Так же трудно указать, в каких частях полуострова остались их поселения. Если же говорить об основной группе венедов, то она сконцентрировалась на южном побережье Балтийского моря. Массовая миграция в эти земли роксолан (асов и ванов) значительно укрепила позиции венедов в Прибалтике и Скандинавии. В середине I тыс. н.э. на юге Норвегии отмечена область Рогаланд – земля рогов. Присутствие ванов в качестве действующих лиц скандинавской мифологии говорит о том, что русские продолжали пребывать на полуострове, но их роль в жизни скандинавских народов со временем уменьшалась.

В связи с историей образования Русского государства особый интерес среди историков приобрела проблема варягов. Известно, что они проживали на берегах Балтийского моря, но какова была их этническая принадлежность и что означает их имя? К настоящему времени, казалось бы, уже разобраны все мыслимые варианты ответа, и вроде бы ничего нового на этот счет сказать невозможно. И тем не менее попробуем привнести в исследование этого вопроса «свежую струю». Начнем с самого непонятного в истории варягов – их имени. Одна из теорий выводит его из скандинавских языков, где корень «вар» означает «верность», «обет», другая возводит к общеевропейскому значению этого корня, связанному с понятием «вода», откуда следует, что варяги – это просто поморяне, жители морского побережья. Каждая версия, несомненно, имеет свои достоинства, но для правильного решения проблемы имени, как мы уже не раз убеждались, недостаточно только прямолинейных лингвистических изысканий. Попробуем учесть вскрытый ранее нами факт миграции ариев‑иранцев в прибалтийские и скандинавские земли. Подчеркнем еще раз, что мифы об асах и ванах принесли на север роксоланы. Со временем они растворились среди других народов, но игнорировать привнесенный ими слой ирано‑русской культуры никак нельзя.

В древнейшей книге ариев «Авесте» рассказывается о птице Варагн – мифической хищной птице. Магическое действие ее на судьбу пророка Спитама (предка Заратустры) объясняется в книге так:

Сказал Ахурамазда:

«Возьми перо, Спитама,

Ширококрылой птицы,

Перо от птицы Варагн,

И, проведя по телу,

Пером заклятье снимешь

Ты своего врага.

Дают нам благо перья

И кости сильной птицы,

Могучей птицы Варагн,

Никто того не может

Сразить, повергнуть в бегство,

Кому дает удачу,

Кому дает поддержку

Перо той птицы птиц.

Его убить не может

Тиран или убийца,

Никто убить не может

Владетеля пера –

Один он всех сразит!»

Пусть все меня боятся,

Владетеля пера,

Пусть все враги боятся,

Все недруги боятся

Той силы и победы,

Что я с собой ношу.

Перо Варагна, как ясно, носит силу оберега, оно спасает от чужого заклятия; нелишне тут вспомнить и русскую сказку о Финисте – Ясном соколе и волшебных свойствах его перышка. Варагн – священная, особо почитаемая птица, ее перья должны присутствовать в ритуале обращения к богу войны и победы – Вэртрагне. Одно из его воплощений – ветер, поэтому имя бога можно прочитать как несколько искаженное русское словосочетание «ветер‑огонь», то есть «огненный смерч», что очень подходит в качестве образного выражения понятия войны.

Птицу Варагн традиционно отождествляют с «вороном», птицей бога войны у германцев и скандинавов – птицей, посвященной верховному асу Одину. Два ворона, Хугин и Мунин (буквально: «Мысль» и «Память»), всегда сопровождают его. Но настоящие двойники Варагна обнаруживаются в русской и славянской мифологиях. Обратим вначале внимание, что имя Варагн складывается из двух половин – «вар» («жар», «кипящая среда») и «агн» – «огонь». Варагн, таким образом, – это огненная птица или Жар‑птица из русских сказок. Так же просто теперь можно объяснить и происхождение имени славянского бога огня Сварога (Се Варога или Варагна – опять работает правило «нечитаемой» первой «с»). Сварог – мужская (более поздняя) ипостась Варагна. Для прибалтийских славян Сварог был верховным владыкой Вселенной, родоначальником всех светлых богов. Во мраке туч именно он возжигал пламя молний, являясь творцом небесного огня; земной же огонь, по древнему преданию, был божественным даром, низведенным на землю в виде молнии. Разбивая громовыми стрелами тучи, Сварог выводил из‑за них ясное солнце, или, выражаясь метафорическим языком древности, возжигал светильник солнца, погашенный демонами тьмы; это картинное, поэтическое представление прилагалось и к утреннему солнцу, выходящему из‑за черных покровов ночи (сравни явление Жар‑птицы под утро, на заре). С восходом солнца, с возжением его светильника, соединялась мысль о его возрождении, и потому Сварог считался божеством, дающим жизнь Солнцу, его Отцом.

Итак, следы иранского божества обнаруживаются на Балтике. Значит, и это новый поворот в решении норманнской проблемы, варяги – это арии, потомки аланов и роксоланов, мигрировавших в североевропейские земли. И действительно, «роксоланы» и «савроматы» где‑то у юго‑восточного побережья Балтики упоминаются географом Равенским и повторяются многими континентальными авторами вплоть до позднего Средневековья. Собственно, на землях Скандинавии опять сошлись две ветви ариев: иранцы и индоарии, мигрировавшие сюда ранее вместе с киммерийцами и венетами. Для особо сомневающихся в этом укажем, что название полуострова Скандинавия образовано путем слияния имени бога войны индуистской мифологии Сканда (отсюда слово «скандал») и древнерусской богини загробного мира Нави. О рождении Сканда существует несколько мифов. По одному из них, он был сыном бога огня Агни (по числу упоминаний в ведийской мифологии этот бог русского происхождения стоит на втором месте после Индры) и Свахи (опять образ русского происхождения). Соединяясь с Агни, Сваха последовательно принимала облик шести жен великих риши – знаменитых исполнителей арийских гимнов. Согласно другому мифу, Сканда – сын бога Шивы (русский Сив!), входившего в верховную триаду индуистских богов, наряду с Брахмой и Вишну. Не надо много фантазии, чтобы сообразить, что созвучие слов «Шива» и «Швеция» совсем не случайно, и здесь опять не обошлось без арийского вмешательства.

А тот факт, что прибалтийские славяне поставили Варагна‑Сварога в качестве первобога, говорит о безусловном включении варягов в их жизнь и определяющем влиянии пришельцев‑ариев на их культуру. Историкам известно племя «варинов» («варов», «вааров», «вагров»), проживавшее на южном берегу Балтики по соседству с датчанами, занимавшими полуостров Ютландия. Варины принадлежали к группе вандальских (ванских!) племен. Их, как правило, и отождествляют с варягами.

Выделение варягов в отдельное племя (вторая половина VIII в.) и, соответственно, их обособление от шведов, норвежцев, финнов, датчан свидетельствует о резком этническом размежевании в среде скандинавов. Молодые скандинавские народы в то время яростно делили карту полуострова. Кульминацией этой борьбы стала битва при Бравалле (территория Швеции близ побережья Балтики). Формальной причиной битвы был конфликт между датским королем Харальдом Хильдетандом и его племянником Сигурдом Рингом, правившим в Швеции. Но армии каждого из правителей включали и множество других народов. Практически все народы Северной Европы приняли участие в этой битве на той или иной стороне. Но если основную часть войска Сигурда составляли жители шведских и норвежских областей Скандинавского полуострова, то состав армии Харальда отличался большой пестротой. Причем во многом облик войска Харальда определялся не датчанами. Были в нем и венды‑русы, и славяне. Анализ источников, содержащих рассказ об этой битве, позволяет сделать вывод, что в войске Харальда сражалось три русо‑славянских отряда. Каждый из них возглавляла женщина, их имена – Хета, Висна и Вебьорг, и тут невольно вспоминаются «женоуправляемые сарматы» – аланы! Хета и Висна именовались герцогинями и правили областью Шлезвиг (территория современной Германии, современное название области Шлезвиг‑Гольштейн). Все три «девственницы» (Саксон Грамматик) сыграли заметную роль в битве: Хета несла перед войском датское королевское знамя, Висна сражалась с сильнейшим воином шведов, да и Вебьорг ничуть не уступала им в доблести. Обобщая сведения Саксона Грамматика о войске Харальда, профессор Е.В. Кузнецов сделал вывод, что «едва ли скандинавы составляли в нем большинство». Таким образом, против монолитной шведско‑норвежской армии Сигурда Ринга сражалась и потерпела поражение коалиция племен, стержнем которой были нескандинавские, в том числе русские и славянские, воинские отряды. Бравалльское сражение следует назвать второй «битвой народов» раннего Средневековья (после Каталаунских полей 551 г.). Армия, которую в основной своей массе поддерживали русские, опять проиграла. Следствием поражения стал исход их соплеменников и дружественных им племен из Скандинавии. Поселившись на землях Южной Балтики, они стали именоваться варягами. Объединяла их память о том, что они выходцы из южнорусских областей, что их предки – арии, поклонялись священной птице Варагн. Значительную часть варягов действительно составляли переселенцы из Скандинавии, но они не были ни шведами, ни норвежцами, ни тем более древними германцами – теми народами, которых мы признаем за истинных скандинавов. Варяги не были скандинавами в современном понимании этого слова! Следовательно, не было никакой скандинавской экспансии в IX в. на Русь. Были набеги варягов, но не было шведов, норвежцев и вообще германцев. Воины‑скандинавы, объединявшиеся для совместного проживания в виках (так назывались их поселения) и военных экспедиций, имели свое собственное название – викинги. Итак, варяги в своем большинстве не были, а викинги, наоборот, были скандинавами. В этом их отличие. Общим же их названием было – норманны («люди севера»). Отряды норманнов включали и тех и других. Это были интернациональные «бригады» профессиональных бойцов. Но ходили они, как и викинги, только на запад. Путь на восток от Балтики контролировался варягами (повторимся, не скандинавами!).

Южная и Восточная Балтика с давних пор была «приписана» венедам или ругам (русам), поэтому русские составляли значительную часть народа варягов. В этом смысле указание Лаврентьевской летописи, что новгородское посольство для призвания оттуда верховного князя было направлено «к варягам, к руси, ибо так звались те варяги – русь», должно убедить всякого, что наш первый князь Рюрик по происхождению был русом. Однако сомневающихся в этом (то есть сторонников скандинавского происхождения варягов или норманистов) и в прошлом было, и в настоящем остается предостаточно. Поэтому, чтобы укрепить наши доводы, следует рассмотреть весь корпус источников о Рюрике и понять и объяснить природу ошибок норманистов.

История призвания Рюрика достаточно полно восстанавливается по фактам, сохраненным Иоакимовской и Никоновской летописями. Объединение двух этих источников дает такую картину. У новгородского старейшины Гостомысла была большая семья, что в условиях узаконенного обычаем многоженства не являлось редкостью. Но вместе с тем еще отсутствовал твердый порядок наследования (лишь в середине XI в. Ярослав Великий введет «лестничную» систему наследования великокняжеской власти). Преемника уходившему из жизни правителю определяло вече, поэтому заботящийся о городе властитель должен был предусматривать возможный ход событий в будущем. Это, собственно, и сделал Гостомысл: народу, собравшемуся после смерти князя, было рассказано о «вещем сне», которым тот выражал свою волю: пригласить одного из сыновей своей «средней» дочери Умилы, находившейся замужем за «заморским князем» – варягом. Воля Гостомысла, если верить Никоновской летописи, достигла цели. Вот отрывок из нее: «…собравшись, они решали о себе: поищем между себя того, кто бы был у нас князем и управлял нами, поищем и уставим такого или от нас, или от хазар, или от полян, или от дунайцев, или от варягов. И был об этом великий спор: одни хотели одного, другие – другого: так, посовещавшись, послали к варягам». Из данного текста явствует, что рассматривались варианты призвания князей из самых разных народов, при этом этническая принадлежность, кажется, вовсе не интересовала собравшихся. Так, может, уточнение Лаврентьевской летописи относительно варягов‑руси не соответствует действительности?

Здесь уместно процитировать важнейший для всей нашей темы источник – отрывок из «Северных писем» французского автора К. Мармье (1857 г.): «Другая традиция Мекленбурга заслуживает упоминания, поскольку она связана с историей великой державы. В VIII в. н. э. племенем ободритов управлял король по имени Годлав (это германская транскрипция имени Годолюб. – А. А.), отец трех юношей, одинаково сильных, смелых и жаждущих славы. Первый звался Рюриком, второй Сиваром, третий Трувором. Три брата, не имея подходящего случая испытать свою храбрость в мирном королевстве отца, решили отправиться на поиски сражений и приключений в другие земли. Всюду, где братья встречали угнетенного, они приходили ему на помощь, всюду, где вспыхивала война между правителями, братья пытались понять, какой из них прав, и принимали его сторону. После многих благих деяний и страшных боев братья, которыми восхищались и которых благословляли, пришли в Руссию. Народ этой страны страдал под бременем долгой тирании, против которой никто больше не осмеливался восстать. Три брата, тронутые его несчастьем, разбудили в нем усыпленное мужество, собрали войско, возглавили его и свергли власть угнетателей. Восстановив мир и порядок в стране, братья решили вернуться к своему старому отцу, но благодарный народ упросил их не уходить и занять место прежних королей. Тогда Рюрик получил Новгородское княжество, Сивар – Псковское, Трувор – Белозерское. Спустя некоторое время, поскольку младшие братья умерли, не оставив детей, Рюрик присоединил их княжества к своему и стал главой династии, которая царствовала до 1598 года».

Древнее предание, записанное и донесенное до нас французским писателем, не содержит никаких упоминаний о варягах. Согласно ему, Рюрик возглавлял большой славянский союз ободритов (бодричей), существовавший на территории сегодняшней немецкой «земли» Мекленбург. С ними на востоке соседствовали руги, но говорить о тождестве двух племенных групп нельзя. Так кем же, по данной версии, были Рюрик и его родичи – ругами‑русами или ободритами?

Логичнее и проще начать с его имени. Исследователи северных древностей согласны, что имя «Рорик», в том числе и в форме «Роерик», «Рюрик», сохраненное сагами и «Эддой», среди скандинавских имен встречается крайне редко. Об этом в свое время писал автор капитального двухтомника «Варяги и Русь», выдающийся историк‑антинорманист С.А. Гедеонов (1815 – 1878), полагавший, что «для шведского конунга имя Ререк так же странно и необычно, как для русского князя – имя Казимира или Прибислава». Русское прозвище Рюрик является синонимом немецкому слову Рерик (Рерих), но Рерик, Рюрик – это не немецкие по своему происхождению имена. Германская знать заимствовала их у жителей Римской империи. Так, ближайшие параллели имени Рюрик связаны с Лиможем переходного от Античности к Средневековью времени. Два епископа этого аквитанского города (Аквитания – одна из провинций Рима) носили имя Ruricius. Один из них руководил церковной жизнью жителей Лиможа на рубеже V и VI вв., другой занимал епископскую кафедру несколькими десятилетиями позднее. В римскую эпоху антропоним Руриций, Рурикий был чрезвычайно распространенным. В западных летописях содержатся сведения о датском (ютландском) конунге, носившем это имя, и многие исследователи признают, что он мог стать историческим прототипом нашего Рюрика (о чем чуть дальше). Известно и другое: на землях ободритов в VIII – IX вв. существовал город‑порт Рерик. Летописец франкского императора Карла Великого Эйнхард писал, что в рыночном городе Рерике правил князь ободритов и что название города взято им от датских информаторов. Историк бременского епископства, которое руководило христианской проповедью среди прибалтийских славян, Адам, зафиксировал, что ободриты звались также ререгами – по имени наиболее мощного племени, контролировавшего приморский торговый город. Получается, что «славянский» город, «славянский» князь и наиболее сильное племя «славянского» племенного союза носят одно и то же имя, но имя не славянское. «Разрешить этот парадокс можно, если вспомнить, что славяне того времени не знали письменности и к тому же были чужды христианской религии, а все письменные свидетельства, дошедшие до нас, написаны на латинском языке христианами, происходившими из германской среды. Иначе говоря, латинские памятники того времени фиксируют лексику немецких диалектов, родных для писателей, а отнюдь не разговорную славянскую речь. Следовательно, логично предположить, что немецкое «рерик» – обработка какого‑то славянского слова на немецкий лад. По законам славянского произношения немецкое «ререги» звучало у славян как «рараги», «рароги». И соответственно, славянское «рароги» («рараги») должно по законам немецкой фонетики произноситься как «ререги» (Е.В. Кузнецов). Но Рарог – это славянское божество!

Славяне мыслили Рарога в виде светозарного огненосного духа, связанного с древним поклонением огню и домашнему очагу. Согласно чешским поверьям, Рарог может появиться на свет из яйца, которое девять дней и ночей человек высиживает на печи. Рарога представляли в виде хищной птицы с искрящимися, пламенеющими перьями, вырывающимся из клюва пламенем – или просто в виде огненного вихря. Рарог – это славянский Феникс, умирающее и воскресающее божество, известное русским как Финист – Ясный сокол. Не случайно его представляли соколоподобным! Да и племенным знаком ререгов был сокол.

Итак, имя Рюрика и этноним его племени происходят от названия священного сокола – Рарога. Сокол был геральдическим символом князей‑рюриковичей. Еще одним подтверждением смысловой идентичности сокола с именем Рарог‑Рюрик служит княжеская символика рода Рюриковичей. Как известно, она имеет форму трезубца и в этом смысле стала основой украинской государственной геральдики. Между тем С.А. Гедеонов высказал версию, что знаменитый «трезубец» на самом деле является стилизованным изображением сокола. Но если Рарог – синоним Сокола, то племя ререгов можно называть также соколотами или сколотами. Относительно последних никто не станет утверждать, что они скандинавы! Ререги‑сколоты пришли в прибалтийские земли с Русской равнины, они предки русских, и не случайно, что германские хронисты причисляли Рюрика не к немцам или скандинавам, а к потомкам древних ругов (росов).

Всякого независимого исследователя не может не впечатлить то обстоятельство, что названия племен варягов и ререгов связаны с названиями божественных птиц, священных тотемов их народов. Это говорит о безусловном единстве культур двух этих народов, тем более что Варагн, по существу, является «двойником» Рарога. Забегая несколько вперед, откроем, что и племенное название славян можно производить от древнерусского «славий» – «соловей», а Соловей‑разбойник, с которым сражается Илья Муромец, – божество древних славян (об этом прекрасно написал А.Н. Афанасьев в своем знаменитом трехтомнике «О поэтических воззрениях славян на природу»). Одинаковый принцип в выборе названия племени указывает на факт глубокого духовного единства варягов, русов и славян.

Природа занимает важнейшее место в системе ценностей русского человека. Швейцарский историк XIX в. Яков Буркхардт, к примеру, в книге «Культура Италии в эпоху Возрождения» писал о том, что средневековый европеец не видел пейзажа. Философ А. Гулыга в книге «Искусство истории» не без удивления замечает: «Даже в песнях крестоносцев нет и следа от пребывания в чужих краях». Развивая это наблюдение, он далее пишет: «В Италии впервые рождается новый вид наслаждения – пребывание на лоне природы. По преданию, Петрарка был первым, кто поднялся на гору (Вента близ Авиньона) с единственной целью – полюбоваться открывающимся видом. Во всяком случае, он был первым, оставившим красочное описание своего восхождения, охвативших его при этом чувств и мыслей». В средневековом эпосе («Песнь о Сиде», «Песнь о Роланде», эпос о короле Артуре, нибелунгах и т.д.) природа упоминается лишь изредка и только в качестве некоего условия, обстоятельства‑препятствия. Можно сказать, что известное изречение Базарова в «Отцах и детях» Тургенева: «Природа – не храм, а мастерская, и человек в ней работник» есть совершенно европейская установка. Русское отношение к природе принципиально иное. И не случайно именно русский поэт написал:

Не то, что мните вы, природа:

Не слепок, не бездушный лик –

В ней есть душа, в ней есть свобода,

В ней есть любовь, в ней есть язык.

Автор этих строк, Ф.И. Тютчев, долгое время (22 года!) жил и работал в Германии, поэтому обращение «вы» в его стихотворении можно с полным правом отнести к представителям западной цивилизации и их идейным последователям в России. Стремление русских и близких им по миросозерцанию племен связывать имя своего народа с божествами, имеющими глубочайшие, корневые связи с природными явлениями, является своего рода «памятью сердца», это первобытное свойство всех древних народов, живших душа в душу с природой. Наконец, это зримое проявление приверженности русских закону «Rta», утверждающему целостность восприятия мира во всем его многообразии.

Европейские источники содержат ряд данных, которые позволяют восстановить в общих чертах биографию первого русского князя. В 808 г. датский король Готфрид, пытавшийся в противовес империи франков объединить Данию, Норвегию и Швецию в одно мощное государство, предпринял поход против ободритов. Этот поход также можно рассматривать и как продолжение бравалльской битвы: скандинавы сообща вытесняли с Балтики потомков венедов. Кроме того, гнев датчан мог обрушиться на ободритов еще и потому, что они были союзниками Карла Великого. В своих войнах с саксами Карл столь часто опирался на помощь ободритов, что Анналы (франкская летопись) называют их даже «наши славяне». Готфрид захватил Рерик и сжег его. По всей вероятности, семейству Рорика‑Рюрика пришлось бежать к другим славянским племенам или даже к союзным франкам. Во всяком случае, в 826 г. Рорик, согласно «Бертинским анналам», принял крещение от франкского императора Людовика Благочестивого (сына Карла Великого) и получил в лен область «Рустринген во Фрисланде». Цветущая и богатая земля фризов (Фрисланд), расположенная между Рейном и Везером на побережье Северного моря, не только примыкала на востоке к славяно‑русским землям, но и была тем центром, откуда на берега Балтики и на восток шли многочисленные товары и ремесленные изделия. Фризский экспорт играл важную роль в торговле таких западнославянских городов, как Волин, Колобжег, Ретра, Старград и другие. Фризские изделия археологи находят на острове Готланд, в Норвегии и Швеции, на землях Восточной Прибалтики, в Ладоге и в Новгороде на Волхове. Фризы были союзниками венедов и славян в битве при Бравалле. Имена предводительниц славяно‑русских отрядов в той битве – Хеты и Висны, безусловно, фризские. Это позволило Е.В. Кузнецову предположить, что Фризия на тот момент принадлежала славянам. В начале IX в. ситуация вполне могла измениться, но имя земли, предоставленной во владение Рорику, – Рустринген (буквально «ринг рустов» или «область русов»), говорит, скорее, об обратном.

К середине IX в. Фризия становится одним из постоянных объектов набегов викингов, которые начинают грабить империю франков, и без того раздираемую войнами между сыновьями Людовика. Рорик оказывается в непростой ситуации, когда ему необходимо было лавировать между двумя силами. Но то, что он в итоге отпадает от христианства и лишается (в 40‑х гг.) своих владений в Рустрингене, говорит о его выборе в пользу викингов. В 843 г. большая норманнская эскадра появилась в Нанте, захватила и сожгла город, а затем в качестве временной базы заняла остров Нуармутье в устье Луары. Отсюда они на следующий год совершили набег на города по течению Гаронны, дойдя до Бордо, потом направились на юг, взяли Ла‑Корунью, Лиссабон и достигли Африки. На обратном пути варяги высадились в Андалусии (искаженное название Вандалусии – по имени вандалов, побывавших здесь ранее на несколько веков) и захватили Севилью. Может быть, состав их дружины был интернациональным, но национальность тех, кто штурмовал Севилью, местный хронист Ахмед‑ал‑Кааф называет однозначно: это были русы. И у нас есть все основания предполагать, что предводителем у них был Рюрик.

В 845 г. ладьи Рорика поднялись по Эльбе и разорили города вдоль ее течения. Другими словами, Рорик отвоевал у датчан земли ободритов! А в 850 г. сообщается, что он, командуя флотом из 350 кораблей, обрушился на Англию. Войны норманнов в Западной Европе нельзя представлять только как разбойничьи набеги, хотя и такие акции, безусловно, присутствовали. Но в целом это были хорошо продуманные удары по центру франкской империи и английского королевства. Дружины Рорика были участниками крупной геополитической игры, где варяги боролись за свой «кусок пирога»: права независимо управлять землями славян и отчасти фризов. И надо признать, что эта программа им почти удалась. Военные успехи Рорика вынудили императора Лотаря (сына Людовика Благочестивого) вновь признать права русского князя на Фрисланд (850 г.), но через четыре года он опять отнял эту область. Думается, что здесь не обошлось без военного столкновения. И похоже, что с этого момента отношения Рорика с франками безнадежно испортились. Рорику‑Рюрику ничего не оставалось, как возвратиться на земли ободритов.