Какой бизнес нужен России.

Прежде всего, лучше не применять американское слово бизнес. Оно везде понимается как холодная, даже хищная погоня за наживой. У первых поколений американских бизнесменов в ходу была поговорка «Из людей добывают деньги, как из скота сало». Этот бизнес России точно не нужен, нечего о нем и говорить (хотя таких бизнесменов в России уже немало).

В русском языке есть хорошее слово предприниматель, производное от слова предприятие или дело. Это уже, как правило, хорошо. Плохие дела – отклонение или даже преступление. Предприниматель – из совсем другой плоскости, чем капиталист. Капиталиста занимает прирост его капитала, а предпринимателя – дело. Иногда это совпадает в одном человеке, но часто – нет. Как мы сами видели, дело может очень неплохо делаться и без капиталистов – на общественные или государственные деньги. Русские предприниматели, даже промышленники, в царское время управляли делом и на казенных заводах (при более высоком качестве и низкой стоимости, чем на частных), и на деньги общин. Общины старообрядцев отдавали свои накопления для дела умным уважаемым людям – дело процветало, и обществу была польза. На таких предприятиях из людей не вытапливали деньги, как сало. Бывало, при кризисе эти предприниматели закладывали свои дома, но не увольняли рабочих.

Кое‑кто нарушал договор с общиной, оставил плохую память, но это не заслоняет главного. Другой урок – этих русских предпринимателей оттеснил крупный иностранный капитал, который сросся с банками. Так что нам нужны не просто свои предприниматели, делающие дело во благо России, а и такая их система, которая способна выдержать напор извне. Реально такая система была создана именно при советском строе. И предприниматели были высшего класса. Например, Королев с его космической фирмой – типичный предприниматель с очень большим объемом полномочий. Не в свой карман клал прибыль? Для человека дела это вещь второстепенная, на жизнь ему хватало.

Но это – история. Многим предпринимателям захотелось стать частными, к ним примкнула масса подозрительных личностей, и вот – отдали все частникам. Они нас всех уговорили, обещали эффективность и массу других благ. По этому бизнесу и пройдем сверху вниз.

Крупный бизнес представлен «олигархами». Им отдали сливки советской промышленности – самые доходные предприятия. Сделали это за то, что они оказались единственной силой, поддержавшей Ельцина в 1996 г. (те, кто уже сидел за решеткой – не в счет). Передача собственности была оформлена залоговыми аукционами, которые являются, бесспорно, преступной акцией. Это нехорошо, хотя никого не удивляет. Дело не в этом. За что же в РФ такая устойчивая нелюбовь к олигархам? Вот главные причины.

Первая, которая перетягивает все остальное, – они оказались очень плохими хозяевами. Это – не предприниматели, не люди дела. Они загубили ценнейшие предприятия, которые им доверили. Первым делом они их расчленили, чтобы сбросить «малорентабельные». В 1990 г. было 27 тыс. промышленных предприятий, в 2004 г. – 155 тысяч. При этом выставили на улицу половину (11 млн.) рабочих и инженеров. Они распродали огромные запасы материалов, в том числе буквально драгоценных (металлов, сплавов) – в СССР предприятия имели запасы на год работы. Так хозяева не делают.

Надо сказать, что близкие к олигархам по духу менеджеры государственных компаний стали так же себя вести. Вот управлять РАО ЕЭС назначили Чубайса, вождя правых сил. Уж здесь‑то, в отличие от добычи нефти, не мешает ни пурга зимой, ни гнус летом. Операторы в белых халатах у приборов, в чистых залах генераторы гудят. Каким надо быть тупым управляющим, чтобы в такой отрасли ухитриться снизить производительность труда вдвое! Не на 5, не на 7%, а вдвое. Сейчас она ниже, чем в 1970 г. Тогда на 1 работника было выдано 1,3 млн. квт‑часов электроэнергии, а в 2001 г. 0,95 млн. (в 1989 г. 2,1 млн.).

Я считаю, что такой бизнес России не нужен. Не нужны ни олигархи, ни менеджеры типа Чубайса. Это люди хищного склада, они не любят промышленности, не любят работающих в ней людей, не ценят ни машин, ни мастеров. Их мало интересует само дело, они не чувствуют материал, не радуются шуму станков, не изобретают новых устройств и испытывают неприязнь к науке. Все, что имеет Россия – промышленность, транспорт, энергетику, – создано и налажено с помощью огромной отраслевой науки. Где она теперь? Бизнес, получив от ликвидируемых министерств предприятия, должен был взять на довольствие и НИИ с КБ. По затратам – мелочь, для страны – драгоценность. Не сохранили, уморили ради мелочной выгоды.

Есть еще одна деталь – тонкая, но красноречивая. Нынешние крупные бизнесмены оскорбляют чувства людей своей вульгарностью, своей демонстративной антикультурой. Ни западный бизнесмен‑протестант, ни русский предприниматель из старообрядцев, да и вообще никто из уважаемых людей не станет кичиться своими деньгами, скупать яхты и виллы, тем более, когда сограждане бедствуют. Так делают люди с комплексами, затаившие какое‑то неутоленное желание отомстить народу (есть среди них и достойные люди, но мы говорим о «социальном портрете»). Разве можно таким людям вручать народное хозяйство! Их надо жалеть, ублажать, но не таким образом.

В общем, такой бизнес для России не нужен, но и воевать с ним нельзя. Сейчас государство тоже в плохом состоянии и управиться с крупной промышленностью не сможет. Но постепенно обстановку надо оздоровлять. Для этого в мировом опыте есть широкий спектр методов.

Другое дело – предприятия малые и средние. Вот что невозможно простить реформаторам – их ненависть к честному предпринимателю, мастеру и творцу, организатору производства и лидеру трудового коллектива. Ведь масса людей ожидала, что реформа пойдет именно по этому пути, потому и согласилась с ней. Сколько людей – и практиков, и ученых – толкалось в двери ЦК КПСС, а потом в ельцинские кабинеты, чтобы объяснить совершенную необходимость государственной программы поддержки малых научных и производственных предприятий! Сколько авторитетных иностранных деятелей и экономистов, желавших добра России, пытались при всякой оказии передать в Кремль, что ни в коем случае нельзя проводить приватизацию прежде, чем будет создана «подстилка» из 3‑4 миллионов малых промышленных предприятий, что без такой «подстилки» экономика России в результате приватизации разобьется.

Если бы эта система была создана, как это было сделано в ходе реформ в Японии и на Тайване, в Южной Корее и в Испании, половина нашей экономики уже бы действовала в укладе постиндустриализма. Мы бы избежали деклассирования и потери квалификации 20 миллионов работников, массовых страданий миллионов семей, мы бы обошлись без деиндустриализации и спада производства. Ту настойчивость, с которой команда Гайдара – Чубайса саботировала эту программу, можно объяснить только жестким запретом со стороны их американских советников. Им надо было добиться немедленной обвальной приватизации как средства разрушить хозяйство нашей державы.

В 1990–1991 гг. я в Испании изучал их программу создания системы малых и средних предприятий. Много говорил с идеологами этой программы, которые разработали ее после смерти Франко как условие либерализации и модернизации национальной экономики. Бывал на многих предприятиях, подружился с их хозяевами, обсуждал с профсоюзными деятелями, с коммунистами, социал‑демократами и франкистами. Я абсолютно уверен, что никаких объективных препятствий, чтобы подобную программу осуществить в РФ, не было. Была политическая воля – не дать ей ходу. Поощрялись фирмы‑посредники, мелкие торговцы‑ларечники, челноки, но не производство и не инновации.

В Испании прежде чем начать приватизацию (постепенную и выборочную), с помощью государства создали около миллиона предприятий, хозяевами которых стали рабочие и инженеры, уходящие при сокращении рабочих мест. В основном треть денег на создание фирмы давало государство, треть – беспроцентный кредит специального банка, треть – сам предприниматель. Была создана сеть региональных технических центров обслуживания, с хорошим оборудованием и консультантами, сеть «инкубаторов», в которых можно было со своей идеей вырастить зародыш фирмы до жизнеспособного состояния, сеть Институтов развития, выполняющих множество абсолютно необходимых функций, непосильных для малых фирм.

Что говорить, было сделано великое дело – Испания за десять лет вырвалась в число высокоразвитых стран, она менялась прямо на глазах. С какой радостью работали люди, как приятно было бывать в этих дружных коллективах. Среди владельцев предприятий было много коммунистов. Их убеждения нисколько не мешали делу, ибо они были предпринимателями, а не капиталистами. Их положение не вызывало никакой классовой вражды, их уважали за мастерство и труд, а они не выгребали деньги из предприятия. Обычная их личная прибыль по величине была равна «второй зарплате».

И как они мечтали передать этот их опыт нам в Россию, сколько было предложений. Они были готовы вкладывать деньги в аналогичные предприятия у нас и вообще не вывозить прибыль, реинвестировать ее – в благодарность СССР за то, что мы приютили детей республиканцев. Я прикидывал, как бы это дело пошло у наших людей, примерял на своих знакомых инженеров, научных работников и рабочих. Прекрасно пошло бы! Это то, чего мы все ждали. Я и сам вспомнил свои идеи в химии, которые не мог реализовать на больших предприятиях – как бы я работал над ними с друзьями!

Среди малых предприятий были и наукоемкие. Промышленность электроники была сосредоточена в Мадриде. 90% работ выполнялось на малых предприятиях, 10% – на головных заводах. Так же и в большинстве других отраслей. А стоимость создания одного рабочего места на таких фирмах была в 10 раз меньше, чем такое же по уровню место на большом заводе.

Сейчас, конечно, вся эта система там обновилась, хозяевами стали уже дети моих друзей, все с высшим образованием. Но опыт того первого этапа для нас очень важен. Мы после бурных 90‑х годов дозреваем до такого состояния, что для нас будет уже неизбежен «новый нэп», новый этап индустриализации, но уже на другой технологической и социальной основе. Необходимую гибкость и эффективность производственной системы можно будет достичь только через симбиоз предприятий разного типа и разной величины.

России нужно предпринимательство, которое сможет соединиться в такую систему, обладающую кооперативным эффектом. Но для этого надо еще преодолеть идеологические догмы правящей верхушки. На голом рынке такой системы не создать.