Глава 15

Леопольдина в несколько прыжков одолела лестницу галереи ботаники и торопливо направилась в кабинет профессора Флорю. Его на месте не оказалось, но служащий сказал ей, что видел профессора в зале гербариев. Тогда она спустилась на третий этаж.

Она всегда испытывала своего рода священный трепет перед этими рядами папок – двадцать метров в ширину и более чем сто в длину, – размешенных на четырех ярусах общей высотой в пять метров: самый большой гербарий в мире. Образцы, наверное, всех видов растений, собранные за века, хранились здесь в этих тяжелых картонных папках. Воздух был пропитан запахом пыли и разложения самих экспонатов коллекции, защищенных папиросной бумагой, и это создавало сладкий, с примесью горечи, аромат плесени. После того, что она только что пережила, Леопольдину замутило.

Старого ученого она обнаружила стоящим на приставной лесенке и поглощенным созерцанием какого‑то засушенного цветка.

– Профессор! Вы мне нужны! – крикнула она.

Ученый вздрогнул.

– А‑а, малышка Леопольдина! И часто вам случается заставать людей врасплох? Мне не двадцать лет, у меня слабое сердце!

– Извините, профессор, но я хочу попросить вас оказать мне услугу. Это очень важно.

– Услугу… Не знаю, смогу ли я… У меня нет ответов на все, я… И потом, я еще не нашел цветок, который искал… Помните, тот, что был на шляпе королевы Англии… Это трудно…

– Это очень важно, профессор! Прошу вас…

– Ладно, согласен… – проворчал профессор Флорю, который ни в чем не мог отказать ей.

Он осторожно положил цветок между двумя листами бумаги и вложил все это в огромную пухлую картонную папку, которую поставил на предназначенное для нее место. Поскольку малейшая неточность в расстановке могла иметь неисчислимые последствия, он проделал это не спеша, размеренно, в то время как Леопольдина сгорала от нетерпения около лесенки.

– Чем я могу служить вам, Леопольдина? – спросил он наконец.

Она уже готова была достать из кармана конверт, как вдруг увидела, что к ним неторопливо и неумолимо, с улыбкой гиппопотама‑неврастеника приближается Югетта Монтаньяк. Леопольдина была не в состоянии противостоять сейчас этому океану меланхолии.

– Пойдемте к вам в кабинет, профессор. Там мы сможем поговорить более спокойно, – предложила она.

Она властно взяла его за руку и подвела к лифту. Югетта застыла в раздумье, пытаясь понять, что произошло.

Леопольдина закрыла дверь кабинета профессора Флорю и достала из томика Ньютона конверт с подозрительными листьями:

– Профессор, вы можете сказать, что это за растение?

– Ну‑ка… Немного терпения, – сказал профессор, садясь. – Я не машина. Если вы думаете, что это так просто… Покажите‑ка их мне.

Она протянула ему листики, он внимательно, вертя в пальцах, осмотрел их через ботаническую лупу.

– Да… Волосяной покров напоминает пасленовые… Можно было говорить о листьях томата… или картофеля… Где вы взяли это, Леопольдина?

– Ну… по правде сказать… мне дал их один приятель. Можно предположить, что это что‑то из наркотиков…

Профессор Флорю с озадаченным видом посмотрел на нее:

– Вы предаетесь такому времяпрепровождению?

– Нет, уверяю вас. Я просто хотела бы знать, опасно ли это.

– Во всяком случае, если это растение обладает галлюцинирующими свойствами, то это подтверждает, что оно из семейства пасленовых.

– Тогда вы знаете, что это такое?

– Немного терпения, Леопольдина. Я должен произвести исследование. Завтра я скажу вам немного больше. А пока принесите мне словарь, он вон там.

Леопольдина отодвинула в сторону различные документы, а именно отчеты о развитии и деятельности «Мюзеума» в 1979 году, и положила перед профессором огромный том, который он стал не спеша просматривать. Он так углубился в привычный для него мир ботанических статей и рисунков, что скоро Леопольдине не оставалось ничего другого, как отойти от него.

Кладя на стол словарь, Леопольдина отложила в сторону небольшую папку, не имеющую отношения к делу, которое нас интересует, и достойную того, чтобы сдать ее в архив. Лишь профессор Флорю когда‑нибудь узнает о ее содержании все досконально, но упоминание о ней небесполезно. В действительности Леопольдина в рассеянности положила эту небольшую папку на маленький переплетенный в кожу томик Исаака Ньютона. И, покидая кабинет старого профессора, она начисто забыла о нем.

Так в «Мюзеуме» теряются вещи. И эта забывчивость или небрежение будет иметь невообразимые последствия.

Профессор Осмонд и отец Маньяни смотрели на экран компьютера священника с лихорадочным напряжением. Даже если бы небо разверзлось над «Мюзеумом», это наверняка не оторвало бы их от их занятия.

– Я думаю, вы правы, – пробормотал Питер Осмонд. – Во всяком случае, это вполне правдоподобно.

– На мой взгляд, эта гипотеза наиболее вероятна, – добавил священник.

Леопольдина только что вошла в лабораторию. Осмонд радостно шагнул ей навстречу и обнял за плечи.

– Леопольдина! Рад вас видеть! Вы нас сегодня совсем покинули! – сказал он нарочито ворчливым тоном. – Вы… ветреница.

– Извините меня… Сегодня случилось ужасное, и я…

Американец не дал ей закончить. Он был слишком взволнован открытием отца Маньяни.

– Я думаю, что мы определили происхождение метеорита. Это… невероятно!

И прежде чем Леопольдина успела вымолвить хоть слово, она оказалась перед экраном компьютера, на котором в трехмерном изображении был смоделирован возможный полет небесного тела. Указательным пальцем Осмонд проследил красную линию.

– Видите? Метеорит скорее всего произошел от взрыва какой‑то кометы, которая родилась примерно шесть миллиардов лет назад.

– Действительно, – подтвердил отец Маньяни, – меры изотопного соотношения очень схожи с изотопными отношениями органических молекул в большом Облаке Ориона.

– Синтез этих молекул мог происходить или в самом начале возникновения Солнечной системы, или в другой области нашей галактики… Возможно, в Туманности Ориона. Туманность Ориона!

Леопольдина в отчаянии глубоко вздохнула. Право, эти двое живут на другой планете. Она сказала как можно более безразличным голосом:

– Это поразительно.

Осмонд поднял голову:

– Что‑нибудь не так? Вы не думаете, что этот метеорит родился в Туманности Ориона?

– Он может родиться даже в вашем саду, если это доставит вам удовольствие!

Пораженные Осмонд и отец Маньяни переглянулись. Что на нее нашло? Леопольдина в изнеможении села.

– В то время как вы здесь разглагольствуете о высоких сферах, в зверинце сегодня днем погиб человек.

Оба ученых в потрясении застыли. Первым пришел в себя отец Маньяни.

– Что случилось?

– На одного из служителей напал леопард.

– Леопард? – Осмонд не мог поверить.

– Да, подобное иногда случается на Земле. Вы разве не слышали сирены «скорой помощи»?

Осмонд смутно припомнил, что слышал какую‑то сирену, но не придал этому особого значения.

– Это произошло у меня на глазах, – сказала Леопольдина. – Так вот, если вы будете так любезны, я приду закончить свою работу завтра. А сейчас мне необходимо развеяться.

– Да, естественно, Леопольдина, я…

Осмонд не успел договорить: Леопольдина уже схватила свою куртку и покинула зал Теодора Моно.

– Леопард… – пробормотал Питер Осмонд.

Леопольдина прошла через галерею минералогии, где подготовка к выставке алмазов была в самом разгаре, и решительным шагом направилась к выходу на улицу Кювье. Машина ждала ее, большая черная «БМВ», и она властно вклинилась в парижский поток. Дважды нажав на акселератор, она добралась до моста Аустерлиц. Поскольку светофор показывал красный, она повернула налево, вызвав недовольные сигналы клаксонов, и направилась в сторону Лионского вокзала.