Положение теологии в проектах перечней

Теология включена в два перечня — направлений подготовки бакалавриата и магистратуры и отнесена к группе «Философия, этика и религиоведение» вместе с направлениями «философия», «прикладная этика» и «религиоведение». Направление аспирантуры (адъюнктуры) для данной Укрупненной группы носит то же название.

Такое положение теологии имеет ряд негативных следствий.

· Нарушение заявленных принципов модернизации перечней.

Прежде всего, нарушается принцип, согласно которому в одну группу должны быть собраны «образовательные программы, имеющие общее содержательное (предметное) ядро» (Пояснительная записка к приказу, стр. 3, п. 3).

Этот принцип соблюден в отношении философии, этики и религиоведения, которые, в частности, являются научными специальностями одной отрасли «философские науки».

Однако отнесение теологии к философским дисциплинам нарушает этот принцип, так как предметное ядро теологии существенно отлично от предметного ядра совокупности философских дисциплин.

Этот факт со всей ясностью обнаружился, в частности, при попытке создания рамочного ФГОС аспирантуры для всех четырех направлений. Специалисты УМС по философии и религиоведению справедливо заметили, что ядро объектов деятельности выпускника теолога («основополагающие духовные ценности и опыт, определяемое ими мировосприятие») категорически не может быть включено в обобщенную предметную область «философия, этика и религиоведение» как нерелевантное для нее.

Немаловажно, что условия реализации теологических программ безусловно специфичны и закреплены в ст. 87 ФЗ-273 об образовании, о чем было сказано раньше.

В отношении теологии нарушено и требование преемственности всех уровней профессионального образования. Так магистр теологии не имеет возможности продолжить обучение по программе аспирантуры, которая имела бы преемство с магистерской программой в отношении объектов профессиональной деятельности выпускника.

· Ограничение академической мобильности теологов.

Отсутствие теологической предметной области на уровне аспирантуры существенно затрудняет организацию студенческих обменов и программ включенного обучения, а также признание и установление эквивалентности документов лиц, закончивших теологические программы уровня post-graduate.

· Потеря специфики теологии, закрепленной в ст. 87 ФЗ-273 об образовании в Российской Федерации.

Предполагается, что все направления одной укрупненной группы имеют «схожие условия реализации (материально-технические, кадровые и др.)» (Пояснительная записка к приказу, стр. 3, п. 3). Перенесение на теологию подходов к кадровому и учебно-методическому обеспечению философских дисциплин нивелирует специфику теологии, закрепленную законом.

· Начало вытеснения теологии философией в духе госстандарта по теологии первого поколения.

До сего момента, в ситуации — всецело искусственной — отсутствия теологии в перечне специальностей научных работников РФ складывалась тенденция к расширению поля признания богословских степеней и стремление вузов привлекать к преподаванию таких специалистов.

Теперь же конфигурация перечней запускает механизм насыщения теологических программ преподавателями и исследователями, получившими аспирантскую подготовку по направлению «философия, этика и религиоведение»: в силу аккредитации по укрупненным группам философская аспирантура становится для вуза кратчайшим путем к соблюдению требований по обеспечению теологических программ преподавателями с профильным образованием и степенью.

Этот процесс повлечет либо подмену содержания теологического образования, либо его профанацию.

Более того, с переходом на госстандарты по укрупненным группам нет оснований полагать, что содержательное ядро теологического образования будет сохранено в стандарте группы, если оно уже было отторгнуто в госстандарте аспирантуры. Это возвращает нас к ситуации второй половины 1990-х, когда действовал госстандарт первого поколения по теологии, идентичный религиоведческому, и не был востребован ни университетским сообществом, ни конфессиями.

· Несоответствие положению теологии в классификаторах-ориентирах.

Классификатор МСКО-2011 ясно отделяет «Религию и теологию» от «философии и этики», что методологически корректно. Эта логика видна еще отчетливей в проекте обновленной версии МСКО, разработанном Институтом статистики для утверждения на 37-й сессии Генеральной конференции ЮНЕCКО в ноябре 2013 г. (isced-fos-consultation-draft-2013-en JUNE). Здесь группы гуманитарной области пронумерованы и первая из них — «Религия и теология». (Помимо традиционной для Европы христианской теологии в настоящий период добавляется изучение ислама и прочих укореняющихся в европейских странах религий).

Классификатор FOS-2007, принятый OECD позиционируется прежде всего – об этом сказано во вступлении к нему – как реестр направлений R&D (Research and Development). Хотя научно-исследовательская деятельность является неотъемлемой частью любого гуманитарного направления, однако значительная часть сферы R&D не релевантна теоретическим гуманитарным наукам. Поэтому использование всей полноты применяемых к R&D понятий и статистических инструментов в отношении фундаментальных гуманитарных наук едва ли возможно с той же степенью корректности, что и в отношении технических наук. Неслучайно в классификаторе FOS-2007 гуманитарные науки оказываются последним разделом, а в его предшественнике (FOS, 2002) они вовсе не были детализированы.

В связи с этим МСКО представляется более точным ориентиром для гуманитарной сферы.

Заметим, что отсутствие теологии на уровне аспирантуры имплицитно предполагает отсутствие у нее научной составляющей, с чем мы, конечно не можем согласиться. Но в этой логике, которая, к сожалению, выдержана в проектах перечней, ориентиром для теологического образования должен служить именно МСКО. (Пояснительная записка к приказу, стр. 2, второй принцип).

Наконец, нельзя сказать, что положение теологии в перечнях соответствует ее положению в FOS-2007. Здесь теология входит в укрупненную группу «Философия, этика и религия». Область «религия» обнимает и христианскую теологию (которая обычно и подразумевается в Европе и США под именем теологии), и изучение прочих религий «изнутри», и нефилософские направления религиоведения. Таким образом, эта группа объединяет минимум две подгруппы, предметное и методологическое ядро которых отличается.

Такое объединение не отвечает принципу построения обсуждаемых российских перечней, требующему соединять в группу направления, имеющие общее предметное ядро, о чем говорилось выше.

Если же примириться с такой «двухъядерной» группой, то ее российский аналог звучал бы как «Философия и теология» (или «Теология и философия», что более исторично для России). Предлагаемый же в проектах вариант «Философия, этика и религиоведение» предполагает полную однородность, так как современное российское религиоведение методологически крепко связано с философией. Согласно формуле соответствующей специальности научных работников «философско-религиоведческие исследования необходимо включают использование соответствующих данных конкретных-гуманитарных и естественных наук и философское осмысление этих данных». Заметим, что религиоведение в русской дореволюционной традиции развивалось несколько иначе, и в современной европейской традиции оно понимается шире.

Во всяком случае, нынешнее название укрупненной группы выглядит некорректно. В нем перечислены родственные дисциплины, а единственная существенно от них отличная не упомянута.

· Несоответствие российской теологической традиции

Выдержки из экспертного заключения профессора кафедры истории Русской Православной Церкви и заведующей Научным центром истории богословия и богословского образования Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета, д.и.н., доктора церковной истории Н.Ю. Суховой.

Нет никаких оснований подыскивать богословию новое для него место в философских науках. На протяжении всего периода действия системы научной аттестации Российской империи (XIX – начало XX в.) она охватывала и теологию (богословие) как методологически самостоятельное направление, имеющее государственный статус. Если же говорить о междисциплинарных связях богословия, то с историей и филологией они были в тот период не слабее, чем с философией. Напротив, исторический подход очень заметен во всех областях богословия, начиная с 1860-х гг., важность филологического подхода при изучении библейских и патрологических текстов ясно осознавалась в конце XIX – начале XX в. Но, повторим, все это не упраздняло, а, напротив, оттачивало собственное методологического ядро богословия.

Если судить по исследованиям, которые удостаивались ученых степеней, то объем богословских исследований в дореволюционной России вполне сопоставим с результатами любого университетского факультета, то есть, с любой научной областью или даже несколькими (так как университетские факультеты объединяли в те годы целые группа наук: историко-филологический факультет, физико-математический факультет).

На протяжении всего периода действия системы научной аттестации Российской империи (XIX – начало XX в.) по богословию присуждались степени трех ступеней: кандидата, магистра и доктора, имевшие государственный статус и дававшие право занимать кафедры не только в духовных академиях, но и богословские кафедры в университетах и прочих высших учебных заведениях.

Ввиду обширности области богословских наук в 1884 г. старшая – докторская – степень была дифференцирована, две из богословских научных специальностей получили отдельные наименования: наряду со степенью доктора богословия теперь присваивались степени доктора церковной истории и доктора канонического права.

Лица, имевшие ученые степени кандидата, магистра и доктора богословия, доктора церковной истории и доктора канонического права обладали теми же правами, что и лица, получившие ученые степени по всем прочим университетским наукам, а именно: право занимать университетские кафедры, соответствующее положение в табели о рангах и т. д.

Большинство ученых-богословов – по крайней мере, докторов и магистров богословия, профессоров духовных академий составляли миряне. Так, в 1869–1918 гг. от 60 до 80 % докторов богословских наук клириками не были.

Православное богословие всегда было сферой особой ответственности России, ее вкладом в мировую гуманитарную науку. В силу этого для развития православного богословия была создана система специализированных высших учебных заведений – духовных академий, уставы которых, как и университетские уставы, утверждались высшей государственной властью – императором, поэтому имели государственный статус и помещались в Полное собрание законов Российской империи.

Протестантское богословие в России, которое развивал существенно более узкий круг ученых, тем не менее, также имело самостоятельный статус и было представлено факультетом в Дерптском университете.

Богословие было запрещено в советской России по сугубо политическим причинам, никак не связанным с научным мнением. Петроградский и Казанский Императорские университеты готовы были в 1918 г. включить в свой состав закрывающиеся духовные академии в качестве факультетов, но им не дали этого сделать по идеологическим соображениям.

Научное богословие продолжило свое развитие преимущественно в диаспоре и сегодня возвращается в Россию, сохраняя преемство с предыдущими периодами.

7. Несоответствие целям «Комплексной программы содействия развитию сферы религиозного образования, прежде всего, мусульманского (2005-2015 годы)», утвержденной Министром образования и науки РФ 15 ноября 2005 г., и цели налаживания межрелигиозного и государственно-конфессионального диалога.

Нельзя не учитывать социальный аспект организации теологического образования. Нынешняя «поликонфессиональная матрица» теологии, со всей ее спецификой явилась результатом общественного консенсуса. Найденное в результате многих усилий власти, конфессий и всего общества позиционирование теологии позволяет, в частности, насытить конфессиональную сферу, область государственно-конфессионального и межрелигиозного диалога отечественными, а не привозными специалистами, без чего достижение гражданского согласия в многоконфессиональной и многонациональной стране проблематично.

Смена вектора развития конфессионального теологического образования может сделать его неузнаваемым традиционными религиями России. (Прецедентом служит вышеупомянутый теологический госстандарт первого поколения). Отказ основных конфессий от использования единой платформы теологического образования выведет подготовку специалистов для религиозной сферы из зоны прозрачности для общества и государства. Также возрастает риск усиления позиций деструктивных религиозных организаций, для которых ослабление конфессиональной привязки теологии выгодно. (Перефразируя известное выражение об армии, можно сказать, что общество, которое пренебрегает своей конфессиональной теологией, будет иметь дело с чужой).