Печальный чудотворец

Гигантской машине телевидения постоянно требуется горючий материал. Множество каналов, куча программ, круглосуточный эфир. В топку летит все, что попадется под руку: войны и теракты, благодеяния и аферы, религия и секс. Особенно дорого ценятся сенсации – они дают рейтинг, а, значит, и деньги. Одному серийному убийце ТВ уделит куда больше внимания, чем десяти великим поэтам.

Нет новых сенсаций – сгодятся и старые.

Недавно телевидение вспомнило о Кашпировском, заставив и нас не без труда вспомнить об этом неординарном человеке, имя которого пятнадцать лет назад знала буквально вся страна. Былую знаменитость откопали на окраине Нью–Йорка, где он ныне существует достаточно скромно. Частное лицо. Не эмигрант, слава Богу, но и не турист, чья любознательность с лихвой исчерпывается за три недели. Скорее, долговременный житель – вроде таджикского гастарбайтера в Москве, где ему вовсе не сахарно, но дома, среди прочих безработных, еще хуже.

Ну ладно, живет себе Кашпировский в Штатах, никого не трогает, ничего не нарушает. Нам–то какое дело?

Есть дело. Еще как есть! И разговор не столько о выдохшейся знаменитости, сколько о нас с вами. Что мы за люди?

История уже подзабылась, надо хотя бы коротко напомнить.

Анатолий Михайлович – не колдун, не шаман, не академик, не профессор. Просто врач–психиатр. Работал в областном городе. По роду специальности сперва интересовался, а потом увлекся гипнозом. Лечил людей, причем, чаще всего весьма успешно. Однажды журналисты дружно написали о сенсации: пациентке сделали успешную операцию не под смертельно опасным для нее наркозом, а под гипнозом, причем, Кашпировский, находившийся за сотни километров от операционного стола, гипнотизировал пациентку с телеэкрана, и она под скальпелем не кричала от боли, а пела.

С этого случая и началась слава.

Телевнушение стремительно вошло в моду. Когда Кашпировский с экрана «давал установку», его слушали миллионы людей. Он утверждал, что активизирует защитные силы организма, а уж они вынуждают отступить целый ряд болезней. Кому–то помогало, кто–то считал, что ему помогает, на кого–то «установка» не действовала никак. У кого–то вместо седых волос начинали расти черные, у кого–то исчезали шрамы от старых операций, кто–то жаловался, что стало хуже. При всем этом телевизионная медицина собирала колоссальную аудиторию, и бабуси, до которых никому, включая участковых врачей, не было дела, готовы были молиться на нового чудотворца. Кашпировский был нарасхват, он ездил по стране, выступая в огромных залах, а то и на стадионах. Работа была на износ, расход энергии катастрофический – выручала еще в студенчестве приобретенная спортивная закалка, ежедневная плотная зарядка, игра с гирями. Какие–то ловкачи делали на нем деньги, а практичный Жириновский заманил его в свою партию.

Потом, как это обычно у нас и случается, начался откат. Засуетились титулованные коллеги, которых выводила из себя сумасшедшая популярность вчера еще безвестного врача. Навострили перья журналисты, для которых одинаково почетно и создать сенсацию, и разоблачить ее. Встревожилась церковь, полагавшая, что никто, кроме нее, не имеет права творить чудеса. Скандал назревал – он просто не мог не разразиться.

Он и разразился.

Женщина, которой сделали операцию под телегипнозом, поведала репортерам, что на самом деле гипноз не действовал, ей было очень больно, а пела она только из деликатности, потому, что об этом попросил Кашпировский. Наверное, хоть одному из журналистов стоило проверить версию, проведя эксперимент на себе: лечь под нож без наркоза и гипноза и спеть что–нибудь эстрадное. Проверить, можно ли даже из деликатности избежать смерти от болевого шока… Но акулы пера поверили и так: в любой газете вам скажут, что разоблачить кумира не менее приятно и прибыльно, чем возвеличить. Разоблачили. Кашпировский потерял экран, потерял популярность, потерял доверие. Вроде бы, уехал куда–то в Польшу–Болгарию–Чехию, потом дальше, дальше – пока не очутился за океаном. Уже лет десять не мозолит глаза ни конкурентам, ни церкви, ни публике. Нет человека – нет проблемы.

Так стоило ли сегодня ворошить ту давнюю историю? Был ли хоть какой–то смысл в документальном фильме о нынешнем Кашпировском, постаревшем и почти забытом?

Был. Еще какой смысл! Хотя бы ради одной–единственной детали.

Дело в том, что дама, певшая на операционном столе из чистой деликатности, все же покаялась: оказывается, телегипноз тогда сработал прекрасно, ей совсем не было больно, Кашпировский, действительно, сотворил медицинское чудо. А солгала она по элементарной житейской причине: ей за это очень прилично заплатили, а деньги в тот момент были нужны позарез…

Так кем же в реальности был в то баламутное время Кашпировский – шарлатаном, корыстным аферистом, современным Распутиным, благодаря телевидению шаманившим на всю страну?

Ни тем, ни другим, ни третьим. И в пору безвестности, и в момент всесокрушающей славы, и в период позорных разоблачений он был только самим собой: провинциальным врачом, предельно добросовестным в профессии, смелым и ответственным в эксперименте, искренне желающим помочь сперва одному пациенту, потом многим, потом миллионам, нуждающимся в помощи психотерапевта. И – чистая неожиданность: обнаружилось, что этот провинциальный врач обладает удивительным, фантастическим даром, так необходимым множеству страдающих.

Он один? Не известно: может, да, может, нет. Ведь феномен Кашпировского никто толком не исследовал. И мы не знаем, что это было – то ли Господь наградил феноменальной способностью единственного избранника, то ли увлеченный избранной профессией провинциальный врач случайно наткнулся на небывалую методику, овладеть которой могли бы тысячи его коллег. Не знаем и, не исключено, никогда не узнаем – ведь в истории хватает случаев, когда равнодушное человечество торопливо пробегало мимо спасительных для себя открытий. Еще в библейские времена тогдашним знахарям предлагалось хворых окропить иссопом – но древняя подсказка забылась, и понадобилось два тысячелетия, чтобы скромный доктор Флеминг случайно наткнулся на целебную плесень, обладающий схожим действием пенициллин.

Когда–то глубочайший знаток России Чехов написал, что мы ленивы и нелюбопытны. Дорого нам обходится наша лень, наше безразличие, наша зависть, наша мстительная неприязнь ко всем, кто умней, талантливей или просто удачливей! Скольких гениев мы убили, скольких сгноили в острогах и лагерях, скольких выбросили за пределы страны в одном только прошлом веке! Бунин и Набоков, Рахманинов и Стравинский, Кандинский и Шагал, Шаляпин и Нуреев, Ходасевич и Бродский пригодились не там, где родились. Случайно ли у знаменитых физиков и лучших программистов Бостона и Калифорнии русские имена?

Не знаю, окажется ли в этом ряду провинциальный врач Анатолий Кашпировский. Он честно хотел поставить на службу родине свой великий или малый дар. Родина отвернулась с ехидной усмешкой. Не в первый раз и, боюсь, не в последний.

А как сейчас живет Анатолий Михайлович?

Нормально живет – вот только скучновато. Делает тяжелую зарядку, старается держать себя в форме. Для чего?

По выходным выступает перед аудиторией в бедном негритянском районе, лечит тех, кто придет. Ему не просто: ведь оружие психотерапевта слово, а чужой язык родным не станет.

Негры, однако, довольны.

ИСТОРИЯ «ЧЕРНОГО НАЛА»

Несколько лет назад общественность потряс небольшой, но шумный скандал: наши правоохранители поймали злоумышленника, использовавшего в расчетах «черный нал»! Это надо же: вся честнейшая держава в своих финансах насквозь прозрачна, и только один несознательный нарушает всеобщую благопристойность. Особенно возмутило моралистов, что нарушителем конвенции оказался главный тренер московского «Спартака»!

Правда, люди знающие только усмехались: по их данным великий тренер хорошо разбирался в футболе, а в тонкостях бухгалтерии умеренно – просили расписаться, где «галочка», он и расписывался.

Анекдотичный скандал попал в мировую спортивную прессу. И тут выяснилось, что иностранцам объяснить происшедшее сложно: что такое знаменитый тренер, прекрасно знают, но напрочь не понимают, что такое «черный нал»! То есть сами, если надо, платят хоть кредиткой, хоть наличными, но почему нал может быть «черным», уразуметь не в состоянии. По их мнению, нал может быть зеленым, если доллар, розовым, если евро, но черным… Может, в Африке?

Это предположение у меня как у патриота вызывает резкий отпор. «Черный нал» не африканская выдумка. Это наше изобретение. Советское. И отцом «черного нала» был лучший финансист всех времен и народов. Помните такого? Сталин была его фамилия, точнее, «черный» псевдоним.

Дело было так. Основатель советского государства Владимир Ильич при множестве достоинств обладал одной антисоветской чертой: он ненавидел бюрократию. Мало того, пророчески предсказывал: если мы от чего и погибнем, то от бюрократизма. Борясь с чиновником, Ильич внедрил ряд правил. В частности, чиновник не должен был получать больше квалифицированного рабочего, а члена партии в его материальных устремлениях ограничивал так называемый «партмаксимум». Подобными методами Ленин пытался оградить монопольную власть от всякой корыстной швали.

Увы, вскоре после революции Ленин утратил реальную власть над страной, а потом и жизнь. «Великий продолжатель» Сталин расходился с Ильичом в главном: он презирал рабочий класс, трудовое крестьянство и мыслящую прослойку между ними, зато высоко ценил свою единственную надежную опору: ту самую корыстную шваль, то есть, бюрократию. Человек осторожный, он не решился публично отменить заветы Ильича – он их просто дополнил. Тогда–то и появился в государстве трудящихся «черный нал».

Партийные чиновники получали положенную зарплату, за которую расписывались в ведомости, с которой платили налоги и взносы. Но, помимо того, им ежемесячно вручался еще и таинственный «пакет», вторая зарплата, порой гораздо больше первой – типичный «черный нал». Мало того, отоваривалась номенклатура в «закрытых распределителях», где только и можно было добыть пресловутый «дефицит». Качество товаров там было высокое, а цены анекдотично низкие, даже белужья икра стоила копейки. Фактически черная икра шла «черным налом».

Та же система хитроумно действовала при распределении жилья. Помню, одноклассник, сын рядового клерка из ЦК КПСС, позвал посмотреть их новую квартиру.

– Большая? – поинтересовался я.

– Шестьдесят четыре метра.

– А старая была?

– Шестьдесят.

– И вы из–за четырех метров затеяли переезд?

– Ты приди, посмотри, – усмехнулся одноклассник.

Я пришел и посмотрел. Квартира в новом доме была огромная, метров, наверное, в сто семьдесят. Но в те времена при выдаче ордеров учитывалась не вся площадь, а только «жилая» – то есть, комнаты. Новая квартира в «цековском» доме из тогдашних норм почти не выходила: на семью чиновника полагалось 60 метров жилой площади, а в четырех комнатах почти столько и было. Двадцатиметровая кухня с восемнадцатиметровой прихожей и пятнадцатиметровой кладовкой в счет не шли. Не учитывался и огромный, метров в сорок, зал с двумя окнами – он именовался «холлом». Короче, инструктор ЦК получал законные 64 метра, а остальные сто с лишним шли «черным налом».

Нужна ли была эта двойная бухгалтерия? Еще как нужна! На любом рабочем собрании на крамольный вопрос из зала партийный чиновник мог, не краснея, назвать и цифру зарплаты, и метраж квартиры – «черный нал» оставался номенклатурной тайной.

Впрочем, тайны в России всегда держались плохо. А народ у нас кто угодно, только не дурак. С помощью «черного нала» большевистская власть прятала свой реальный достаток от народа – вот и народ тем же способом стал прятать от власти свой реальный достаток. Прячет до сих пор. Параллельно с легальными зарплатами по стране гуляет «черный нал», и объемы его, как минимум, не меньше «нала белого». Говорить народу, что так вести себя нехорошо, не стоит – как ответят, легко догадаться.

Давно известно, что рыба гниет с головы. Видимо, и выздоравливать ей надо с головы. Чтобы россияне уважали закон, они должны для начала уважать законодателей. А легко ли уважать наших депутатов? Что мы знаем о них? То есть, знаем, конечно, порядочно, мир слухами полнится. Знаем, что зарплаты они сами себе установили, как у федеральных министров, что депутатская пенсия, опять же, самими установленная, раз в тридцать превышает пенсию учителя или врача, что в приватизации казенных квартир хватка у них бульдожья. Но нашелся ли хоть один народный избранник, который прямо и честно рассказал избирателям, откуда у его домашних такие хоромы в пригороде и валютные счета в офшорах?

«Черный нал» достался нам в наследство от лицемерной коммунистической диктатуры. От диктатуры мы избавились в девяносто первом. Кто скажет, когда избавимся от лицемерия?