Глава 34. – Ну что ж, теперь по крайней мере ясно, что вы хорошо знакомы

– Ну что ж, теперь по крайней мере ясно, что вы хорошо знакомы.

Эта реплика Уоррена наряду со смятением вызвала в Джорджине гнев.

– А что ты думал, Уоррен? Я провела пять недель на его корабле, выполняя обязанности юнги, как он уже сообщил вам.

– А в его кровати?

– О, да мы уже начинаем допрашивать сестру? – Она приподняла бровь, подражая Джеймсу, не заметив при этом, что «мы» – это тоже взято у него. Сарказм не был ее сильной стороной, и поэтому вполне естественно, что она позаимствовала кое-что у мастера. – А я полагала, что вам не требуется иного подтверждения, кроме пиратского слова. Именно за это вы четверо набросились на человека и пытались убить его? Потому что поверили тому, что он сказал? А вам не приходило в голову, что он может лгать?

Чувствуя свою вину, Клинтон и Бойд покраснели. Она не могла судить, как отреагировал на ее слова находящийся за ее спиной Дрю, а вот Уоррена они не смутили.

– Ни один человек в здравом уме не будет признаваться в противозаконных деяниях, если он к этому не причастен.

– Ты так считаешь? К твоему сведению, Уоррен, это как раз в его духе – наговорить на себя, чтобы произвести эффект на слушателей и посмотреть на их реакцию. Он испытывает удовольствие от скандалов. И потом, кто тебе сказал, что он в здравом уме?

– Должен решительно возразить, Джордж, – подал голос Джеймс с дивана, куда он, преодолевая боль во всем теле, только что сел. – Разве ты забыла, что твои любезные братья узнали меня?

– Заткнись, Джеймс! – бросила Джорджина через плечо. – Ты можешь помолчать хотя бы пару минут, черт тебя побери? Считай, что ты уже сделал все, что мог, и даже больше…

– Не отвлекайся, Джорджина, – суровым тоном перебил ее Клинтон. – Тебе был задан вопрос. Ты могла бы прямо ответить на него, а не ходить вокруг да около?

Джорджина беззвучно застонала. Ну как сказать ее столь ревностно опекающим братьям, что она были в интимной связи с человеком, который не является ее мужем? О таких вещах не говорят без смущения, даже тогда, когда находятся в браке.

Всего лишь секунду она рассматривала вариант, связанный с отрицанием этого факта. Но ее ложь скоро станет очевидной, ибо беременность не скроешь. И к тому же здесь находился Джеймс, который вряд ли смирится с ее обманом после того, как приложил столько усилий, чтобы рассказать об их связи. И всего лишь для того, чтобы потешить свое уязвленное самолюбие!

Загнанная в угол, Джорджина решилась прибегнуть к браваде:

– В каком виде я должна вам сообщить об этом? Подтвердить письменно? Или вам будет достаточно, если я скажу, что слова капитана Мэлори – правда?

– Черт возьми, Джорджи, с каким-то гадским пиратом?

– А разве я знала об этом, Бойд?

– Но он англичанин! – простонал Дрю.

– Сейчас я это понимаю, – согласилась Джорджина. – Об этом говорит каждое слово, которое он изрекает.

– Как бы там ни было, – возразил Клинтон, – но мужчин ты выбираешь никудышных.

– По крайней мере она последовательна, – вмешался Уоррен. – Идет от плохого к худшему.

– Я не ожидаю, что им понравлюсь, Джордж, – вставил Джеймс. Это была последняя соломинка, за которую ей следовало ухватиться.

– Вы должны прекратить все это. Да, я совершила ошибку. Уверена, что я не первая такая женщина и не последняя. Но сейчас у меня по крайней мере спала пелена с глаз. Теперь я знаю, что он с самого начала вознамерился совратить меня. Кстати, это и вы регулярно проделываете с девушками, так что с вашей стороны было бы ханжеством обвинять его за это. Он делал все очень тонко, настолько тонко, что я этого не понимала. Но ведь я пребывала в уверенности, что он принимает меня за мальчика. Сейчас-то я знаю, что ошибалась. Это у меня есть причины для гнева, у вас их не должно быть, ибо уверена, что добрая половина из вас поступила бы точно так же в подобной ситуации. Но как бы там ни было, он меня не принуждал. Я знала, на что шла. И свидетельством тому моя совесть.

– Твоя что?

– Хорошо сказано, Джордж, – раздался позади нее голос Джеймса, на которого произвело впечатление то, как она одновременно и нападала, и защищалась. – Но я уверен, что их больше бы устроило, если бы я тебя изнасиловал или чем-то воспользовался.

Джорджина резко повернулась и прищурилась.

– А разве это не так?

– Вряд ли, милая девочка. Ведь не я же говорил, что тебя подташнивает.

Джорджина вспыхнула, услышав слова Джеймса. О Господи, неужто он собирается рассказать и об этом?

– В чем дело? – заинтересовался Дрю, единственный из братьев увидевший, как покраснела сестра.

– Ничего… просто шутка, – сдавленным тоном проговорила Джорджина, призывая взглядом Джеймса держать язык за зубами.

Разумеется, тот не послушался.

– Шутка, Джордж? Ты называешь это шуткой, когда…

– Я убью тебя, Джеймс Мэлори, клянусь в этом!

– Не раньше, чем выйдешь за него замуж.

– Что?! – взвизгнула Джорджина и повернулась к брату, не в силах поверить тому, что услышала. – Клинтон, это несерьезно! Ведь ты не хочешь принять его в семью! Разве не так?

– Это к делу не относится. Ты выбрала его…

– Я не выбирала! И он не женится на мне… – Внезапно она повернулась и устремила на Джеймса долгий взгляд, в котором появилась некоторая неуверенность. – Так ведь?

– Конечно, нет, – ответил он запальчиво, затем после некоторого колебания спросил: – А ты хочешь этого?

– Разумеется, нет. – Эти слова за нее сказала гордость, ибо Джорджина вполне отдавала себе отчет в том, что чувствует Джеймс. – Она повернулась к братьям. – Думаю, что это решает дело.

– Дело было решено уже тогда, Джорджина, когда ни ты, ни капитан об этом не подозревали, – сказал Томас. – Сегодня вечером вы поженитесь.

– Это ты все спровоцировал? – набросилась она на Томаса, внезапно вспомнив о своем утреннем разговоре с ним.

– Мы делаем это только ради тебя.

– Но мне это не нужно, Томас! Я не выйду замуж за человека, который не хочет жениться на мне!

– Никто не спрашивал меня, хочу ли я тебя, малышка, – с некоторым раздражением сказал Джеймс. – Из тебя получилась бы отличная содержанка.

Джорджина ахнула. Ее братья отреагировали более выразительно.

– Негодяй!

– Ты на ней либо женишься, либо…

– Да, я знаю, – не дал закончить угрозу Джеймс. – Вы пристрелите меня.

– Мы сделаем кое-что похлеще, – зарычал Уоррен. – Мы сожжем твой корабль!

Джеймс выпрямился на диване, услышав слова Клинтона.

– Мы уже послали людей разыскать место стоянки твоего судна, поскольку в порту его нет, иначе мы бы знали об этом.

Джеймс поднялся на ноги, когда Уоррен снова заговорил:

– Отдано распоряжение задержать команду и передать ее губернатору, чтобы всех повесить.

В установившейся после этого тишине внезапно прозвучал голос Бойда:

– Вы считаете, что мы должны повесить мужа Джорджи? По-моему, это несправедливо – вешать зятя.

– Повесить? – воскликнула Джорджина, до которой лишь сейчас дошел смысл сказанного. – Да вы никак все рехнулись!

– Он сознался в том, что был пиратом, Джорджи, и я уверен, что корабли «Скайларк лайн» не единственные его жертвы. Этого не сбросить со счетов.

– Черта с два! Он возместит убытки! Скажи им об этом, Джеймс! – Однако, повернувшись к Джеймсу за подтверждением, она увидела гордо сомкнутый рот. – Томас! – взмолилась она, чувствуя, что ею овладевает паника. – Это не лезет ни в какие ворота! Речь идет о преступлениях, совершенных… много лет назад!

– Семь или восемь лет назад, – пожал плечами Томас. – Моя память может и подвести меня, но враждебность капитана Мэлори не позволяет это за –.

быть.

Джеймс засмеялся недобрым смехом.

– Теперь пущен в ход шантаж с целью принуждения! Угроза насилия и нанесения увечья! И эти паршивые колонисты называют меня пиратом?

– Мы лишь хотим направить тебя в суд, но поскольку Бойд и я единственные, кто может свидетельствовать против тебя…

Фраза не была досказана, но Джорджина поняла, что имеет в виду Томас. Если Джеймс не будет лезть в бутылку и согласится на взаимодействие, никакого суда не будет по причине отсутствия свидетелей. Она испытала даже некоторое облегчение, пока не заговорил Уоррен.

– Твоя память может быть отягощена сантиментами, Томас, – сказал он. – Но я своими ушами слышал признание этого человека. И будь я проклят, если не засвидетельствую это!

– Ваша стратегия потрясает воображение, янки. Поиск истины или мстительность? Или вы полагаете, что одно дополняет другое?

Язвительный юмор Джеймса лишь вызвал новый взрыв враждебности у Уоррена.

– Не может быть и речи о какой-то мстительности, если у меня есть что сказать, и не стоит этим прикрываться, Хоук. — Это имя было произнесено с подчеркнутым презрением. – Помимо тебя, здесь находится твое судно и твоя команда. Будет или нет выдвинуто обвинение против твоей команды, – это зависит от того, как ты себя поведешь.

Чтобы вывести Джеймса из равновесия, требовались совершенно невероятные усилия. Он с юных лет приучился сохранять на лице маску любезности, и заметить, что он начинает злиться, мог лишь тот, кто хорошо его знал. Но еще никто и никогда не угрожал его семье, а добрую половину своей команды он считал семьей.

Джеймс медленно двинулся к Уоррену. Джорджина вдруг заподозрила, что ее брат явно переборщил с угрозами, но и она не ожидала того, что затем произошло.

Да и голос Джеймса был обманчиво негромким и спокойным:

– Ты выходишь за пределы своих прав, когда хочешь арестовать мое судно и отправить команду под суд.

Уоррен презрительно фыркнул:

– Почему британское судно бороздит наши воды? И потом, судно подозревается в пиратстве. Так что мы действуем в рамках наших законов.

– В таком случае я тоже.

Все произошло настолько быстро, что присутствующие оказались словно парализованными. В первую очередь это относилось к Уоррену, который внезапно почувствовал, как невероятно сильные руки сжали ему горло. Уоррена и самого хилым не назовешь, но его пальцы были не в силах разорвать мертвую хватку Джеймса. Клинтон и Дрю также не могли ничего сделать. А пальцы Джеймса медленно, но верно сжимались.

Лицо Уоррена на глазах багровело. Томасу удалось отыскать какой-то тяжелый предмет, которым он собрался стукнуть Джеймса, но воспользоваться им он не успел. Джорджина повисла сзади на Джеймсе и что есть силы закричала ему в ухо:

– Джеймс, прошу тебя, ведь он мой брат!

И Джеймс отпустил Уоррена.

Клинтон и Дрю подхватили сползающего на пол Уоррена. Они довели его до ближайшего стула, осмотрели шею и решили, что никаких повреждений нет. В легкие Уоррена стал поступать воздух, и он закашлялся.

Джорджина сползла со спины Джеймса, потрясенная разыгравшейся сценой. Гнев ее еще не улегся, но, когда Джеймс повернул к ней лицо, она увидела, что он все еще пребывает в бешенстве.

– Да я мог бы в две секунды сломать его чертову шею! Ты это знаешь?

Она сжалась под его взглядом.

– Да, я… знаю.

Джеймс бросил на нее свирепый взгляд, и она подумала, что он излил отнюдь не весь гнев на Уоррена, что этого гнева еще хватит на всех, в том числе и на нее. Это было видно и по тому, какие молнии метали его глаза и как было напряжено все его тело.

И вдруг спустя всего лишь несколько секунд Джеймс ошеломил и Джорджину, и всех присутствующих в комнате, прорычав:

– Давайте, ведите побыстрее сюда священника, пока я не передумал.

Потребовалось менее пяти минут, чтобы найти его преподобие Тила, который был в числе приглашенных на праздничный вечер. И не успев опомниться, Джорджина оказалась замужем за Джеймсом Мэлори, виконтом из Райдинга, отставным пиратом и еще Бог весть кем. Она несколько по-иному представляла себе собственную свадьбу, когда терпеливо ожидала возвращения Малкольма. Терпеливо? Нет, сейчас она поняла, что это было не терпение, а просто равнодушие. А вот сейчас среди собравшихся в этой комнате равнодушных не было.

Джеймс уступил и сделал это с каким-то злым изяществом. Во время церемонии он демонстрировал негодование и ярость – не самые подходящие для свадьбы эмоции. Не лучше выглядели и братья Джорджины, решительно настроенные на то, чтобы выдать сестру замуж, но и не скрывающие отвращения к происходящему. Что касается самой Джорджины, то она понимала, что не может позволить упрямству и гордости взять верх и остановить этот фарс, поскольку нужно подумать о ребенке и о том, чтобы он унаследовал имя отца.

У Джорджины мелькнул вопрос: изменилось бы отношение к ней с чьей-нибудь стороны, если бы стало известно о том, что она ждет ребенка? Едва ли. Джеймса принудили бы к женитьбе так или иначе, и не было нужды упоминать об этом факте. Возможно, впоследствии это сыграет свою роль, как-то смягчит удар. Ей придется когда-то сказать об этом, а может, и не стоит…

А Уоррен стал действовать по-своему сразу же после того момента, когда священник назвал Джеймса и Джорджину мужем и женой.

– Заприте его! Что касается свадебной ночи, то она уже давно прошла…