Глава 24. Джорджина вздохнула. Все это время Джеймс молча сидел за письменным столом, и поглощенная своими мыслями Джорджина почти забыла о его присутствии

– Бренди, Джордж?

Джорджина вздохнула. Все это время Джеймс молча сидел за письменным столом, и поглощенная своими мыслями Джорджина почти забыла о его присутствии. Почти, но не совсем. Этого человека не так-то просто выключить из сферы своего внимания.

– Нет, благодарю вас, капитан. – Она кисло улыбнулась. – Не употребляю.

– Слишком молода, чтобы пить, так надо понимать?

Джорджина насупилась. Уже не в первый раз в его словах слышится намек на то, что она еще ребенок, еще слишком молода, чтобы в чем-то разбираться, и это после того, как он имел возможность убедиться в том, что она взрослая женщина. Она прекрасно понимала, что Джеймс мстит ей за ее слова. Во всех других отношениях он был с ней неизменно вежлив, даже холодно-вежлив, недвусмысленно демонстрируя свою обиду по поводу высказывания о его возрасте.

Прошло три дня после того рокового вечера, когда ее обман был раскрыт. И хотя Джеймс тогда сказал, что все будет продолжаться, как прежде, многое в их отношениях изменилось. Капитан больше не просил ее потереть ему спину во время купания, он не появлялся перед ней обнаженным, более того, под халат надевал трусы. Он ни разу не прикоснулся рукой до ее лица после того утра. В глубине души она даже досадовала на то, что он не делал ни малейших попыток затеять любовную игру. Конечно, она ничего такого ему не позволила бы, но ведь мог же он по крайней мере попытаться.

В этот вечер Джорджина рано освободилась от своих обязанностей. Она лежала, покачиваясь в койке, и обкусывала ногти, чтобы они были, как у мальчишки. Джорджина приготовилась ко сну, сняв с себя все, кроме брюк и рубашки. Однако сон не шел.

Она искоса взглянула на сидящего за письменным столом капитана. Было очевидно, что он хочет выплеснуть на нее свое раздражение. Она не была уверена, что ей хочется видеть прежнего Джеймса, который способен был расплавить ее одним только взглядом. Пусть уж носит свою обиду до конца путешествия.

– Это дело вкуса, капитан, – ответила после некоторой паузы Джорджина. – Я никогда не любила бренди. Вот если говорить о портвейне…

– Сколько тебе годков, малышка? Наконец-то он задал этот вопрос и сделал весьма раздраженно.

– Двадцать два. Джеймс фыркнул:

– Если судить по твоему нахальству, то ты тянешь не меньше чем на двадцать шесть.

О Господи, он явно хочет вызвать ее на ссору? Джорджина незаметно улыбнулась и решила, что подобного удовольствия ему не доставит.

– Вы так думаете, Джеймс? – вкрадчиво спросила она. – Считаю это комплиментом. Меня всегда огорчало, что я выгляжу моложе своих лет.

– Очень нахальная девица.

– Госпожи, да вы настоящий брюзга сегодня! – Джорджина сделала усилие, чтобы не рассмеяться. – С чего это?

– Вовсе нет, – холодным тоном возразил он, выдвигая ящик письменного стола. – На твое счастье, у меня случайно оказалось то, что тебе по вкусу. Так что тащи стул и присоединяйся ко мне.

Этого она не ожидала. Джорджина медленно села, раздумывая, как бы ей пограциознее отказаться, хотя капитан уже наполнял портвейном бокал, который тоже извлек из ящика стола. Но затем она вдруг решила, что полбокала портвейна ей не повредит, возможно, после этого и сон поскорее придет. Джорджина перетащила тяжелый стул от обеденного стола к письменному и, еще не сев, взяла протянутый бокал, весьма озабоченная тем, чтобы не прикоснуться к пальцам Джеймса и не встретиться взглядом с его колдовскими зелеными глазами.

Приподняв стакан и изобразив вежливую улыбку, она сказала:

– Весьма дружелюбный жест с вашей стороны, Джеймс. – То, что она впервые назвала его по имени, как она и ожидала, вызвало в нем раздражение. – Тем более что у меня сложилось впечатление, будто вы сердиты на меня.

– Сердит? На такую малышку? Почему ты так решила?

Услышав эти слова, Джорджина поперхнулась красным сладким вином.

– По блеску в ваших глазах, – дерзко ответила девушка.

– Это страсть, милая девушка. Чистая… неподдельная страсть.

Она замерла, а сердце в груди отчаянно заколотилось. Невольно подняв глаза, она встретилась с его взглядом – горячим, гипнотическим, чувственным, который способен был расплавить даже лед. Господи, она еще не превратилась в лужу?

Джорджина допила портвейн и поперхнулась на сей раз по-настоящему, что было весьма кстати, поскольку ей удалось на какое-то мгновение освободиться от воздействия его взгляда, и она успела сказать:

– Я была права. Ярость, какой мне не приходилось никогда видеть. Его губы слегка дрогнули.

– Ты в великолепной форме, малышка. Нет-нет, не убегай, – сурово добавил он, когда увидел, что Джорджина, поставив бокал на стол, намеревается уйти. – Мы пока что не установили причину моей… ярости.

– Честное слово, я очень устала, – нахмурилась Джорджина, видя, что он снова наполняет ее бокал.

– Трусишка.

В его тоне явно проскользнуло удивление, но для нее это прозвучало как вызов.

– Хорошо. – Схватив стакан и едва не расплескав содержимое, ибо на сей раз Джеймс наполнил его почти доверху, она откинулась на стуле и сделала большой глоток. – Так что вы хотите обсуждать?

– Проблему моей ярости, разумеется. Прежде всего почему ты говоришь о ярости, когда я говорил о страсти?

– Потому что… потому что… черт побери, Мэлори, вы прекрасно знаете, что я вызываю в вас раздражение.

– Ничего подобного мне не известно. – Теперь он улыбался и был похож на кота, который собирается прикончить свою жертву. – Может быть, ты скажешь, с чего это я должен испытывать к тебе раздражение?

– Не имею ни малейшего понятия, – невинным тоном произнесла она.

– Разве? – Золотистая бровь взметнулась вверх, – Подойди сюда, Джордж. Глаза у Джорджины округлились.

– О нет! – Она энергично затрясла головой.

– Я просто хочу показать, что вовсе не испытываю ни малейшего гнева по отношению к тебе.

– Я готова поверить вам на слово, уверяю вас.

– Джордж…

– Нет!

– Тогда я подойду к тебе. Джорджина вскочила и нелепо подняла вверх бокал, словно это могло как-то защитить ее.

– Капитан, я вынуждена протестовать.

– Я тоже, – сказал он, поднимаясь из-за стола и направляясь к ней. – Разве ты не доверяешь мне, Джордж?

Разводить дипломатию было некогда.

– Нет! Джеймс хмыкнул:

– Умненькая девчонка… Мне часто говорят, что я повеса и достоин за это осуждения, но мне больше по душе характеристика Реган – «Знаток женщин». Это звучит гораздо деликатнее, не правда ли?

– Мне кажется, что вы пьяны.

– Мой брат никогда не сказал бы так.

– Черт бы побрал вашего брата и вас вместе с ним! – взорвалась она. – Ведь это абсурд, капитан!

Они оба двигались вокруг стола, сохраняя дистанцию. Джорджина остановилась лишь тогда, когда остановился капитан. В руках она продолжала сжимать бокал с вином, каким-то чудом умудрившись не расплескать ни капли. Теперь она поставила бокал на стол и свирепо уставилась на капитана. Джеймс улыбался.

– Полностью с тобой согласен, Джордж. Ты же не заставишь меня гоняться за тобой по кругу, не правда ли? Это удел выживших из ума старикашек, которые охотятся за горничными. – Если им это по силам, – механически отреагировала она и тут же ахнула, осознав свою оплошность. Чувство юмора мгновенно покинуло капитана. – Ну берегись, это тебе так не пройдет! – прорычал он и одним махом перелетел через стол.

Джорджина была настолько ошеломлена, что даже не попыталась убежать. Впрочем, далеко бы она все равно не ушла. Все произошло в считанные секунды. Огромные крепкие руки обвились вокруг нее и прижали к мускулистому телу. Казалось бы, она должна была напрячься и попытаться вырваться, но вместо этого покорно прижалась к этому телу, чувствуя себя уютно и покойно в могучих объятиях.

Ее мозг лихорадочно заработал в попытке найти слова и аргументы для протеста, но было уже слишком поздно. Небрежный поцелуй оказался настолько сладостным и чувственным, что Джорджина оказалась во власти чар, из которых вырваться уже не смогла. Сила этих чар возрастала с каждым мгновением, и она не. могла сказать, когда успокоенность и удовлетворенность сменились возрастающим желанием.

Джеймс легонько покусывал Джорджине губы, а она уже вполне определенно знала, что не хочет, чтобы он отпустил ее. Об этом Джеймсу сказали ее руки, погрузившиеся в копну его волос, ее тело, прильнувшее к его телу. И наконец, произнесенное шепотом его имя.

– Ой! – вскрикнула она, когда Джеймс слишком свирепо куснул ей губу.

– Прости, любовь моя, – проговорил он, но, судя по улыбке, вовсе не раскаивался.

– Ничего страшного. Я привыкла к тому, что мужчины любят немного помучить.

Джорджина задохнулась, когда он крепко прижал ее.

– Подобные слова извиняют тебя. Ты можешь просить все, что хочешь.

– А если я хочу тебя?

– Моя милая девочка, это само собой разумеется, – убежденно проговорил он и, подняв ее на руки, понес к кровати.

Джорджина крепко ухватилась за него руками, несмотря на возникшее ощущение собственной невесомости в могучих объятиях Джеймса. Она просто не желала с ним расставаться, даже на то короткое время, которое требовалось для того, чтобы сбросить одежду. Неужто она в самом деле надеялась забыть о том, что сделал для нее этот человек, забыть о чувствах, которые она переживала? Да, она пыталась это сделать в последние дни, искренне пыталась. Этому способствовал его гнев. Но сейчас больше гнева не было, и она больше не хотела сопротивляться своему могучему влечению.

Она ахнула, почувствовав горячее прикосновение его рта к одной, затем к другой груди. Она заметалась, она хотела его немедленно, но он не спешил, он поворачивал ее на бок и. на живот, лаская пальцами и обжигая поцелуями каждый дюйм ее тела, сводя ее с ума, в особенности когда ласки сосредоточились на ее округлых ягодицах, которые он мял, целовал и щипал, рождая пожар во всем ее теле. Когда он наконец перевернул ее на спину, она приготовилась принять его. Но вначале ее до экстаза довел его палец. Она вскрикнула, и этот крик восторга заглушил его поцелуй. А затем он по-настоящему вошел в нее и начал деликатное и мощное движение, разнообразя ритм и формы, порождая все более сладостные и все более мощные волны во всем ее теле. И если бы он при этом беспрерывно не целовал ее, она бы все время вскрикивала и стонала. Знаток женщин? И слава Богу…

Спустя некоторое время Джорджина лежала на одном краю кровати, Джеймс – на другом, а между ними располагалась массивная шахматная доска. Что заставило ее сказать «да», когда он спросил, играет ли она в шахматы? Но игра началась, у нее проснулся азарт, а его замечание о том, что утром она может подольше поспать, придало игре неторопливость. К тому же было весьма соблазнительно выиграть у Джеймса Мэлори, тем более что, как она заметила, он норовил отвлечь ее разговорами во время игры. Пусть он убедится, что это не поможет, поскольку играть она училась дома, а если все собирались вместе, то в комнате тихо никогда не было.

– Очень хорошо, Джордж, – заметил Джеймс, когда она взяла пешку, оставляя его слона без защиты.

– Ты думаешь, что будет очень легко?

– Нет. Но ты хорошо пошла. – Он подтянул ферзя, чтобы защитить слона. Зряшный ход, и они это понимали. – Так кем, ты говоришь, тебе доводится Макдонелл?

Джорджина едва не засмеялась, услышав, как столь хитро, между прочим он задал свой вопрос. Очевидно, Джеймс рассчитывал, что она ответит с ходу, не задумываясь. За находчивость ему можно начислить очки, хотя теперь это ни к чему. Нет больше необходимости притворяться, будто Мак – ее брат.

– Я ничего не говорила. А разве ты спрашивал?

– Ну, мы установили, что он тебе не брат.

– Правда? А когда мы это установили?

– Дьявольщина, Джордж! Он тебе брат или нет? Она вынудила его дождаться своего следующего хода. Теперь под угрозой оказывался его ферзь.

– Нет, не брат. Мак – старый добрый друг нашей семьи, что-то вроде любимого дядьки. Он всегда заботился обо мне как о дочке, которой у него никогда не было… Твой ход, Джеймс.

– Знаю.

Вместо того чтобы спасать своего ферзя, Джеймс взял одну из ее пешек конем, напав тем самым на ее ферзя. Поскольку никто из партнеров пока что не хотел расставаться с ферзем, Джорджина отступила, дав Джеймсу возможность атаковать. Этого он не ожидал и углубился в изучение ситуации на доске. Джорджина решила применить его тактику и отвлечь Джеймса разговором.

– А почему вдруг у тебя возник интерес к Маку? Ты с ним разговаривал?

– Конечно, любовь моя. В конце концов он мой боцман.

Джорджина внезапно притихла. Не столь важно, что Джеймс теперь знал о том, что они с Маком не родственники. Ей не хотелось, чтобы Джеймс узнал Мака и вспомнил об их первой встрече в таверне. Это может вызвать целую лавину вопросов, на которые ей не хотелось отвечать, например, почему она находится на судне. Кроме того, Джеймс может рассердиться за двойной обман: ведь она скрыла; что видела его раньше.

– И что же? – осторожно спросила она.

– Ты о чем это, Джорджина?

– Проклятие, Джеймс, ты его не вспом… Ты ему ничего не сказал о нас?

– О нас?

– Ты отлично понимаешь, что я имею в виду, Джеймс Мэлори! Если ты сейчас же мне не ответишь, я стукну тебя шахматной доской! Джеймс расхохотался.

– Бог мой, я просто в восторге от твоего темперамента! Столько энергии и огня в такой маленькой упаковке! – Он протянул руку и тихонько подергал ее за волосы. – Разумеется, я ничего не сказал о нас твоему другу. Мы говорили о корабельных делах и ни о чем другом.

Наверное, он что-нибудь сказал бы, если бы узнал Мака. Да и Мак наверняка бы проговорился. Этот вывод несколько успокоил Джорджину.

– Ты должен был позволить мне стукнуть тебя доской, – проговорила она. К ней вновь вернулось чувство юмора. – Ты проигрываешь.

– Черта с два! – фыркнул он. – Я заматую твоего короля через три хода!

После следующих четырех ходов Джеймс вынужден был уйти в глухую защиту и снова решил прибегнуть к тактике отвлечения. К тому же это могло в какой-то мере удовлетворить его любопытство.

– Зачем ты плывешь на Ямайку?

– Потому что туда плывешь ты. Вверх взметнулась одна бровь, как Джорджина и ожидала.

– Я должен чувствовать себя польщенным?

– Нет. Просто твой корабль был первым, который шел в ту сторону, он не был английским, и у меня не было терпения ждать другого. Если бы я знала, что ты англичанин…

– Ты бы не поднялась на него?

– Нет. – Она засмеялась. – А ты? Ты возвращаешься на Ямайку или это лишь визит?

– И то, и другое. В течение долгого времени это был мой дом, но я решил навсегда вернуться в Англию, поэтому мне нужно уладить все дела на Ямайке.

– Вот как? – несколько разочарованно проговорила Джорджина, впрочем, надеясь, что он не заметит ее разочарования.

Ей не следовало делать вывод, будто он останется на Ямайке, лишь на основании слов Мака о том, что это судно из Вест-Индии. Ямайка – вполне приемлемое место, куда она могла бы приехать снова. Англию же Джорджина не желала больше видеть вообще. Конечно, путешествие еще не окончено, и все-таки… Господи, да о чем она думает? Неужто у нее и у этого мужчины может быть какое-то общее будущее? Она знала, что это абсолютно невозможно, что ее семья никогда не примет этого человека. И к тому же она даже не знала, что он чувствует по отношению к ней, если не говорить о страсти.

– Стало быть, ты на островах пробудешь недолго? – заключила Джорджина.

– Совсем недолго. Там один приятель, хозяин соседней плантации, уже давно просит, чтобы я ему продал свою. Конечно, можно было бы решить этот вопрос и по почте…

«Тогда мы не встретились бы второй раз», – подумала Джорджина.

– Я рада, что ты решил лично заняться этим вопросом.

– Я тоже, милая девочка. А в какие края направляешься ты?

– Домой, естественно. В Новую Англию.

– Надеюсь, не сразу.

Она пожала плечами, предоставив ему возможность самому делать выводы. Все зависело от. него, но она не дерзнула это сказать. Опять же немало зависело и от того, как скоро в порт придет судно компании «Скайларк лайн», но об этом говорить не стоило. И вообще сейчас ей не хотелось ни о чем думать. А чтобы он тоже сейчас не рассуждал на посторонние темы, она объявила ему мат.

– Черт побери! – пробормотал Джеймс, ошарашенно глядя на доску. – Очень умненько с твоей стороны, Джордж… Конечно, если бы ты не отвлекала меня…

– Это я-то отвлекала? Да ты без конца терзал меня вопросами! – возмутилась она. – Ты, как, впрочем, и все мужчины, ищешь оправдания, если проигрываешь женщине!

Он хмыкнул и притянул ее к себе.

– Я не имел в виду разговоры, милая девочка. Меня отвлекало твое аппетитное тело. Ради него я готов и проиграть.

– Но на мне рубашка, – возразила Джорджина.

– Однако она не скрывает того, что между ног.

– Ты бы уж помолчал! Ты только взгляни на свой кургузый халат! – Она ткнула пальцем в зеленый шелк. – Тебя это тоже отвлекало?

– Я не буду отвечать на такие вопросы. Она изобразила изумление.

– Господи, только не говори, пожалуйста, будто ты не знаешь, что ответить. Я уже стал было думать, что теряю квалификацию.

– Квалификацию? То есть лишать дара слова людей своим подтруниванием?

– Именно. А поскольку сейчас я лишил тебя дара слова, любовь моя…

Джорджина хотела было сказать, что он вовсе не такой, каким себя считает, но тут Джеймс отвлек ее снова.