История брахмана из Аванти

История, рассказанная Кришной своему преданному ученику Уддхаве, называется «История брахмана из Аванти». В ней говорится, как в Аванти жил очень знатный брахман, но он вел жалкую жизнь, занимаясь торговлей, будучи жадным, алчным и чрезвычайно раздражительным. Поскольку у него был такой характер, другие его тоже не любили. Сам он заботился только о накоплении денег, и этим он, естественно, разгневал богов, святых, духов предков и своих родственников. В его жизни наступил такой период, когда все кармы ополчились против него, из-за пренебрежения к окружающим людям запас его заслуг исчерпался, и богатство, которое он с таким трудом накапливал, тоже исчезло. Какая-то часть этого богатства была забрана родственниками, что-то украли, что-то пострадало от происшествий, часть ушла королям. Таким образом, богатство исчезло, собственное его окружение начало пренебрежительно к нему относиться. Он впал в беспокойство и стал сильно волноваться о будущем.

Так бывает, если мы неправильно строим свои взаимоотношения с миром, с другими, со святыми. Даже если мы обладаем заслугой, она может исчерпаться. Если мы неуважительно относимся к каким-либо энергиям этого мира, то эти энергии тоже от нас отворачиваются. Тогда в жизни может наступить такой момент, когда нам кажется, что весь мир ополчился против нас. Вот это и называют – отмывка кармы. Это возникает потому, что мы неправильно строили взаимоотношения с собой, с миром, со святыми и, разумеется, с собственным Я.

Когда у брахмана не было ни гроша, он пребывал в ужасной нищете, размышляя над случившимся с ним, его переполняло огромное отвращение к этому миру. Он сказал себе: «Я бессмысленно подвергал мучениям свое тело в этой безумной погоне за богатством. Я пренебрегал накоплением заслуги, не контролировал желания. Богатство редко приносит счастье презренному человеку».

Далее он раскаивается в жадности, в воровстве, во вреде, нанесенном другим, во лжи, в показной роскоши, в гневе, в вожделении, в гордости, в надменности и потакании себе. Он раскаивается в том, что, получив человеческое тело, которое является воротами к небесам и Освобождению, он зря растратил свою жизнь. Он говорит: «Я был введен в заблуждение бесплодным поиском богатства, которое теперь ушло вместе с молодостью и силой. Чего может достичь дряхлый старик, подобный мне? Чего может достичь человек, пребывающий в когтях смерти? Что он может получить от желаний, богатства или любой деятельности, которая ведет только к новому перерождению?» Разумеется, здесь имеется в виду деятельность с эгоистичными мотивами.

Он поклялся: «Поэтому, если в моем распоряжении осталось еще хоть какое-то время, я предамся аскетизму, находя наслаждение в созерцании Высшего Я и заботясь только о том, что ведет к этой цели».

Далее он прочитал такую молитву: «Пусть боги, правящие тремя мирами, благословят меня на этом пути. Ведь достиг же Кхатванга обители Бога менее чем за час».

Царь Кхатванга, по милости богов узнав во время битвы, что ему осталось жить менее часа, отложил свой меч, сел в позу для медитации и вошел в самадхи, то есть за этот короткий промежуток времени достиг Освобождения.

Брахман решил: «Если даже Кхатванга достиг Освобождения за час, то почему бы мне не достичь Освобождения, если я буду стараться?»

Благословенный Господь сказал:

Приняв такое решение, добродетельный брахман из Аванти сумел устранить узлы из своего сердца и стал санньясином, умиротворенным и молчаливым.

Обуздав ум, органы и праны, он одиноко странствовал по земле, заходя в города и деревни только для того, чтобы просить пищу, и никто не знал, кем он был раньше.

Видя этого старого и дряхлого монаха, злые люди, Мой друг, оскорбляли его различными способами.

Некоторые отбирали у него его тройственное имущество монаха, некоторые – его миску для сбора милостыни и горшок для воды; некоторые отбирали его подстилку для сидения и четки из рудракши, а некоторые рвали его одежду и тюрбан.

Затем, размахивая этими вещами перед ним, они возвращали их ему, но потом снова отбирали их у безмолвного монаха. Когда он ел на берегу реки пищу, собранную им как подаяние, подлые люди бросали грязь в эту пищу и выливали ее ему на голову. Он соблюдал молчание, и они хотели заставить его заговорить, угрожая ему, если он не заговорит.

Другие бранили его грубыми словами, говоря: «Этот человек – вор». Некоторые связывали его веревкой, а некоторые кричали: «Вяжите его! Вяжите его!»

Некоторые оскорбительно насмехались, говоря: «Он обманщик, надевший на себя маску религии. Потеряв свое богатство и будучи отвергнут своими родственниками, он взялся за эту профессию».

«О, он исключительно силен, и он непоколебим, как Гималаи! Он непреклонен в своем устремлении, подобно цапле, и стремится достичь своей цели, соблюдая молчание!»

Так некоторые смеялись над ним. Другие скверно обращались с ним, а некоторые связывали его и держали взаперти, играя с ним как с пойманной птицей.

И какие бы неприятности ни выпадали на его долю – исходили ли они от животного мира, естественных явлений природы или болезней тела, – он думал, что они были предопределены судьбой, и что поэтому их просто необходимо молчаливо вынести.

Даже будучи оскорбляемым подлыми людьми, которые стремились увести его с выбранного им пути, он оставался верным своему долгу, исповедуя чистую форму непоколебимой твердости, и пел эту песню».

Чистая форма непоколебимой твердости: Бхагавад Гита, Беседа XVIII, ст. 33 – «Та непоколебимая твердость, которая путем йоги владеет деятельностью ума, жизненного дыхания и органов чувств, такая твердость, о Партха, чистая».

«Уддхава Гита», гл. 18

Даже если вы не знаете, как созерцать, не владеете ветрами и каналами, но проявляете твердость в различных переживаниях и непоколебимость, созерцательное состояние зародится у вас само.

Кто из вас смог бы промолчать, если бы бросили грязь вам в пищу или вылили ее вам на голову? Я могу точно сказать – тот, кто раскрыл «единый вкус». Тот же, кто не смог бы промолчать, испытал бы эмоции, замешательство и потерял бы осознанность, – тот не достиг «единого вкуса». Это критерий.

Но почему некоторые могут это сделать, а другие нет? В чем разница? Потому что первые уверены в себе, они абсолютно преданы сознанию Абсолютного Я. Им не надо самоутверждаться, доказывать что-то другим, они ничего не страшатся, они ни к чему не стремятся в мирском смысле, они ни за что не цепляются, не пытаются показать себя с лучшей или с худшей стороны, их не смутить речами, событиями, потому что у них есть внутренний центр, дающий им величайшее вдохновение. Их сердце не дрогнет, даже если они увидят демонов, которые скажут, что пришли увести их в ад. Их дух не смутится, даже если они увидят тысячи будд, восседающих на тронах, потому что они день и ночь непрерывно созерцают сверкающую жемчужину в своем сердце, и эта жемчужина затмевает все остальные переживания – так она сильно вдохновляет. Все остальное видится ими как игра, как сновидение, как мираж. Поэтому они относятся ко всему в этом сновидении, в этой игре очень благожелательно, легко и гибко. Те, кто раскрыл «единый вкус» всех явлений, знают, что земля и небо суть Одно; люди, боги и все другие существа суть Одно; жизнь и смерть, прошлое и будущее суть Одно; добро, зло, хорошее, плохое, правильное, неправильное, счастье и страдание, удовольствия и страдания, радость и горе суть Одно. При этом, понимая, что все суть Одно, они не теряют себя, не теряют относительной игры, продолжая гибко принимать условия той реальности, в которой они живут.

Однажды я объяснял ученикам из мирян о «едином вкусе», после этого они занимались служением в Крыму – украшали дачу. Были такие ученики Шамбху и Лакшми – они сажали цветы, красили и старались привнести все самое лучшее, чтобы домик для ритритов был хорошо оформлен. Адвайтананда и Брахмананда копали на огороде и тоже сажали цветы, но когда они все это сделали, то сказали: «А теперь бы сделать на клумбу гаджа-карани». Лакшми и Шамбху обидело такое их поведение (они хотели им продемонстрировать, что у них есть «единый вкус», – вот цветы, вот клумба, и можно на все это сделать гаджа-карани). Тогда я сделал им замечание, сказав, что такой «единый вкус» – это незрелая вещь, в качестве практики это может подойти, но в относительном измерении «единый вкус» надо рассматривать глубже. Цветы на своем месте, нечистоты – в другом. Их не надо смешивать, если это не практика. Если у тебя есть своя лила и свой определенный путь, держись его, но только не цепляйся. Если ты решил красить домик для ритрита и сажать цветы в состоянии «единого вкуса» и ты выразил санкальпу, ты ей должен следовать. Если ты решил жить среди нечистот и несешь за это ответственность, это другое твое решение; и если ты выразил такую санкальпу, то следуй ей.

«Единый вкус» не означает не различать вообще ничего. Различающая мудрость – это часть естественного состояния, мы различаем, однако видим Единое Сознание посреди многообразия форм, и при этом нашей ясности хватает, чтобы не путать одно с другим, – таково понятие «единого вкуса».

Таким же образом на все действия и события, которые с вами происходят, вы должны смотреть с точки зрения «единого вкуса». «Единый вкус» всех явлений означает: вы видите, что все явления одинаково священны.

Итак, какую песню пел брахман, когда он испытывал эти страдания?

Ни это тело, ни Атман, ни боги, ни планеты, ни деятельность, ни время не являются причиной моего наслаждения или боли. Единственная причина наслаждения и боли, как утверждается в шрути, – это ум, который приводит в движение этот круговорот перерождения.

«Уддхава Гита», гл. 18

На самом деле причина наших страданий – ум, вернее, его грубая часть, называемая манас. Если мы говорим о Всевышнем Уме, это другое. Функция манаса – принимать и отвергать, заниматься интерпретацией, вспоминать прошлое и выносить оценки.

Допустим, во время уборки вы несете мусор, он падает и рассыпается, а ваше настроение портится. Почему? Потому что вы сравниваете с прошлым: в прошлом у вас все было хорошо, нынешняя ситуация вызывает раздражение. Потому что вместо того, чтобы пребывать в осознанности, вы ее проинтерпретировали и однозначно оценили – плохо. А если бы вы занимались постоянно разбрасыванием мусора, считая это какой-либо практикой, то вы бы, конечно, не оценили эту ситуацию однозначно плохо.

Выходит, одно и то же действие может вызвать позитивное или негативное состояние, нейтральное состояние или страдание. Это потому, что оценивающий ум обращается к памяти и вспоминает, выносит свое суждение в отношении ситуации. В этом случае, когда ситуация происходит, мы от нее отделяемся, мы не в полноте присутствия, не живем в ней – ситуация отдельна от нашего Я. Но если мы не выносим оценок и суждений, не сравниваем с прошлым опытом, мы едины с ситуацией, мы ее принимаем, тогда мы играем с ней, нет дистанции – все, что бы ни произошло, все чудесно.

Именно ужасающе огромный и труднопреодолимый ум порождает желание и тому подобное; из него исходит самая разнообразная деятельность – саттвическая, раджасическая и тамасическая; и это ведет к таким рождениям, которые обусловлены его деятельностью.

Бездеятельное, сияющее Высшее Я, Друг дживы, смотрит сверху, в то время как ум занят деятельностью. Джива же, отождествляя себя с умом, который показывает ей мир, связана с деятельностью, которая на самом деле относится к уму, и в процессе наслаждения объектами чувств становится связанной.

«Уддхава Гита», гл. 18

В Упанишадах есть такое сравнение: на ветке сидят две птицы, одна клюет плоды, другая смотрит на эту птицу. Та, которая клюет, – это относительное сознание, отождествленное с телом. Та птица, которая смотрит на вторую, – это ваше Исконное Я, Абсолют. Та птица, которая клюет плоды, иногда чувствует их горечь, иногда она не находит плодов и впадает в замешательство. Но другая птица просто наблюдает за первой. Та птица, которая клюет, вторую птицу не видит, но главной из этих двух птиц является та, которая наблюдает. Та, которая наблюдает, всегда сидит на ветке. Но та, которая клюет, периодически рождается и умирает.

Все дело в том, чтобы мы заметили эту птицу. Когда вы становитесь такой птицей, которая сидит на ветке, возникает «единый вкус» всех явлений.

Благотворительность, исполнение своих обязанностей, соблюдение обетов, как общих, так и частных, слушание священных писаний, похвальные действия и вся остальная деятельность – все это достигает своей высшей точки в виде обуздания ума. Обуздание ума – наивысшая йога.

Скажи, зачем благотворительность и все остальное тому, чей ум обуздан и умиротворен (саттвичен)? И, опять же, какой смысл в благотворительности и всем остальном для того, чей ум беспокоен (раджасичен) или впадает в невежество и тупость (тамасичен)?

Другие боги находятся под влиянием ума, но ум никогда не оказывается под влиянием кого-либо еще. Это – ужасный бог, он сильнее самого сильного, и тот – Бог богов, кто может держать свой ум под контролем.

«Уддхава Гита», гл. 18

Вы получаете множество наставлений о технике созерцания, об отклонениях и ошибках. Вновь и вновь вам нужно их все прояснить – до тех пор пока у вас не появится личный опыт. Искусство созерцания – это самая сложная духовная практика, самая тонкая. Даже боги в ней могут путаться и не все понимать, нечего и говорить о людях.

Существуют некоторые глупые люди, которые, не победив этого неукротимого противника, чей натиск невозможно выдержать и который пронзает все самое жизненно важное в человеке, по этой же причине вовлекаются в напрасные споры со смертными здесь, и (в ходе этого) обращают других в друзей, безучастных или врагов.

Глупые люди, относящиеся к телу, которое – всего лишь иллюзия ума, как к «я» и «мое» и ошибочно думающие: «Это – я, а тот другой человек – что-то другое», блуждают в безграничной пустыне дикого невежества.

«Уддхава Гита», гл. 18

Здесь говорится, что глупые люди рассматривают свое тело как «я», «мое» и думают: «Это я, а это другой человек» – и что эти «глупые люди блуждают в безграничной пустыне дикого невежества». Фактически всякий раз, когда вы думаете: «Это я, а это другой человек», наступает такое блуждание в безграничной пустыне дикого невежества, то есть всякий раз, когда происходит двойственная оценка восприятия, отвлечение от естественного состояния.

Далее брахман поет чудесную песню, что нет ни наслаждения, ни боли, а существует только Атман. Ни боги, ни время, ни планеты, ни духи, ни препятствия не являются причиной наслаждения и боли. Существует только неведение, которое не воспринимает Атман в его Чистом Состоянии.

Рассказав эту историю, Кришна произнес такие слова:

Мир, состоящий из друзей, безучастных и врагов, который воздействует на человека посредством наслаждения и боли, – не что иное, как воображение его ума, обусловленное его невежеством.

Поэтому, Мой друг, обладая разумом, всецело обращенным ко Мне, полностью обуздай свой ум. Это – самая суть йоги.

«Уддхава Гита», гл. 18

Какой пример можно привести? Если вы искренне думаете, что видите сидящую рядом со мной монахиню, – вы заблуждаетесь. Может быть, она и сама тоже искренне думает, что она монахиня, но это не меняет положение дел. Значит, и вы, и она – заблуждаетесь.

Тот, кто реализовал «единый вкус» всех явлений (недвойственность), в такое заблуждение не впадает, он смотрит на реальность иначе, он смотрит иначе на вас, на себя. С его точки зрения любые ваши оценки, поступки и мысли – это действия спящего человека, если, конечно, это только не игра естественного состояния, которую вы полностью осознаете. Если вы пребываете в естественном состоянии, то вы тоже смотрите на любые действия и поступки других или на собственные действия и поступки как на игру во сне и с ними не отождествляетесь.

«Кладезь Сокровищ Передач»

Комментарий «Драгоценной Сокровищницы Дхармадхату»

Так же как солнечные лучи содержатся в мандале солнца, так и все проявляющиеся и существующие вещи заключаются в источнике пробужденного ума. Если мы исследуем сущность самсары и нирваны, которые подобны сновидению, проанализировав место их возникновения, пребывания и исчезновения, то мы обнаружим отсутствие этих трех мест, потому что самсара и нирвана просто не существуют.

Лонгчен Рабджам, «Кладезь Сокровищ Передач», гл. 6

Сансара и нирвана не существуют так же, как отсутствуют места их пребывания, возникновения и исчезновения.

Пробужденный ум именуют «основное пространство, опорная основа», то есть это то, на что мы опираемся. Здесь Лонгчен Рабджам говорит: «Все вещи заключены в природе явлений, подобной пространству». Однако мы должны понимать, что и заключающиеся явления, и то состояние, в котором они заключены, не имеют ни точки опоры, ни основания.

Когда мы не различаем наше тонкое сознание, подобное пространству, восприятие сужается. Тогда ум впадает в мысленную активность, связанную с телом и конкретным местоположением, схватывается этой мысленной активностью.

Как бы ни проявлялись обусловленные вещи, они заключены в состоянии осознавания тем же образом, как все сновидения содержатся во сне.

Лонгчен Рабджам, «Кладезь Сокровищ Передач», гл. 6

В сновидении вы можете видеть будду, божество, друга, врага, демона, который пытается ухватить вас, видеть что-то очаровательное. Вы можете испугаться пламени, бушующего океана, каких-то неприятностей, или, наоборот, вы можете привлечься чем-либо. Тем не менее с точки зрения сновидения все эти явления имеют один вкус. По большому счету между пламенем и океаном, между демоном и буддой как таковой сущностной разницы нет. И то и другое – в сновидении. Ни будда в сновидении не имеет реальности, ни демон. Они сделаны из одного материала, материала сновидения. А материал сновидений – это просто тонкое сновидческое неведение. Поэтому после пробуждения человек понимает, что все эти явления были «единого вкуса». Они подобны иллюзии.

Пример со сновидениями можно распространить и на все переживания этого мира, поскольку святые говорят, что переживания этого мира – это разновидность такого же сновидения, только в более грубом аспекте. Все явления этого мира имеют один «вкус». То есть сами по себе они иллюзорны, несубстанциональны, не являются самосущими. Нет мужчин и женщин, нет царей и нищих, нет богатых и бедных, нет золота и грязи. Есть только игра энергии, которая истекает из пробужденного основания.

Это пробужденное основание изначально чисто и совершенно. А различия вторичны и не имеют значения. Нет живых и мертвых, животных, богов, адов или небес с точки зрения этой пробужденной Основы. Есть игры этой пробужденной Основы в аспекте богов или небес, в аспекте живых и мертвых, в аспекте будд и демонов.

Когда мы это понимаем, наше видение мира изменяется. Мы приближаемся к видению «единого вкуса». Разумеется, вначале мы принимаем «единый вкус» в качестве воззрения, а не поведения. Поскольку, даже если мы интеллектуально понимаем, что это игры единой Основы, тем не менее, эти игры нам бы не понравились. К примеру, если бы у нас забрали одежду и мы бы оказались на холоде и без прасада, мы бы подумали: «Ну и ну! Вот это игры! Хороши игры!» Если бы нам говорили: «Да ты пойми, это же все сон и иллюзия, игры единой Основы. Быть насыщенным и голодным – одно, быть в холоде и тепле – то же», – нас бы это не убедило, поскольку, пока праны и элементы в теле не растворились, пока элементы полностью не трансформировались в чистое видение, тело состоит из грубых элементов, которые требуют своих пран. Поэтому мы и говорим о принятии такого понимания в качестве воззрения. Мы постепенно к нему приближаемся. Однако это воззрение «единого вкуса» всех явлений (самарасья-видья) должно существовать с самого начала. Пока йогин не выработал «единый вкус», ему невозможно прийти к полному Пробуждению.

«Единый вкус» имеет несколько аспектов. Во-первых, двойственные противоположные категории должны быть уравнены (добро и зло, хула и хвала, честь и бесчестие, правильное и неправильное, святое и обыденное). Это означает, что все видится одинаково чистым и совершенным.

Кто-то, неправильно понимая «единый вкус», думает так: «Если все имеет „единый вкус”, то святое ничуть не лучше обыденного», – и начинает терять бхаву при восприятии святых предметов. Это неправильно.

Принцип «единого вкуса» означает, что обыденное так же свято, как и святое. То есть это принцип возвышения бхавы, а не понижения.

Когда человек думает, что если живые существа и будды есть одно, то к буддам можно относиться так, как к живым существам, – это понижение бхавы. Но правильный «единый вкус» означает – к живым существам относиться как к буддам.

Другой аспект «единого вкуса» означает, что внутреннее и внешнее пространства становятся Одним.

Третий аспект «единого вкуса» означает, что будущее, прошлое и настоящее пребывают как Одно.

Четвертый аспект «единого вкуса» означает, что глубокое состояние медитативного самадхи и состояние по выходу из медитации неразделимы и составляют Одно. Таковы аспекты «единого вкуса».

Поскольку и чистые видения Будд, и все нечистые и омраченные переживания живых существ заключены в состоянии личного осознавания каждого из них, то нет ни одного явления, которое бы не содержалось в пробужденном уме, осознавании. Осознавание подобно солнцу, которое присутствует спонтанно, будучи светоносным по своей природе. Оно схоже с небом, чья пустота не имеет обособленной сущности. Оно называется «просветлением так как есть», «изначальной Дхармакаей», а также «самосуществующей пробужденностью».

Природа ума показана как великое пространство.

Так как небесная сфера – это основное пространство и опора для всего проявляющегося и существующего во Вселенной, то оно царит надо всем, предоставляя место для каждой вещи.

Лонгчен Рабджам, «Кладезь Сокровищ Передач», гл. 6

Пространство здесь является самым лучшим, самым удачным примером, метафорой, которая указывает на природу Ума.

Если человек заблуждается и опутан концепциями, образами, внешними формами, ему легче всего дать понимание природы Ума, сказав: «Абсолют подобен пространству. Пойми принцип пространства и избавься от иллюзий. Пространство не имеет протяженности, качественных характеристик, конкретно заданных направлений. В нем нет определенного центра, фиксированных границ».

Когда вы настраиваетесь на пространство, у вас возникает бхава бесконечного расширения, полной свободы во всех направлениях. Вот эта бхава передает принцип природы Ума.

Точно так же царит пробужденный ум природы явлений – лоно основного пространства всей самсары и нирваны. Ничто не покидает это всеохватывающее пространство никоим образом.

Лонгчен Рабджам, «Кладезь Сокровищ Передач», гл. 6

Человек, который открыл «вкус» (расу), – это тот, кто уловил это пространство, увидел эту Единую Сферу.

Пока мы не уловили это пространство, нас постоянно вводят в заблуждение: снаружи – внешние объекты, внутри – собственные мысли и переживания.

Когда мы уловили это пространство, ничто ни снаружи, ни внутри не вводит нас ни в какие заблуждения. Обычно наш ум пытается где-то задержаться: либо снаружи – в объектах, либо внутри – в чувствах и мыслях, либо где-то посередине.

Когда мы открываем принцип Единой Сферы, наш ум больше ни на чем не задерживается, а только скользит по мыслям и объектам, сам же он однонаправленно фокусируется на Единой Сфере. Другой термин – Уникальное Бинду.

Когда йогин сфокусирован на Уникальном Бинду, все становится на свои места. Больше нет никаких связанностей иллюзиями. Даже один проблеск этой Единой Сферы устраняет огромное количество заблуждений.

Предшествуя всему, оно (это пространство) изначально присутствует в виде открытой сферы природы явлений.

Лонгчен Рабджам, «Кладезь Сокровищ Передач», гл. 6

Это изначальное пространство предшествует всему. С точки зрения личного достижения кажется, что мы должны его достичь, что это плод, результат наших суровых усилий в практике. Но с точки зрения реальности это не так. Мы не можем стать буддами во второй раз. Это изначальное пространство уже как таковое открыто и присутствует в своем совершенстве.

Ставить это изначальное пространство в зависимость от условий – означает думать, что солнце будет светить в зависимости от того, как расположатся тучи на небе. Но солнце сияет за пределами Земли на огромные расстояния, и тучи на небе не могут как-то повлиять на свет солнца.

Тучи на небе влияют только на глаза людей, которые пытаются на него смотреть. Это означает, что клеши и обуславливающее мышление влияют не на само изначальное пространство ума, а на нашу постигающую ясность, наше сознание.

Когда у нас постигающая ясность омрачена – есть двойственный ум. Когда же она не омрачена, она созерцает Единую Сферу; двойственного ума на самом деле нет, а есть прямой контакт с этой Единой Сферой.

Непоколебимость (осознавания), включающего в себя все, может быть показана на следующем примере.

«Так же, как все подданные и поместья в любом царстве подчинены своему царю, не покидающему дворца, так и вся самсара и нирвана заключены в состоянии, не покидающем природы явлений».

Лонгчен Рабджам, «Кладезь Сокровищ Передач», гл. 6

Сначала кажется, что сансара и нирвана – суть две разные вещи. Сансара есть омраченное, нечистое кармическое видение с грубыми мирами и вселенными, то место, где мы находимся. Нирвана есть тончайшее сознание вне всего этого, полностью свободное, которое находится за пределами объектов чувств и мышления. Когда мы прорываемся в махашанти в восьмую дхьяну – это нирвана. Когда мы открываем сон без сновидений, Ясный Свет, подобный пространству, – это нирвана или очень близкое к ней состояние. Когда мы осознаем небывалое расширение ума без субъекта и объекта – это нирвана. Когда угасает всякое чувство «я» и возникает только единое безграничное состояние пространства – это нирвана.

Вначале кажется, что два эти видения – сансара и нирвана – разные вещи.

Однако когда йогин, упражняющийся в созерцании, глубже пробуждает свое сознание, он видит единство сансары и нирваны. Пятый аспект «единого вкуса» означает единство сансары и нирваны. Его так и называют: «Сансара и нирвана – великое равенство».

Йогин начинает понимать, что с самого начала не было неведения. Изначально он был Абсолютом. С самого начала не было кармических ситуаций и обусловленности, а были игры великого пространства.

С самого начала не было жизни и смерти. Было видоизменение игр великого пространства, которое не улучшается, не ухудшается ни при рождении, ни при смерти, ни при омраченности, ни при пробуждении.

В связи с этим, поскольку все явления обладают равностностью, говорят, что ни одно из них не лучше и не хуже другого и не требует ни усилий, ни достижений.

Понимание этого недоступно йогинам ни низших категорий, ни даже средних категорий. Это понимание доступно лишь йогинам с выдающимися, величайшими способностями. Поэтому когда вы слышите подобные наставления, следует всегда делать поправку на свои способности и принимать эти наставления как принцип воззрения, а не поведения.

В противном случае, если вы примете их как нечто уже реализованное и попытаетесь придерживаться их в поведении, вы сможете увидеть, что они для вас не работают. Тогда у вас возникнет разочарование. Слишком большой разрыв между собственным состоянием и наставлениями сутр или словами святых.

Это воззрение нужно принимать и хранить как драгоценное сокровище в сердце и постепенно к нему привыкать, думая так: «Хотя я это еще не совсем понял, тем не менее это видение – нечто очень драгоценное. Хотя мое состояние отлично от него, как небо от земли, я буду к нему постепенно привыкать, чтобы когда-нибудь обязательно сделать его своим собственным состоянием. И хотя оно уже прямо сейчас существует, оно просто еще мной не распознано».