Альфред фон Шлиффен Фридрих Великий и Наполеон 3 page

Наполеон все еще предполагал, что главные силы, мимо левого крыла которых он на самом деле только что прошел, отходят на Ландсхут и что он сбил арьергард, прикрывавший это отступление. Он надеялся, что 21‑го при бурном развитии преследования удастся всю неприятельскую армию заставить остановиться у Ландсхутского моста. Массена должен был от Фрейзинга продвигаться по правому берегу Изара и завершить уничтожение. Лефевр с дивизиями Демона и Деруа был оставлен у Бахля для подкрепления Даву и для обеспечения фланга на случай атаки Вельгарда.

Чтобы избежать угрожавшей им гибели, Хиллер и эрцгерцог Людвиг ночью продолжали отступление. Около Ландсхута все дороги и подступы к городу оказались совершенно забитыми обозами. Только с большим трудом и потерей времени удалось устранить препятствия. 21‑го французы подошли прежде, чем дорога была очищена: войска еще не успели пройти через город. Завязался бой северо‑западнее и внутри города. Позиция на правом берегу Изара заставила преследующих приостановиться. Массена подошел лишь тогда, когда дальнейшее отступление было планомерно организовано и арьергард уже оставил высоты правого берега. Хотя и с серьезными потерями, австрийцы получили возможность продолжать движение к реке Инну без дальнейших крупных задержек.

По виду противника, которого он имел перед собой, и по донесениям Даву Наполеон в Ландсхуте должен был убедиться, что в течение двух дней с большей частью своих сил он следовал за вспомогательной армией, а главные силы противника стоят влево и позади него. Он решил поручить преследование Хиллера и эрцгерцога Людвига Бесьеру с 15 000 пехоты и 3000 кавалерии, Вреде оставить в резерве у Ландсхута, а с 60 000 чел. двинуться к Экмюлю, чтобы окружить и уничтожить эрцгерцога Карла.

Между тем последний 20 апреля без помехи со стороны противника отвел 3‑й корпус (Гогенцоллерна) за реку Грос‑Лаабер. Лихтенштейну удалось принудить к капитуляции слабый гарнизон Регенсбурга, угрожаемого с обоих берегов. Была восстановлена связь с левым берегом. Можно было ожидать, что Бельгард перейдет через реку и 21‑го числа с 50 000 чел. атакует Даву и Лефевра с левого фланга, а эрцгерцог с 60 000 чел. – с фронта. Но неожиданным образом на месте оказался только корпус Коловрата, 1‑й же находился далеко на марше в Неймаркт. Но и находившийся на месте корпус не перешел через реку, а двинулся на Гемау. Отданный за несколько дней приказ о переходе на правый берег Дуная не достиг, по‑видимому, своего назначения. Бельгард, находившийся в стороне от последних событий, продолжал действовать по первоначальному плану операции и стремился соединиться с эрцгерцогом на левом берегу Дуная с целью атаковать противника, расположенного за рекой Лех. А если бы эрцгерцогу не удалось переправиться, то что лучшего мог сделать Бельгард, как не диверсию на левом берегу Дуная, посредством которой он принудил бы неприятеля к отступлению! Действия против Регенсбурга рассматривались как второстепенные. Когда ошибка или недоразумение были выяснены и последовало отозвание обоих корпусов, Коловрат к вечеру 21‑го числа подошел к Регенсбургу (схема 22), но удобный момент был уже пропущен.

Согласно приказу, полученному 20‑го вечером, Даву должен был направиться туда, где еще стояли враги, чтобы их уничтожить и раздавить. Одновременно писалось Лефевру: «Преследуйте противника по пятам». На этом основании 21 апреля Даву выступил из Тейгена в Гаузен, оттуда двинул Фриана через Хельринг в Паринг, а Сен‑Илера – в Лангквейд. Туда же направился Лефевр из Бахля. Под прикрытием арьергардных боев Гогенцоллерн отошел за ручей Аллерсдорф, южнее Ширлинга, Розенберг следовал из Динцлинга в Лайхлинг. Сильный бой продолжался до темноты, чередовались удары и контрудары, причем стороны занимали позиции: одна – Линдах, Обер‑Лайхлинг, Обер‑Зандинг, другая – ручей Аллерсдорф, Ширлинг, Колбинг, опушка леса восточнее Динцлинга.

21‑го вечером эрцгерцог Карл еще ничего не подозревал об отступлении эрцгерцога Людвига и Хиллера, а также о продвижении Наполеона на Ландсхут. Он все еще рассчитывал на подкрепление левого крыла корпусами обоих генералов и предполагал совместно с ними и с Коловратом атаковать Наполеона, продвижение вперед которого ожидал из Абенсберга вниз по Дунаю. А когда ночью пришло донесение о судьбе Хиллера и эрцгерцога Людвига, главнокомандующий не счел положение существенно ухудшившимся, так как этими частями все‑таки связывалась значительная часть французских сил. К 22‑му (схема 23) Розенберг должен был занять позицию против Даву и Лефевра, бригада Вукасовича – служить прикрытием левого фланга южнее Грос‑Лаабер, гренадеры оставались в резерве у Моосгофа. Гогенцоллерн должен был наступать от Альт‑Эглофсгейма на Динцлинг, Лихтенштейн от Гобелькофена на Пейзинг; Коловрат должен был en front emportieren [233] из Обер‑Ислинга на Аббах, где предполагался лишь небольшой отряд противника. Успех был вообще возможен, если бы намеченные передвижения были начаты с утра, но ввиду того, что надлежало выждать Коловрата, продвижение могло быть начато лишь после полудня, а к этому времени уже Наполеон с 60 000 чел. внезапно появился из Ландсхута перед Экмюлем, а Даву и Лефевр перешли в атаку. С точки зрения «теории» предстоявшая фланговая атака была неопасна, так как через широкий Грос‑Лаабер на большом протяжении переправа имелась только у Экмюля, которую легко было разрушить. Но в действительности нашлись и другие переправы. Вукасович не смог удержаться против атаки Лефевра из Ширлинга, Вандама из Деггенбаха, Ланна через Роггинг и резервной кавалерии, которая в нескольких местах перешла ручей вброд. Сначала он должен был отойти за Лаабер, а затем отступать и далее (схема 24). Розенберг, атакованный с двух сторон превосходящими силами, только с большими потерями смог вырваться из сдавливавших его тисков. Гогенцоллерн и Лихтенштейн должны были вступить в бой, кавалерию пришлось бросить навстречу наседавшему врагу, и к наступлению темноты удалось собрать всю армию на высотах Грасса и у Бургвейтинга. Но остановка здесь была тоже непродолжительной. Уже в ночь на 23‑е было начато отступление по временному мосту на левый берег Дуная. Отход не был закончен, когда наступило утро, и противник вновь стал наседать. Австрийская кавалерия, которая уже накануне отличилась своими действиями, должна была вновь напрячь свои силы, чтобы задержать противника перед плавучим мостом.

25 апреля за Регеном у Кама эрцгерцог Карл собрал Бельгарда, Коловрата, Гогенцоллерна, Розенберга и Лихтенштейна. Хиллер и эрцгерцог Людвиг находились у Альт‑Оттинга за рекой Инн. Наполеон обратился против этой части разбитого противника. В течение семидневных боев австрийцы потеряли 40 000, их противник всего лишь 16 000 чел.

Действуя со 180 000 чел. против 120 000 чел., нанести неприятельской армии потери в размере одной трети ее состава и расколоть ее на две части – это являлось бы для всякого другого генерала завидным результатом. Но для Наполеона, который имел полную возможность совершенно уничтожить эту армию и «в два‑три дня разрешить германские дела», такой результат недостаточен. 17 апреля император располагал тремя армиями, примерно по 60 000 чел. – у Аугсбурга, вдоль Дуная (голова ее была у Нейштадта) и у Регенсбурга. Ему следовало только двинуться с трех сторон на эрцгерцога, который, оставив на Изаре 24 000 чел., вступил с 94 000 чел. внутрь речной дуги, образованной реками Абенс и Дунаем, – и было бы выполнено то, что Мольтке считал высшим стратегическим достижением.

18 апреля Массена достиг Пфафенгофена, а Лефевр сосредоточился у Нейштадта на Абенсе. Даву переправился у Регенсбурга через Дунай. 19 апреля Массена мог продвинуться до Ау, а Лефевр – еще далее. Даву мог выдвинуться на правый берег Дуная или, по крайней мере, на позицию Аббах, Волькеринг. 20‑го все три группы могли наступать на противника, где бы последний ни находился. Правда, эрцгерцог имел возможность обратиться своими главными силами против одного из трех противников. Но он не мог достигнуть особенно большого превосходства сил, так как во всяком случае часть армии была бы связана баварцами, стоявшими на реке Абенс. Но, несмотря на это, ему могло удасться потеснить одного из трех противников. Это помогло бы ему столь же мало, как Теренцию Варрону при Каннах оттеснение иберийцев и галлов. Если бы эрцгерцог одержал победу, но не уничтожил или совершенно не прогнал с поля одного из трех противников, он в результате все‑таки оказался бы в полном окружении. Наполеон отверг простой способ концентрического наступления. Он хотел держаться испытанного метода – сосредоточить сначала всю свою армию в тылу или на фланге противника. Этот прием, благодаря которому он одержал блестящий успех при Маренго, Ульме и Йене и который мог бы дать такой же результат при Прейсиш‑Эйлау, здесь оказался неудачным. Противник уже слишком далеко продвинулся вперед, чтобы можно было полностью закончить обстоятельное развертывание. Видя, что его планы наталкиваются на препятствия, получая ложные донесения и составляя себе ошибочное представление о противнике, Наполеон был вынужден каждый день принимать новые решения. Эрцгерцог поступал таким же образом. В этом соперничестве Наполеон в конце концов одержал верх. Это было неудивительно. За ним было значительное численное превосходство. Его войска имели совершенно исключительную подвижность и превосходили все другие в бою, особенно на закрытой и пересеченной местности. Маршалы вкладывали все свои силы в выполнение приказаний императора, а у австрийских корпусных командиров, в общем, недоставало подготовки и дисциплины для осуществления решительного наступления. И, что важнее всего, Наполеон быстро принимал решения, безразлично, удачные или нет, и приводил их в исполнение с быстротой, решительностью и силой. Эрцгерцог же выжидал выяснения обстановки, сдерживался, и события предупреждали его. И лишь в значительной степени благодаря ошибкам Наполеона, который не только слишком поздно запер выход у Ландсхута, но и открыл новый у Регенсбурга, эрцгерцогу удаюсь спастись от гибели, хотя и со значительными потерями.

Конечный результат апрельской кампании был таков: австрийцы понесли тяжелые потери, но не были уничтожены. Четыре недели спустя они вновь столкнулись с победителем и отбросили его у Асперна за Дунай. Так как Наполеон пренебрег предоставленной ему возможностью дать бой на уничтожение, то он не смог «в два‑три дня разрешить германские дела». Потребовалась кампания продолжительностью в несколько месяцев, потребовалась война, которая не ограничилась одной долиной Дуная, а распространилась на Тироль, Италию, Польшу, Северную Германию и Нидерланды, чтобы наконец путем истощения всех сил достигнуть результата, которого можно было достигнуть одним ударом.

Еще несколько раз Наполеон делал такого же рода попытки дать бой на уничтожение. У Смоленска его метод потерпел крушение вследствие длины его походной колонны, на развертывание которой потребовалось слишком много времени. В день Дрезденского сражения он малодушно отказался от гениально намеченного плана. При Монмирайле еще раз воскрес дух победителя при Маренго. Но в общем Наполеон отказался от обхода одного из флангов, отрезывания линии отступления и ведения боя с перевернутым фронтом. Отныне он шел прямо к цели. Это приводило к фронтальным атакам и к попыткам прорыва. Два боя – Бородино и Ханау – могут быть отнесены к его победоносным, чисто фронтальным, сражениям. Своему успеху в них он обязан главным образом артиллерии. Независимо от потерь, которые он причинил противнику и понес сам, о действительном успехе, влияющем на ход кампании, речь может идти только в сражении при Ханау. Здесь Наполеону удалось ценою жертвы в 19 000 чел. отвести 60 000 чел. за Рейн и тем спасти их. Под Бородиным он оттеснил Кутузова на один километр, но на следующий день русский генерал мог продолжать планомерное отступление, и сам Наполеон мог возобновить на свою погибель беспрепятственное, как и до этого, продвижение вглубь страны.

Однако не все позднейшие сражения Наполеона носили чисто фронтальный характер. Превосходство сил, которым располагал император, и обусловленные этим более длинный фронт и более сильные фланги дали ему возможность выполнить под Ваграмом охват и привели к такому успеху, которого никогда не удалось бы достигнуть одним массовым фронтальным наступлением на австрийцев. Нечто подобное произошло бы и при Грос‑Гершене, если бы 3 мая союзники остались выжидать на левом берегу реки Эльстер. Но такие успехи представляются слишком ничтожными. При Ваграме была скорее не победа, а истощение обеих сторон, которое и привело к заключению мира. В стремлении к лучшему Наполеон все‑таки был приведен к отвергнутому им под Регенсбургом способу «соединения разделенных до этого частей на поле сражения». В этом не было ничего нового. Уже в 1760 г. Фридрих Великий пришел к этой «подпорке» (Aushilfe) [234].

2 ноября [235] Даун с 52 000 австрийцев и могущественной артиллерией занял позицию севернее Зюптица и западнее Цинны (схема 25). Кряж высот шириной в 800 м, полого спускавшийся в южном направлении к Рер‑Грабену и в северном – к Домицийской роще и к долине реки Эльбы, считался, по прежнему опыту, неприступным с фронта. Для прикрытия линии отступления, примыкавшей к флангу, юго‑западнее Торгау был выставлен особый корпус Ласси. 44‑тысячная армия прусского короля бивакировала у Ланген‑Рейхснбаха; он решил 3 ноября оставить Цитена с 18 000 чел. для атаки противника с фронта, сам же хотел с 26 000 чел. тремя колоннами обойти позицию через Домицийскую рощу и атаковать ее с тыла. Прусские колонны, задерживаемые тяжелой артиллерией, медленно продвигались по глубокому песку. Миновал уже полдень короткого ноябрьского дня, когда авангард вышел у Нейдена на открытое место. Казалось, было уже слишком поздно, чтобы развернувшимися влево колоннами продолжать движение по дорогам в глубоких лощинах к Цинне и там повернуть их вправо. Король полагал, что у него осталось время только для того, чтобы по мере подхода бригад немедленно эшелонами, одну за другой, вести их в атаку. Разъединенные атаки были одна за другой отбиты с большими потерями. Вечером армия отошла за ручей Штрин‑Бах. Цитен, озабоченный своим правым флангом, хотел прежде всего оттеснить Ласси. Но к этому противнику, находившемуся за Рер‑Грабеном, не было подступов. Вследствие этого Цитен после полуторачасовой канонады отошел под прикрытием своей кавалерии влево и сначала атаковал одной бригадой Зюптиц, а затем другой бригадой высоту северо‑западнее этого селения Зюптиц был взят и высота уже занята, когда атакующая бригада картечным огнем была вынуждена к отступлению. Всякая возможность успеха, казалось бы, отпала. Но и австрийцы пострадали сильно и особенно были приведены в замешательство тем, что обороняющийся на северном склоне частью поражался с тыла артиллерийским огнем Цитена, а обороняющийся на южном склоне поражался с тыла артиллерийским огнем короля. С наступлением темноты Даун счел за лучшее отвести войска западного крыла из охваченного района на Цинну. Это движение было замечено генералом Зальдерном и использовано им по собственной инициативе для возобновления атаки. Цитен приказал следовать этому примеру и остальным войскам. С другого фронта генералы и штаб‑офицеры также самостоятельно двинули отдельные части, которые ударили во фланг и тыл сражающихся против Цитена австрийцев. Всего собралось наконец 25 батальонов, которые все более оттесняли противника назад, в направлении на Цинну. На следующее утро Даун находился уже в отступлении из Торгау на Дрезден. Австрийцы не были уничтожены, но на продолжительное время потеряли боеспособность. Так же, как и они, исчезают и остальные противники короля – имперская армия и русские. Поле свободно. И важнее всего то, что в Вене приходят к убеждению, что с этим противником никогда не удастся покончить. Таким блестящим успехом король обязан офицерам, самостоятельный порыв которых к победе не угашался никакой неудачей, боевому подъему, с которым шли в бой солдаты, главным же образом – наступлению с двух сторон, огню с фронта и с тыла, против которых и храбрейший не может устоять продолжительное время.

Русский генерал Беннигсен тоже делал попытки соединить на поле сражения несколько разъединенных частей своей армии.

В первых числах июня 1807 г. силы Наполеона располагались (схема 26): корпуса Бернадота и Сульта за рекой Пассарга, Даву – южнее Алленштейна – Остероде, прочая армия – позади вплоть до Вислы и за ней; корпус Нея как авангард, выдвинутый на реке Алле, находился в районе Гутштадт, Альткирх, Шарник, Квец, Кнопен. Французский император намеревался развернуть свою армию и затем атаковать русских и пруссаков, «главный корпус» которых под командованием Беннигсена стоял у Гейльсберга (авангард Лаунау), а «вспомогательный корпус» Лестока – у Гейлигенбейля. Беннигсен хотел предупредить атаку противника и уничтожить отделившийся корпус Нея. 5 июня были высланы вперед: Рембов с дивизией из вспомогательного корпуса – к предмостному укреплению Шпанден, чтобы связать здесь Бернадота, а Дохтуров с двумя дивизиями – к предмостному укреплению Лемиттен – связать Сульта. Рембов был отбит, а Дохтуров занял предмостное укрепление Лемиттен; оба понесли большие потери, но вполне выполнили свое назначение – приковать к себе внимание маршалов. Так как Даву стоял слишком далеко, чтобы принять участие в операции, то операция на уничтожение Нея могла выполняться беспрепятственно. С этой целью три дивизии Сакена с сильной кавалерией должны были 5 июня начать продвижение через Арнсдорф на Вольфсдорф; за ним следовала гвардия, Багратион с авангардом от Лаунау через Гронау на Альткирх, полдивизии Горчакова по правому берегу реки Алле на Гутштадт, казаки и полдивизии Платова через Бергфриде на Гейлигенталь. Когда Багратион достиг Альткирха, то не было еще никаких признаков остальных колонн. Он хотел их выждать, прежде чем перейти к атаке. Благодаря этому Ней выиграл время, чтобы соединить свои разбросанные части, и два часа спустя, когда [Остен‑]Сакен появился у Вольфсдорфа, Ней начал отступление в порядке. Еще возможно было бы отрезать маршала, если бы колонны Сакена, имевшие большое превосходство в силах, продолжали марш через Варлак на Деппен или Гейлигенталь. Но Сакен придвинулся к Багратиону. Гвардия была уже раньше подтянута через Петерсдорф к Нейендорфу; сначала была вновь собрана вся армия, и только тогда начато движение на Квец. Платов тем временем набросился на отходящие французские обозы. Этим Ней не дал ввести себя в заблуждение. Он остановился у Анкендорфа и здесь выжидал атаки, на которую истощенный продолжительным маршем противник оказался уже не способным.

6‑го числа «медленно и невероятно осторожно» русские двинулись на Анкендорф. Когда они своим превосходством стали угрожать обоим флангам Нея, последний начал отступление. Несмотря на то что у Деппена было восстановлено три моста, переправа могла быть выполнена только «с весьма значительными потерями». Река Пассарга приостановила преследование.

Тщательно составленный план не удался потому, что Багратион запоздал связать фронт противника атакой, и потому, что Сакен испугался самостоятельно действовать против фланга и тыла, слишком прижался к центру и также выступил против фронта. Сакен был сделан козлом отпущения, предан военному суду и приговорен к отрешению от должности, но вскоре был помилован и получил новое назначение. Эта мера не произвела большого впечатления. И позднее многие генералы не страшились впасть в ошибку Багратиона и Сакена. Стремление отдельных частей армии предварительно соединиться перед фронтом противника, вместо того чтобы начать атаку, продолжало оставаться излюбленной привычкой. Чтобы противодействовать этому, задача главного командования заключается в том, чтобы соответствующими распоряжениями сократить неизбежный промежуток времени между выходом одних частей против фронта, а других на фланг и в тыл неприятеля.

Самому Наполеону решение такой задачи никогда вполне не удавалось. Он пробовал достигнуть соединения на поле сражения тем, что держал фронт противника только под угрозой, а тем временем отделенная от главных сил часть армии подтягивалась для фланговой атаки. Это могло удастся, если противник со своей стороны начинал атаку, а отделенная от главных сил часть армии поспешно подходила. Но это не удавалось, если противник предпочитал выжидать атаки, а отделенная от главных сил часть армии задерживалась неприятельскими отрядами. Тогда обыкновенно отдавался приказ незамедлительно отбросить задерживающий отряд. Когда же этот противник «незамедлительно» не уходил, то оказывалось, что уже много времени потеряно и план сосредоточения и фланкирования преждевременно раскрывался; противник, не выжидая результата, начинал отступление и ускользал прежде, чем создавалась возможность затянуть петлю и обречь его на гибель. Таков примерно был ход событий при проектированных фланговых атаках Нея и Вандама под Лёвенбергом и Дрезденом. Под Бауценом [236] Ней вовремя достиг поля сражения, но был брошен не против фланга, а против оконечности правого крыла; несмотря на доброе намерение Блюхера держаться до конца, ему все же пришлось уклониться от рокового удара. Надо было признать следующее положение: фронтальная атака должна начинаться до начала фланговой атаки. Противник должен быть совершенно связан и не быть в состоянии избежать флангового удара. Если охваченный противник перейдет в фронтальную атаку, как Мелас под Маренго, Гогенлоэ под Йеной, Наполеон под Ватерлоо, то тем лучше; если же нет, то охватывающая сторона должна, конечно, взять это бремя на себя.

Метод охвата и обхода под Бауценом, Лёвенбергом и Дрезденом не дал результата вследствие контрманевра противника. Если оттеснение противника под Маренго Ульмом и Йеной в направлении, противоположном его естественным коммуникациям, было для него гибельным и даже вело к полному уничтожению побежденного, то вытеснение противника маневром в направлении его естественных коммуникаций приносило больше ущерба победителю, чем побежденному. Победы при Грос‑Гершене и Бауцене и продолжительное отступление союзников вызвали со стороны Наполеона выделение многочисленных отрядов и заслонов, постепенно разложили его состоящую из рекрутов армию и вынудили к заключению перемирия; оно было желательно также и для союзников, но они скорее могли обойтись без перемирия, чем Наполеон, одержавший две победы и старавшийся их использовать путем непрерывного преследования противника.

Когда перемирие окончилось, положение совершенно изменилось. Задача соединения отдельных армий на поле сражения, которая во время весенней кампании выпала на долю Наполеона или которую он сам себе избрал, в августе выпала и на долю союзников.

Имея северную армию у Берлина, главную армию в Силезии, австрийскую в Богемии, союзники обложили, пока еще на почтительном расстоянии, Наполеона, располагавшегося между Дрезденом и Лигницом (схема 27). Великому мастеру военного искусства самое простое было бы уйти от угрожающего окружения и затем с превосходными силами атаковать одну из трех армий противника. Так поступил в 1760 г. Фридрих Великий, находясь в гораздо худшем положении. 14 августа король находился с 30 000 чел. юго‑западнее Лигница (схема 29); против него были Ласси, Даун и Лаудон, имевшие в совокупности 100 000 чел. Кроме того, русская армия уже перешла через Одер и дошла до Лиссы.

В ночь на 15‑е Даун намеревался обойти противника с трех сторон и на утро атаковать главной армией правый фланг, Лаудоном левый фланг и Ласси с тыла; легкие войска генерала Рида и Бека должны были связать фронт. Но в ту же ночь король двинулся через Лигниц и расположился на отдых восточнее города у Пфафендорфа и Пантена, чтобы ранним утром продолжать марш. Во время отдыха неожиданно пришло донесение о приближении Лаудона, который на незначительном расстоянии от прусского левого крыла в трех колоннах переправлялся через Кацбах. Однако Фридрих успел занять высоту Реберг, находившуюся на пути наступления противника, отразить первый натиск, а затем атаковать австрийцев, с усилиями выбиравшихся из трудно преодолимой теснины ручья Кацбаха. Прежде чем австрийцы успели полностью развернуться, они оказались отброшенными за реку, несмотря на их численное превосходство (30 000 против 14 000). В это же время подходившая на помощь главная армия Дауна оказалась задержанной и отбитой у Шварцвассера ничтожными силами Цитена. Наличных сил не хватило для вполне заслуженного использования победы. Но и достигнутого было достаточно, чтобы русские поспешно отступили за Одер и чтобы втрое сильнейшие австрийцы вежливо отошли для пропуска короля на соединение с принцем Генрихом.

Наполеон (схема 27) находился в гораздо более выгодном положении, чем Фридрих. Отношение его сил к силам противника было не 1:3, а по крайней мере 4:5. Ему было бы легко применить образ действий, соответствующий сражению при Лигнице. Но отступать, хотя бы и для того, чтобы вслед за этим одержать победу, он считал ниже своего достоинства. Таким образом, он остался посреди трех врагов. Для того чтобы поступить так, он мог бы обойтись и без размышлений. Во всяком случае союзники решили прямо наступать с трех сторон на главного противника. Та армия, которая наталкивалась на самого Наполеона, должна была уклоняться, а обе остальные армии – тем сильнее напирать. Наполеон должен был в результате изнемочь от этих усилий, направленных к одной цели. Но как ни хорош был этот первоначальный план, двое из трех командующих армиями твердо решили его не выполнять. Кронпринц Шведский [Бернадот] хотел возможно дольше оставаться на месте и отходить при малейшей угрожающей ему опасности. Шварценберг, в значительной степени подкрепленный из Силезии, намеревался не прямо идти на противника, а только обходить его по обширной дуге. Он подражал тем самым в известной степени маневру, примененному при Маренго, Ульме и Йене, но не с твердым намерением драться, а только для того, чтобы угрожать и произвести диверсию. Осторожный полководец подвергал себя тем самым большой опасности, если бы еще светило солнце Аустерлица. Но оно уже находилось на закате. Наполеон не удержал в одной массе главную часть своей армии для нанесения в подсказанном обстановкой направлении сокрушающего удара, а довольно равномерно разделил боевые силы против трех врагов. Сколько бы союзники ни делали ошибок, эти ошибки не могли исправить результатов этого рокового мероприятия. Какие бы случаи ни представлялись, чтобы возобновить дни Маренго, Ульма и Аустерлица, всегда не хватало сил на выполнение гениального плана, на принятие мужественного решения. Таким образом, были оставлены всякие попытки дать сражение на уничтожение. С французской стороны бои в общем ограничивались фронтальными атаками и попытками прорыва, т. е. тем, что Наполеон называл раньше «ординарными» сражениями. Выставленные против трех неприятельских армий отдельные части армии терпели поражения. Союзники напирали. Медля и колеблясь, они все же напирали. Там, где показывался император, они опять подавались назад. Одной своей личностью он отвращал каждый натиск. Но как только он поворачивал спину и обращался в другую сторону, опять восстанавливалось старое положение. Он вернулся в Дрезден усталым и выдохшимся. С отчаянием решил он здесь выжидать атаки (схема 28). Этот признак слабости поднял дух союзников.

Блюхер переправился через Эльбу, чтобы вместе с кронпринцем идти к Лейпцигу на соединение с главной армией. Должно было произойти как раз то самое, что подготовило Маренго, Ульм и Йену. Союзники хотели занять расположение поперек пути отступления французов и тогда дать решающий бой с полностью перевернутыми фронтами. Отступление от старой программы состояло только в том, что развертывание должно было быть выполнено не с одного, а с двух направлений. Наполеону невозможно было выжидать в Дрездене результатов их концентрического наступления. Первоначально Наполеон имел свободу решения – или повторить операцию при Лигнице, или применить какой‑либо другой метод. Теперь же он был вынужден следовать примеру Фридриха. Он должен был броситься между двумя врагами, которые хотели его обойти справа и слева, чтобы одного из них отрезать, а другому нанести сокрушающий удар. При медлительности и неуверенности союзников он вполне располагал временем, чтобы блестяще уйти от угрожавшей ему гибели. Однако Наполеон пожелал применить другой способ. Око за око, зуб за зуб. Блюхер и кронпринц хотели отрезать ему сообщение с тылом. Хорошо! В таком случае и он пожелал ответить им тем же. Расчет был не совсем ошибочным. Кронпринц был уже готов немедленно отступить, чтобы избежать угрожающего обхода. Но Блюхер твердо держался намеченного плана, почти что насильно потащил за собой кронпринца, сделал благодаря этому возможным соединение с главной армией и превратил тем самым обход противника в удар по воздуху. Несчастие уже случилось, когда Наполеон заметил свою ошибку. Ему оставалось только одно – попробовать где‑нибудь сделать прорыв. Счастливый случай и колебания в решениях противника привели его к пункту, где оставалось только протянуть руку за победой, и, казалось, le monde va tourner encore une fois [237]. Рано утром 16 октября дело заключалось в том, чтобы со 138 000 чел. разбить 72 000 чел. Это была задача, решение которой, безусловно, можно было бы доверить Наполеону Но он совершенно с ней не справился. Все, что он оказался в состоянии сделать, заключалось в удержании сильных резервов, которые по частям расходовались то тут, то там, по мере возникавшей потребности, и в проведении фронтальной атаки, предпринятой после того, как противник успел усилиться, и не имевшей никаких шансов на успех. Вместо того чтобы блестящим делом вновь возвести себя на престол Европы, он предоставил союзникам возможность дать сражение на уничтожение, которое было бы столь же совершенным, как и Канны, если бы малодушие не открыло побежденному ворота, через которые он смог уйти от полнейшего уничтожения. Произошла первая крупная катастрофа. Вторая произошла во время короткой кампании 1815 г., в которой, как нигде, наглядно сказываются особенности наполеоновского ведения войны в позднейший период.