Полезное:
Как сделать разговор полезным и приятным
Как сделать объемную звезду своими руками
Как сделать то, что делать не хочется?
Как сделать погремушку
Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами
Как сделать идею коммерческой
Как сделать хорошую растяжку ног?
Как сделать наш разум здоровым?
Как сделать, чтобы люди обманывали меньше
Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили?
Как сделать лучше себе и другим людям
Как сделать свидание интересным?
Категории:
АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника
|
Глава 3. Везение, успех не слишком‑то характерны для вашего нынешнего положения, но следует иметь в виду
Везение, успех не слишком‑то характерны для вашего нынешнего положения, но следует иметь в виду, что ночь наиболее темна перед самым рассветом. Обстановка вам не ясна. Вы не владеете ею, но это переходное состояние. События, которые изменят его к лучшему, уже на подходе. А пока наберитесь терпения и ждите. Книга перемен. Гексаграмма 9. СЯО ЧУ. Воспитание малым
Ярик ждала меня на небольшой площадке у подъезда, вытоптав на свежевыпавшем снегу какой‑то иероглиф. Вид у нее был в высшей степени счастливый и очень дурацкий. После того как она начала встречаться с Ахмедом, глаза у моей Птицы стали блестеть изумрудами. Мы еще поспорили с девчонками, что надо ей кличку изменить на Кошка. Ну, правда! У нее и походка изменилась! Вот что любовь с человеком делает! Хотя на некоторых, не будем показывать на Настю пальцем, любовь действует совершенно противоположно. Эх, вы бы видели, какой номер тут отчебучила Козарева. Если бы я была парнем, а Настя моей девушкой, мне бы было стыдно. Сережке памятник надо ставить за терпение. – Варька! – громко и радостно крикнула Птица и запустила в меня снежком. Снежный комок больно ударил в плечо и рассыпался. Я недовольно зыркнула на подругу и отряхнула пуховик. – Эй, ты чего? – подскочила она ко мне. – Что это? – кивнула я на каракулю на снегу. – Смотри, тут такие элементы, – с готовностью начала объяснять Ярик. – Вот коготь или когти, рука. Вот тут крышка и сердце. А это означает грациозность, ходить. Я скептически скривилась. – Ерунда какая‑то. – Почему ерунда? Это иероглиф аi – любовь. Ай. – Ай… И даже по‑японски любовь как‑то глупо выглядит, – вздохнула я и испортила ногой все творение Ярославы. – Что случилось? – напряглась она тут же. – Он тебя обидел? Варя! – Нет. Все нормально. Подруга остановилась, взяла меня за плечи и слегка встряхнула, пристально глядя в глаза. – Немедленно рассказывай. – Яр, правда, все хорошо, – отмахнулась я. – Он к тебе приставал? – Нет. Она облегченно выдохнула. – Он тебя оскорбил? – Нет. Она задумалась, пытаясь придумать новые «Он тебя…». – Он поспорил с друзьями и ушел ночью на озеро, хотя я была против. А утром пропал. Вызывали милицию, его искали… – Кирилл пропал? – перебила она. – Совсем?! – Да нашелся уже. Кому он нужен? На лице Птицы отобразилась вся гамма чувств, главным из которых стало разочарование. – Нашелся? А ты чего тогда кислая? – А я на него обиделась! Знаешь, сколько всего я пережила, пока его не было?! – возмутилась я. – Представляю… – обняла она меня. По дороге я жаловалась ей на Кирилла и его выходку. Птица, как самый главный знаток мужской психологии, начала мне объяснять, что для всех парней без исключения важно мнение коллектива и мне нельзя идти вразрез с ним, надо поддерживать Поэта в его начинаниях и быть верной боевой подругой. Но не приставучей. Приставучих они не любят. Вообще Ярику можно доверять в вопросах мужчин. У нее три брата, общается она преимущественно с ребятами и считается в мужской компании своим в доску парнем. – Что же мне делать? – Ты ведь ему уже свое недовольство продемонстрировала? Я кивнула. – Но ведь он даже не звонил мне! Не прислал эсэмэс! Не спросил, как я добралась, и даже не написал мне письмо по электронке! – Думаю, ждет, пока ты остынешь. С другой стороны, мало ли что произошло на озере. Может, он увидел тот заброшенный город. – Ну точно! И старцы отворили для него свои ворота. Точно‑точно. Ярик рассмеялась: – А меня Ахмед познакомил со своими друзьями из МГУ! Ой, Варя, они все такие умные! Вот мы считаем, что Точка гений, а там таких хоть ложкой ешь! – И все такие же зануды? – ухмыльнулась я. – Есть даже хуже, – прикрыв рот ладошкой, прыснула она. Все‑таки Ярик умеет поднять настроение. В школе я стала центром Вселенной, потому что Настю интересовало все в мельчайших подробностях. Точка просто спросила, как прошло, и, услышав мое «нормально», вернулась к своему ноуту. Не нравится она мне. Грустит постоянно. Раньше хоть язвительно огрызалась, а сейчас вообще скисла. Уроки шли своим чередом. Я отвечала, получила пять по литературе и кое‑как выжила на физике. Кирилл не звонил. Я даже несколько раз проверила батарейку, настройки звонка и позвонила себе с телефонов девчонок – все работает. А он молчит. Настя начала раздражать своим щебетом про Сережу и как они ходили в кино. Ярик обсуждала футбол с Максимовым. При этом они так горячо спорили, что Стас едва не навернулся с парты, на которой сидел. Женька рисовала какие‑то странные блок‑схемы, по которым должен был работать ее сайт, или чего она там выдумывает в очередной раз. – Варя, да ты совсем меня не слушаешь! – возмутилась Настя. – Слушаю, – автоматом отозвалась я. Почему он не звонит? Ни эсэмэс, ни звонка, ничего… – Точка, а у тебя тут Интернет ловится? Женька, не отрываясь от монитора, кивнула. – Дай почту проверить. – Я занята как бы. – Пожалуйста. Она исподлобья глянула на меня и развернула ноу т. Я быстро загрузила сайт, набрала пароль и вошла в папку «Входящие». Ни фига! Сообщения с форума, комментарии из дневника, реклама курсов английского языка, все что угодно, но ни одного письма от Поэта. Нет, ну надо же! – Эй, полегче, – фыркнула Точка, когда я слишком резко повернула к ней комп. – Извини, – буркнула я. – Варь, а Поэт не звонил сегодня? – посмотрела она мне в глаза. Я, кажется, выдержала ее взгляд, пожала плечами и как можно легкомысленнее произнесла: – А у него контрольная сегодня. Он занят. – Ммм… – прищурилась Женька. – Ну‑ну. – И снова уткнулась в компьютер. После урока химии Женька зажала меня в туалете. Упершись руками по обе стороны от плеч, она нависла надо мной, как фонарь над мусоркой в парке. – Так, значит, Поэт контрольную пишет? – с ехидной усмешкой спросила она. – Пишет, – попыталась я вырваться, но она не дала. – А ну рассказывай. Только начистоту. Всю правду! – приказала Женя. – Отстань! – еще раз попыталась отпихнуть подругу. – Может, лампу еще к лицу приставишь? – Надо будет – приставлю! – Урюпинский шарм взыграл? – Он самый. Что произошло? – давила она строго. – Мы расстались? – немного удивленно произнесла я, словно сама прислушиваясь к этой фразе. – Он лез к тебе? – Нет, мы ночевали в разных коттеджах. Девочки в одном, ребята – в другом. Там никто ни с кем не ночевал. – Почему поссорились? – Он ушел ночью на озеро и пропал. Его искали с милицией. Не знаю, как и где нашли. Я с ним не разговаривала. – Почему? – Ты знаешь, что я пережила?! – А он? – Что он? – Варя, что за детский сад? – Отвали, – психанула я, выбивая ее руку с одной стороны и бегом направляясь к двери. В раздевалке нас ждала одетая Ярик, Настя, как обычно, крутилась перед зеркалом. Я быстро натянула пуховик, собираясь в гордом одиночестве удрать домой. – Давай этих, – Птица заговорщицки кивнула в сторону Насти и возившейся с сумкой Жени, – подождем на улице. Я тебе что расскажу, закачаешься! Я лишь вздохнула… Что такого может рассказать мне Сокол, чтобы я хотя бы на секундочку забыла о Поэте? – Мы на весенних каникулах снова поедем в Японию! – радостно выдала Ярослава, даже не дожидаясь, когда мы отойдем от девчонок. – Круто, – буркнула я, все больше раздражаясь. Хотелось рыдать. – Только я не знаю, мы же уедем на месяц, как я оставлю Ахмеда? – Яра, до весенних каникул надо еще зимние пережить, Новый год и Рождество. Еще сто раз поругаетесь. – Злая ты, – неожиданно «зависла» Птица, обиженно сдвинув бровки. Нет, ну что она ко мне со своим Ахмедом привязалась, а? Видит же, что я совершенно не в духе. – Вон, контрольная кое у кого кончилась, – толкнула она дверь на крыльцо. – Беги, вешайся своему Поэту на шею. – Отстранилась, пропуская меня вперед. – Кирилл, – расплылась я в счастливой улыбке. – Ой, только не визжи мне на ухо, – усмехнулась подруга, поправляя шапку. Кир обхватил меня за талию и поцеловал в щеку, пощекотав кожу щетинкой. – Как съездили? – вежливо поинтересовалась Ярик. – Отлично. Варька только обиделась. – Чего так? – Она сделала предельно любопытное лицо и выдула огромный пузырь из жвачки. – Да уж рассказала небось, – хитро покосился он на меня. Я уткнулась носом ему в куртку и сделала вид, что не услышала. Поэт положил руку мне на плечо. Улыбка расползлась по моему лицу. – Кирилл! Кир! – раздалось за спиной. Это Настя с Женей вышли. – В «Слона»? – спросил он у моих подруг. – Если только… – замялась Женька. – Друзья моей девушки – мои друзья. Терпела же моя девушка моих друзей два дня. Думаете, я не потерплю вас пару часов? Точка ехидно усмехнулась. – А… – заикнулась Настя. – Я угощаю, – заулыбался Кирилл. Спорим, что она хотела спросить про Сережку? До любимого кафе мы доехали быстро. Дорога оказалась свободной, словно кто‑то специально расчистил ее для нас. И даже наш любимый столик был не занят. Мы сделали заказ. Я взяла горячий сандвич с курицей и большую чашку какао. Настя долго выбирала между пирожным и молочным коктейлем, в итоге заказала капуччино без сахара и фруктовый салат. Ярик не мудрствовала долго и ткнула пальцем в «Цезарь» и свежевыжатый апельсиновый сок. Женька недовольно хмурилась, бормотала, что негоже обирать бедных студентов, что с нее хватит и простого сока, на что Кир улыбнулся и заказал для нее чизкейк и эспрессо. – Хотелось бы услышать твою версию вашей ссоры, – без какой‑либо подготовки мило улыбнулась Женька. Я тут же пнула ее ногой под столом. – Да не было никакой ссоры, – рассмеялся Кирилл. – Мы поспорили с ребятами, что я ночью обойду вокруг озера три раза. – Для такого маленького мозга такая гениальная мысль – это удивительно, – тут же съязвила Точка. Девчонки захихикали. Поэт, улыбаясь, покосился на нее и продолжил загадочным голосом, для пущей наглядности театрально размахивая руками: – Пришел я на озеро. А там красота: представляете луну? Она так низко‑низко висит над лесом, огромная, глазастая. Само озеро блестит в темноте серебром. И по кромке леса небо с землею неровно сшивает. И вот прям мурашки по спине бегают не то от страха, не то от восторга. И тишина, как будто мира больше нет, только я, это озеро и луна. Я заметила, что Ярик и Настя приоткрыли рты и подались вперед, внимательно ловя каждое слово Кирилла, который постепенно понижал голос до таинственного шепота. – Сказочник. Ганс Христиан, – зевнула Женька. – Ну‑ну, продолжайте. – Чего «ну‑ну»? Ну вот я и пошел, как договаривались. Иду себе, никого не трогаю. Местами страшно было, потому что тропинка от озера уходила в лес, а в лесу очень темно и вообще ничего не видно. Все нервы на пределе, слух обострился, малейший звук ловлю. Прошел первый круг – никого нет. Иду второй – уже не страшно, только холодно как‑то. Думаю, вот какой интересный момент в моей жизни, надо будет это как‑нибудь использовать при написании текстов. Все‑таки не каждый день я по лесу ночью один гуляю. И сюжет у меня придумался почти сразу же. – Какой? Какой? – Девчонки пододвинулись к нам поближе. – Про Китеж. Я так четко вдруг все это увидел и представил. Хан Батый, который нападает на городские стены, искаженные узкоглазые лица, низкорослые кони. Стрелы, чего там у них еще было? Катапульты, метающие огненные шары? И везде дым… – Кирилл замолчал, наслаждаясь эффектом. Нам принесли заказ. Мы торопливо расставили тарелки на столе и принялись слушать. – Третий круг я завершил ранним утром. И к концу прогулки уже знал, как построю произведение, какие у меня будут герои, в чем будет основная мысль. Единственное, о чем я переживал, – в библиотеке нет достаточно материалов, чтобы сделать полноценный текст во всей его красоте. И вот стоял я около камня Алатырь и думал, как писать, когда своими глазами не видел, не пережил, не потрогал руками? А если бы увидел? – каким‑то утробным голосом вымолвил Поэт, состроив страшное лицо. Настя взвизгнула. Ярик шумно выдохнула. Даже Женька перестала жевать. Она подперла голову рукой и внимательно уставилась на Кирилла. – Алатырь – волшебный камень! – в ужасе пробормотала я. – Около него нельзя загадывать таких опрометчивых желаний! Там же хранится сила древних славян! – Я в тот момент о силе древних славян думал меньше всего на свете, – признался он. – Я, честно скажу, чуть не умер от страха. За спиной у меня стоял какой‑то мужик с бородой и в плаще. Откуда он взялся, я так и не понял. «Хочешь увидеть Китеж?» – спросил он. Я понял, что нельзя упускать такой шанс. «Тогда иди за мной». Он проплыл мимо и медленно двинулся в сторону озера. – Это бесовская сила! – на этот раз взвизгнула я, потому что Кирилл сам не знал, какой смертельной опасности себя подвергал. – Варька, отстань со своими мракобесиями! – махнула рукой Ярик. – Что дальше было? – Ты же видишь, что я живой и здоровый. К чему панику разводить? А дальше я пошел за стариком. Только вот какой парадокс. Само озеро не очень большое, но шли мы очень долго и ушли далеко от берега. Да так, что берега не было видно ни с одной стороны, словно я в открытом море. Только какое‑то марево впереди, какое бывает летом, когда асфальт плавится. Старик остановился и взмахнул руками. И вот тут я увидел, как сквозь марево начали проступать городские стены, и услышал звон колоколов. Точка недоверчиво хмыкнула и откинулась на спинку, скрестив руки на груди. Кир быстро закивал, словно испугавшись, что сейчас забудет что‑то очень важное. – Они вибрировали у меня вот тут, – он приложил руку к груди. – Казалось, что я стою на колокольне, в самом центре, и через меня проходит звук. Тирли‑тирли‑тирли – высокие переливы, а потом низкие – бом‑бом‑бом. Ворота града открылись. Старик пошел вперед. И я за ним. И вот около ворот я словно бы оказался между мирами. За моей спиной шел ожесточенный бой. Мимо меня пролетали стрелы. Рядом со мной умирали люди. А я шел по какой‑то расчищенной снежной глади за стариком и боялся оглянуться. – Ты что?! – От страха я схватила его за рукав. Поэт мягко улыбнулся, накрыв мою ледяную руку своей теплой. – Я вошел в город. Он был полон людей‑призраков. На широкой городской площади под цветным шатром выступали ряженые. Красивые румяные девки с русыми и рыжими косами чуть ли не до середины бедра ходили в сарафанах и в венках из березовых веточек и ярких лент. Нарядные мужчины в расшитых косоворотках. Они все веселились, но я как будто бы был сторонним наблюдателем в некой закрытой капсуле. Они не видели меня, проходили сквозь меня, исчезали, если я долго смотрел на них. И там… Вы знаете, там не было воздуха. – То есть как? – прищурилась Женя. – Вот так. Он там стоял. Так перед грозой бывает, когда вроде бы дышишь, а воздух стоит. – Старец не просил тебя остаться? – ахнула Настя. – Старец говорил со мной. Спрашивал, ушел ли Батый и кто помог его разбить. Я говорил, что князей нет, Россия огромная, много нового в мире и Великий Китеж считается святым. – Удивительное взаимопонимание, ага. Учитывая, что язык постоянно менялся, – сумничала Точка. – Я не говорил. Это все было мысленно. Он спрашивал. Я отвечал. Ну или мне так казалось, – ничуть не смутился Кирилл. – А о чем вы еще говорили? – насела Настя. – Я не помню. Я потом всю дорогу пытался вспомнить и записать, но не смог. – Это потому, что ты неправильно сформулировал свою просьбу к камню, – осенило меня. – Ты же хотел просто посмотреть на город, а не побеседовать с его жителями. Вот если бы ты подумал, прежде чем загадывать желание… – Варя! – заорали на меня все хором. Точка смеялась. По ее выражению лица можно было четко прочитать, что она не верит ни единому слову. – А что я? Я переживаю… – Переживай молча! – велела Настя. Я обиделась. Кир приобнял меня за плечи. – А потом я ничего не помню. Очнулся на берегу. На улице уже было светло. Я пошел обратно в наш кемпинг и по дороге встретил ребят. Вот и вся история. – Кир, ты хотя бы понимаешь, какой опасности себя подвергал? – воскликнула я. – Варя, но ты бы на моем месте поступила так же! – вторил он мне высоким смешным голосом, отчего все опять захихикали. – Прекрасная история, а главное – невероятно правдивая. Практически Фатимские явления Девы Марии, – скептически покачала Точка головой. – Впрочем, дети любят сказки. Не будь Варя моей подругой, я бы тебе доказала на раз‑два всю несостоятельность твоего рассказа. Но, так и быть, промолчу. В следующий раз придумай что‑то более правдивое, а то спать тянет, – и она громко зевнула. – Ну и не верь! – тут же горячо принялась защищать Поэта Настя. – Кира, то, что с тобой произошло, это удивительно! – А что такое Фатимские явления? – покосилась на Точку Ярик. – Это очень известное событие, – пояснил Кирилл. – В португальском городе Фатима детям начала являться Богородица. Им сначала не верили, но потом в итоге все согласились, что событие имеет место быть. И оно, между прочим, признано католической церковью. – Ха, если бы я была папой римским, я бы тоже признала этот факт. Ведь какой рычаг для управления, – ехидно улыбнулась Женька. – Не, тебя не возьмут в папы. Ты женщина. – Не знаю, специально или нет, но Кир щелкнул Точку по ее больному месту. – Стоп! Стоп! Женя, твой кофе уже остыл, а чизкейк развалился, – влезла я, пока друзья не подрались. – Подождите, – развела всех по углам Ярик. – Я не поняла, так что, Поэт врет? И не было ничего? И при чем тут эти явления? О боги! – Никто не врет! – подскочила я. – Ой, Ярик, расслабься. Иначе Варька превратит тебя в соляной столб, – продолжала ерничать Точка. – Или в лягушку. – Ну уж нет! Врет или не врет! – Не врет! – закричали мы с Настей. – Врет! – фыркнула Женька. Кир закатил глаза. – Все‑таки я погорячился, когда думал, что смогу выдержать два часа в обществе твоих подруг. – Еще раз поставишь под сомнение… – зашипела я на Волоточину. – То что? – набычилась она. – То ты мне… – Варя, – перебила меня Ярик. – Да она ему завидует. – Я?! – чуть не пролила кофе Точка. Кирилл схватился за голову и жалобно посмотрел на Настю. – Как же ты выживаешь среди них? – простонал тихо. Настя пожала плечами, улыбнулась и прощебетала: – Они миленькие, правда? Кир перекривился и хихикнул. Потом мы просто болтали. Настя расспрашивала Кирилла о нарядах славян и охала, что вот там‑то она бы точно котировалась, потому что с ее фигурой надо было жить во времена «Рафаэлло», который оказался на деле Рубенсом. Точка, как обычно, вставляла шпильки. А Ярик громко смеялась. Кир проводил меня до дома. Мы остановились у подъезда. Он обнял меня за талию, посмотрел в глаза и тихо спросил: – Я прощен? – Не знаю, не знаю, – хлопнула я ресничками, глядя в волшебно‑голубое небо. Его губы коснулись моих. Я зажмурилась и с удовольствием позволила себя поцеловать.
|