Ахиллесова пята Советов

Вы скажете, что наши выводы не выдерживают логического анализа. Мол, как ни крути, а яростное противоборство между США и СССР все равно не оставляло возможностей для остановки и деформирования научно-технического развития. Что с того, что некоторые направления в развитии техники искусственно заглушались в Америке? Они в таком случае хотя бы частично могли развиться в Советском Союзе. Ведь он испытывал острую нехватку всего, и все же вел гонку вооружения, расширял сферу своего влияния.

Увы, друзья! Искусственное замедление прогресса и отказ от прорывных технологий в России — беда не только последних тридцати лет. Предвестники ее появлялись при Сталине, в самый динамичный и дерзновенный период нашей истории. Уже тогда зарождающееся Античеловечество прекрасно знало о косности отечественной бюрократии, о ее преклонении перед заграницей. Уже тогда существовал метод «притормаживания» русского развития, непрямой, но зело эффективный. Итак, чтобы заставить русских идти «в общем потоке», достаточно было пригасить развитие каких-то направлений в самой передовой капиталистической стране, США. А если это удавалось, то московская бюрократия слепо копировала западные решения и сама душила в России опасные для заграницы направления развития. И это было уже в 1930-е годы. И не в попытке ли преодолеть эту страшную для нашей страны тенденцию Сталин начал кампанию против космополитизма в науке? Ведь он повел ее после знаменитого письма Петра Капицы, устанавливая русские приоритеты в технике, столь рьяно осмеиваемые сегодняшними недалекими «судьями».

У нас нет возможности проиллюстрировать эти выводы на большом архивном или статистическом материале. Но мы сработаем как палеонтологи, что изучают исчезнувших животных по нескольким дошедшим до нас костям. Мы воспользуемся свидетельством давно уж покойного Юрия Долгушина, выдающегося научного журналиста сталинских времен. Он известен как автор научно-фантастического романа «Генератор чудес», впервые опубликованного в журнале «Техника-молодежи» 1930-1940 годов (в 1958-м роман вышел отдельной книгой). Долгушин ценен нам как наблюдатель, как тот, кто изо дня в день в те уж неблизкие времена наблюдал судьбы советских изобретателей и ученых 1930-х годов, их взаимоотношения с советской бюрократией и промышленными министерствами-наркоматами. Теми, кто должен был обеспечивать технологический прогресс страны.

Так вот, один из героев романа по ходу дела устраивается работать на фабрику музыкальных инструментов. Там он сталкивается с проблемой: дерево для производства нужно много дней сушить в специальных термошкафах, затрачивая на это большие объемы электричества. И наш изобретатель предложил прорывную, частично закрывающую технологию: молниеносно высушивать сырье с помощью СВЧ-излучения, построив что-то вроде нынешней микроволновой печи. Опыт на заводе проходит успешно, экономия времени и ресурсов достигнута огромная, качество товара достигнуто высокое! И на завод приезжает надутый товарищ из наркомата-министерства.

Советский чиновник (а это времена динамичного Сталина!) сразу же спесиво заявляет: ваш метод — ерунда, нужно делать все по-старому. Мол, высокочастотная сушка дерева пять лет назад признана в Америке бесперспективной, неудачей, мол, окончились эти попытки и в советских лабораториях. Но когда герой романа-изобретатель начинает подробно пытать чиновника (какие фирмы в США пытались это делать? Почему не получилось у советских ученых?), чиновник начинает юлить. Его аргументы: я не помню, кто в США пытался, но я читал это в журналах. В настоящее время в Америке нет ни одной такой действующей установки.

Итак, статьи в зарубежной прессе и отсутствие работающего аналога в США — это достаточное условие для того, чтобы отечественный (русский, советский, россиянский чиновник) «зарубил» перспективное направление развития у нас дома. Это место в романе Долгушина читаешь особенно внимательно: ведь он излагал плоды своих журналистских расследований в СССР тридцатых годов, заодно проливая свет на некоторые причины сталинских репрессий против чиновничества.

В его романе изобретатель посрамляет министерского бюрократа. Он публично предъявляет материалы, которые говорят: в США изобретатель метода микроволновой сушки действительно пытался предложить свою технологию мебельному магнату Спайеру. Тот убедился в эффективности новшества и выкупил у изобретателя патент за полтораста тысяч долларов. Вскоре он построил небольшую установку, обладавшую производительностью громадной фабрики.Однако это вызвало угрозу полного разорения для «Компании сушильного оборудования». Чтобы избежать краха, последняя подкупила мощную электронную монополию «RCA», и та стала отказываться от поставок электронных ламп для чудо-установок Спайера. А затем «Компания сушильного оборудования» взяла магната-новатора за горло: ты отказался брать наше старое оборудование? Так вот — либо плати гигантскую неустойку за нарушение контракта, либо продай нам патент на чудо-технологию за 800 тысяч долларов. И Спайер сдался: он взял деньги, сжег патент и разобрал свою чудо-установку.

То есть, Долгушин показал нам, как в капиталистических, рыночных США шла борьба с прорывными технологиями. Но дальше в романе следует продолжение: оказывается, подобные работы над новыми установками шли и в СССР. Особенно больших успехов добивается профессор Флеров. Но он не смог построить опытно-промышленный вариант, потому что советский наркомат электротехники сорвал заказ на поставку нужных электронных ламп, а потом и вовсе отказался его выполнять. И этот саботаж — дело рук того самого чиновника, который доказывал, будто новейший метод ни черта не стоит, потому что он не развивается в Америке! И, как видно, американская история повторяется в СССР иногда в зеркальном отражении.

Схожую историю автор рассказал и о человеке, в 1940 году создавшем беспроводной телефон и систему сотовой связи. Он тоже пытался заинтересовать чиновников из соответствующего наркомата (министерства), говорил о громадной экономии цветных металлов (кабели-то не нужны!) — и тоже натолкнулся на форменный саботаж.

Долгушин рассказал нам истории из 1930-х годов, когда наша страна бурно развивалась и когда за нанесение ущерба народному хозяйству можно было поплатиться жизнью. Но если такое творилось при грозном Сталине, если уже тогда наше развитие могли так тормозить, то что говорить о временах более поздних, эпохах Брежнева, Горбачева, Ельцина и т.д.? Как видите, беда эта довольно давняя.

Есть и другие свидетельства относительно того, что Сталину приходилось бороться с таким вот управлением извне и косностью бюрократии, применяя методы то разведки, то жестоких репрессий против кабинетных начальников. Сталин и его соратники понимали необходимость ведения научно-технической разведки в собственной стране. Они знал, что бюрократия и генералитет — это среда очень косная и враждебная всему действительно новому. Что нужно «обходить ее по краю поля», выискивая то, что она норовит спрятать или затереть.

Хрестоматийным стал случай Ледина, изобретателя сверхвзрывчатки. Ею до сих пор начиняют снаряды авиационных пушек. Но Ледина травили в официальной науке и ответственных наркоматах, его никто не хотел замечать. Так бы и погиб выдающийся русский химик, если бы не обратился к Сталину, если бы его — мимо всех наркоматов и официальных научных инстанций — не поддержал Лаврентий Берия. (Этот случай любит приводить в пример Ю.Мухин). Современный исследователь истории естествознания Юрий Бровко (книга «Политика в науке и наука в политике приводит еще один красноречивый пример: в конце 1960-х правительство Японии предложило СССР продать фонд отказов советского патентного ведомства. То есть, описания тех изобретений, которым наши чиновники отказали в праве на жизнь. Премьер Косыгин собрал специальное совещание с участием академиков. И они решили: японцам надо отказать, ибо эта продажа способна причинить … большой ущерб и СССР, и другим. Иными словами, в фонде таились прорывные технологии, затертые государственным аппаратом и официально-бюрократической наукой.

Как видите, противостояние «США-СССР» от уродования технического прогресса не спасало. Даже при Сталине, когда разведка работала на добывание перспективных технологий не только за границей, но и внутри России. Уже тогда сформировалась нехитрая формула управления нами извне: глушение опасных для Сообщества Тени технологий на Западе и соответствующие статьи в тамошних научных журналах.

А дальше было рукой подать и до общего сговора, до общего преступления против будущего. Вскоре зажиревшее советское чиновничество настолько привыкло ориентироваться на западные аналоги и уповать на добычу технологических секретов по линии разведки, что с начала 1980-х США развертывают целую программу экономического подрыва СССР путем подбрасывания нам умело составленной технологической «дезы». Так, чтобы заставить Москву вбухать деньги и драгоценные ресурсы в заведомо провальные проекты, пустить ее разработки в тупики. (Это описано в «Победе» Питера Швейцера). И сие тоже удалось!

Теперь вы понимаете, читатель, что СССР мог бы нанести сильные удары по США в ходе конкурентной борьбы именно на технологическом фронте, изменив тем самым весь ход истории человечества. Но этого не случилось, потому что партийная номенклатура сначала поддалась управлению из-за океана, а затем пошла и на прямой сговор с Сообществом Тени.

Все-таки жаль, что нет на свете закона «О преступлениях против будущего». Какой Нюрнбергский трибунал мог бы получиться!