Капитализм» на пепелище

Отдельная песня — отраслевая структура «эрэфианской» экономики. В карикатурной и злой форме она повторяет экономику России 1900-х годов. Там тоже был экспортно-сырьевой сектор, внутренний товарный сектор и самая что ни на есть первобытность. Советская экономика при всех своих неимоверных недостатках стоит неизмеримо выше нынешней! В ней наблюдался гораздо меньший «хутор», но зато ориентированная на внутренний рынок индустрия была развита намного больше. В СССР доходы от сырьевых отраслей шли прямо на развитие страны. В Союзе работал сектор создания будущего. Он нарабатывал серьезные космические, ядерные, лазерные, авиационные технологии, создавал программное обеспечение, электронику и самое передовое производство композитов, шел к овладению биотехнологиями. Было в СССР высокоразвитое машиностроение, зародыши совершенно революционных производств, научно-технологические структуры завтрашнего дня.

И вот на месте «отсталой советской» в 90-е годы стала формироваться новая (если верить нашим реформаторам — «прогрессивная»!) структура воспроизводства. Сегодня она сродни структуре воспроизводства даже не новых индустриальных стран (Индии, Бразилии и т.д.), а той, что складывается в пропащих странах Черной Африки. Этакая, знаете, нигерийская индустриализация. Нам, конечно, все еще кажется, будто Россия — великая страна. Но это — бред больного коллективного сознания. Нас сбивают с толку остатки Красного Китежа — построенные еще в СССР ракеты, корабли, космодромы, индустриальные гиганты, недобитые остатки научно-промышленных объединений. На самом же деле весь хваленый экономический бум начала нового века идет за счет повышения мировых цен на вывозимой из РФ сырье.

Из всего этого вытекают зело неприятные для русских следствия. Россия ныне — страна-пепелище. Ельцин стал последним разрушителем. Он хотя и удержал Россию от кровавого хаоса, однако ценой относительной ельцинской стабильности стали распад общества и одичание русских. Впрочем, сегодня появилась умеренно обнадеживающая точка зрения. Те, кто ее разделяют, говорят: никакого капитализма в России 1990-х годов ни на дух не было. Августовско-беловежская «славная революция» 1991-го привела к победе не капитализма, а самого оголтелого присвоения, хищничества и трофеизма. Правили нами не капиталисты, а группировка осатаневших от безнаказанности разбойников — крупных чиновников и дельцов. Ни хрена они не хозяйствовали рационально, а просто воровали иностранные кредиты, тащили из бюджета, присваивали выручку захваченных предприятий советской индустрии, пряча наворованное за рубежом. Вся ельцинская власть была консенсусом разных банд грабителей. Для того, чтобы удержаться у власти, они пошли на некий сговор с разложенной нацией. Да, народ обнищал, но ему кое-что позволили. Скажем, не платить за свет, газ, воду и жилье по себестоимости, безработица все-таки охватила половину всего взрослого населения, и кое-какие социальные льготы, явно непосильные для избитой страны, все же сохраняли.

Этот «порядок» испытал крах в 1998 году. И вот нынче, после прихода Путина, в России только-только начинается капитализм. Лишь теперь владельцы предприятий взялись за ум и принялись хозяйствовать по-капиталистически, рационально — а не обчищать свои же компании. Правда, это сопровождается силовыми акциями против тех, кто не понял правил государственного капитализма, а заодно и урезанием прав масс народных, которых берут «к ногтю», ликвидируя последние остатки социализма в трудовых отношениях и социальной политике. Это выводит страну на траекторию пусть мучительного, но все же поступательного развития.

Так то оно так, да вот беда: вся экономика России, как вы помните, построена на принципе все той же брежневской Большой Сделки 1971 года. В результате мы имеем воспроизводственную структуру, которая есть не что иное, как до предела износившаяся воспроизводственная структура 1980-х годов. Как и прежде, наш народ и власти ищут, за счет кого можно жить, с кого тянуть. В 1970-е годы то была нефть, потом — снова нефть, но уже подешевевшая на мировом рынке. В 1990-е россиянцы стали жить за счет газовиков и электроэнергетики, не платя им за потребленные кубометры и киловатты. Потом мировые цены на нефть снова подлетели, и последовали «экономические успехи» РФ. Но весь вопрос в том, как долго будет играть музыка на этот раз. В нашем казино принимаются ставки…

Как вы видите, все равно все пляшет вокруг топливно-энергетического комплекса. Экономика по-прежнему работает не на развитие и даже не на поддержание функционирования, а на разграбление собственной страны. У нас средства по-прежнему выкачиваются из реального сектора, из производства, и затем переводятся финансовым сектором за рубежи нашей Родины вместо того, чтобы вкладывать их в науку, образование, культуру. Кстати, в «триумфальном» 2004 году вывели больше 12 миллиардов долларов — вдвое больше, чем все инвестиции в реальный сектор. А с начала 2005 — 19 миллиардов долларов. Вот — суть российского хозяйственного механизма, носящего все тот же «трофейный», мародерский характер. С этой точки зрения идеальным президентом Россиянии был бы Черномырдин: страна — «труба», а президент — хозяин «газовой заслонки». Это был бы достойный финал государственности Большой Сделки.

Наша многострадальная Родина стала первой в мире страной, разворованной до нитки. Это беспрецедентно. Мы погибли от страшного воровства — и это горький факт. Заставить эту «элиту» заботиться о стране — все равно, что пытаться сделать из стаи жадных крыс семью трудолюбивых бобров-строителей.

Инвестиций в высокотехнологичный индустриальный сектор Россия не делала больше десяти лет, и он во многом перешел за критическую черту. Сегодня для восстановления промышленности России нужно до триллиона долларов, коих у нас нет. Но даже если б они и имелись, то в таком случае русские просто догнали бы современный уровень Запада. И тут мы снова проигрываем: эти же производства, их издержки и рабочая сила в Юго-Восточной Азии, в странах АСЕАН, гораздо дешевле по причинам, указанным Андреем Паршевым в его бестселлере «Почему Россия не Америка». В этом случае продукция нашего индустриального сектора не находит сбыта на мировом рынке, и мы неминуемо разоряемся.

Конечно, сегодня мы еще продолжаем экспортировать оружия на 5 миллиардов долларов ежегодно, на полтора миллиарда — изделий тяжелого энергомашиностроения, еще два миллиарда в год дает «атомный экспорт». Но в мировом смысле сие — копейки. Да и то мы в этих случаях продолжаем эксплуатировать производственный потенциал 1980-х годов. Когда же он скончается — привет семье. Вложить деньги для перевооружения этих секторов? У нынешних ядерщиков, оборонщиков и энергомашиностроителей денег едва хватает на оборотный капитал. Какие там инвестиции? Сегодняшнее государство абсолютно не приспособлено к тому, чтобы делать какие-либо длительные вложения. Оно, черт возьми, не так сконструировано.

Строить капитализм в таких условиях? Увы, такая попытка завершится созданием капитализма даже не вчерашнего, а позавчерашнего дня. А что иное может получиться на остатках экономики Большой сделки? Самые-то прогрессивные советские секторы индустрии уже погублены. Что толку от того, что куски военно-промышленного потенциала СССР достанутся новым капиталистам? У них не хватит ни средств, ни времени на то, чтобы профинасировать те научно-исследовательские и опытные работы, которые могли бы удержать конкурентоспособность нашей «оборонки» уже во втором десятилетии XXI века и преодолеть катастрофический провал 90-х годов.

И самое-то главное — сегодня на повестке дня стоит вопрос об освоении советского наследства уже на земле России. Мы похожи на медведя, который в компании охотников рассуждает о взаимовыгодном сотрудничестве — по поводу раздела собственной шкуры. Охотнику медведь не нужен, он на шкуру зверя вожделенно зрит. «Шкура» — это наши природные ресурсы и географические позиции: транспортные коридоры и магистрали. Чтобы все это освоить, медведь не нужен. Даже лучше будет, если он подохнет. Единственное обстоятельство: сдохнуть медведь должен точно вовремя, не раньше и не позже. Именно тогда, когда понадобится. Как правило, это называют убийством. В самом деле, трудно скончаться к установленному сроку своей смертью. Надо, чтобы кто-нибудь помог. Например, партнеры, друзья или близкие.

Мало того, что в России воспроизводственная структура уродлива, мало того, что весь ее экономический механизм продолжает работать на «Большую сделку», будучи чисто «трофейным» — мы еще сами на глазах превращаемся в трофей для чужаков. У нас ныне сложилась «экономика грабежа», соединенная с криминальной «экономикой доступа», и в этом грабеже участвуют не только «новые русские», еврейские банкиры или иностранные капиталисты, но и родной русский народ. Тот самый славный, добрый и терпеливый народ, стадом голосующий за «Единую Россию». Сегодня русские выступают главными предателями России. Если американцы построили воронку, засасывающую ресурсы всего мира, то русские создали сопло, сквозь которое из России с ревом уносится все ценное. Это сопло построили не люди с пейсами и не масоны — его делала позднекоммунистическая «элита» при попустительстве народных масс. Ни один заговор против нашей страны не удался бы, если б мы сами себя не предали. Запад даже не рассчитывал на достигнутые успехи. Он всего-то хотел нас ослабить. А вышло…

С чем еще столкнулся Путин? Оказалось, что Россия — это зона готовой взорваться техносферы, страна, лишенная армии, и государства как такового в ней практически нет. А то, что у нас имеют в виду как «государство», лишь обслуживает процесс разграбления страны. Возникает вопрос: а чего же тогда защищает то, что называется у нас армией?