Тайна топоса или почему русские – это русские?

Итак, читатель, в каждой цивилизации можно грубо выделить три контура: экономику, общество-социум и культуру. Несущая конструкция экономики – это собственность и те отношения, которые она порождает. Социальная сфера несколько последних столетий определяется политической структурой. Культура же обязана своей идентичностью вере.

Преемственность можно считать едва ли не ключевой для понимания нашего цикла. Если преемственность – это главное, то в каждой цивилизации должно быть некое ядро, обеспечивающее эту самую преемственность. Ядро, которое хранит священные тексты, традиции и знания. У каждой цивилизации имеется своя программа. Она сама развивается и развертывается по мере того, как цивилизация движется по оси времени.

Но где же кроется это волшебное ядро? Где записана таинственная программа-матрица? Может быть, в сфере хозяйства? Нет, конечно! Технологии и экономика – это наиболее подвижные, гибкие и изменчивые контуры цивилизации. Меняется ли, скажем, китайская цивилизация, если перенимает компьютеры или западное устройство промышленности? Нет!

Может быть, поискать это самое ядро в социальном пространстве? Тоже мимо. Достаточно обратиться к прошлому. У каждой цивилизации неоднократно менялись и классовое устройство общества, и его политическая организация, и соотношение между обществом и государством, между институтами власти и самоорганизующимися структурами, иерархией и сетью. Одна и та же цивилизация может проходить сквозь стадии рабовладения, феодализма, капитализма, социализма и Бог еще какого «изма», при этом оставаясь самобытной и неповторимой. Стало быть, и не здесь тайна цивилизационной судьбы сокрыта.

Остается культура. Душа человеческих сообществ. Своего рода живая ткань, порождающая смыслы, образы, мысли, формы общения, правила индивидуального и коллективного поведения. Именно культура выступает творческой лабораторией, где вырабатываются мыслеобразы разной степени конкретности. Они записываются на материальных носителях и в структурах человеческого взаимодействия. И культура же – это гигантская библиотека, хранилище всего опыта человеческой деятельности, взаимодействия и мышления, замеченных обществом. Это, читатель – коллективная память народов, наций, цивилизаций и всего человечества.

Культура, как и всякий живой организм, текуча и изменчива. Но она же инвариантны и долго сохраняет статичное, консервативное и устойчивое ядро. Подобно эстафете, она передается от поколения к поколению, обеспечивая их преемственность, иногда – на десятки веков. Вот в культуре-то и следует искать некое устойчивое ядро, матрицу, развертывающую саму себя. Ту, которая меняет под себя окружающий мир, как бы втягивая его внутрь системы. Это устойчивое, глубинное ядро культуры мы называем топосом.

Топос – это своего рода культурный «генокод» цивилизации. Программа развития, система основных ценностей, установок и доминант цивилизационной динамики. Топос – это еще и устойчивые стереотипы поведения. Он включает в себя формы и институты, которые передают эти ценности и установки в реальную жизнь. Топос – это то, что делает русских – русскими, а китайцев – китайцами.

Нации и народы выступают носителями топоса, культурно-цивилизационного кода. Можно представить себе, как один и тот же топос могут нести народы, говорящие на разных языках и обладающие разным этническим происхождением. Впрочем, чего воображать? Это – реальность. В старой России тот, кто нес в себе русский топос, становился русским независимо от крови, текущей в его жилах. Чтобы стать русским, надобно принять русскую культуру, русское отношение к жизни, наш стиль поведения, наши ценности и доминанты активности. Наш топос вмещает в себя не только православных, но и мусульман, и буддистов, и атеистов, и еще Бог знает кого. Русскими были наши славные полководцы и государственные деятели: грузин Багратион и серб Милорадович, немец Бенкендорф и армянин Лорис-Меликов.

Этнос-народ всегда привязан к той природной среде, где он сформировался. Топос же такой привязанности не знает. Именно он позволил евреям создать великую цивилизацию без привязки к природной среде, без родства по крови: ведь среди евреев есть и семиты, и тюрки, и кавказские горцы, и самые что ни на есть кондовые славяне из Тамбовской губернии. Израильская цивилизация имеет все три основополагающие ценности: веру (иудаизм), язык (иврит) и государство (Израиль).

Топос – это структура-программа, которая задает стабильность, границы перемен, их направление. На то, как топос устроен, есть разные воззрения. Каждое из них будет правильным – поскольку тут, как и в физике, действует принцип дополнительности. Каждая теория видит реальность под своим углом зрения, подмечая что-то важное. А настоящая картина получается объемной, состоящей из разных точек зрения. По нашему мнению, топос имеет семь составляющих, похожих на генетическую цепочку. В основе его лежат отношение к семи предметам и явлениям реальности.

1. К природе.

2. К обществу.

3. К государству.

4. К Богу.

5. К деятельности.

6. К самому человеку (рефлексия).

7. Ко времени.

Ну что ж, попробуем определить «генокод»-топос Русской цивилизации!

1. Природа для нас – поле жизненной деятельности, экспансии. Мы ее не столько осваиваем, сколько завоевываем. У нас не было склонности осваивать (а в пределе – насиловать) природу. Русский ее покорял. У нас времени насиловать природу не было. Русский ее завоевывал. Мы за тридевять земель шли, экспансию вели. Наш народ всегда природу любил. Мы всегда на природу рвались. Поэтому синоним слову «природа» у русского – «воля», «простор». Завоевывая же огромные нетронутые пространства, русские одновременно и приспосабливались к природе, устанавливая свой жизненный уклад уклад сообразно ее законам. Мы как бы растворялись в необъятных просторах, в зеленых океанах лесов, в бездонном небе, среди утекающих в неизвестность рек.

Если спросить русского: «Куда ты прешь? И зачем тебе экспансия?», в ответ он недоуменно пожмет плечами. Не знаю, мол. Приключений ищем. Воли. Простора. Новой, счастливой жизни. А еще власть допекла.

2. К обществу мы относимся интересно – мы не граждане, а вынужденные коллективисты. В моменты военных угроз коллектив разрастается до масштабов всей страны. В мирное время – сужается до семьи. Это еще в лучшем случае. А иногда и до самого себя, любимого. Мы всегда ищем себя не в государственности и не в индивидуализме, а в общине, коллективе. Мы даже по жизни идем в команде.

3. Государство для русского – всегда что-то внешнее и страшное. Какая-то могущественная, неопределенная сила, которая лежит за пределами разумения. Некий хозяин. Он может быть плохим или хорошим, его можно ненавидеть или страшиться – только любить нельзя. Жизнь устроена так, что хозяину все должны подчиняться и служить, поскольку служба – гарантия жизни и существования в самом прямом смысле слова.

4. Бог для нас – защитник и опора, высшая справедливость. Отец. Но у любого отца есть мать. Поэтому у русских, как ни у какого другого народа, развито трепетное отношение к Богородице. Именно она – защитница, символ и надежда России. Именно поэтому все великие русские иконы – это образы Богородицы.

5. Труд для нас – либо увлечение, радостное творчество, праздник души, либо – подневольное тягло, маета мает, изнурительная работа. Мне либо в кайф воевать или блоху ковать, либо я ишачу. У нас нет понятия бизнеса. Мы к активности относимся как к жизни. Западник отделяет себя от активности, рефлексирует по этому поводу, смотрит на нее со стороны. Китаец – служит, не мыслит себя без труда. А у русского активность стоит в центре мира. Мы словно дети, мы играем. Играем, даже когда работаем. Поэтому решающая роль в русской цивилизации принадлежит культуре.

Мы играючи сработали реактор с горошину, с бодуна пошли Сибирь покорять. Вся цивилизация наша – это «Юнона и Авось». Она покоится не на природе, как на Востоке, не на индивидууме-человеке, как на Западе, не на Боге, как у евреев, ни на сообществе, как у мусульман. Нет, мы хотим действовать. Из русского точно фонтаном бьет: «Делать надо что-то, мужики!»…

6. К человеку мы относимся, как и западники – индивидуально. Мы не рассматриваем его как представителя большой группы, клана или, тем более, как разросшегося до неисчислимости народа. Но, в отличие от Западной цивилизации, у нас нет такой сильной привязанности к семье. Нет у русских и аналогичной мусульманам укорененности в роде. И вообще социальные (общественные) инстинкты у русских ослаблены почти до предела. Все наши привязанности сосредоточены на команде, экипаже, артели, товариществе, собравшихся для какого-то конкретного дела, приключения или войны.

7. Время для нас служит предметом труда. Таким же, как земля для пахаря или металл для кузнеца. Это – уникальная черта нашей цивилизации, такого в мире нигде нет. Мы постоянно ставим с эксперименты со временем. Большевики говорили: вот тут у нас был феодальный строй, весь мир очень долго шел к капитализму, а мы – перепрыгнем через эпохи и окажемся впереди планеты всей. Потом пришел Гайдар и заявил: мы возьмем сейчас и прыгнем назад, в никогда не существовавший, книжный капитализм восемнадцатого века. Там освоимся, научимся кое-чему – и сразу забежим в двадцать первый век. Русский норовит переделать время, поуправлять им. Мы сами себя перекодируем, ибо перекодировка – это всегда попытка примирить будущее с прошлым.