Исследования Лурии в области вербальной регуляции поведения

Выготский описывает стадии на пути интернализации речи и ре­гулирования детьми собственного поведения лишь в общих чертах. Более детальный анализ этого процесса проделал его ученик, Лурия.

Лурия сосредоточил свои исследования на интернализации деть­ми приказаний (приказов, commands) со стороны взрослых. Он хо­тел выяснить, каким образом ребенок приходит к пониманию необ­ходимости выполнения приказов взрослых и как он начинает при­менять их к самому себе, регулируя собственное поведение. Заметим, что Выготский не сводил вопрос саморегуляции поведения к интер­нализации приказов, он считал, что интернализации подвергаются все виды диалогов. Однако Лурия ограничил свое исследование при­казами.

Лурия обнаружил, что способность детей следовать приказани­ям взрослых развивается достаточно медленно. Допустим, на столе лежит игрушечная рыбка. Если мы скажем 14-месячному малышу: «Принеси мне рыбку», ребенок выполнит просьбу. Если же мы по­ставим рядом блестящего игрушечного кота и снова скажем: «При­неси мне рыбку», малыш принесет блестящего кота. Наши вербаль­ные инструкции не могут преодолеть силы притягательных стиму­лов (Luria, 1960).

Есть и другие усложняющие ситуацию обстоятельства. В одном эксперименте Лурия дал 2-летнему малышу надувной шар и попро­сил надавить на него, что малыш и сделал. Но дальше Лурия замеча­ет: «На этом он не остановился, а вместо этого нажал второй, третий и четвертый раз». Хотя Лурия дал ребенку только одну инструкцию,

мальчик продолжал выполнять команду — т. е. осуществлял повтор­ные действия.

Кроме того, хотя нам легко удается вызвать те или иные действия детей с помощью команд, несравненно труднее также с помощью ко­манд остановить их действия. Если экспериментатор в случае с надув­ным шаром говорил ребенку: «Хватит», этот приказ, как правило, не действовал. Более того, слова взрослого часто вызывали обратную ре­акцию; ребенок начинал нажимать еще более энергично (Luria, 1961).

Чтобы понять, с какой трудностью мы сталкиваемся, говорит Лу-рия: «Попробуйте сказать ребенку в возрасте примерно двух лет, чтобы он снял колготки в тот момент, когда он уже начал их надевать, и вы увидите, что вербальные команды неспособны заставить детей выпол­нить действие, противоположное уже начатому — напротив — вы толь­ко усилите этим их действия» (р. 53).

К 3-3,5 годам дети могут выполнять отдельные приказы взрос­лых уже достаточно хорошо (Luria, 1961; Slobin, 1966). Но могут ли они следовать собственным вербальным инструкциям?

В одном эксперименте Лурия говорил детям «Жми» и нажимал на шар, когда загоралась одна лампочка, или говорил им «Не жми», и сам не нажимал, когда загоралась другая. Но дети в возрасте 3-3,5 лет на­жимали, когда загоралась любая лампочка. Они говорили: «Жми» и нажимали на шар, но когда они говорили: «Не жми», они тоже нажима­ли. Повторим: слова побуждают ребенка к действию, но почти не име­ют останавливающей силы (Luria, 1960).

Лурия считал, что проблема отчасти объясняется тем, что малень­кие дети реагируют на побуждающую (excitatory) функцию речи, а не на ее семантическое содержание, т. е. смысл. Так фраза: «Не жми» вызывает действие просто потому, что является сигналом, незави­симо от ее значения.

Лурия обнаружил, что единственным способом заставить де­тей не реагировать на свет лампочек было сказать им, чтобы они молчали, когда лампочка загорается — в этом случае дети не будут нажимать на мяч. Однако если дать детям любой вербальный сиг­нал, они будут нажимать, независимо от смысла слов (Luria, 1960; 1961).

Ряд проведенных Лурией экспериментов свидетельствует о том, что к 5-6 годам дети могут вербально регулировать многие свои дей­ствия. В частности, они легко выполняют описанные выше экспери­менты. Фактически, экспериментатору нужно лишь дать им инструк­ции в самом начале эксперимента, и в дальнейшем они все будут де­лать правильно, ничего не произнося вслух. Но Лурия полагает, что Дети все равно дают себе вербальные приказы, только делают это про себя, посредством внутренней речи. В подтверждение своей точки зрения Лурия добавляет, что когда он усложнял детям задание или просил выполнять его быстрее, 5-6-летние дети спонтанно начинали снова давать себе инструкции вслух (Luria, 1961).

Саморегуляция и функционирование нервной системы. Лурия подчеркивал социальные истоки саморегуляции; сначала дети под­чиняются приказаниям взрослых, а затем начинают использовать при­казания по отношению к себе. В то же время Лурия признавал, что способность ребенка регулировать собственное поведение зависит от степени сформированное™ (букв.: зрелости) его нервной систе­мы. Более того, значительную часть своей жизни Лурия посвятил ис­следованиям неврологических механизмов саморегуляции и других форм умственной деятельности (mental functioning) и считается од­ним из крупнейших неврологов за всю историю этой дисциплины.

Многие открытия в этой области Лурия сделал во время работы с пациентами, перенесшими мозговые травмы во время Второй миро­вой войны. Как и другие исследователи, Лурия обнаружил, что ха­рактер проблем, с которыми сталкивались пациенты, в значительной степени зависел от того, какие участки головного мозга получили по­вреждения. В частности, Лурия обнаружил, что способность регули­ровать собственное поведение связана с лобными долями, в особен­ности — левого полушария. Пациенты, получившие травмы лобных долей, могли говорить и выполнять простые повседневные действия, как, например, здороваться с окружающими или самостоятельно оде­ваться. Но в новых ситуациях они были неспособны регулировать свое поведение и полностью зависели от внешних стимулов.

Например, один из его пациентов должен был сесть на поезд, иду­щий в Москву, но, прибыв на станцию, сел в первый поданный на посадку поезд и уехал в противоположном направлении. Очевидно, голос диктора: «Просим пройти на посадку» и вид других пассажи­ров, садящихся в поезд, был слишком сильным стимулом, которому он был не в силах противостоять. Он не смог сказать себе: «Это не мой поезд» и с помощью этих слов отрегулировать собственное по­ведение.

Пациенты с серьезными повреждениями лобных долей также испытывают проблемы, связанные с повторяющимся (навязчивым) характером действий (perseveration); начав выполнять какое-то дей­ствие, они уже практически не могут остановиться. Лурия говорит об одном пациенте, «который проходил курс трудовой терапии пос­ле войны. Ему было дано задание обстрогать доску. Но он сострогал ее полностью и продолжал строгать верстак, будучи не в силах оста­новиться» (Luria, 1982, р. 111).

Мы можем предположить, что в подобных случаях пациенты не могут использовать речь, чтобы- контролировать свои действия: по-видимому, человек просто не может сказать себе: «Стоп», «Хватит». Другие исследования Лурии дают более прямые подтверждения этим предположениям.

В одном из таких исследований Лурия просил своих пациентов подражать его действиям и каждый раз поднимать вслед за ним либо палец, либо кулак. Это задание они были в состоянии выполнить. Но когда Лурия изменил задание на противоположное, пациенты начали испытывать затруднения; они могли повторить данные им инструкции, но были неспособны их выполнить. Пациент говорил в таких случаях: «Вы подняли кулак, поэтому я должен поднять па­лец», тем не менее он продолжал подражать действиям Лурии и под­нимал вслед за ним кулак. Данные исследования дают более прямое подтверждение тому факту, что травма лобных долей нарушает регуляторные функции речи.