Пожелание учителю.

Учитель:

— У тебя есть свое имя, которое намного шире твоей роли.

— Помни, что ты — это ты и на уроке.

— У детей есть право на учителя-профессионала, право на счастливого человека.

— И у тебя нет выбора. Ты должен стать таким.

ЗАМЕТКИ НА ПОЛЯХ:

Вы ничему не можете научить человека. Вы можете только помочь ему открыть это в себе. Галилео Галилей

Приходило ли вам в голову оценивать свою жизнь вот в каком отношении: есть ли в ней радость, счастье, глубокое удовлетворение? Должны ли они быть, стоит ли затрачивать силы ради них? Почему? Не ограничивается ли жизнь раздвоением между «мне хотелось бы» и «но я не должен» или «мне придется»? Если да, почему мы легко уступаем окружающей жизни в своем праве на радость и счастье, в праве на которое «наслаждение» жизнью? Александр Мень

ЗАМЕТКИ НА ПОЛЯХ:

Счастье — это ответствен­ность. Торнтон Уайдлер

Счастье — это атмосфера души. Это как дыхание для человека. Это то, во что воплощена любовь: счастье, когда у человека появляется представление о его целостности, точнее, о причастности его к другим людям, частью которых он является.

Любовь — это всегда выбор. А выбор — это отказ, и чтобы его сделать, надо принять решение и быть ответственным за него.

Да, это замечательно — быть ответ­ственным, и не только за себя, но и за другого. Мне кажется, взросление человека и начинается со способнос­ти отвечать за другого (принимать на себя, брать, нести, совершать) и перед другим. Быть ответственным за свое настоящее и за будущее другого: и за совершенное, и за то, что необходимо совершить, и за несовершенное отвергнутое, то, которое могло быть осуществлено.

Ответственность всегда предполагает некоторую зависи­мость. И человек проходит, мне кажется, три основных стадии личной зрелости:

зависимость — не-зависимость — взаимо-зависимость (соединение).

Это можно проследить, к примеру, через отношение челове­ка к собственной одежде.

В детстве мне покупали одежду, которая нравилась моим родителям, а меня никто не спрашивал: НАДО! Когда я подрос, меня НАДО одевать как всех — в ЦУМе. А когда я стал взрослым, то начал одеваться в ателье «Стиль»: ХОЧУ! Но когда нас стало двое, мы покупаем одежду вместе, советуясь друг с другом. МЫ!

В педагогике должен существовать принцип ответственнос­ти, который предполагает организацию ситуации свободного выбора и многообразия ролей. Это реализуется через:

— самоопределение (выбор и прикрепление к каком-то виду деятельности);

— целеполагание (что я делаю и зачем);

— выбор действий;

— определение своего места и ролей в деятельности и общении;

— наличие позиции.

Счастье — это всегда встреча с другим человеком. У ребенка должно быть право на хорошего УЧИТЕЛЯ. Я считаю, что счастье — это УЧИТЕЛЬ... Его личность. Его неповторимость, единственность.

Я могу считать себя счастливым, потому что мне везло на своих учителей. Учитель — это не тот, кто преподает, а тот, у кого ты учишься. О ком ты слышал, кого ты знал и знаешь, с кем ты общался, и необязательно, чтобы он что-то преподавал именно у тебя.

Михаил Ильич Ромм... Мы никогда с ним не встречались, но я знаю, что в его мастерской учились и Андрей Тарковский, и Василий Шукшин, и Элем Климов, и Григорий Чухрай, и Вадим Абдрашидов и др.

Меня всегда поражало, как он умел беречь непохожесть человека. Ведь все его ученики очень разные. Нет, они все удивительно схожи — своей интеллигентностью, той самой, которой всегда отличался сам МАСТЕР:

— сдержанная интеллектуальная интеллигентность А. Тар­ковского;

— активная действенная интеллигентность В. Шукшина, позволившая сказать: «Нравственность- есть правда». И у него за этими словами было свое содержание;

— гражданская интеллигентность Г. Чухрая, позволившая настоять, чтобы жюри Московского кинофестиваля, председателем которого он был, присудило главный приз фильму Федерико Феллини...

А какую надо было иметь педагогическую зоркость М. И. Ромму, чтобы разглядеть в несколько неуклюжем, заторможен­ном, неумелом актере, снявшемся у него в эпизоде фильма «Убийство на улице Данте», Иннокентия Смоктуновского...

А Сергей Аполлинарьевич Герасимов... Знакомство с ним как праздник, который всегда со мной.

Какая потрясающая плеяда учеников! Как он их ЗАЩИ­ЩАЛ! И они это чувствовали и знали. И берегли себя, свое имя — «Ученик Герасимова», а точнее, берегли авторитет своего УЧИТЕЛЯ:

И вспоминаю, как Анатолий Солоницын в свой сложный период жизни в Новосибирске, после съемок «Андрея Рублева», рассказывал, как он мечтает сняться у Герасимова. И я не понимал почему: после Тарковского — у Герасимова?

«Да, — говорил Солоницын, — да. И только у Герасимова. И тогда любой режиссер захочет со мной работать, потому что все, кто проходят школу Герасимова становятся профессионала­ми».

И действительно, у кого только не снимался А. Солоницын после фильма Герасимова «Любить человека». У УЧИТЕЛЯ ученик превращается в МАСТЕРА.

Кто мои учителя? Те, которые заставили меня посмотреть на вещи по-другому, задуматься над тем, над чем я не задумы­вался.

Мы сидели с известным бардом Вероникой Долиной после ее концерта и гоняли чаи. Шла, как принято говорить, нетороп­ливая беседа. И захотелось мне сказать ей что-то такое красивое и приятное (концерт был просто потрясающим). Й я начал и сразу заметил, что ей стало скучно. Я, естественно, перевел разговор на другую тему, и она оживилась, и все встало на свои места. Спасибо ей за урок.

Если ты действительно хочешь сказать другому что-то очень особое, личное, так найди слова, которые только про него, те, что делают его единственным. А повторять то, что уже про себя слышал и не раз (даже если это очень хорошее), действительно скучно...

Еще один учитель. И тоже бард — Юрий Кукин, который, прощаясь после долгих ночных бдений, сказал: «Старик, я тебя зауважал. За то, что ты меня так долго слушал, что я тебе говорил, и не просил меня спеть». Так он же замечательный рассказчик! Это такая редкость, что рассказы Кукина хотелось слушать и слушать, а песни его можно послушать и на концерте. Они тоже замечательные.

ЗАМЕТКИ НА ПОЛЯХ:

На свете есть только одна проблема, одна-единственная: вернуть людям духовный смысл, духовные заботы.

Невозможно больше жить холодильниками, политикой, балаганами и кроссвордами.

Совершенно невозможно, невозможно жить без поэзии, без красок, без любви. Антуан де Сент-Экзюпери

и построить дом, в котором каж­дый из нас живет. Или хотел бы жить. Или урок, который мы проводим. Интересно, какие «кирпичики» можно выбрать для нашего «строительства»? (Их можно добавить самому). Сколько этажей будет в нашем доме?

У меня много было и есть УЧИТЕЛЕЙ. Зримых и незри­мых. И думали они или не думали, знали они или не знали, они во многом мне помогли и помогают... А умение учиться, то есть находить в другом другого, чтобы измениться самому, это и есть счастье.

Счастье — это и атмосфера дома. Чем наши дома отличаются друг от друга? Да, в принципе, ничем. И квартиры в домах — ничем: те же стены, те же паласы, те же холодильники. Но есть одно очень существенное отличие — это атмосфера дома. А она везде разная: в этом доме надо быть застегнутым на все пуговицы, в парадном костю­ме, при суперсовременном галстуке и думать, что бы такое умное ска­зать. А то в следующий раз могут и не пригласить...

А в этом доме — все на упреках и попреках, все не так, все мелочно и придирчиво: не так сел, не так встал, не туда положил... Ну, в общем, понятно... Этакая «тихая варфоломе­евская ночь».

А в этом доме... (мне как-то на лекции пришла записка с вопросом: «Скажите, пожалуйста, можно ли при детях родителям целоваться?» — «Замечательный» вопрос. Интересно: раз­решить или не разрешить? — «Нет, говорю, — конечно, нет. Что вы? Упаси Господь, чтобы при детях це-ло-вать-ся. Это чему же они научатся? Быть нежными, ласковыми? Понимать, что счас­тье — в ощущении другого? Тряпкой половой, скалкой, да нет вообще всем, что под руку попадется, оскорблять самыми пос­ледними словами — вот это можно. А то целоваться...) — постоянно идут скандалы. Там задыхаются от нехватки свежего воздуха, нежности. Здесь постоянно закрывают рот криком...

А в этом доме можно не задумываться — умный ты или не очень, можно быть уставшим, можно быть радостным... Здесь можно быть разным. Меня здесь примут любым, без недоумения и настороженности, а искренне и приветливо — Я ЗДЕСЬ ЖИВУ. Или ХОЧУ ЗДЕСЬ ЖИТЬ.

Великолепную идею подарил Фазиль Искандер. Он иссле­довал писателя по отношению к дому: А. Пушкин, который всегда мечтал о доме и любил его. Л. Толстой с его удивитель­ными домами Ростовых и Болконских. Ф. Достоевский со страшным «мертвым домом» и с «Записками из подполья». Поэтика дома у А. Чехова, М. Горький с мрачным дном дома, В. Маяковский с «комнатой-лодочкой», с городами будущего...

А «Дом на набережной» у Ю. Трифонова, а трилогия «Дом» у Ф. Абрамова... И вечно бездомные М. Лермонтов и Э. Хемингуэй, «дорога» Н. Гоголя, «Дети Арбата» А. Рыбакова, «Чистые пруды» Ю. Нагибина, Арбат Б. Окуджавы и т. д.

Каждый обустраивает свой дом или не имеет его.

И уроки — как жизнь в доме, точнее, как атмосфера дома. Хотел бы заметить, счастье — это не безудержная радость от пустяка и по пустякам и не эйфория бытия. Это состояние

приподнятости над обыденностью, оптимизм, «мажор». И самое глав­ное — это взаимоотношение части и целого, которые нерасторжимы. И без меня может ничего не произойти, и кому-то может быть очень плохо, потому что меня нет рядом. И тогда я должен быть и не опоздать, зная, что МЕНЯ ждут.

— Почему вас вчера не было с нами? У нас так здорово было!

Вот поэтому и не было, что у вас и без меня здорово. Потому что я должен быть там, где без меня груст­но...

Умный, добрый, счастливый учитель расстраивается от того, что кто-то не пришел к нему, а не просто на урок. И он расстраивается ис­кренне, «по-честному», потому что

он ждал этой встречи, он готовился, он проектировал совместную деятельность для всех и для каждого, а Его нет. Все останови­лось. Очень грустно...

А вот родительское собрание, и чьи-то родители не пришли. А как же без них?

- Да, ладно.

— Мы же пришли.

Нет, не ладно. Потому что без них ничего не получится. И у каждого есть свое место, которое никто другой занять не может. Это страшно, когда столько лет мы говорили, да и продолжаем говорить: «Незаменимых людей нет». Как же можно заменить человека? Того, кого любишь? Того, с кем ты счастлив? И не только каждому нужен коллектив, но и коллективу нужен каждый. И не как сумма, а как многообразие личностей, потому

что я расту в чьем-то присутствии. Я расту вместе со всеми. И вместе со всеми я ощущаю себя собой. Это так приятно — сказать про себя и еще про кого-нибудь: «Мы», только не обманывая, искренне. Потому что — «МЫ — в космосе», «МЫ — на целине», «МЫ — пахали» — это мы уже проходили как-то. А чтобы мы действительно могли ощутить об­щность, для этого необходима «радость совместных открытый» и «радость совместных пережива­ний».

ЗАМЕТКИ НА ПОЛЯХ:

К законам общности от сути частности

Приходишь без долгих раздумий:

Сумма талантов равна их разности,

А сумма бездарностей — сумме. Лит Хейн

ЗАМЕТКИ НА ПОЛЯХ:

У меня есть собака,

Верней, у меня есть кусок души,

А не просто собака.

Я люблю ее и порой

Очень сочувствую ей:

Нет собаки у бедной собаки моей,

И вот, когда мне бывает грустно...

А знаешь ли ты, что значит собака,

Когда тебе грустно?

Я обнимаю ее за шею

И говорю ей: — Собака, хочешь я буду твоей собакой? Хулио Сессар Силъвайн

И надо учить человека быть счастливым с раннего детства, с того самого первого дня рождения, когда он уже способен отвечать за себя. И тогда должен появиться тот, кого он уже в состоянии сделать счастливым. (Я понимаю, что это очень трудно сделать самому, потому что ребенок еще безответствен­ней, но помочь-то ему можно! И должно! И тогда он будет потихоньку прозревать и окидывать взором не только то, что находится около своего носа, но и дальше — то, что происходит рядом. И еще дальше). И расширяется пространство его личнос­ти, а значит, расширяется пространство ответственности...

Я спрашивал своих школьников и студентов, кто помнит, когда день рождения мамы. Оказалось, что помнят все. А это

уже приятно. И тогда я спраши­вал еще: «Кто из вас в день своего рождения дарит маме букет цве­тов?».

— В мамин?

— Нет, в свой:

Одна рука, другая... И, как правило, все. А остальные?

— Разве вас не учили это делать — праздновать свой день рождения и как день рождения мамы? Она носила тебя, рожала в муках, а ты крикнул и...

А как разрезать торт? Тот самый, без которого мы не обхо­димся в праздники? Известно, что культура — не накопление, а распределение. Так и давайте;

— Первый кусок — маме,(или папе, как это принято в данной семье), второй — папе, а третий... А вот третий (если бабушки с дедушкой нет, и сестры тоже нет) — тебе. Понимаешь, третий. Он может быть больше и «с розочкой», но третий. Это твоя очередь, твое место. Оно ни плохое, ни хорошее, оно — твое. А вот когда у тебя будет день рождения, то первый кусок... маме — а тебе опять третий. Ну так получается. А хочешь первый кусок? Купи себе торт, спрячься в шкаф (или за шкаф) и «трескай» — один.

Не хочешь так? Конечно, нет. Потому что стыдно быть несчастливым. Счастье — это когда все друг другу нужны, потому что тогда мы вместе. И учение — это ступеньки к счастью, их нельзя перепрыгнуть. По ним надо идти. О них мы уже говорили — зависимость, независимость, взаимозависимость.

А можно быть счастливым на уроке? Конечно. Ведь урок — это твоя жизнь (жизнь учителя и жизнь ученика), и она един­ственная. И прожить ее надо со-вместно, то есть вместе.

Педагогическое общение на уроке — это сложная творческая деятельность. Учитель должен учитывать те отношения, взаимо­связи, взаимодействия, которые складываются между ним и учащимися, особенности способов педагогического воздействия, психологический климат, интеллектуальный фон деятельности (при котором знание — основные ценности), уровень познава­тельных интересов и потребностей учеников и т. п.: И тогда:

— Урок — это точность, ясность, четкость, целеполагание: самоопределение в педагогической ситуации, которую я, педагог как личность, создаю в классе для формирования потребностей и развития способностей детей, то есть зачем «Я» (на личностном уровне, а не только на профессиональном) прихожу в данный класс, в данное время, к данным детям; что мне надо от детей данного класса; что дети данного класса ждут от меня как учителя и как личности.

— Урок — это лаборатория мысли, радости открытия, это переход от ценности получения результата к ценности процесса познания, а не проверка памяти и посещаемости учащихся.

— Урок — это многообразие видов и методов деятельности, а не штампованный путь от домашнего задания к новому мате­риалу и от него к домашнему заданию.

— Урок — это организация успеха, выявление непохожести каждого, а не поиск виновных, ленивых, деление детей на успевающих и неуспевающих.

— Урок — это атмосфера доброжелательности, уважения, доверия, а не атмосфера подозрения, вины, скованности и пугливости.

— Урок — это взаимопонимание и сотрудничество, когда не только учитель заинтересован в успехе детей, но и дети заинте­ресованы в успехе учителя.

Педагогическое мастерство учителя зависит от его способ­ности к самоанализу. Не случайно учителя-практики говорят о том, что учитель начинается после урока. Необходимо еще не один раз «вернуться на свой урок» и «прокрутить» в обратном порядке «киноленту» урока, чтобы ясно и точно ответить на вопрос: что я сделал и зачем? Но для этого необходимо уметь анализировать урок как педагогичес­кую ситуацию.

Но есть еще один момент, на который, как правило, не обращают внимания. Важнейшее место в доме занимает пространство общения, точ­нее, размещение людей в этом про­странстве. Когда-то вся семья собиралась за одним столом и садились так, чтобы видеть друг друга. Сейчас, к сожалению, так бывает в основном на празднике. Потому что сегодня мы рассаживаемся так, чтобы смотреть в одну сторону и видеть... телевизор. А счастье — это видеть друг друга.

ЗАМЕТКИ НА ПОЛЯХ:

Тайна счастья заключается в способности выходить из круга своего «Я». Георг Гегель

Учитель должен знать варианты эффективного размещения учащихся в различных ситуациях общения:

Авторитарная рассадка — необходима для создания обста­новки сообщения информации. Это наш традиционный урок. Все ученики видят только учителя, да еще спины сидящих впереди товарищей. Чтобы увидеть друг друга, надо повернуться, а «вертеться на уроке нельзя». Поэтому такая рассадка вряд ли позволит обсуждать, размышлять, потому что главное — слу­шать учителя. Позиция педагога — лидер.

Демократическая (творческий полукруг) — позволяет по­знакомиться с индивидуальностью каждого, дает возможность учащимся почувствовать себя в коллективе, а также создает

отношение творческой взаимосвязи, единство общения и деятель­ности.

Позиция педагога — руководитель.

«Круглый стол» — замыкает пространство общения, огра­ничивает число участников, облегчает контакт, обмен информа­цией. Позволяет «пережить» радость совместных открытий. В таком пространстве могут проходить беседы, совместные обсуж­дения, «мозговые атаки», а также поэтические, музыкальные (камерные) вечера.

Позиция педагога — нейтралитет (как все).

Дискуссионная, или конкурирующая — выявляет группо­вые, субъективные позиции, мнения, точки зрения. Проведение дискуссий, диспутов, совещаний.

Позиция педагога — арбитр.

Лучевая (состязательная) — предусматривает диалог пре­подавателей, имеющих разные подходы, позиции к содержанию учебного материала, а также создание каждым учителем своей содержательной «зоны».

Позиция педагога — наставник, советник.

ЗАМЕТКИ НА ПОЛЯХ:

О, сколько их на полях!

И каждый цветет по-своему, —

Вот высший подвиг цветка. Басе

Групповая (коллективно-твор­ческая) — предусматривает органи­зацию работы по группам для создания общего, целостного ре­зультата. Проведение творческих коллективных дел.

Позиция педагога — организатор, генератор идеи.

Оптимальные пространственные условия сами по себе не обеспечивают результат, но повышают эффективность общения, делают возможным переход к более высокому уровню общения, уменьшают психологическую дистанцию, способствуют появле­нию «эффекта доверия». Счастье и создает атмосферу доверия. И вот что удивительно (а, может быть, как раз и неудивительно): счастливые люди могут раздражать. Конечно же, несчастливых. Мне кажется, зависть как проявление зла и является реакцией на счастье другого человека. Счастливый человек заметно отли­чается от окружающих — он у-лы-ба-ет-ся, он «светится», у него все, за что он берется, получается. Более того, ему так хочется, чтобы и другие были счастливыми. К сожалению, Л. Н. Толстой был не совсем прав, когда писал, что все счастливые семьи похожи друг на друга, потому что в счастье мы все разные.

И если говорить про семью, то счастливые семьи как раз счастливы своей непохожестью.

Если ни один из лугов,

Если ни один из прудов,

Если ни один из лесов,

Если ни одна из женщин —

Ее веселый взгляд,

Ее печальный взгляд,

Ее случайный взгляд, —

Если ни один из концертов

Для скрипки с оркестром

Или для рояля с оркестром

Не могут поднять меня

Над моей скудной жизнью,

Значит, Я другой и не стою!

Александр Володин

Добрыми быть без науки — свойство детей.

Злыми быть без науки — свойство детей.

Копить зло без мудрости — беда зрелости.

Копить доброту и мудрость — счастье зрелости.

Человечество созревает не скоро.

Оно еще обретет и мудрость, и счастье. Хайнц Калау

ЗАМЕТКИ НА ПОЛЯХ:

Хамство-то нам на пара­шютах никто не забрасывал. Василий Шукшин

Чего в мире больше: добра или зла? Конечно, добра. Добро побеждает зло. Это во всех сказках, чтобы маленький человек входил в эту жизнь и нравственно окреп. Чтобы его эмоциональ­ная память — память сердца — помнила эту победу, верила и надеялась на нее. Все это так. И действительно, насильников и убийц значительно меньше, чем добропорядочных граждан. Но если рассматривать зло как отсутствие добра, отзывчивости, душевности, то тогда... Тогда я снова о грустном...

Известный английский режиссер Питер Брук несколько лет назад привозил в Москву спектакль «Вишневый сад». А там они (персонажи) ходят все вместе, разговаривают, спорят, торгуют­ся, но НИКТО ДРУГ ДРУГУ НЕ НУЖЕН. Подумаешь, «че­ловека забыли». Странно, если бы вспомнили... А «Вишневый сад» всего лишь декорация разрушаемого людьми дома.

Парадокс нашего общества: самое большое количество ос­корблений в свой адрес человек слышит у себя дома, в своей семье. Попробуйте так назвать женщину на улице, как она позволяет называть себя дома. А мужчину назвать так на работе, как называют его дома. Кто-то обронил фразу: «В наше время чрезвычайно трудно дать хорошее воспитание детям: любой ценой они стремятся походить на своих родителей». Да, ребенок как зеркало, но самое главное, важное для меня, что он отражает любовь, ту, с которой он сталкивается в детстве в своем доме — любовь родителей. И это тот случаи, когда ребенок не начинает первым лю­бить. Если он видит, чувствует и по­лучает, ему есть и будет что отдавать. Потому что нравственность, добро требуют от человека больше, чем он может. Разрешение этого противоречия и делает человека другим — лучшим. А если отражать зло, холодность отношений, домашние скандалы? Что тогда ему отдавать? СТРАХ, который находит свое выражение в ЗЛЕ, И ЗЛО, которое выползло наружу, стало реально, ощутимо, повседневно.

Оно существует и в школе, на уроке. Кроме тех учителей, которыми гордится современная школа, можно выделить неко­торые типы, которые, к сожалению, тоже «имеют место быть»:

«вздорный человек» — несдержанный, нетерпимый, воз­бужденный, крикливый, злорадный;

«придира» — бесконечно придирчивый по поводу и без повода, негодующий по пустякам, замечающий все плохое;

«стена» — отгороженный наглухо от всех учеников;

«импульсивный» — работающий по наитию, не способный к тщательной кропотливой деятельности;

«само-собой» — «плывущий по течению» ситуации, не способный управлять и изменять, безразличный;

«себе на уме» — непредсказуемый, человек настроения, неоправданного действия;

«зануда» — надоедливый, однообразный, заменяющий урок монотонно читаемым нравоучением; не урок, а инструкция, «как жить дальше», «в кого верить»;

«машина» — работающий в заданном режиме учебного плана, программы, не отражая конкретной ситуации, конкрет­ных детей;

«вообще» — неспособный выделить главное в содержании, превращающий урок в разговоры ни о чем;

«обвинитель» — сверхкритичный, ищущий в детях причины своих неудач, подозревая при этом каждого ученика, обожает запреты, но он всегда прав;

«вобла» — сухой, неэмоциональный, без личностного отно­шения к происходящему в классе;

«монумент» — самодовольный, недосягаемый, все обо всем знающий, считающий себя последней инстанцией;

«я — сам» — единственный, кто является движущей силой учебного процесса, подменяет своей деятельностью деятельность учащихся;

«нытик» — постоянно обиженный, самобичующий, само­уничтожающий, завистлив, все свои неудачи, ошибки, обиды несет детям, ища у них сочувствия;

«приятель»— потерявший деловой контакт, «этакий душка», ему все нравится, любая мелочь вызывает восторг, самодоволен, отсутствует глубина, реалистичность;

«маэстро и звезда эстрады» — демонстрируя себя, превра­щает урок в шоу, и как бы дарит себя аудитории.

И можно приводить другие типы учителей, можно привести еще достаточно объяснений, почему многие учителя не соответ­ствуют этому званию.

Но, наверное, важнее ставить вопрос о желании и способ­ности изменить себя, о педагогической организованности, о профессиональном знании теории личности и теории деятельнос­ти, о выявлении самостоятельного начала в образовании и формировании на этой основе опыта творческой деятельности учителя. И, конечно же, стремление быть счастливым, потому что чем больше счастья у человека, тем меньше у него зла. А пока...

На своем авторском семинаре по культуре общения провожу своеобразный урок — «Диктант». Только не мои слушатели его пишут, а я. Они лишь диктуют слова по принципу: «на что посмотрят, то и называют». А я их записываю на доске, делая умышленные ошибки там, где мне нравится, тоже без всякой системы. Итак, начнем.

Я записывают на доске слово «корова», а слушатели мне уже подбрасывают другие слова. В целом на доске получается так:

1. Карова

2. Крокодил

3. Винигред

4. Зауч

5. Директор

6. Ужин

7. Консервы

8. Калбоса

9. Любовь

10. Надюрморд

11. Красота

12. Дитиктив

13. Таблица

14. Абои

15. Абявление

16. Триллер

17. Абразование

18. Ключик

19. Сикрет

20. Видеомагнитофон

В то время, когда я писал диктант, в аудитории было этакое разухабистое настроение от каждой обнаруженной в моих запи­сях ошибки.

И после всего этого «пиршества безграмотности» я прошу кого-нибудь проверить и выставить оценку, при условии, что пять ошибок — это двойка. А потом выходит «учительница» и начинает проверять, зачеркивая, исправляя и считая ошибки. А вся аудитория под­сказывает, помогает находить, спорит и не соглашается, как правильно писать.

ЗАМЕТКИ НА ПОЛЯХ:

Лучше зажечь свечу,

Чем всю жизнь проклинать темноту. (Хорошо сказано)

В данном случае 15 ошибок. Естественно, все начинают советовать, что поставить. Некоторые предлагают «О», некото­рые «5», но какие бы разные аудитории ни были у меня, все-таки «1» или даже «О» получаю. Я предлагаю найти варианты проверок, но, как правило, все соглашаются с данной. И тогда начинается разворачивание всего сюжета с самого начала, вер­нее, с того момента, как все мы — ученики (в данной ситуации) — сдали тетради для проверки.

Я позволю себе привести некоторые отрывки из стенограммы обсуждения.

— Как вы думаете, о чем дети разговаривают сразу же после диктанта на перемене?

— Кто как написал слова.

— То есть правильно я понял, что Я (ученик) подхожу к другим — хорошистам и отличникам,— а не к таким же, как я (зачем?), и спрашиваю, кто как написал; «Ты как написал — зауч или завуч?». — «Завуч». — «А дитиктив?» — «Детектив» и т. д.

— Скажите, пожалуйста, через 5 минут после окончания диктанта я примерно знаю свои ошибки? При этом, заметьте, как пишутся слова, мне объяснил не учитель, а мои сокашники.

— Да.

— Скажите, а какие у меня отношения складываются с этими «учителями»?

— Плохие.

— Это мягко сказано. Они же насмехаются, кривляются, издеваются надо мной. Они же больше меня знают и написали правильно. А я...

— Скажите, а какой это был урок по счету в этот день?

— Второй, третий.

— Есть ли у меня (ребенка) возможность получить после этого «успеха» на других уроках еще двойку?

— Да, и не одну.

— С каким настроением я ухожу из школы и прихожу домой?

— Грустным, печальным.

— Дома знают, что случилось, или нет? Думаю, что нет. Такие проверки могут быть неожиданны. Но мама всегда обо всем догадывается — она мама. Что она меня спрашивает?

— Тебя спрашивали?

— Нет.

— Была контрольная?

— Нет.

— А что случилось?

— Был диктант.

— Ну и что?

— Я не знаю. (А сам знаю, что «мне бы только день простоять, да ночь продержаться»).

— Я обедаю с аппетитом?

— Нет.

— Я с удовольствием иду на улицу, чтобы поиграть со своими друзьями из класса?

— Нет.

— Я готовлюсь к урокам на завтра?

— Нет.

— А что же я делаю?

— Ничего.

— А о чем я думаю? Конечно же, об учителе, причем, самое «приятное» для него. (Ну, там, чтоб она заболела, упала или на нее что-нибудь упало и т. д.). То есть вся «доброта», «отзывчи­вость», которая у меня есть, как бы поднимается наверх и вся отдается учителю.

— Ну и как я сплю ночью?

— Плохо.

— Мне утром хочется идти в школу?

— Нет.

— Но надо. И первый, с кем мне бы хотелось увидеться, чтобы убедиться, что «мои опасения» за его жизнь были напрас­ны, — учитель. Какой, кстати, его урок у нас по счету?

— Первый.

— Спасибо. Так долго ждать было бы (да, я беру прекрас­ный вариант, когда результат сообщают на следующий день).

— Скажите, я знаю, что он мне может поставить?

— Догадываетесь.

— Скажите, у меня есть хотя бы один шанс «выжить», то есть не получить ту «единицу» или «ноль», которые вы мне уже нарисовали в тетради?

— Вряд ли.

И все-таки я так рассчитываю на чудо. Ну, пожалуйста, сделайте что-нибудь, чтобы я выжил. Пожалуйста, не уничто­жайте меня. Я очень хочу БЫТЬ.

— И начинается урок. И приходит учитель. И говорит:

— Казанский (Иванов, Петров, Сидоров), как ты мог? Ты что, совсем не соображаешь? Сколько тебе объяснять надо? Бестолочь, почему ты не сразу схватываешь? Учишь вас учишь, и все без толку. В диктакте из 20 слов — 15 ошибок.

— Карова у тебя через «А».

— (А я слышу — «дурак»).

— Зауч — завуч. Каждый день ходишь мимо его кабинета и не можешь запомнить, как правильно пишется.

— (А я слышу — «дурак» и здесь «дурак»).

— На тебе единицу.

— (А, помните, как вы мне «0» хотели поставить? Ну «ноль» я, полный «ноль»).

— Ты что, спишь на моих уроках? Ты что, букв не знаешь? И т. д.

(И это все мне одному). Да, еще:

— Ты что это голову опустил? Ну-ка, подними! В глаза смотри! Надо уметь отвечать за ошибки. На...

И он(а) отдает (бросает, швыряет) МОЮ тетрадь. И сразу же предлагает мне сделать работу над ошибками (я еще диктант не писал, а он уже запланировал следующий урок — работа над ошибками. Знал, что ошибусь, и ждал. А кому охота без работы сидеть? А потом на классном часе он (а) будет нам рассказывать, как хорошо быть счастливым человеком, и что каждый человек должен быть «кузнецом своего счастья», что надо быть щедрым и милосердным).

А не пойти ли вам со своей работой над ошибками куда-ни­будь очень-очень далеко.

— Можно теперь я проверю по-другому? Скажите, «кроко­дил» — это трудное слово?

— Да-

— Очень или нет?

- Нет.

— Но все же. И тогда я подчеркиваю его два раза (оно же правильно написано?) — это означает молодец. А «директор»?

Тоже правильно. А слово сложное, это вам не «завуч». Три линии. Умница. «Ужин» — ничего слово, волнистой чертой. Хорошо. А «любовь»? А «Красота»? А «таблица»? А «трил­лер»? Это, вообще, замечательно!!! Но уж если «видеомагнито­фон» написал правильно, то стоит жить.

1. Карова 6. Ужин 11. Красота!16. ТпиллеоП

2.Кпоколил 7. Консервы 12. Дитиктив 17. Лбразование

3. Винигред 8. Калбоса 1.4. Таблица 18.

4. Зауч 9. Любовь! 14. Абои 19. Сикрет

5. Директор 10. Надюрморд 15. Абявление* 20. В идсома г нитофон Щ

Вы обратили внимание на ошибки. Да, нас учат замечать ошибки, и это у нас здорово получается. А достоинства? А успехи? Вы же все про меня (ученика) знаете: и мои отношения после диктанта с одноклассниками, и мое состояние дома, и как я ел, и как я спал, и сколько страха, сколько тревоги, сколько зла во мне обнаружилось, когда я думал о взрослом человеке, о своем учителе.

И тем не менее:

— СКАЖИТЕ, вам что приятнее: когда вам исправляют ваши ошибки, или когда вы это делаете сами? Как ни странно, сами.

Этот ученик уже некоторую часть своих ошибок знал? — Знал. Помните, кто ему их объяснил?.. А дальше идут частные методические приемы. Например, на доске написаны все эти слова учителя.

— Внимательно посмотрите в свои тетради и исправьте сами свои ошибки, если они у вас есть. А Казанский почему не работает? Открой свою тетрадь и начинай работать.

— Чего ее открывать? Я же знаю, что там.

— Открывай, открывай...

И я открываю тетрадь. А там... «ХОРОШО!», «УМНИ­ЦА!», «МОЛОДЕЦ!, «ЗАМЕЧАТЕЛЬНО!», «СТОИТ ЖИТЬ!».

_ — Это вы мне?

— Да, да, тебе, потому что ты мой ученик, а я твой учитель. И для меня главное, чтобы ты вырос счастливым человеком. А это — просто твоя неудача. Но это ты. Поэтому очень внима­тельно проверь свой диктант и поставь себе оценку сам.

И я проверю и поставлю себе «кол», и буду кричать на весь класс, что я его себе поставлю, но не это главное. Главное, я люблю тебя, учитель! Я хочу быть с тобой! Давай что-нибудь еще вместе делать. А вы скажете: «Что ж ты хвастаешься своими неудачами? Не надо. Они твои. И никому о них не рассказывай».

И я бегу сломя голову домой и показываю маме тетрадь, и ничего моя мама не понимает, потому что она видит, что стоит единица (которую я сам себе поставил), а вся тетрадь разукра­шена словами: «молодец», «замечательно» и т. д. И удивляется мама:

— Что это ваша учительница, заболела что ли?

— Нет, мама. Она просто верит в успех каждого из нас, потому что она любит, и она не кричит об этом, а помогает стать личностью.

Психологи выделяют у человека 5 уровней эмоций:

I. Злоба, обида, негодование (самозащита).

II. Боль, грусть, разочарование (проявление уязвимости).

III. Страх, беспокойство, чувство опасности (проявление одиночества)-

IV. Раскаяние, сожаление, ответственность (понимание сути происходящего).

V. Любовь, понимание, признательность (принятие).

Так вот, надо подняться на «V этаж» эмоций, чтобы преодо­леть все негативные проявления человека и сделать этот этаж домом, в котором ты живешь.

ВОПРОСЫ К САМОМУ СЕБЕ

1. С кем мне легко общаться? С кем трудно? (Что это за люди — их особенности?).

2. Какие мои качества помогают ошибаться? Какие меша­ют?

3. Кто из окружающих стимулирует мою ЖИЗНЕННУЮ АКТИВНОСТЬ, кто препятст­вует?

4. Кто из окружающих людей хотел бы видеть меня добрым, порядочным, счастли­вым? Что они для этого дела­ют? Кто провоцирует меня на раздражительность, зло, гру­бость?

5. Дружеские связи? Кон­фликты? Чего у меня больше? Почему?

6. С кем у меня чаще всего происходят конфликты? Что это за люди? Их особенности? А если так: люди разные, а кон­фликты одинаковые? Почему?

7. Кому и как я могу доста­вить радость немедленно? А за­втра?

8. Что значит для меня дру­гой человек? Как он смотрит на мир? О чем он говорит? Что для него главное в жизни?

9. В большинстве случаев в межличностном общении я яв­ляюсь лидером (то есть предла­гаю тему разговора, направляю беседу, выбираю, с кем общать­ся) или партнером (то есть' в основном поддерживаю разго­вор, беседу, меня выбирают)?

10. Я иду на конфликтные отношения или чаще всего со мной конфликтуют?

Зло как отсутствие добра дела­ет человека бездушным. Если в ЛЮБВИ человек ВЫХОДИТ ЗА ПРЕДЕЛЫ СЕБЯ, то в СТРАХЕ человек УХОДИТ В СЕБЯ. Если у человека нет общения с другими, то есть он несчастливый, то э отсутст­вие добра он ВЫХОДИТ ИЗ СЕБЯ. Если в ТВОРЧЕСТВЕ чело­век ОБРЕТАЕТ СВОЮ ЛИЧ­НОСТЬ - «Я», то в РАБСТВЕ он ТЕРЯЕТ СВОЕ «Я».

Посредственный учитель вдохновляет. Хороший учитель объясняет. Выдающийся учитель показывает. Великий учитель вдохновляет. Уильям Артур У орд

...И когда человек любим и любит, тогда он находится в атмосфере счастья, а это вовсе не означает, что жизнь у него безоблачна. Но если есть такая доминанта у человека, он «вы­нужден» выходить на уровень творчества, самореализации. Лю­бовь и счастье как две ступени космической ракеты, которые выводят его из суеты сует и поднимают над самим собою, превращая его в Творца, Создателя, Мастера. И совсем не важны масштабы его деятельности, радиус его действия. Важен масштаб его цели, тот самый результат, точнее, продукт, который будет жить своей жизнью.

Если понимать творчество как созидание нового, преобразо­вание или реорганизацию имеющегося, то, прежде всего, надо овладеть самим собой. А для этого необходимо время. Надо «выделаться» в личность из того, что тебе уже дано — природой, семьей и т. д. Создать из себя!

Наверное, надо пережить неудачи, горести, провалы, оди­ночество. Надо пережить взлеты, покорения вершин, чтобы стать самим собой — Миром Собственного Имени. А для этого нужен риск, риск, риск. Не бояться быть непонятым, когда все могут отвернуться или когда будут «душить в объятьях», сковывая ру­ки, не давая ничего делать. Не боять­ся быть незамеченным или, наоборот, настолько замеченным, что из твоей жизни делают коллективное обсуж­дение и осуждение. Понимать, что все это относительно. А творчество — абсолютно. Тогда, когда есть любовь и счастье, как ни странно, можно начать жизнь для себя, не оглядываясь на окружающих: «Что будет говорить княгиня...».

ЗАМЕТКИ НА ПОЛЯХ:

Кто хочет честно рисовать,

Тот должен чем-то рисковать. Борис Заходер

ЗАМЕТКИ НА ПОЛЯХ:

Если учиться, как делать, откроешь не себя, откроешь только умение делать. Годами работаешь, хочешь больше знать, больше уметь, а в конце концов, надо бросить все это и не учиться, а отучаться; знать, не как делать, а как не делать. И всегда становиться перед не­обходимостью действовать, — рисковать полным провалом, провалом не в глазах других — это не так важно — но прова­лом упущенного дела, неудав­шейся встречи с другим, а значит, неудавшейся встречи с самим собой. Ежи Гротовский

И можно позволить себе такую рос­кошь, как иметь автономную мо­раль: когда я сам выбираю и несу ответственность за свой выбор, ре­зультат, последствия в недалеком будущем. Обеспечить себя СВОИМ локусом контроля, которым являются честь, вина, совесть и т. д.

Не выпячивать себя, свою непо­хожесть, а создавать то единствен­ное и индивидуальное, которое может стать всеобщим, независимо от тебя. Моцартом можно стать в 9 лет. Надей Рушевой в 15, а чтобы стать педагогом, нужно прожить до­статочно. Великий Огюст Роден писал, что настоящим скульптором можно стать после 40 лет: к этому

времени крепнет рука, человек начинает понимать анатомическое строение тела, да и самого человека.

И настоящим педагогом, мне кажется, можно стать тоже после 40, когда появляется мудрость, терпимость, уступчивость, понимание другого как другого. Но самое грустное, что педагогу отпускается очень мало лет в этой жизни: К. Д. Ушинский жил всего 47 лет, А. С. Макаренко — 49, В. А. Сухомлинский — 52... «Сердце отдаю детям» — это не метафора, это физическая реальность... Для творчества нужна СВОБОДА от стереотипов, штампов, от чужих мыслей и проблем. СВОБОДА нужна для того, чтобы принять решение, взять на себя ОТВЕТСТВЕН­НОСТЬ и, в конце концов, состояться, то есть преобразовать себя и душу свою, чтобы человек мог ОБРАЗ-овать себя.

Свобода нужна для:

— само-деятельности;

— само-выражения;

— само-реализации.

Творчество начинается с определения целей, в повседневной жизни мы обычно целей не ставим. А если они и появляются, то откуда-то извне. Часто на уровне деклараций. Но все это чужие цели. Да нас, как правило, и не учат ставить цели, мы живем часто по наитию, в логике причинности, а не целесообразной деятельности. И полученный резуль­тат является, скорее, оправданием затраченного времени и сил. При этом и случайно полученный резуль­тат радует. Но все внутренние про­тиворечия, как правило, сохраняют­ся. Человек каким был, таким и ос­тался. Постановка цели выявляет сущность личности, и опять же, мас­штаб ее деятельности.

Можно выделить несколько эта­пов постановки цели: целеобразование, целеполагание и целесообраз­ность, которые выводят человека на целенаправленность поведения.

ЗАМЕТКИ НА ПОЛЯХ:

Повеса, празднослов, Мальчишка толстогубый, Как самого себя Он смог преобороть? Даниил Андреев

ЗАМЕТКИ НА ПОЛЯХ:

После того, как мы оконча­тельно потеряли из виду цель, мы удвоили свои усилия. Марк Твен

I этап — ЦЕЛЕОБРАЗОВАНИЕ — человек ставит цели на основе своих потребностей и способностей. Он переводит внеш­ние (заданные цели) во внутренние (личностные). Целеобразование — это определенное представление о продукте, результате деятельности. Смысл целеобразования — сориентировать наши действия на предметное содержание деятельности.

II этап — ЦЕЛЕПОЛАГАНИЕ — проектирование предсто­ящей деятельности, которая может быть связана с результатом передачи и усвоения знаний, умений, навыков; с организацией педагогической ситуации; исследованием педагогических про­цессов; с разработкой методических подходов и т. д. При этом важно не только, что надо делать, а для чего это надо делать. Целеполагание как проектирование предполагает новую органи­зованность с разработкой ролей, норм поведения — взаимоотно­шений, принятием решений. Без такой организации работы очень сложно выходить на предметное содержание деятельности.

III этап - ЦЕЛЕСООБРАЗНОСТЬ - включает програм­му, выражает содержание, определяет способы и средства дости­жения цели и предполагает план, то есть регламентацию действий по поиску или преобразованию в конкретных условиях. Целесообразность устанавливает иерархию целей и осуществляет гармонизацию их между собой.

Все это приводит к целенаправленному поведению и деятель­ности.

ЗАМЕТКИ НА ПОЛЯХ:

Моя утвержденная при­частность бытию не только пас­сивна (радость бытия), но, прежде всего, активна (дол­женствование реализовать мое единственное место). Михаил Бахтин

Исследователи отобрали для четкого формулирования учебных целей следующие глаголы: актуали­зировать, анализировать, варьиро­вать, видоизменять, выделять, вы­сказывать, вычислять, демонстриро­вать, действовать, знать, интерпре­тировать, использовать, модифици­ровать,, осознавать, оценивать, понимать, предсказывать, преобразовывать, применять, реоргани­зовывать, создавать, упрощать.

Процесс формирования целей составляет основу педагоги­ческой технологии, предполагая, прежде всего, самоизменение, самодеятельность и изменение ситуации вокруг себя. Чего я хочу — лично? Чего я хочу — профессионально? Что я могу? Что для этого надо?

Рассматривая творчество как отношение к миру, можно выделить несколько типов личности:

ПОСРЕДСТВЕННЫЙ (АДАПТИРОВАННЫЙ) ЧЕЛО­ВЕК — действует в согласии со средой («Мир задан»), в соответствии со средствами, которые общеприняты, одобрены окружающими и которые он более всего принял, усвоил. «Все, что сделано однажды, — уже не изменить». «Не тобой сделано — не тебе менять». «Зимой не пашут» и т. д., при этом творчество подменяется репродукцией, консервацией всего, что можно. Такой человек ориентирован только на повседневный успех и не больше. «Все, что ни делается...», «День прошел и...». Для учителя такого типа главное — это дисциплина и порядок, а он — образец последней инстанции. «Делай, как я!», «Вот когда я...», «Если бы ты слушал меня...».

При этом любые новации не принимаются — есть нормы, рамки и инструкции.

БУНТУЮЩИЙ ЧЕЛОВЕК - находит мир далеко не устроенным, не совершенным, поэтому все, что можно изменить, усовершенствовать, он перестраивает, внедряет новое. Он энту­зиаст, оптимист — верит, что можно переделать мир.

ПАНЦИРЬ — человек, который, понимая несовершенство мира, не хочет, да и считает невозможным его изменить. Он уходит в себя, пассивно существуя, как бы замыкаясь в себе, своей скорлупе от мира, от людей, да и от самого себя.

КОММУНАЛЬНЫЙ ЧЕЛОВЕК - ему не нравится мир (у него в нем нет Места, а искать его самому или определить его для себя он не может, да и не хочет — «виноград зелен», а поэтому для чего его доставать?), переделывать он его не собирается. Уйти в себя он не может (он «пустой», без содержа­ния, в нем только эхо). Свободу он понимает как отказ — свобода от... Это человек «НЕТ». Он ничего не производит, он только потребляет. Но поразительно, как он занят — у него ни для чего и ни для кого нет времени. Его, якобы, разрывают на части (любимая игра — «Я всем нужен»). Самое главное для этого человека — выяснять отношения, спорить, доказывать, бороться с «врагами» (если их нет, он их выдумает). Он должен всегда быть в центре внимания, чтобы о нем говорили, при этом даже не важно что. Основа его отношений — конфликт. Причем на коммунальном уровне (зощенковский вариант: «Кто в мою кастрюлю с супом мыло бросил?» или вариант на уроке: «Как стоите, как сидите, вам что, неинтересно, что я говорю?» и т. д.). АВТОР — создает СВОЙ мир. Он понимает, что мир не переделаешь, что правда, как говорил С. М. Эйзенштейн, все равно восторжествует, жаль только жизни не хватит.

Переделать мир... Да в этом нет и необходимости, реальной возможности. Мир — это большая система. И какой бы она у нас ни была, все-таки она Солнечная. Надо перестать смотреть на то, что тебя окружает, надо посмотреть на себя, определить свое место в мире и свою позицию. Ведь единственное, что я могу изменить — это самого себя. И я могу отделить себя от конкретной ситуации и создать свой мир — авторский — со своей свободой, самостоятельностью, ответственностью, неповтори­мостью. Причем создать его здесь и теперь. При этом учитель должен видеть перспективу своей деятельности, работая с ори­ентацией на будущее. И тогда — авторский мир («мир как школа»):

— это уникальность личности;

— это уникальность происходящего (здесь и теперь);

— это выражение сущности человека (самореализация).

И как любовь выводит человека за пределы самого себя навстречу другому «я», чтобы образовать «мы», так творчество выводит его за пределы себя, чтобы образовать «я».

И тогда человек занимается самосозиданием. Поэтому педагог — это мастер, прежде всего, по отношению к самому себе, то, что Ф. М. Достоевский определял как возможность «создать из самого себя художественное произведение». Но для этого надо обладать многоумением.

Доктор Ревеч, исследуя лич­ность художника (творца, мастера, адля меня педагог — это то же самое), выделял свойства различной степени талантливости.

ЗАМЕТКИ НА ПОЛЯХ:

Быть культурным челове­ком — значит отличаться странной и опасной манией всякий вопрос решать сначала (со своего личного начала), с самого себя. Поль Валери

Рассматривая личность педагога как художника, мы можем согласиться со многими этими свойствами личности, как с необходимым, но главное то, что гению необходимо стремление к совершенству. Это невероятно! Это настолько естественно, ясно и понятно, потому что именно гений отличается от всех нас своей жесткой требовательностью к самому себе. Потому что он рассматривает себя как часть проблемы, которая им была сфор­мулирована и требует своего разрешения.

Самосозидание как проявление творчества педагога предус­матривает:

- ЭКСТЕНСИВНОСТЬ ЗНАНИЙ, то есть приобретение, расширение знаний — методологических, философских, куль-

турологических, психолого-педаго­гических и т. д., составляющих осно­ву личности;

САМООПРЕДЕЛЕНИЕ каксистему социальных отношений и ценностей, способность занять и оп­ределить свою позицию;

- КОРРЕКТИРОВАНИЕ СОБСТВЕННОЙ КАРТИНЫ МИРА, преодоление узости про­фессионального (учительского) ви­дения;

- СПОСОБНОТЬ ОСУ­ЩЕСТВЛЯТЬ СВОЕ МЫШЛЕ­НИЕ ВО ВНУТРЕННЕМ МЫСЛЕННОМ ДИАЛОГЕ С САМИМ СОБОЙ (общение с собой как с другом);

- СПОСОБНОСТЬ ВИДЕТЬ И СЛЫШАТЬ СЕБЯ, то есть соединить слух и мысль в одном фокусе, увидеть себя своими глазами, поместить «себя вовнутрь себя»;

- СПОСОБНОСТЬ «ОСВОБОДИТЬСЯ ОТ СЕБЯ», то есть от наработанных штампов, стереотипов, ложных самоиллюзий.

ЗАМЕТКИ НА ПОЛЯХ:

Если я не сделаю этого —

кто сделает?

И если я не сделаю этого

прямо сейчас,

То когда же мне это сделать?

Но если я сделаю это

только для себя самого,

То кто я?

Живший около 2 тысяч лет тому назад мудрец Гиллелъ

Мини-практикум «Зримые разговоры»:

1. Придумайте себе биографию:

С чего вы начнете размышления?

Что вас волнует прежде всего:

— ваши роли,

— ваши поступки,

— ваши качества личности,

— внешние события,

— внутреннее состояние и т. д.

2. Рассмотрите окружающих вас людей:

— сходства — различия;

— внешность (особенности);

— характер (несколько портретов);

— особенности поведения (движения, жесты) и т. д.

3. Вспомните лица своих знакомых, учеников - представьте их в непривычной обстановке. Подумайте, как они будут дейст­вовать, выглядеть (не рассуждая, представьте зрительно).

4. Ваш знакомый не живет, а играет роль:

— что это за роль?

— как он это делает?

— как говорит?

— как ходит?

А как на самом деле? — то есть выходя из своей роли, как он это же делает?

5. Перескажите материал урока несколько раз: повторяя, не повторяясь (не заштамповывая):

6. А как вы понимаете самосозидание (поразмышляйте к другими или сами с собой)?

На мой взгляд, есть три профессии, путь к которым не должен сопровождаться опытом унижений. Учитель, врач и художник. Приобретая опыт унижения, начнет истязать больных своих врач, будет не любить, ненавидеть их; то же произойдет с учителем, у него вовнутрь, в сознание, в физиологию, в психофизику войдет память созерцания мира с колен — и ученика поставит на колени; рабом станет художник. Вообще человек, прошедший школу унижения, — РАБ. Говорят: какая у меня была трудная жизнь, как я ей благодарен! Нельзя быть благодарным тому, что тебя унижает. Это вульгарно.

Александр Сокуров

ЗАМЕТКИ НА ПОЛЯХ:

Черное ищет белое

Чтобы убить в нем светлое

И превратить его в серое

Или полосатое.

Владимир Бурич

Рабство... Тяжелое слово... Но человек, живущий в страхе, не отогретый теплотой любви и счастья, может превратиться в зависимого, покорного, посредствен­ного человека. Это не плохой человек, не серый, простой обыкновенный. У него нет «мук творчества», пережива­ния своей творческой несостоятель­ности и неполноценности, у него, как раз наоборот, «комплекс полноцен­ности». Он не портит отношения с окружающими, не треплет свои нервы и не бередит душу. Он мало-душен и ему «не грозит» стать яелико-душным. Он равно-душен, чтобы не сказать без-душен. Единственное, что его беспокоит, чтобы его не трогали с места, которое он случайно занял, не выводили его из его со-стояния: «Оставьте меня в покое». Но это далеко не пассив­ный человек. Его активность — это активность толпы, таких же, как он, где главное — «ритуальный восторг»: «Мо-лод-цы!». Мы похожи друг на друга. Мы — это Мы, все остальные...

Вся деятельность ориентирована на одинаковый образ мыс­лей и действий, не допускающий никаких отклонений, — этакая линия усредненности. Ему нужен другой, не чтобы вырастать, определиться, выявить себя как некое Я, а расширить себя количественно. Мы — это нас несколько таких же. А несколько

Знаете, иногда от этого всего сердце сжимается и в горле комок, и не от излишней сентиментальности, а от бессилия:

А Я вот тоже ору —

а доказать ничего не умею!»

А может, и не надо ничего доказывать?

Без таких людей тоже нельзя.

Должна же быть и жизнь «в пределах»? Не знаю...

Проявление посредственности учителя:

- 1) отсутствие собственных целей — реализация только заданных извне;

2) недостаток коммуникативных, организаторских, дидак­тических и других педагогических умений;

3) стереотип восприятия, шаблонность мысли, ограничен­ный словарный запас;

4) отсутствие позиции как основы личности;

5) стаж работы, как тормоз развития личности, то есть при­менение устаревших методов, приемов, форм организации учебной деятельности (повтор сделанного);

6) подмена организации ак­тивной, сознательной, самостоя­тельной деятельности собствен­ным старанием, разбросанность действий;

7) стремление во что бы то ни стало занять позицию лидера и только лидера во всем учебно-воспитательном процессе;

8) неадекватность самооценки;

9) отсутствие самоанализа как основы педагогического мас­терства;

10) неразвитость вкуса;

11) постоянное чувство не­уверенности и страха (от ожида­емого вопроса, присутствия на уроке завуча, директора, инспек­тора и т. Д.);

12) неприятие новаций;

13) отсутствие творческого поиска.

ЗАМЕТКИ НА ПОЛЯХ:

«Земной шар вертится», —

говорит ученик «Нет, Земной шар вертится», —

говорит учитель. «Поля зеленеют» —

говорит ученик. «Нет, поля зеленеют», —

говорит учитель. «Дважды два — четыре», —

говорит ученик. «Нет, дважды — четыре», —

поправляет его учитель.

Потому что учитель знает все это лучше. Мирослав Флориан

ЗАМЕТКИ НА ПОЛЯХ:

Маленький Человек

серый как понедельник

серый как серая мышь

на сером фоне произвольно

сортируемый и складируемый

сбываемый в розницу и оптом

человек — винтик один из множества

никому не нужных одинаковых винтиков

в сущности еще более лишний

гораздо более лишний

чем номер

под которым он записан

ВДРУГ ВОСПЫЛАЛ ВЕЛИКОЙ ЛЮБОВЬЮ. Анджей Бурса