Психические знаки вырождения

I. Душевные качества в гермафродитизме, феминизме, маскулизме, инфантилизме и сенилизме.

Гермафродизм, или гермафродитизм есть соединение в одном индивидууме двух различных полов или только некоторых их свойств.

Феминизм есть остановка развития мужчины в юношеском возрасте, что придает духовному складу некоторые свойства женственности; в феминизме наблюдается и более глубокая перемена, зависящая от присутствия в организме мужчины некоторых телесных придатков (женских грудей, широкого таза, утолщенных голеней и прочее) и многих душевных свойств женщины.

Маскулизм - присутствие у женщин некоторых физических свойств (бороды, усов и пр.) и душевных качеств мужчины.

Инфантилизм - приостановка у юноши или девицы физического развития во всех отношениях, но главным образом в отношении половых особенностей (матки, яичников, грудей - у женщин и наружных половых органов и яичек - у мужчин) с замедлением роста волос на половых частях.

Сенилизм - преждевременное (ранее) умственное и физическое развитие с последовательной остановкою, появлением старческой морщинистой кожи и свойств старческой души.

Во всех поименованных состояниях душевные качества идут большей частью рука об руку с физическими. Для пояснения мы ограничимся некоторыми примерами.

Некоторые девицы-маскулянтки становились в ряды мужчин (поступали в армии, жили и спасались в мужских монастырях) и не только ничем не обнаруживали своего истинного пола, но в душевном отношении проявили даже типические свойства мужчины. В свою очередь - черты женского характера у мужчин-феминистов также не редки; таким мужчинам нравятся светлые костюмы, женские занятия (рукоделия), и в них они преуспевают. (Гоголь рисует нам губернатора, занимавшегося подобно дамам вязанием кисетов). От этих свойств, замечаемых у феминистов, необходимо отличать те явления, наблюдаемые у слабовольных молодых людей, когда эти молодые люди, побуждаемые инстинктивным стремлением быть приятными женщинам, обнаруживают рабскую подражательность; в свою очередь от маскулизма следует отделить те проявления молодых особ женского пола, когда эти особы, из побуждений подражательности, облачаются своей душой в типичный наряд мужского характера. В том и другом случае распознавание основывается на существовании или отсутствии физических признаков описываемого состояния и на непродолжительности и временном характере явлений, свойственных подражательным формам.

II. Мимика и физиогномика, как знак вырождения. Многочисленные научные свидетельства с глубокой древности - со времен Аристотеля, Полемона и Адамантия - установили с несомненностью факт, что мимика и физиогномика могут явиться частями или частными проявлениями сложных симптомов вырождения. Аристотель и Полемон не боялись риска, решаясь определять дурной характер и дурные нравственные черты у своих современников на основании мимики. Они указывали при этом на такие черты, которые являлись постоянным, а не временным симптомом. Многочисленные авторы средних веков и нового времени также указывают, рядом с физическими знаками вырождения (родимые пятна, бородавки, пигментные наросты и проч.), неправильности мимики, - о чем уже было упомянуто выше. Самый факт не оставляет в себе сомнения.

III. Половые аномалии принадлежат к самым характерным знакам вырождения. Они представляются то в форме неврастенических ощущений, то в виде бесчисленных аномалий, сведения о которых собраны в анналах судебной медицины и судебной психологии, крайним выражением которых служит некрофилия. Относительная частота этих психических аномалий у дегенератов подтверждает их патологическую природу. Наиболее частными и известными с отдаленных времен аномалиями являются: эротомания, или сатиризм у мужчин, нимфомания у женщин, а также извращения, известные под именем педерастии, содомии, некрофилии (физическая любовь к трупам). Классический случай сложных аномалий этого рода наблюдался у талантливого немецкого сценического деятеля из труппы Поссарта, психопатические замыслы которого, описанные им самим в интимных письмах, сделались предметом судебного следствия и психиатрической экспертизы.

IV. Obsessiones или фобии, т. е. навязчивые и насильственные душевные состояния (мысли, чувства и волевые акты) относятся к числу наиболее бесспорных патогномонических знаков вырождения. Состояния эти в настоящее время имеют богатую литературу и хорошо изучены.

Примером навязчивых мыслей могут служить, например, мысли о том, что проглочена известная вещь (булавка, насекомое и т. п.), хотя, в то же время, субъект ясно сознает, что этого вовсе не было; такова же мысль о заразе, о прикосновении к чему-либо нечистому, требующему мытья рук; или - мысль о том, что в приготовленном к отправке, запечатанном конверте, содержится неприличное выражение, или - контрастная мысль о чем-либо циничном при взгляде на икону, на покойника и пр. К навязчивым чувствам относятся, например, боязнь покраснеть в обществе других, непобедимое чувство стыда, конфузливости и виновности в присутствии других, в обществе. Примером насильственных и навязчивых действий может служить нескончаемое мытье рук при мысли о заразе, такая же нескончаемая проверка письма в отношении употребленных будто бы в нем неприличных выражений; или - переход с правой стороны улицы на левую и наоборот, при мысли, что путь по правой стороне угрожает отцу, путь по левой - матери и т. п.; таковы же действия судьи, описанного в романе «Воскресенье», где судья загадывал себе вопросы и искал желаемых ответов, размеряя для того шаги своей походки... Навязчивые мысли, чувства и действия составляют самый верный и типический знак вырождения, судя по многочисленным данным, собранным психиатрами.

V. «Демоническое». Демонические черты. Не только в религиозных представлениях, но и в великих творческих произведениях (Мильтон, Лермонтов) демон изображается олицетворением зла в самых утонченных формах и проявлениях, какими только оно может выражаться. Весьма вероятно поэтому, что демонические черты представляют собою не одну только отвлеченную идеализацию зла, но соответствуют действительному явлению, или многим явлениям, черты которых объединены в одном типичном образе демона. Ознакомившись с проявлениями, какими характеризуется вырождение, когда оно распространяется на высшие стороны души, мы приходим к выводу, что эти проявления носят на себе отпечаток «демонического». На основании этого, естественно допустить, что тончайшие психические проявления вырождения могли послужить тем материалом, из которого поэтическое творчество создало образ олицетворенного зла. При сопоставлении образа биологического демона с соответственным типом, созданным творчеством поэтов, выступает ясно факт совершенной близости, если не тождества, обеих картин. Психические черты вырождения появляются рано: они уже заметны в ряду первых признаков начинающегося зла. Но настоящая природа их определяется с совершенной положительностью нередко только в нисходящих поколениях, где процесс вырождения становится вполне очевидным и где можно найти созревшими и развитыми все основные психопатические черты, бывшие в зачатке в предшествующих поколениях: здесь мы встречаемся с фактом постепенного наростания семейных, или фамильных пороков, душевных аномалий и недостатков характера, словом - с процессом психического вырождения.

Высшие или сложнейшие дегенеративные черты (по нашим наблюдениям) состоят в следующем:

а. В отношении ума. Умственные силы нередко развиты нормально и составляют единственную сильную сторону души, посредством которой субъект разрешает для себя все вопросы жизни и духа и даже такие вопросы, которые мало доступны умственному анализу и обыкновенно разрешаются (у нормальных людей) при участии чувства, как более тонкого орудия {например, вопросы нравственности, долга, совести и т. п.). Основными чертами ума демонических натур являются: многоречивость, наклонность к спору, к софизмам и диалектике, сухая логика и умственный формализм, пытающийся стать выше чутья совести и намеков нравственного такта, далее - стремление вытеснить логику фактов, заменив ее логикой умственных построений.

б. В отношении чувства - на первом плане стоит всегда сильно развитое чувство гнева и органическая стихийная гневность, которая часто достигает размеров страсти (в смысле Канта) и поэтому с трудом поддается обузданию даже и у развитых в умственном отношении субъектов.

Чувство гнева становится, таким образом, неустранимой, постоянно тлеющей и всегда готовой чертой характера, которая придает роковую печать всей душе и очень легко переходит в злобу, озлобление, злопамятство, мщение, мстительность. Многие высшие чувства: доброта, любовь, ласковость, надежда на лучшее будущее, вера в людей и добро - развиты не полно и никогда не достигают высоты идеальности; оттого подобные субъекты - пессимистичны, недоверчивы, сухи, не знают счастья беззаветных чувств, не чуют великой, творческой для духа силы этих чувств. При таких основах вырождающегося духовного склада, в душе демонических субъектов существует наклонность к постепенному усилению в себе личного начала, личных интересов, борьбы и враждебности, для которой агрессивное чувство гнева и гневности является готовым исполнительным орудием. Недостаточное развитие высших чувств лишает даже очень умного дегенерата способности видеть, понимать и ценить высшие чувства и идеальные черты в других. Такой нравственный дальтонизм ведет к роковым последствиям, он усиливает в дегенерате личное чувство и родить гордость, самомнение и личную переоценку вместе с неуважением и презрением к людям. Гордость у дегенератов является такой же глубокой чертой характера, как и гнев, она воспитывает в субъекте доведенное до крайности - noli me tangere. При таких основных чертах болезненного характера, объединение с людьми в семье и в обществе является делом нелегким: всякое несогласие - обидой и оскорблением. Для дегенератов не понятно идеальное, а понятно личное.

Не понимая других, дегенераты лишены той высшей формы стыда, которая состоит в восприятии в себя совести других и совести общественной. Таким образом, они лишены общественного стыда и приличия - этих важных нравственных коррективов жизни. В своей деятельности они руководятся только личной совестью, которая легко затмевается страстями, в особенности гневом. В этом лежит глубокий источник нравственного застоя и регресса в личном развитии.

Благодаря указанным основным чертам характера, дальнейшая жизнь, уже начиная с юного возраста, направляется по такому нравственному руслу, которое приводит душу не к усовершенствованию, а к упадку и деградации. При этом наблюдаются следующие нравственные этапы. Дегенераты более или менее отделяются от людей и, попадая в нравственное одиночество, продолжают чуждаться людей и пребывают в холодном или самими созданном заточении «без упованья и любви», по выражению поэта. Такие условия жизни приводят их к мрачности и сомнениям. Сомнение есть результат возникающего, с течением времени, убеждения в неразрешимости многих вопросов жизни и духа при по­мощи того главнейшего орудия, которым одарен дегенерат, т. е. ума.

в. По отношению воли. Слабость высших чувств неминуемо ведет за собою и слабость воли, и такое состояние усиливается затем мрачностью, сомнениями и страстями.

Внутренняя дисгармония, в соединении со слабым развитием высших орудий нравственной жизни, делает для дегенерата невозможным как индивидуальное усовершенствование, так и достижение внешних высших целей жизни. Оттого нравственная жизнь дегенератов с течением времени движется не вперед, как бы следовало, а назад. Это естественным образом приводит к разочарованию, к утрате жизнерадости, к моральному одряхлению, и такая нравственная метаморфоза происходит тем в больших размерах, чем слабее развиты высшие чувства. Вместо нравственного прогресса, который у здоровых людей продолжает нарастать до могилы, у дегенератов уже рано устанавливается в душе раздражение, утомление, разочарование, и весь план жизни распадается, а сама жизнь обращается в нравственную случайность или в нравственное разложение. Но к такому положению дегенерат приходит неминуемо.

Нарисованная картина, или нравственный тип дегенерата отличается от типа нравственного идиотизма (insanitas moralis) не только количественно, но главным образом тем, что в явлении психической дегенерации мы имеем дело с совершенно конкретными чертами душевного склада и с их типической комбинацией.

Если намеченный сейчас психический облик дегенерата сравнить с тем образом «демона», который нарисован, например, у Лермонтова, то множество сходных черт делают оба типа весьма близкими и, как мы думаем, тождественными. Процесс частичного вырождения жизни, как и самая жизнь - явления равно старые, и потому естественно думать, что глубокие наблюдатели жизни - моралисты, мыслители, поэты и художники не могли не заметить этой типической картины наследственного упадка высшей жизни, а, заметив, не могли не запечатлеть ее орудиями своего таланта. Мы считаем, поэтому необходимым провести параллель между типом Мефистофеля, Демоном и типом Дегенерата.

Демон, в изображении, например, Лермонтова, представляется существом жадным к познанию, он царь познанья, по его собственным словам; но это единственная положительная сторона. Все остальные качества демона отрицательны: он горд, но в то же время он печален, злобен, полон сомнений, он не может верить, не может любить (Демон. Часть II, гл. 1). Но что же это за существо? Какие у него цели? Какую программу, какой план жизни это существо начертало для себя своим тонким умом? Никакого положительного плана у него не существует, никаких собственных предусмотрений, предначертаний в его уме нет. Это странный бесплодный ум! Это странная воля, не имеющая собственной инициативы. Толчком для этого ума и этой воли служат события, лежащие вне. Демон презирает людей, но живет их инициативой, он разрушает то, что люди создают, попирает то, перед чем они преклоняются, но сам ничего не может придумать, решить или создать. Очевидно, что демон - нравственно разлагающееся, вырождающееся существо; внешние события еще приводят в действие душу этого существа, но сама по себе эта душа суха, бездеятельна, безжизненна.

Фигура Мефистофеля, какой ее изображают художники, весьма типична. Это сумма такого рода черт, которые не свойственны нормальному человеку или которые, по крайней мере, встречаются весьма редко. Физиогномический образ Мефистофеля будет предметом подробного рассмотрения ниже в V Отд. * [* В настоящем издании отсутствует. - Ред.] Здесь же ограничимся указанием на то, что образ Мефистофеля содержит в себе типичные черты дегенеративной мимики, которая стоит в прямом соотношении с психическими чертами этого типа. Образ Мефистофеля, нарисованный кистью великих художников, содержит в себе те же черты, какие представлены поэтами, что явствует из анализа мефистофелевской мимики. В ней представлены: сокращение верхней орбитальной мышцы (мышцы мысли - ум), в соединении с резким сокращением пирамидальной мышцы носа (злоба, злость, враждебность) и более или менее заметным сокращением большой скуловой мышцы (радость). Единовременное сокращение двух последних мышц выражает собою злорадство. Таким образом, холодный ум, злоба, злорадство, бессердечность одинаково присущи Мефистофелю художников, Демону поэтов и Дегенерату психиатров. Но, так как поэтическое и художественное творчество черпают свой материал из реального мира, то весьма правдоподобно, что класс дегенератов и является той моделью, которой пользовалось творчество в своих созданиях.

Объединяя все изложенное, нельзя не прийти к заключению, что «Демон», «демоническое» в изображениях поэтов и художников является сложным «образцом», для которого прототипом послужили те реальные явления, которые даются процессом вырождения и которые оказываются истинным «демоном» человеческого рода, подлинным патологическим злом, худшим, чем самая смерть, умиранием, распадением, разложением жизни и психического органа.

Так как существенной чертой «демонического» является злобность, гневность, то возникает вопрос, почему именно это, а не иное чувство стало в центре дегенеративного процесса, и каков филогенез такого факта. Можно дать следующее объяснение. Процесс жизни, выражающийся в известной систематической работе, в известной правильной затрате сил, лишен у дегенератов своих естественных путей, исходов и усложнений и должен, как в эпилептическом припадке, давать патологические взрывы при посредстве одного из наиболее старых, в филогенетическом смысле, шаблонных разрядов. Чувство гнева удовлетворяет этому условию. Гневность и злобность дегенератов подобна раздражительности эпилептиков и носит тот же стихийный, органически неисправимый характер. Жизнь и душевная энергия идет у дегенерата не в смысле прогрессивных усложнений, но путем шаблонных, элементарных взрывов и затрат; здесь энергия расходуется не на эволюцию, а на разложение, как сказал бы Спенсер.

В заключение настоящей главы обратим внимание на то, что процесс вырождения с его этапами, проявлениями, направлением и исходом может быть весьма нередко прослежен не только психологически и физиологически, но и анатомически: физическое сходство предшествующих и последующих поколений, передача каких-либо отменных физиологических особенностей (привычек, идиосинкразии, странностей и пр.) указывают, в каких нисходящих от дегенератов ветвях и поколениях процесс сказался, и какие, наоборот, пощажены и избежали его действия. Фотографические снимки и антропологические описания дадут надлежащий материал для истинного суждения. Но в этом широком вопросе, как и во всякой научной задаче, касающейся человека, необходимо руководиться всею сложностью физиологических, физических и психических данных.

Книги по антропологии и расологии:

Þ