Реформация и рождение протестантизма 5 page

Раздел первый. Сущность и предназначение культуры

Глава 2. Основные школы и концепции культурологии

Одной из самых распространенных культурологических концепций нашего времени является концепция игровой культуры. Наиболее ярким представителем этой концепции является голландский культуролог Й. Хейзинга (1872—1945).Игра, в концепции Хейзинга, — это культурно-историческая универсалия.В своей работе «Homo ludens» — «Человек играющий» он поднимает самые глубокие пласты истории и развития культуры — игровые. «Культура, — пишет он, — не происходит из игры, как живой плод, который отделяется от материнского тела, — она развивается в игре и как игра. Все культурное творчество есть игра: и поэзия, и музыка, и человеческая мысль, и мораль, и все возможные формы культуры».

Различные версии такой концепции обнаруживаются в творчестве Е. Финка, X. Ортеги-и-Гассета, Г. Гадамера и других культурологов XX века. Можно проследить точки совпадения и точки расхождения Й. Хейзинги как с авторами-современниками, так и с философами более раннего периода.

Голландский исследователь в своих трудах опирается на исходящую от Канта и продолженную Шиллером и йенскими романтиками традицию истолкования искусства из игры как спонтанной, незаинтересованной деятельности, которая приятна сама по себе и независима от какой-либо цели.Хейзинга рассматривает игровое начало не только как свойство художественной деятельности, но и как основание всей культуры. Игра старше культуры. Все основные черты игры были сформированы еще до возникновения человеческого сообщества и присутствуют в игровых поведениях животных. Игра сопровождает культуру на всем протяжении ее истории и характеризует многие культурные формы. «Важнейшие виды первоначальной деятельности человеческого общества переплетаются с игрой. Человечество все снова и снова творит рядом с миром природы второй, измышленный мир. В мифе и культуре рождаются движущие силы культурной жизни» (См. Гуревич А. Философия культуры. — М., 1994).

Культуроформирующее свойство игры связано с тем, что для изменения окружающей среды посредством любой материальной действительности человек должен был совершить предварительно аналогичную работу в собственном воображении, т. е. своего рода «проиграть» деятельностный процесс. Однако Хейзинга не сводит игровой элемент только к духовному проявлению. Игра присутствует и во всех сферах материальной культуры и определяет содержание ее форм.

Немаловажную функцию в реализации игрового начала выполняют идеалы социальной жизни, определяющие духовную жизнь общества. В определенные моменты истории игра выполняет роль драматургической основы в реализации высшего социального сюжета, социально-нравственной идеи. Общественные идеалы, несомненно, содержат много игрового, так как они связаны с областью мечты, фантазии, утопических представлений и могут быть выражены лишь в игровом пространстве культуры. Согласно концепции Хейзинги, целые эпохи «играют» в воплощение идеала, как, например, культура Ренессанса, стремившаяся к возрождению идеалов античности, а не к созданию принципиально новых, «своих» ориентиров.

Роль игры в истории культуры не всегда была одинаково велика. По мере культурного развития игровой элемент отступает на второй план, растворяется, ассимилируется сакральной сферой, кристаллизуется в учености и в поэзии, в правовых отношениях, в формах политической деятельности. Но игровой инстинкт, по мысли Хейзинги, может проявиться в любой момент, вовлекая в процесс игры и отдельного индивидуума и человеческие массы. Вытеснение игры началось в XVIII веке, когда обществом овладело трезвое, прозаическое понятие пользы, что и привело к утрате свободного духа культуры. Эта ситуация является наилучшим показателем кризиса европейской культуры, достигшего в XX веке полного своего выражения.

Анализ современного культурного состояния в аспекте игры предпринял испанский философ X. Ортега-и-Гассет. Являясь беспощадным критиком массовой культуры, захлестнувшей Европу в нынешнем столетии, Ортега-и-Гассет противопоставляет ей подлинную «живую» культуру, которую человек делает личным достоянием, обращаясь к ней в силу спонтанной внутренней потребности. Характеристика «живой» культуры, данная испанским философом, созвучна критериям игры Хейзинги. Сущность культуры, по мнению этих мыслителей, составляют спонтанность и отсутствие прагматической установки. Из конкретных элементов такой культуры.складывается «элитарный» пласт культурного процесса, противостоящий натиску массовой культуры.

Игра рассматривается как важнейший феномен человеческого бытия в числе четырех других — смерти, труда, господства и любви — немецким философом Е. Финком. Игровое начало пронизывает всю человеческую жизнь и определяет способ понимания бытия. В отличие от Хейзинги Финк считает игру важнейшим способом реализации человеческой деятельности, не свойственной животному миру. Фантазия как способ оперирования воображаемым присуща только человеку. В игре, основанием которой служит фантазия, он реализует высокие духовные потенции. Так происходит возвышение человека над природой и рождение культуры.

Игровой принцип не раз будет использоваться исследователями при решении общетеоретических вопросов культуры, для анализа частных явлений культурной практики, ее различных форм, социальных феноменов и т. д. Например, при сравнении с игрой языка (идеи Ф. де Соссюра и Л. Витгенштейна), при обнаружении четырех типов игр в социальной семиотике (Р. Кайюа), при использовании игрового принципа в теории постмодернизма (Ж. Деррида).

Раздел первый. Сущность и предназначение культуры

Глава 2. Основные школы и концепции культурологии

Арнольд Тойнби (1889—1975) был по специальности историком, и его многочисленные труды посвящены развитию мировой культуры. Однако заслуга Тойнби как культуролога состоит не только в подробном описании различных культур (в терминологии Тойнби — «цивилизаций»), но и в создании общей концепции развития культуры.

Как и Шпенглер, Тойнби исходит из существования многих различных культур, каждая из которых обладает своей собственной истиной. «...Утверждать, что ныне существующее общество — итог человеческой истории, — значит настаивать на правильности вывода, исключив возможность его проверки. Но так как подобные эгоцентрические иллюзии свойственны были людям всегда, не стоит искать в них научную доказательность» (Тойнби А. Дж. Постижение истории: Сборник. — М., 1991. С. 83). Однако, в отличие от Шпенглера, Тойнби не рассматривает каждую культуру как обособленный и замкнутый в себе организм. Наоборот, каждая локальная культура выступает у него как одна из множества ступеней на пути реализации человеком своего божественного предназначения. Но исторический путь человека не есть нечто изначально предначертанное ему извне, и Тойнби стремится раскрыть возможность альтернатив в развитии культуры.

Существует много концепций, рассматривающих развитие культуры и истории под углом зрения одного фундаментального фактора, с позиции единого субстанциального основания. И тогда, взятая в своих основах, история культуры предстает как монолог одного единственного начала, будь то мировой дух или материя. И очень немногие мыслители раскрывают диалогический характер жизни духа и культуры. Среди этих мыслителей следует прежде всего назвать Н. А.-Бердяева (Бердяев Н. А. Смысл истории. — М., 1990. С. 30; Бердяев Н. А. Философия свободного духа. — М., 1994. С. 370, 458) и М. Бубера (Бубер М. Я и Ты. — М., 1993). Заслуга Тойнби состоит в том, что он раскрыл диалогическую сущность развития культуры в своей концепции «Вызова и Ответа» (см.: Тойнби А. Дж. Постижение истории: Сборник. — М., 1991. С. 106—142).

При знакомстве с идеями Тойнби читателя, привыкшего к строгости научных терминов, может смутить образный стиль изложения. Автор часто не дает себе труда найти категориальную формулировку там, где суть вещей может быть представлена с помощью символов культуры. Придирчивый критик всегда найдет повод придраться к рассуждениям

У Тойнби, однако, плодотворность идей не снижается от авторского способа их выражения. Тойнби начинает с того, что отказывается рассматривать историю как реализацию одного детерминирующего фактора: «...Причина генезиса цивилизаций кроется не в единственном факторе, а в комбинации нескольких; это не единственная сущность, а отношение» (Там же. С. 107). Итак, историю творит отношение, но какое? Тойнби видит в истории реализацию божественного начала, стремящегося к совершенству своего культурно-исторического воплощения, но сталкивающегося при этом с внешними препятствиями, с противостоящей внешней необходимостью. Однако эти препятствия превращаются для творца в условие прогресса. «...Функция «внешнего фактора» заключается в том, чтобы превратить «внутренний творческий импульс» в постоянный стимул, способствующий реализации потенциально возможных творческих вариаций» (Там же. С. 108).Препятствие воспринимается творческим началом как Вызов, Ответом на который является новый акт культурно-исторического созидания.

Тойнби не дает этому творческому началу «научного» имени, но фактически речь идет о свободном духе, осуществляющем себя в истории. Способ этого осуществления излагается Тойнби в терминах притчи о борьбе Бога и Дьявола. Дьявол бросает Богу «Вызов», но своими подрывными действиями он лишь обнаруживает слабые стороны божественного творения, тем самым побуждая Бога к «Ответу», т. е. к новому творчеству. «...Дьявол обречен на проигрыш... (...) Зная, что Господь не отвергнет... предложенного пари, Дьявол не ведает, что Бог молчаливо и терпеливо ждет, что предложение будет сделано. Получив возможность уничтожить одного из избранников Бога, Дьявол в своем ликовании не замечает, что он тем самым дает Богу возможность совершить акт нового творения. И таким образом божественная цель достигается с помощью Дьявола, но без его ведома» (Там же. С. 109).

Однако какова же роль самого человека, являющегося предметом спора Бога и Дьявола? Отвечая на этот вопрос, Тойнби склоняется к тому, что человек и есть то самое существо, которое несет в себе и «божественное» творческое начало, и «дьявольское» стремление к разрушению. «Известна концепция, согласно которой объект спора между Богом и Дьяволом есть воплощение Бога. Это центральная тема Нового завета.(...) Концепция, согласно которой предмет спора (т. е. человек. — С. Ж.) одновременно является и воплощением Дьявола, менее распространена, но, возможно, не менее глубока. (...) Остается признать эту роль «Дьявола-Бога», совмещающего в себе часть и целое, арену и состязающегося...; ибо та часть пьесы, где происходит собственно спор между силами Ада и Рая, — лишь пролог, тогда как само содержание пьесы — земные страсти человека» (Там же. С. 110).

Если отвлечься от образного стиля изложения, то концепция Тойнби дает ключ к пониманию творческой природы и возможной альтернативности культурно-исторического процесса. Развитие культуры осуществляется как серия Ответов, даваемых творческим человеческим духом на те Вызовы, которые бросает ему природа, общество и внутренняя бесконечность самого человека. При этом всегда возможны различные варианты развития, ибо возможны разные Ответы на один и тот же Вызов. В осознании этого фундаментального обстоятельства и состоит непреходящее значение концепции Тойнби.

Раздел второй. Развитие мировой культуры

Глава 10. Xудожественная культура XX века: модернизм и постмодернизм

Многообразие художественных и социальных форм модернизма, различный характер этих форм на разных ступенях исторического развития XX столетия, а также широкий спектр идеологических устремлений, лежащий в основе эстетических экспериментов, — все это затруднило поиски общих определений модернизма. И все же к столь несхожим явлениям, как немецкий экспрессионизм, русский авангард, французский футуризм, испанский сюрреализм, английский имажинизм и прочее, современники применяли одно и то же название. Термин «модернизм» происходит от французского слова «moderne» — новый. Он имеет тот же корень, что и слово «мода», и нередко употребляется в значении «новое искусство», «современное искусство».

Писавшие о модернизме всегда отмечали особый интерес его представителей к созданию новых форм, демонстративно противопоставленных гармоническим формам классического искусства, а также акцент на субъективности модернистского миропонимания.Первые модернисты — это люди конца XIX века, взращенные всеобщим кризисом европейской культуры. Многие из них отвергали методы социально-политического радикализма в изменении жизненного уклада, но все они были ярыми приверженцами духовной революции, которая, по их мнению, неизбежно рождалась из кризиса старого мира.

Духовная революция, как новое качество сознания, новое жизнепонимание, требовала для себя новой идейной платформы. Эта платформа была сформулирована на базе интуитивизма А. Бергсона и Н. Лосского, ницшеанства, феноменологии Э. Гуссерля, психоанализа 3. Фрейда и К. Юнга, экзистенциализма С. Кьеркегора, М. Хайдеггера, К. Ясперса, Н. Бердяева и др.

Работы этих авторов не только сцементировали идейную платформу модернистских поисков в искусстве указанного периода, но и позволили самому художественному направлению действовать ретроспективно, захватывая предшествующие явления культуры (предмодерн, ростки которого обнаружились в творчестве Ф. Достоевского, Ш. Бодлера, Э. Бронтэ, Э. Сведенборга, Г. Ибсена, отчасти О. Бальзака и др.), и перспективно, оставляя поле для экспериментов в будущем (постмодерн). Модернизм, борясь за раскрепощение и обновление форм в искусстве, не мог обойтись без общих связей с историей культуры, признав, таким образом, принципы историзма внутри собственного направления.

В модернистском искусстве мы постоянно сталкиваемся с дальнейшим углублением качеств, модернизмом не порожденных, но унаследованных от романтизма эпохи Великой Французской революции и радикального сентиментализма И. Гердера и Г. Лессинга. Таковы домодернистские по своему происхождению акценты о месте личности, индивидуального сознания в составе целого, в жизни космоса. Однако романтический индивидуализм XVIII века и индивидуализм модернистский — явления принципиально разные. Для романтизма личность либо была обладательницей всех духовных богатств вселенной, либо скорбела о недоступности, запретности абсолютных ценностей и общезначимых идеалов, вовсе не отрицая возможности их существования. Модернисты же, признав неразрешимость своих противоречий, приходят к отрицанию духовно-нравственных «абсолютов». Вместе с тем, они стремятся возродить в искусстве мифотворческий метод, который, по их мнению, способен восстановить цельность и органичность человеческого бытия в рамках единой космологической системы — художественными средствами.

3. Попытки создания синтетических форм искусства

Раздел второй. Развитие мировой культуры

Глава 10. Xудожественная культура XX века: модернизм и постмодернизм

Анализируя модернистские течения в различных видах искусств XX столетия, рано или поздно мы обязательно придем к выводу, что все они развивались не изолированно друг от друга. В авангардном искусстве художника уже не удовлетворяет привычный способ восприятия художественного произведения. Он пытается синтезировать в процессе творчества разные начала, создавая новый взгляд на предмет — объемный, полный, эмоционально насыщенный.

Опыты Кандинского в этой области исследуют соотношение цвета с музыкальным звуком, танцевальной пластикой, с различными запахами. В 1912 году в Мюнхене В. Кандинский создает (совместно с композитором Гартманом) музыкальную композицию «Желтый звук» — первую «бессюжетную»драму, где героями выступают гора, волшебный цветок, таинственные формы (напоминающие Ужасы из «Синей птицы» М. Метерлинка) и символический цвет. Основой синтеза, утверждал Кандинский, является не механическая аппликация, а внутренняя синестезия звука и цвета. Каждый предмет, каждое явление имеет свой «внутренний звук». Красный цвет, который мы не видим, а только представляем, вызывает чисто внутреннее звучание, поясняет В. Кандинский (см.: Кандинский В. О духовном в искусстве. Гл. V—VI). Оно не имеет отношения ни к холодному, ни к теплому цветам. Поэтому такое духовное видение неточно. Но оно в то же время и достаточно определенно, так как «остается только внутреннее звучание» без случайных деталей. Оно похоже на внутреннее звучание, которое мы представляем при слове «труба». Выбрав нужный нам оттенок красного на холсте, мы ограничиваем его абстрактной формой: треугольником или квадратом. То есть придаем цвету субъективный смысл. Разъяснения Кандинского показывают, что одно из значений понятия «внутренний звук» включает «голоса» самых живописных средств безотносительно к, тому, что они воспроизводят. Звук становится равным духовному. Этот же принцип внутреннего, нераздельного существования цвета и звука в композиции «Желтый звук» был сохранен и в современном воспроизведении композиции В. Кандинского, музыку к которой на сей раз написал А. Шнитке.

Широко известны опыты по синестезии звука и цвета, производимые русским композитором Александром Скрябиным. Значение художника-творца А. Скрябин трактовал как своеобразное мессианство. Для решения этой сверхзадачи требовалось привлечения соответствующих «спецсредств». Так родился замысел материального Все искусства, органически объединяющего возможности Всех видов творчества, причем с «участием всех», с разрушением границ между «сценой» и «залом», исполнителями и слушателями. Среди нетрадиционных средств, которые Скрябин решил привлечь, так называя «световая симфония», первая гениальная репетиция которой была предпринята в «Прометее» («Поэма огня». 1910). А. Скрябин был первым, кто ввел в партитуру самостоятельную партию светового инструмента, в нотной записи которой осуществлялась визуализация тонального плана музыки, основанного на ассоциациях «простого» (красного), теплого и земного цвета и «сложного» (синего), холодного и небесного.

Проблемы практического сближения искусства и литературы разрабатывали немецкие, французские и латиноамериканские романтики. Обращался к ним и русский поэт Андрей Белый. Ему принадлежит мысль о возможности объединения искусств при сохранении музыки в качестве центрального искусства. В качестве основной посылки в объединении А. Белый рассматривал пространственно-временную связь. Отдельные искусства, по А. Белому, не в состоянии передать полноты действительности, т. е. представления и ее изменений. Узловой формой, связующей время с пространством, становится поэзия. У А. Белого она служит источником проявления музыки в художественной культуре,

Основные виды и жанры искусства, сформировавшиеся еще в античности, всегда существовали вместе. Их синтез был естественным. Но именно модернизм сделал еще один шаг по пути освоения синестезии. Он позволил художникам начать интенсивные поиски в освоении искусством всех пяти человеческих чувств, активно включить их в процесс восприятия художественного произведения.

Под восточной культурой понимаются, прежде всего, две ее разновидности: индийская культура и китайская культура.
Индийская культура - это, прежде всего, ведическая культура. Она основана на ведической литературе, на древних текстах - Ведах, написанных на санскрите и относящихся ко П тыс. до н.э. Древнейший период индийской культуры называется ведическим. В Ведах содержатся первые представления людей о реальности. Веды (от санскритского слова "веда" - "знание") - это знание о человеке и мире, о добре и зле, представление о душе. Здесь впервые сказано о законе кармы, т.е. о зависимости жизни человека от его поступков. В Ведах сообщается знание о системах достижения совершенства и освобождения человека от разного рода зависимостей. В Ведах же даны и предметные символы (такие, как круг, свастика - знак бесконечности, колесо Будды и иные символы вечного движения).
Ведическая литература древнейшая в истории человечества. Самая древняя из книг - Вед - это Ригведа. Ее гимны предвосхищают Библию. Мир людей, согласно Ведам, был подчинен строгой космической иерархии. Издревле существовало деление на варны (цвета и разряды). Брахманы - мудрецы, толкователи Вед, их символический цвет - белый, цвет благости и святости. Кшатрии - воины и правители, их символ - красный цвет - власти и страстей. Вайшьи - земледельцы, скотоводы, их символ - желтый цвет, цвет умеренности и трудолюбия. Шудры - слуги, цвет черный - невежества. Круговорот рождения, жизни и смерти соответствовал природным циклам.
Согласно Ведам, круговорот рождений, жизней и смертей людей соответствует природным циклам. Идея вечного круговорота жизни и идея о вечном духовном Источнике - фундамент представлений о вечной бессмертной душе. Согласно этим представлениям, душа после смерти тела продолжает жить, вселяясь в тело родившегося существа. Но какое тело? Это зависит от многих обстоятельств и согласуется с т. н. законом кармы. Он гласит, что сумма добрых и злых поступков человека (т.е. его карма), полученная в предыдущих жизнях, определяет форму последующих рождений. Можно родиться рабом, животным, червяком, придорожным камнем. Причина всех твоих страданий - в тебе. Эта идея кармы является важнейшей, это могучий этический стимул, определяющий благожелательное отношение к природе (т.к в каждом природном творении можно увидеть переродившегося человека, может быть - недавно умершего родственника или друга).
Ведические книги сообщают методы и способы освобождения от закона кармы. Это нравственная и аскетическая жизнь, отшельничество, йога (слово переводится как соединение, связь). Йоге придается большое значение. Она формирует систему самоподготовки человека к особой духовной жизни и избавлению от зависимостей.
Восточная культура во многом опирается на мифологию. Так, древнеегипетская скульптура производит религиозно-мистическое впечатление. Величие пирамид и загадочные сфинксы внушали мысль о ничтожестве человека перед могущественными силами мироздания. Древний Египет своеобразен культом фараона и культом мертвых, увековеченных в мумиях и пирамидах. Индийская культура не в такой степени была религиозна, как египетская, она более тяготела к миру живых, потому и уделяла много внимания выработке нравственных требований к человеку, формированию нравственного закона (дхармы) и поискам путей человеческого единения.
Индийская культура более, чем иные восточные культуры, ориентирована на саморазвитие человека и общества, концентрацию усилий по развитию внутренней и внешней культуры. Вмешательство Бога является лишь завершением направленной на совершенствование мира деятельности людей. В восточной культуре благоденствие приходит не извне, а подготавливается всей культурной работой человечества.
Видимо, здесь лежат истоки внутренней глубины и психологизма восточной культуры по сравнению с западной. Она ориентирована на самопостижение, углубленную, внутреннюю, имманентную религиозность, интуитивизм и иррационализм. В этом вообще состоит отличие восточной культуры от западной культуры.
Эта специфика находит отражение и в современных проявлениях индийской культуры. Нас глубоко интересует и тибетская медицина; и модернизированные к европейскому мышлению способы оздоровления (“раджа-йога”, хатха-йога, трансцендентальная медитация), и деятельность общества сознания Кришны, и философия жизни при Раджнеша и др. Вл. Соловьев в своем труде “Исторические дела философии" говорил о “живых плодах” индийской философии, продолжающей питать живительными соками мировую человеческую мысль. Ни одна философия не оказала на западную культуру такое влияние, как индийская. Ее последователями стали и русские деятели культуры Н. Рерих и Д. Андреев, и немецкие мыслители и писатели - Р. Штайнер и Г. Гессе, и многие, многие другие. Г. Гессе, автор известных во всем мире романов “Степной волк” и “Игра в бисер", в поэме “Сиддхардха" выразил свою большую любовь к индийской культуре.
Духовный потенциал древнеиндийской культуры, ее нравственные ценности сохранились почти в неизменном виде до сегодняшнего дня. Индия дала миру культуру буддизма, прекрасную литературу. Любовь к человеку, преклонение перед природой, идеалы терпимости, всепрощения и понимания нашли отражение в учении великого гуманиста современности - М. Ганди. Красота и неповторимость индийской культуры воплотились в творчестве русских и европейских художников и мыслителей.
Древнекитайская культура - другая важнейшая культура Востока. Сопоставление ее с индийской показывает, как различные этносы способны создать качественно различные культуры. Китайский этнос породил социально-ориентированную культуру, в отличие от индийской, ориентированной в основном на внутренний мир человека и его возможности.
Такую же роль, как в индийской культуре играли буддизм и индуизм, в китайской культуре играло конфуцианство. Эта религиозно-философская система основана одним из известнейших мудрецов древности - Конфуцием. Его имя происходит от латинской транскрипции китайского Кун цзы - "учитель Кун". Конфуций жил в 551-479 г. г. до н.э. и создал учение, которое более чем 2 тыс. лет было идеологической основой китайской империи. Конфуций продолжил традиции китайской культуры, заложенной еще во П тыс. до н.э. Особое внимание он уделял не вопросам космологии, а практической философии: что нужно делать человеку, чтобы жить со всеми людьми в мире и согласии.
Основное содержание книг Конфуция связано с нравственными поучениями и обоснованием этических норм. В рамках конфуцианства была выработана система государственно-политической и индивидуальной этики, нормы регламентации и ритуальной жизни. Патриархальный характер культуры конфуцианства отражен в его требовании сыновней почтительности ("сяо"), которое распространялось как на семейные, так и на государственные отношения. Конфуций писал: "Редко бывает, что человек, полный сыновней почтительности и послушания старшим, любил бы досаждать правителю. И не бывает вовсе, чтобы тот, кто не любит досаждать правителю, питал бы склонность к мятежу. Благородный муж заботится о корне; когда заложен корень, то рождается и путь, сыновняя почтительность и послушание старшим - не в них ли коренится человечность?"
Помимо конфуцианства в древнекитайской культуре особую роль играл даосизм, идеалы которого были во многом сходны с нравственными поисками ведической культуры Индии.
Одной из особенностей культуры Китая была чрезмерная бюрократизация. С древних пор (по крайней мере, с ХП в. до н. э), в Китае сложилась бюрократическая система правления. Уже тогда выделился слой образованного чиновничества, сосредоточившего в своих руках государственную власть и регламентировавшего всю жизнь древнекитайского общества при помощи нравственно-правовых норм и принципов этикета.
Бюрократия монополизировала систему образования, так как владение грамотностью обеспечивало более высокий социальный статус и продвижение по государственной лестнице. Длительное обучение и система сложнейших экзаменов не имели равных в древнем мире. Китайская культура подарила миру порох и бумагу, уникальные системы боевых искусств и своеобразные философские доктрины.
Восточная культура содержит такое богатство человеческой мысли, которая мало кого оставляет равнодушным, и на Востоке, и на Западе. Особенность восточной культуры особенно ярко проявляется при ее сопоставлении с западной культурой.

2. Западный тип культуры

Соотносимая с Востоком европейская (западная) культурно-историческая традиция являет нам, прежде всего, своеобразную последовательность эпох (ступеней) развития цивилизации, зародившейся в бассейне Эгейского моря в результате краха и на основе критомикенской культуры. Эта последовательность исторических эпох такова:
классическая эллинская культура;
эллинистически-римская ступень;
романо-германская культура христианского средневековья;
новоевропейская культура.
Три последние ступени можно рассматривать (на фоне антично-греческой классики) и как своеобразные вариативные формы вестернизации традиционной культуры римлян и германцев, а затем - и всей романо-германской Европы. У Гегеля и Тойнби две первые и две вторые эпохи объединены в самостоятельные цивилизационно-исторические формообразования (античный и западный миры). Для Маркса европейские античность и средневековье, хотя и образуют параллель обществам Востока, базирующимся на азиатском способе производства, все же составляют вместе с ними единую докапиталистическую ступень исторического развития, за которой следует резко противостоящая ей универсально-капиталистическая эпоха нового времени.
Так или иначе, но у истоков и в самих основаниях всех обществ и культур европейской (западной) цивилизационной традиции находится нечто невообразимое с нормальной (традиционной или восточной) точки зрения: хозяйство, общество, государство, культура, целиком лежащие на плечах одного единственного, самостоятельно, на свой страх и риск осуществляющего свои "труды и дни", свою деятельность и общение человека. Человека-общества, человека-государства, человека-мировоззрения, действительно целостной личности, свободной и самостоятельной в мыслях, словах и поступках, Одиссея (как говорит М.К. Петров). И, может быть, совсем не случайно начинают и завершают пути, пройденные европейской духовной культурой, "Одиссея" Гомера и "Улисс" Джеймса Джойса: вместе с Одиссеями в европейскую культуру вошли и укрепились в ней рынок и демократия, гражданское общество и свободное личностное мировоззрение.
Важнейшими изобретениями европейской культуры на языково-знаковом уровне ее представленности в духовно-мировоззренческой сфере являются философия в указанном выше значении этого понятия и наука как специфическая форма познавательной деятельности, характерная для последней эпохи существования западной культурной традиции. Грань между "софийной" и "сциентизированной" формами культуры вообще (а также в отношении специфики соответствующих мировоззренческих форм) столь значительна, что очень часто выделяют лишь два крупных периода в движении европейской культуры, взятой в ее относительной самостоятельности от социально-экономической и национально-этнической областей проявления цивилизационно-исторической жизни. А именно:
от середины I тыс. до н.э. н до XVII в.;
период ХVII-XX вв. (для его обозначения используются два основных термина: период новоевропейской культуры или период техногенной цивилизации).
С учетом других критериев, и, прежде всего представленности в европейской культуре христианства, эта простейшая периодизация усложняется: обычно в этом случае говорят (имея в виду первый большой период) об эпохах античной, греческой и римской, культуры, о культуре эпохи средневековья и о культуре Возрождения (с этой последней эпохи некоторые авторы начинают отсчет новоевропейской культуры). В рамках второго большого периода часто выделяют культуру Просвещения, романтизма и классическую немецкую культурную эпоху конца XVIII - начала XIX в. Этот начальный отрезок новоевропейской культуры совпадает хронологически с эпохой буржуазных и национальных революций в Западной Европе и Америке. Он является также временем утверждения экономическое формации общества (капитализма).
Вторая половина XIX - XX в. характеризуются по-разному. Но совершенно очевидно, что за эти полтора столетия ситуация в культуре и общественных сферах западной техногенной цивилизации - несмотря на постоянный поток обновлений и ряд социальных и национально-государственных катаклизмов - стабилизируется. В том числе и в отношении все более широкого охвата ценностными ориентациями западной цивилизации неевропейских культур. В итоге современная западная культура оценивается то в русле шпенглеровской мифологемы "Заката Европы", то в оптимистических и одновременно явно евроцентристских тонах.
3. Диалог восточной и западной культур