Часть первая 9 page

— А как я кушать буду? — с робкой доверчивостью спросила девочка. — Руки же связаны.

— Эй, — всполошился неприятный краснолицый тип, — не вздумай ее развязать! И кормить ни к чему: новый хозяин скоро послаще угостит.

Глаза юной наррабанки сверкнули. Забыв о роли кроткого ребенка, она злобно огрызнулась:

— А ты, бабушка, не дергайся. В твоем возрасте гавкать вредно, а то двое внучат сиротинушками останутся. — Нитха спохватилась и продолжила другим тоном: — Ой, пальчики не шевелятся…

— Слышь, Червяк, ты и впрямь очень ее скрутил! — сердито сказал долговязый парень. — Вот покалечишь ее, господин откажется взять товар.

— Бо-ольно, дя-а-деньки! — простонала Нитха. Слово «дяденьки» в ее устах звучало трогательно и нежно. В сочетании с умоляющим робким взглядом оно служило ей волшебным заклинанием по пути из Наррабана в Гурлиан.

Сработало оно и на этот раз. Большой, как слон, разбойник, упорно пяливший глаза на котелок, оторвался от созерцания готовящегося обеда и прогудел:

— Не обижай ребенка, Червяк, не то врежу!

— И пожалуйста! — возмутился краснолицый Червяк. — Можете ее развязать! Можете ее кормить! Можете ей платье новое справить! И жемчужное ожерелье! И сказку ей расскажите!

Не дожидаясь конца гневного монолога, долговязый подошел к девочке, разрезал веревки, помог пленнице дойти до костра. Помощь не была лишней, Нитха и впрямь скверно себя чувствовала после путешествия в мешке; но девочка еще преувеличила свою слабость, повиснув на руке разбойника.

Это произвело впечатление на шайку. Даже Червяк, у которого доброты и жалости было примерно столько же, сколько у медвежьего капкана, неловко завозился на подстилке из еловых лап и грубовато сказал:

— Нужна ей твоя паршивая похлебка! Я ж говорю: ужинать у господина будет, да полакомее, чем у нашего костра.

— Господин, да? — спросила девочка, понимая, как важно то, что будет сказано дальше. — Богатый и сильный, да?

— Еще какой!

— У сильных и богатых слуги не так одеты. — Нитха сморщила носик, окинув выразительным взглядом лохмотья собеседников. — И не прячутся по лесным берлогам.

— А мы ему не слуги. Он нас на один раз нанял — тебя раздобыть. Чтоб дело в секрете осталось.

— Ах, вот что, в секрете… — Глаза маленькой пленницы загадочно замерцали. — А я-то еще на вас сердилась… Выходит, вам, дяденьки, будет хуже, чем мне?

— Чего-о? — не понял здоровенный разбойник.

— Ну, меня-то не убьют, — вежливо объяснила девочка и устремила взгляд на двух ворон, шумно ссорящихся в голых ветвях.

— Слышь, кузнец, ты ее не слишком по голове стукнул? — встревожился Червяк.

— Я что… я ничего… я легонько…

— Почему — убьют? — негромко спросил пленницу молодой разбойник.

— Ну как же! — удивилась Нитха непонятливости взрослых людей. — Украсть свободную девочку — это преступление, правда? Будь хоть какой знатный, все равно голову с плеч… ах, у вас не рубят — ну, удавку… или на болото. А вы будете знать его тайну! Если не дурак, обязательно вас убьет. Чтобы… как это говорится… концы в трясину, так?

Разбойники ошеломленно переглянулись, а маленькая змея поспешила их добить:

— Он потому, наверно, не слугам велел меня украсть, а вас нанял. Чужих не жалко.

Тут не то что разбойники — вороны в ветвях приумолкли. Почуяли птички недоброе. Затем молодой разбойник мрачно сказал:

— Проверить бы…

— Проверю, — кивнул Червяк. — Заранее приду на место встречи, спрячусь да погляжу, сколько с ним человек будет!

— И привезет ли он Тертого, — подсказал долговязый.

— Ты, Вертел, старших не учи! — Червяк уже стряхнул растерянность. — Лучше за девчонкой пригляди. А я сразу и пойду.

Он пересек поляну, завозился в кустах, и вскоре послышались удары весел по воде.

Разбойники помолчали, прислушиваясь, затем Вертел ахнул, поспешно обернулся к котлу:

— Хвала Безымянным, не сгорел обед! Слышь, Каршихоут, я у берега горшок с молоком оставил. В воду на веревке с ветки спустил. Принеси, только в юлу не лезь, а то сам знаешь…

Здоровенный кузнец двинулся к берегу. Кусты затрещали на его пути.

— Дяденька, я его боюсь, — дрогнувшим голосом сообщила Нитха Вертелу.

— Кого? Каршихоута? Ну что ты, глупенькая! Он спокойный… если не сердить, ясное дело. Мы вообще не злодеи, просто жизнь поганая.

Нитха опять не удержалась:

— У нас в Наррабане говорят: «Мыши все равно, какая кошка ее поймала — белая или черная».

— Оно так, — невесело усмехнулся разбойник, — а все ж этот дядя тебя не обидит.

— Боюсь! — передернула плечиком Нитха. — У нас слуга был — молчал, делал что скажут… смотрел так же перед собой, взгляд тяжелый… А потом вдруг начал на других рабов кидаться. Одного убил, двоих искалечил. С ума сошел потому что!

Вертел невольно бросил взгляд на берег, где шумно ворочался в кустах кузнец, но тут же опомнился:

— Хватит ерунду говорить, глупышка! Каршихоут просто несчастный человек. Его обвиняют в убийстве, а он сроду никого не убивал. Он по своей кузнице тоскует… Лучше глянь, чем я тебя сейчас кормить буду! Зря Червяк мою похлебку хает!

Девочка из вежливости склонилась над костром. Лицо окутало облако дивного, покоряющего аромата. Душистый пар благоухал пряными лесными травами и чем-то наваристым, аппетитным. Нитха, привыкшая к вкусной еде и знающая толк в стряпне, судорожно сглотнула слюну, словно нищенка, оказавшаяся за роскошно накрытым господским столом.

— О-ох! — выдохнула она с искренним восторгом. — Ты волшебник, дяденька?

— Я повар! — усмехнулся польщенный Вертел. — Да какой еще повар, малышка! Не поверишь, один вельможа купил меня в Грайане и привез в Гурлиан, чтобы подарить королю. Подольститься, стало быть.

— Поверю, — твердо сказала девочка, еще раз вдохнув восхитительный аромат. — И что ж не подарил?

— Заболел в дороге и умер в Издагмире. Рабы тоже заболели, выжило только двое. Хранитель велел нас продать, чтобы покрыть расходы на погребальный костер. Я после болезни слабый был, еле ходил. Хозяин «Золотого кубка» меня взял за полцены.

— Но потом-то понял, какое сокровище ему досталось?

— Не успел… — Вертел тревожно глянул в сторону реки. — Эй, чего копаешься? Тебя еще не съели?

— Да не найду никак, — отозвался бас от берега.

— Там старая ветла, ветви до воды, веревочка свисает…

— А-а, так бы и сказал.

Возня в кустах возобновилась.

— Здесь у воды бывать опасно, — пояснил повар девочке, — ты тоже к берегу не суйся… Так о чем я… ах да! Со мной поганое дело вышло: хозяин вместо приправы бухнул в котел какую-то траву… вроде бы крапивняк называется…

— Не трава, — поправила девочка задумчиво, что-то припоминая. — Это листья.

— А по мне хоть цветочки, главное — отрава жуткая, одна женщина с нее померла. А хозяин на меня все свалил. Вот я в бега и ударился, жить-то хочется… Невеселая история, верно?

Нитха отвела взгляд.

«Я тебя пожалею, когда вернусь домой! — жестко подумала она. — Сяду у очага, расскажу учителю про свои приключения — тогда пожалею. А сейчас ты гад и враг!»

Тем временем Вертел вытянул шею и обеспокоенно заорал в сторону берега:

— Ну, что плещешься? Влез-таки в воду! Чтоб нас стражники так искали, как ты тот горшок… Иди назад, сам принесу!

— Сразу бы так! — добродушно прогудел кузнец и двинулся к костру. Сапоги его были по колено заляпаны грязью.

Вертел отправился за молоком, а его могучий приятель уселся, придвинул ноги к огню и блаженно заулыбался, что-то мурлыча себе под нос.

Заморская змея не стала терять времени:

— Дяденька, а что такое «безголовая орясина»?

Мурлыканье прекратилось. Верзила подозрительно глянул на девочку:

— Чего-о?

— Тот дядя сказал, — застенчиво объяснил «наивный ребенок», — что ты орясина безголовая, тебя в детстве мама темечком на камень уронила. Правда уронила, да?

Нитха переигрывала, но закипевший покруче похлебки кузнец был не в состоянии уловить такие тонкости. Он молча встал и разъяренным носорогом ломанулся сквозь кусты к воде. Маленькая интриганка довольно ухмыльнулась. Некоторое время эти двое будут очень заняты!

Девочка пересекла поляну, скатилась по глинистому склону и на животе юркнула в частый голый ивняк.

Когда исцарапанная, перемазанная Нитха одолела заросли, она обнаружила перед собой берег, круто уходящий в беспросветную глубину стылой осенней воды. Противоположный берег был далек, как счастливая старость: наррабанка не умела плавать.

Бормоча на родном языке слова, трудные для перевода, Нитха пустилась вдоль берега. Неподалеку раздавались вопли, трещали сучья. Обернувшись, девочка увидела возвышающийся над кустами клен. На одной из ветвей сидел перепуганный Вертел, орал и отбивался от атаки снизу.

Нитха побрела дальше. Дважды чуть не сорвалась в озеро, но удержалась, разодрав руки в кровь о торчащие из земли корни, похожие на паучьи лапы. Но девочка даже не заметила боли. Страшнее было то, что ненавистная граница воды и земли изгибалась все круче, лишая девочку последней надежды, пока наконец Нитха с черным отчаянием не поняла: она на острове!

— Когда-то озеро называлось Лосиным, а теперь его иначе как Поганым никто не называет. Надо ж было, чтоб именно сюда… другого места Серая Старуха не нашла! Смотрите в оба, птенцы, а главное, к воде не подходите!

— А что? — Дайру старался казаться спокойным. — Там какое-то чудовище?

— Очень, очень может быть. Говорят, в озере завелись водяные духи. К нему и зверье на водопой не ходит. Странно, что эти подонки нашу девочку сюда притащили!

— А она тут? — спросил Нургидан, пропустив мимо ушей слова о водяных духах.

— Да. На острове. Похоже, ее не обидели, даже не очень испугали… Э-эй, не вздумай кричать, она ж там не одна!

Нургидан сообразил, что чуть не сделал глупость. Скрывая смущение, предложил:

— Может, сплаваю? Плевать, что вода холодная. Если их много, я в драку не полезу, просто разведаю.

Последняя фраза была сказана исключительно для успокоения учителя. Зеленые глаза Нургидана светились предчувствием боя.

— Вот-вот, сунься в воду, — одобрил Дайру. — Заодно узнаем, почему озеро прозвали Поганым.

— Верно, — кивнул Совиная Лапа. — Сюда не ходят животные, и ты, Нургидан, не будь глупее дикой свиньи. Но есть у меня мысль, надо проверить. Еще летом хотел сюда наведаться, да недосуг было. Водяных духов изгонять не умею, но кажется, здесь работа не для жреца, а для Подгорного Охотника. Стойте тут, к воде не суйтесь.

Шенги выломал в орешнике длинный сук и осторожно двинулся к озеру. Мальчишки увидели, как учитель вгляделся в воду… погрузил палку в озерную глубь… И тут какая-то сила рванула сук, едва не свалив Охотника в озеро. Прибрежная вода вскипела. Шенги отступил, унося палку, которая стала короче.

— Гляньте, как цапнул! Ну-ка, отойдем, пока они на берег не полезли.

— Клещи-ракушки? — сообразил начитанный Дайру.

— Именно! Хорошо, они от воды далеко не уходят. Ну, цыплята, без лодки на остров не попасть. А лодка… — Шенги задумался, лаская пальцами серебряный талисман. — Выше по ручью стоит замок, попробуем туда заглянуть.

Маленький отряд, разыскав впадающий в озеро ручей, двинулся вверх по берегу. По пути Шенги рассказывал:

— С виду речная ракушка, только большая. Некоторые вырастают размером с седло, сам видел. Края створок острые и прочные: мелкие кости перекусывают, крупные дробят. И еще такая пакость: там, где сходятся створки, есть круглый валик. Из него, если надо, вылезают ножки — маленькие, но шустрые и цепкие, десятка два. Нападают эти твари оравой — и мелкие, и здоровенные… Знать бы, какая сволочь притащила в наш мир живую ракушку! Руки бы гаду оборвал!

— Живую? — зацепился Дайру за слово. — А мертвых можно?

— А в книгах разве не написано? Прекрасная добыча! Я сам их из-за Грани носил — очищенные, без раковин. Из мякоти вываривают краску для ткани, все оттенки синего. Умельцы-красильщики получают и другие цвета, но как — это уж их тайна. Очень, очень прочная окраска.

— А почему их у нас не разводят? — спросил Дайру, с опаской поглядывая на поблескивающий сквозь колючую сеть шиповника ручей.

— Гильдия добилась — король запретил. Им же нужна проточная вода. Если в чан посадить — сдохнут. А устроить садок в реке — беда будет. Они мечут икру… не икра даже, а густая жидкость. Никакая сетка не удержит, сквозь ткань просочится. По всей реке клещи-ракушки расселятся, до самого устья!

* * *

— Ты десятник замковой стражи, почтенный?

— Полдесятник! — хохотнул толстяк с кошачьими усами. — У меня только пятеро пьянчуг и лодырей под командой!

И небрежно указал на бревенчатый домик с распахнутой настежь дверью. За ней были видны трое обтрепанных головорезов, игравших за столом в «радугу». Еще двое столь же «образцового» вида стражников торчали у ворот, у подъемного моста, мирно опущенного через давно высохший ров.

Охотник вежливо улыбнулся шутке «полдесятника». Но при взгляде на сизый нос и масленые глаза вояки он невольно подумал, что у пьянчуг и лодырей командир, который их вполне достоин.

Мальчишки нетерпеливо переминались за спиной Шенги. Они не понимали, почему учитель тратит время на все эти любезности, когда надо спасать Нитху.

Охотник объяснил, что ему нужно срочно увидеть властителя Замка Серого Ручья. «Полдесятник» с сомнением хмыкнул, но все же пошел доложить господину о гостях.

Отсутствовал он недолго. Шенги успел лишь оглядеться. Но этого было достаточно, чтобы понять: замок знавал куда лучшие времена. Не в том дело, что обветшавшая стена требовала ремонта. (Зачем ее чинить, какие враги объявятся в здешних краях и пойдут на приступ?) А вот заросший травой дворик, по которому без присмотра и привязи шлялись две козы, говорил о достатке хозяина замка куда красноречивее. Так же как и потертая одежда стражников, и отсутствие слуг.

Да и сам Хашузар Жаркий Берег из Рода Сайварадж, возникший в дверях приземистой башни, выглядел так, словно его вынули из сундука, где он, посыпанный от моли сухой пижмой, хранился с Огненных Времен. Старинный поношенный камзол, явно перешедший к хозяину от отца, если не от деда. Высокие сапоги без отворотов — такие были в моде при короле Арвеше. Дородность, стать, надменный взор, седые волосы по плечам — вылитый властитель тех времен, когда Сыновья Рода не знали над собой короля и каждый был сам себе повелителем.

И все же еще до того, как прозвучало первое слово, Охотник уловил в этом гордом облике что-то фальшивое… еле заметную деталь, нарушающую впечатление… но что именно, понял не сразу.

Шенги почтительно молчал: разговор надлежало начать самому знатному из собеседников.

— Моему гостю не надо представляться. — Отечное, с двумя подбородками лицо хозяина приняло милостивое выражение. — Кто не знает великого Шенги! — Взгляд прозрачных глаз скользнул по когтистой лапе, которую сейчас Охотник не прятал.

Выслушав рассказ гостя о том, что привело его сюда, Хашузар опустил на глаза тяжелые веки и чуть откинул голову, отчего осанка его стала еще надменнее.

— Странная история! На озере… почему на Поганом озере? У него скверная слава! Я рабов никакими угрозами не могу отправить туда порыбачить. С тех пор как один погиб, остальные боятся, дурни старые! Вашу девочку прячут именно там?

— Да, — твердо ответил Шенги. — Могу я просить господина о помощи?

— Мои стражники к озеру не пойдут… ведь не пойдут?

Вопрос относился к стоящему рядом «полдесятнику». Вояка молча поклонился хозяину — поклон этот можно было истолковать как угодно.

— Я о стражниках и заговаривать не собирался, — соврал Шенги. — Мне нужна лодка, она в замке наверняка есть.

Сын Рода открыл глаза, в упор посмотрел на гостя. Взгляд был пронзителен и резок, как удар ножа.

— Лодка? Вот как? — Он на миг задумался, затем опять прикрыл глаза веками, словно их раздражал свет неяркого солнца. — Да, лодка есть, хотя никто ею давно не пользуется. На заднем дворе — сарай. Там свалено всякое барахло, лодка тоже там. Но моих рабов от домашних дел отрывать нельзя, мало их, да и дряхлые они уже. А стражники… я слишком давно не плачу им жалованья, чтобы заставлять их заниматься чем-то кроме охраны замка.

Хашузар говорил о своей бедности небрежно и без горечи, даже с легкой иронией.

Шенги заверил его, что они втроем сами справятся, пусть им только покажут этот самый сарай.

— Проводи гостей, — приказал властитель «полдесятнику». — Уверен, они найдут все, что ищут.

Перед тем как уйти, уже полуобернувшись, Хашузар небрежно махнул рукой, указывая гостям направление. Пухлая пятерня на миг зависла перед лицом Шенги, и тут Охотник понял, что именно смутило его с первого мгновения встречи.

На мясистых пальцах были следы перстней. Глубокие, заметные — похоже, перстни сняли совсем недавно. Сколько их было — три, четыре?

Шенги представил себе, как хозяин, извещенный о приходе гостей, поспешно сдирает с пальцев перстни. Зачем, с какой стати? И эти разговоры о собственной бедности… Очень, очень странно.

* * *

Какой там сарай! Да в таком сарае вражескую осаду пересидишь! Массивное каменное сооружение с дверью, которая на равных побеседует с хорошим тараном!

— Осторожнее, — предупредил «полдесятник», — там ступеньки.

— Ничего себе, — с опаской сказал Шенги, — и это у вас сарай для всякого старья? Да здесь можно дракона на цепи держать!

— А говорят, и держали. В Огненные Времена, — отозвался стражник. Шенги бросил на него испытующий взгляд, но физиономия наемника осталась невозмутимой.

Взгляд через порог успокоил Охотника. Изнутри грозное сооружение выглядело довольно мирно. Сквозь узкое оконце под крышей падало достаточно света, чтобы разглядеть груду какого-то хлама, на который были набросаны старые мешки.

И все же червячок тревоги ворочался в душе Совиной Лапы.

— На всякий случай подожди наверху, — негромко сказал он Нургидану и начал спускаться по крутым ступенькам. Шаг в шаг за ним шел внезапно оробевший Дайру.

Нургидан, стоя на пороге, вытянул шею, чтобы разглядеть, что творится внизу. Внезапно «полдесятник» сильно толкнул мальчишку в плечо. Не удержавшись на ногах, тот полетел вниз. Тут же массивная дверь захлопнулась.

Нургидан спиной вперед пролетел по лестнице, врезался в серый пыльный пол, и вдруг провалился в него по плечи, успев вцепиться руками в выщербленный край нижней ступеньки. Шенги и Дайру подхватили его, втащили на лестницу и уставились на черную дыру с неровными краями, образовавшуюся на месте падения.

— Фальшивый пол, — обиженно сказал Нургидан.

— Рыбачья сеть, а на ней мешковина, — уточнил Охотник.

— А внизу журчит вода, — прислушался Дайру. — Там ручей, да?

Последние слова мальчик произнес упавшим голосом. Разрозненные факты сплелись в его голове в жуткую правду.

— Клещи-ракушки! — выдохнул Дайру. — Садок!

Он кинулся наверх, забарабанил кулаками в двери.

Охотник стиснул зубы. Дайру прав! Этот Хашузар, чтоб ему сгореть в Бездне до золы, не поверил рассказу о пропавшей девочке. Решил, что Гильдия узнала про садок… ах, мерзавец! Клещей-ракушек разводит, заполонил хищными тварями ручей и озеро, а теперь боится, что это дойдет до короля! Детей не пожалел, убийца, сволочь!

— Шебаршатся, — предупредил Нургидан, стоя на четвереньках и вглядываясь в сырую журчащую тьму.

Внизу и вправду просыпалась жизнь — недобрая, голодная. Она медленно поднималась к каменным ступенькам, с которых людям некуда было отступить.

— Окно… — прикинул Шенги. — Пролезете, птенцы?

Он сорвал остатки сети и швырнул вниз, чтобы отвлечь и задержать тварей. Под окном обнаружился узкий карниз. Шенги не задумываясь прошел по нему лицом к черной бездне, и встал под окном, вжавшись спиной в стену.

— Ну, мальки, давайте, как в цирке! — бодро заговорил он. — Мне на плечи — и наверх! Мечи снимите, куртки сбросьте, а то не протиснетесь.

— А ты? — сурово спросил Нургидан.

— А что — я? Подожду помощи. Твари долго будут сетку рвать. — Шенги, как все Подгорные Охотники, умел врать не краснея. — Выберетесь — бегом отсюда, только не попадитесь наемникам. Стена такая, что корова перелезет. — Охотник прикоснулся к талисману. — Дальше — вверх по ручью. Деревню обойдите стороной, подмоги не ждите, не пойдут мужики против Хашузара. Выйдете на проезжую дорогу. Там может встретиться конный разъезд. Приведете стражников сюда. Ясно?

Дайру молча отстегнул меч, снял куртку и пошел по карнизу, только двигался он лицом к стене. Шенги подставил руки, помогая ученику взобраться себе на плечи.

— Не достаю, — негромко сказал сверху Дайру.

Сильные руки подхватили мальчишку, подняли повыше. Теперь он коснулся оконного проема.

— Не могу… не подтянуться…

— Постарайся! — с гневным отчаянием приказал учитель. — Вцепись и тащи себя наверх!

— Не могу! — Дайру обрушился на руки учителю, чуть не свалив его с карниза.

Шенги до крови прикусил губу, помогая обреченному мальчику вернуться на ступеньки.

— Давай ты, Нургидан. Сумеешь?

— А что там уметь! — пренебрежительно откликнулся мальчишка. Он быстро преодолел карниз, ловко вскарабкался на плечи учителю. Шенги даже не успел сказать ему что-нибудь ободряющее, как плечам стало легко: проворный, как лесной зверек, парнишка подтянулся на руках и протиснулся головой вперед в узкое окно.

— Попробуй еще, — обернулся Охотник к Дайру, стараясь, чтобы голос не звучал умоляюще.

Но ученик покачал головой.

— Ты ведь нарочно сказал про помощь, да? — спросил он с неожиданным спокойствием. — Чтобы мы ушли? Какие конные разъезды осенью? Дорога пустая…

Шенги хотел выдать очередную порцию успокоительной лжи, но встретил серьезный, взрослый взгляд Дайру и понял: врать нельзя.

— Верно, мой мальчик. Даже если он встретит кого-нибудь, все равно не успеет привести подмогу. Но если погибать всем, пусть хоть кто-то спасется.

— Правильно, — хладнокровно отозвался Дайру. — Он и Нитху, может, выручит.

«И я считал его трусом!» — взвыл про себя Совиная Лапа.

Умница Дайру правильно истолковал его взгляд.

— Я боюсь только людей, — почти весело сказал он. — Ас тобой вообще ничего не боюсь… О, гляди — лезут! Прыгай сюда, учитель, на ступеньках больше места!

Над краем проема зашевелились черные комья. Их становилось больше, они подталкивали друг друга, спеша добраться до добычи, растерзать, разорвать.

— Здоровенные какие! — почти с восхищением выдохнул Дайру.

Шенги поудобнее встал на нижней ступеньке, взял в левую руку меч. Когти правой лапы лязгнули в нетерпеливом ожидании смертельной схватки.

— Возьми оба меча, свой и Нургидана. Не пытайся раскалывать раковины, просто спихивай вниз. Ногами не сталкивай — вцепятся в сапог, не стряхнешь… Ничего, нас не так просто сожрать! Держись, сынок!

* * *

Нургидан выскользнул из окна вниз головой, извернулся в воздухе, как циркач, прокатился по земле без малейшего ушиба и сразу вскочил на ноги.

Что там учитель нес насчет дороги, конных разъездов и помощи, все это юный Сын Рода пропустил мимо ушей. Кому нужны какие-то дурацкие разъезды, если он, Нургидан, на свободе и готов действовать! Всего-то и надо — открыть дверь! А если здешние стражники сунутся мешать, то пусть потом не плачут и не жалуются.

Мальчик огляделся. Окно было в задней стене сарая, отсюда не видны были двор, башня и домик стражи.

Нургидан завернул за угол. На торцовой стене, на высоко вбитых в каменную стену крючьях, висела для просушки длинная сеть, местами изорванная. (Мальчик недобро ухмыльнулся: понятно, зачем она нужна и кто ее рвал!) Тут же стояли две большие бочки, на которых лежала доска. (Тоже ясно: чтобы дотянуться до крючьев!)

Спрятавшись за одной из бочек, Нургидан осмотрелся и, не заметив никакой опасности, вновь завернул за угол. Вот она, дверь…

Уау! Чтоб Серая Старуха наизнанку вывернула «полдесятника» со всем его гарнизоном! На двери не просто замок, а замочище! Ну, без топора никак…

По-звериному сторожко озираясь, мальчик двинулся через двор в поисках топора. Перебежав открытое пространство, он очутился под прикрытием бревенчатой стены. В домике стражи еще шла игра. За порог неслись слова «дракон», «алмаз», «подкова», перемешанные с упоминаниями Серой Старухи, а также различных частей тела.

Злая улыбка скользнула по губам Нургидана. Он прыгнул на крыльцо, захлопнул дверь и заложил засовом. Пусть посидят взаперти, пусть!..

— Эй, гаденыш, ты что делаешь? — раздался гневный голос. Один из стоявших у ворот стражников заметил маневры мальчика и, свирепо пыхтя, спешил через двор.

Нургидан с досадой вспомнил, что безоружен, кинулся наутек и скрылся за углом сарая. Стражник азартно ринулся следом.

Замковая охрана от безделья подраспустилась, стражник стоял в карауле без шлема. Возможно, он успел пожалеть об этом, когда длинная доска, описав полукруг, смачно ахнула его по уху. Бедняга закатил глаза и рухнул к ногам Нургидана.

Мальчик нагнулся над поверженным врагом, пытаясь извлечь из ножен меч, который стражник при падении прижал к земле своим телом. И тут чья-то тень закрыла солнце. Вскинув глаза, Нургидан увидел над собой второго стражника.

Вытаскивать меч было некогда. Нургидан вновь подхватил брошенную было доску и яростно отмахнулся снизу вверх, угодив новому противнику в подбородок. Стражник не удержал равновесия, аккуратно приземлился головой на камень и затих, растянувшись рядом со своим напарником.

Но завладеть трофейным оружием Нургидану опять-таки не удалось. На шум примчался «полдесятник» с мечом наготове. Кошачьи усы вздыбились, в выпученных глазах пиратскими парусами плескался гнев.

Мальчишка гибко уклонился от удара и скрылся за бочкой. «Полдесятник» вновь взметнул меч…

Тут бочка накренилась, на миг с сомнением застыла на ребре и, глухо ухнув, покатилась на шарахнувшегося «полдесятника». Вояка не успел отскочить. Стянутая ржавыми обручами махина сбила наемника с ног и перекатилась через него, а подскочивший сбоку Нургидан взмахнул испытанной в бою доской и с одного удара заставил командира стражников забыть об этом жестоком, суетном мире.

Юный победитель распрямил спину и ухмыльнулся. У его ног лежали без сознания трое противников. Нургидан, подпрыгнув, сорвал со стены сеть, набросил на стражников, подсунул края сети под неподвижные тела и связал концы двумя узлами. Бросив довольный взгляд на дело своих рук, мальчик весело произнес старинную присказку рыбаков:

— Птица — в небо, ветер — в поле, зерно — в клеть, а рыба — в мою сеть!

Глянул на пояс «полдесятника» — нет ли ключей? Разочарованно хмыкнул, подобрал отлетевший в сторону меч стражника, прикинул, нельзя ли им сломать замок («Ой, вряд ли!»), и пустился на поиски топора.

И вновь ему помешали. Проходя мимо домика наемников, он услышал грохот. Мальчишка поднялся на крыльцо, неодобрительно глянул на сотрясающуюся под напором изнутри щеколду, но ничего не успел предпринять. Мощный удар — и засов слетел, дверь рванулась в лицо мальчику.

Нургидан перехватил ее левой рукой и изо всей силы толкнул вперед, навстречу ломящимся на свободу наемникам. Раздалось звучное «блямс». Самый шустрый из стражников, получив дверью в лоб, полетел вниз головой с крыльца и стал пригоден для боя примерно в той же степени, что и его закутанные в сеть собратья по оружию.

Второй стражник на мгновение опешил, увидев перед собой мальчишку с не по росту большим мечом, но сразу пришел в себя. Клинки со звоном встретились.

Кровь тонко и остро билась в жилках на висках Нургидана. Юный Сын Рода был счастлив.

Стражник допустил ошибку, оставаясь на пороге и мешая своему товарищу вступить в драку. Просто не счел парнишку опасным противником. Как же он удивился, когда его небрежный выпад «серебряное копье» был уверенно отведен защитным приемом «лесная мгла»! Затем клинок подростка сверкнул навстречу стражнику — и тот согнулся, выронив меч. Сквозь пальцы, зажавшие рану в боку, закапали крупные багровые капли. Стражник отступил на несколько шагов, открывая для Нургидана последнего противника — бледного юнца с трясущимися руками. В выпученных от страха глазах наемника отражался не тринадцатилетний мальчуган, а грозный воин из легенд. Нургидану не пришлось даже взмахнуть мечом, он лишь оскалился и взрычал. Стражник попятился, захлопнул дверь и накинул изнутри крюк.

В запале Нургидан сунулся ломать дверь, но тут заметил то, что искал: за углом, возле дровяной поленницы, стояла щербатая колода с всаженным в нее топором.

Только сейчас Нургидан вспомнил о попавших в беду друзьях.

Он тут развлекается, а учитель, может, уже погиб! И этот недотепа Дайру!

Теперь — и только теперь! — на мальчишку накатил страх. Не помня себя, спрыгнул он с крыльца, метнулся к колоде, выхватил увесистый колун и бегом помчался к сараю.

Два удара обрушились на замок — и тот с возмущенным лязгом отлетел в сторону.

За распахнутой дверью открылась жуткая и мерзкая картина. Учитель и Дайру отступили на верхнюю ступеньку, а нижние заполонила копошащаяся, булькающая и хлюпающая масса. Бесформенные черные комья упорно лезли вверх, угрожающе приоткрыв серые полоски створок.

Шенги и Дайру вывалились из сарая, захлопнули дверь и, прислонившись к стене, отдышались. Охотник стряхнул хищного моллюска с отворота сапога и раздавил каблуком.