Гениальность как социобиологический феномен

Не вызывает сомнений, что человечеству нужны гениальные люди в массе областей деятельности для решения все новых и новых проблем.

Не вызывает сомнения, что лишь малая часть гениев, рождающихся на свет, действительно проявляет и развивает свою гениальность.

Здесь нам необходимо поговорить о том, что же мешает родившимся гениям. Что, когда, как и почему мешает гениальным и сверходаренным лю­дям воплотить их природные задатки. Еще раз напомню слова Дидро: «Гений падает с неба. И на один раз, когда он встречает ворота дворца, приходится сто тысяч случаев, когда он падает мимо».

Какие дворцы нужны для гениев? Чтобы ответить на этот вопрос, нам надо опять вторгнуться в область, которую издавна принято обходить молча­нием в отечественной науке.

Вопросы взаимоотношения социального и биологического в человеке изучает наука, которую называют социобиология. Иногда, желая ее разгро­мить или унизить, эту науку называют «социал-дарвинизм», придавая резко отрицательный оттенок этому названию. Следует разобраться по существу.

Если гениальность (одаренность, высочайшая талантливость) дана от природы, если «гениями рождаются», то мешает реализации гениальности общество. Значит, если в обществе, которое хочет считаться справедливым, не появляется масса гениальных людей, значит в этом обществе что-то об­стоит не лучшим образом. Значит, что-то в этом обществе несправедливо устроено. Вероятно, именно эти логические умозаключения и не позволили советским обществоведам, философам, биологам, педагогам всерьез заняться проблемами социобиологии. Иначе пришлось бы признать, что не все благо­получно в нашем королевстве. И вместо серьезного научного анализа, вместо попыток ответить на вопрос, что же мешает реализации гениев, навешива­лись ярлыки и звучали небезопасные обвинения в переносе на человека за­конов «звериного мира», в подходе к человеку как к животному, во всех тех несуществующих грехах, в которых социобиологию обвиняют и осуждают десятилетия.

Несомненно, когда речь заходит о любых свойствах психики, интел­лекта, поведения человека, о его наследственности, его биологических осо­бенностях, невозможно уйти от извечной двойственности человеческого су­щества. С одной стороны, человек это биологический вид, принадлежащий животному царству, то есть существо, подчиняющееся всеобщим законам жи­вой природы. Но с другой стороны, человек стал человеком именно благода­ря своей социальной, общественной природе, и в огромной степени именно социальность человека сформировала его уникальность, выделенность из жи­вотного мира, заключенную прежде всего в способности мыслить и говорить. Человек вне общества, вне социума, вне себе подобных не становится чело­веком в полном смысле этого слова, сохраняя лишь физические свои призна­ки. Достаточно вспомнить о случаях реальных, не киплинговских «маугли», детях, которые в младенчестве оказывались в силу тех или иных причин ли­шенными общения с другими человеческими существами. Они всегда были обречены не только на полную атрофию интеллекта, не только на отсутствие речи, но и на неспособность к самой жизни.

Забвение, недооценка одной из сторон человеческой сущности может привести или к откровенному «биологизаторству», то есть пренебрежению социальной составляющей, уподоблению человека животному, или к догма­тическому пустословию, «социологизатроству», к отметанию всех тех естест­венных, природных свойств, которые могут быть вычленены, изучены, поня­ты. Социологизаторство в своем наиболее убогом, а поэтому и наиболее агрессивном виде вообще отрицает возможность изучения любых наследст­венных особенностей высшей нервной деятельности, психики, мышления.

Мы в предыдущих разделах коснулись некоторых сторон генетики ин­теллекта, биологических составляющих в развитии различных проявлений высших психических функций человека и постарались показать правомер­ность, обоснованность и, главное, практическую значимость биосоциологи­ческого подхода. Но когда речь заходит о гениальности, таланте, одаренно­сти, когда возникают вопросы о возникновении эмоций, окрашивающих мир человека в неисчислимую гамму цветов, подчеркивание роли биологической компоненты в этих сторонах человеческого бытия воспринимается особенно остро, и не только догматиками, но и массой просто не очень хорошо пони­мающих предмет разговора людей.

Действительно, ведь если понять тезис о наследственной природе ге­ниальности (одаренности, таланта) очень односторонне то сразу же возни­кают (сознательно, подсознательно или даже бессознательно) мысли о на­следственной обреченности, о существовании людей «высших» и «низших», о расизме и прочих диких вещах. Заранее мы должны отмести все эти страхи. «Гений и толпа», «элита и массы», «равноправие и избранность» – все эти противопоставления не должны ни смущать, ни пугать. Надо лишь внима­тельно присмотреться к тому, что же такое гений, талантливый и одаренный человек, а что понимается под словом «элита». Надо подумать над тем, что такое равноправие, равенство, и что такое избранность.

Если мы говорим о том, что гениями рождаются (а это надо повторять несчетное количество раз, чтобы не бродить в социологизаторских потемках), то даже в одном только признании этого факта заключен огромный смысл. А именно: сама природа позаботилась о появлении на свет (пусть и не очень часто) носителей очень нужных человечеству свойств. Именно человечеству, а не конкретному человеку. В ходе биологической эволюции создался мозг с такими гигантскими потенциями, что даже в нашем сверхцивилизованном и требующем большого количества навыков и умений обществе они чрезвы­чайно редко реализуются.

Это кажется настолько невероятным, что многие все же предпочитают соглашаться с тем, что гении и впрямь «падают с неба». Но элементарные знания истории древнего человека доказывают нам, что ничего невероятного нет в таком запасе прочности интеллекта.

Для того, чтобы выжить и оставить потомство, наши предки, первобытные люди, должны были уже обладать поистине энциклопедическим» знаниями. И не только знаниями – огромными дарованиями, чтобы пра­вильно распределять, систематизировать те или иные явления и события. Они должны были обладать колоссальным резервуаром памяти, так как все полученные знания нужно было запоминать. Но главное – наши предки должны были обладать еще и способностью молниеносно мобилизовать и память, и сообразительность, и знания. Право на ошибку было дано нечасто. Ошибка могла стоить жизни. И стоила ее.

Как победить хищников или ускользнуть от чересчур опасных? Как добывать каждый день пищу, а, следовательно, знать, какие растения пита­тельны, какие ядовиты, какие и при каких болезнях целебны? Каковы повад­ки у сотен видов окружающих животных? Как уберечь и обучить детенышей? Как договориться об общих действиях? Как уберечься от врагов? Как нахо­дить днем и ночью правильный путь в джунглях, в лесу, горах? Как делать оружие, сети, удилища, плот или лодку, весло или парус? Как правильно ими пользоваться? Этот «инвентарный список» можно развернуть на сотни стра­ниц, причем утрата или искажение одной строки тогда, в древние времена, означала гибель многих, а добавление хотя бы одного нового слова спасе­ние или выгоду многих. Одна только необходимость быстрого решения при недостаточной информации, по догадке, означала отбор на способность к быстрой сообразительности. Пасущемуся жвачному или быстрому хищнику надо было куда меньше «ворочать мозгами», чем поднявшемуся на задние конечности питекантропу. Отбор на силу интеллекта, память, быстроту сооб­ражения шел очень интенсивно, и свидетелем тому является быстрый рост черепной коробки.

Талантливый мозг для дикарей и наших более цивилизованных, но все же очень древних предков был не просто хранилищем информации – это было необходимое средство для выживания.

Приведу несколько примеров из разных времен. По Вавилонскому Талмуду видно, что уже в VI веке до н.э. была известна передача гемофилии (несвертываемости крови) через мать и ее сестер, хотя гемофилия доста­точно редкая болезнь.

Крупнейшим достижением психиатрии последнего времени является применение препаратов лития при маниакально-депрессивном психозе. Но оказывается, что древнеримские врачи полторы тысячи лет назад назначали больным пить воду вовсе не из всех источников, а именно из тех, в которых теперь установлено большое содержание лития.

Индейцы Америки до прибытия европейцев не только культивировали кукурузу, бобы и земляные орехи, картофель и батат. От них исходят вклады в фармакопею и помимо хинина. Они, разумеется, ничего не зная о сущест­вовании витамина С, хорошо знали противоцинготные растения, вплоть до некоторых мхов. И только в XX веке оказалось, что мхи особо богаты этим витамином. Они имели собственную, довольно правильную классификацию растений.

Шошоны Невады, жившие на уровне культуры каменного века, ни­чего не зная о существовании гормонов, применяли литоспермиум для вре­менного предупреждения зачатия. А в XX веке стало известно о противогормональном действии этого растения.

В доисторической Аризоне существовала большая сеть оросительных каналов, а дома строились так, что достигалось и кондиционирование возду­ха, и экономия топлива.

Календарь майя по точности превосходил европейские календари XVII века. Конечно, примеры можно умножать и умножать почти до беско­нечности. Например, мог ли «примитивный» мозг изобрести бумеранг?

О потенциях человеческого мозга мы подробно расскажем в следую­щих разделах. Сейчас вернемся к гениальности и одаренности. Надо еще раз повторить, что любому гению, чтобы он стал гением, нужны врожденные да­рования и способности (об их бесконечном разнообразии мы уже говорили). Именно уникальное сочетание частных способностей, подкрепленное также врожденными особенностями функционирования мозга (развитие отдельных его зон, скорость протекания нервных процессов) и такими свойствами, как устойчивость, сопротивляемость, иногда чисто физическая выносливость, си­ла, – все это в комплексе и позволяет при благоприятном воздействии среды развиваться гению.

Еще раз скажем, что эта констатация никак не посягает на равен­ство людей. Для краткости приведем здесь слова замечательного ученого Феодосия Добжанского – генетика, эволюциониста, родившегося в 1900 году в России и умершего в 1975 году в Америке. Он говорил: «Люди вовсе не должны быть однояйцовыми близнецами, чтобы пользоваться равноправием».

Действительно, словами «равенство» и «равноправие» очень часто пытаются замаскировать старую и давно изжившую себя теорию «tabula rasa» (чистой доски), следуя которой считают, что все люди рождаются на свет, наделенные совершенно одинаковыми потенциями, и что вос­питанием и образованием можно выписывать на этой «доске» любые, какие угодно письмена. Это нонсенс. Так же, как не бывает двух одина­ковых лиц, не бывает и двух одинаковых людей. Мы об этом говорили в разделе, посвященном неисчерпаемой наследственной гетерогенности человечества. Каждый человек уникален от рождения. Уникально соче­тание всех его свойств – от скорости прохождения через синапсы нерв­ных импульсов и скорости биохимических реакций до видения мира, до восприятия звуков, запахов, света, цвета.

Недальновидно всех людей «стричь под одну гребенку». Но ежели речь идет об индивидуальностях уровня Шекспира, Моцарта или Пушкина – это уже не только недальновидно, но попросту преступно.

К каждому человеку нужно подходить с индивидуальными мерками, индивидуальными требованиями и способами воздействия. И этот индивиду­альный подход должен начаться сразу же, по рождении. О значении раннего периода жизни одаренного ребенка мы будем говорить чуть ниже, касаясь явления импрессинга.