Некоторые задачи тестирования

Группа американских психологов и педагогов (Wolfle D. et al.) в 1969 году, изучая причины, определяющие выбор занятия и специальности стар­шеклассниками висконсинских школ, пришли к выводам, неопределенность которых упоминается здесь лишь для иллюстрации сложности и неизученно­сти проблемы. Семья, наследственность, условия раннего развития, образова­тельные планы и успехи, предварительный выбор занятий, достижения в этих занятиях, достижения в образовании ко всем этим факторам нужно приба­вить влияние мощных неизвестных факторов. Например, раннее развитие ребенка и его успехи после поступления в школу, особенности его семьи, до­машних условий определяют то, чего от него ожидают «значимые лица» (родители, учителя, одноклассники или другие люди, играющие важную роль в его жизни). Причем в оригинале компоненты схемы, которой можно пред­ставить обилие всех известных и неизвестных факторов, развертываются в статье на трех страницах с ссылками на неуказанные другие переменные. Но некоторые выводы данной работы небезынтересны.

Уровень образования родителей меньше влияет на коэффициент ин­теллекта ребенка, нежели его поведение.

Не так важен социоэкономический статус сам по себе, как стимул и возможности, которые получает ребенок для изучения, поиска самостоятель­ных решений, для исследований новых ситуаций; социоэкономический ста­тус влияет преимущественно через эти факторы, опосредованно. От способ­ности подростка из состоятельной семьи все окружающие ожидают (в США!), что он поступит в колледж, и если он даже протестует, то в 9 случаях из 10 все же поступает в вуз. Способному подростку из малообеспеченной семьи приходится, наоборот, преодолевать существенное сопротивление среды.

Обширные опыты тестирования показали, что вовлечение широких слоев населения в отбор привело к повышению способностей поступающих студентов. Именно увеличение численности студентов в высших учебных за­ведениях, по мнению специалистов, привело к тому, что в среднем, нынеш­ние студенты способнее прежних. Старые принципы отбора немногих оказа­лись ложными. Хотя индекс отбора или отбраковки среди старшеклассников неизменно повышался: 1920 – 0,44; 1930 – 0,53; 1950 – 0,64; 1960 – 0,79. Речь идет о том, что принимались в колледжи и университеты все более спо­собные, дельные школьники. Менее способные старшеклассники стали за эти 35 лет реже поступать в колледжи, усилилась конкуренция. Однако наме­тилась тенденция принимать в лучшие колледжи преимущественно наиболее даровитых. Д.Уолфл предсказывает для США усиление интеллектуальной стратификации, поскольку юноши с высшим образованием обычно женятся на девушках, тоже имеющих высшее образование, и эти семьи будут прикла­дывать все усилия для того, чтобы их дети также приобрели высшее образо­вание.

Видимо, не стоит опасаться возвращения к существовавшей в про­шлом системе создания лицееподобных высших учебных заведений для по­томства «знати», которая уже продемонстрировала губительность внеконкурс­ного, династического обеспечения карьеры. Привилегированные английские университеты Оксфорд и Кембридж, возведение в самоцель классическое об­разование, создание множества ритуалов и особенностей языка, позволявших молниеносно, безошибочно отличить «своих от плебса»; американские Амхерст и Вест-Пойнт, французские Эколь-Нормаль, Сен-Сир и Сорбонна, советские институты Международных отношений и Иностранных языков в Москве – все это служило не столько средством приобретения знаний, сколько способом создания бесчисленных клик. Почти все старшее и верхов­ное командование английской армии на протяжении столетий комплектова­лось из лиц, закончивших Итон и Сандхерст, и германский офицер, попав­ший в плен, небезосновательно заявил английскому офицеру, что для него, англичанина, война это вид спорта, а не единственно важное дело, и что поэтому они, немцы, всегда били и будут бить англичан. Эти слова и проро­чества оказались неправильными только постольку, поскольку победа во Вто­рой мировой войне была достигнута из-за всеобщего озлобления, вызванного коварством и зверствами нацистов, и в результате огромного численного и технического превосходства союзников.

Уолфл рассмотрел также проблему «неиспользования» одаренных под­ростков с невысоким социоэкономическим уровнем семьи и попытался под­считать число пострадавших. Висконсинское исследование 1967 г. показало, что в 1957 г. при хороших способностях (верхние 25% по данным тестирова­ния) 80-90% молодых людей с высоким социоэкономическим уровнем по­ступали в колледжи, а при невысоких (низшие 25%) – 50%. При низком социоэкономическом статусе и хороших способностях в колледжи поступало 40%, тогда как при невысоких – только 5%. Иными словами, малоспособные молодые люди из состоятельных семей имели большие шансы поступить в колледж, чем одаренные из необеспеченных семей. Понятно, что при тести­ровании способностей высокий социоэкономический уровень семьи, способ­ствующий общему развитию, приводит при прочих равных условиях к полу­чению более высоких оценок. Уолфл считает, что при устранении социоэкономических барьеров (в том числе и психологических) поступление юношей в колледжи увеличилось бы в 1-1,5 раза, а девушек почти удвоилось бы, и степень бакалавра в 1970 г. получило бы не 750 тысяч, а 1,1 миллион человек.

Чрезвычайно существенно, что в США начинает ощущаться острая необходимость открытия широкого доступа к высшему образованию, ломаю­щая всяческие классовые устои.

Но как бы ни пытались тестологи освободить результаты своих мето­дов от воздействия предшествующих условий воспитания, оно продолжает сказываться на результатах, и тесты выявляют наследственные различия (причем далеко не все) только при условии применения их к относительно гомогенной социоэкономической и образовательной прослойке, имеющей сходный круг интересов. Например, в очень обстоятельно раскритикованной американскими исследователями книге A. Shuey (1966), сводившей воедино материалы по тестированию белых и негров в США, выяснилось, что даже при выравнивании сопоставленных групп по имущественному и образова­тельному цензу негры давали примерно на 15 единиц более низкие результа­ты, чем белые. Американские же ученые в разгромном стиле опровергли ав­тора, справедливо возразив, в частности, что тесты, рассчитанные на круг ин­тересов негров США, выявили бы применительно к белым такую же, а может быть и более значительную сниженность интеллекта именно у белых.

К.Барт (BurtС., 1961), проводя тестирование в трущобных районах лондонского Истэнда, обнаружил, что в них частота достоверно дефективных была втрое большей, частота отстающих школьников в восемь раз большей, а добывающих своими результатами стипендии в десять раз меньшей, чем в зажиточных районах Лондона. Это говорит о невероятной растрате потенци­альных талантов, загубленных социальным неравенством. К.Барт констатиро­вал, что приблизительно 40% лиц, врожденные способности которых отвеча­ют университетским требованиям, не доходят до университета. Даже среднее образование оказывалось недостаточно доступным. Что касается соотноси­тельного значения наследственности и среды в умственных способностях, то почти 70% вариансы обусловлено наследственностью, 18% – избирательностью браков и немного более 12% – средой (данные К.Барта).

«Слишком много детей рождается в семьях, которые дают им слиш­ком слабый интеллектуальный стимул, в семьях, в которых их потенциальные способности не могут созреть, в которых обычаи и поведение столь жестки, что оригинальность и творчество не могут расцвести, а особенности и спо­собности, нужные для эффективного участия в сложном технологическом обществе, имеют лишь малые шансы на развитие» (Wolfle D.,1960).