Только портим детей битьем

Нам кажется:

- Нечего мудрить, высечь его как следует, чтобы знал!

Это очень опасное заблуждение, будто можно заменить всю воспитательную работу

одной сильной поркой. Невозможно!

Мы читаем нотации, говорим, и наконец приходится признать:

- Моему хоть говори, хоть не говори...

Тогда мы начинаем кричать, и вскоре:

- На моего хоть кричи, хоть не кричи.

Что ж, "нечего мудрить", начинаем бить. Результат предсказать нетрудно:

- Моего хоть бей, хоть не бей...

И мы чувствуем себя бессильными перед ребенком, мы приходим в отчаяние, мы теряем

Рассудок, видя, как он торжествует над нами, мы понять не можем, отчего это прежде

Люди били - и у них все было хорошо, а мы бьем - и ничего не получается.

Кошмарное чувство полной несостоятельности, полной беспомощности!

Но если решающей силой того воспитания, которое нам передано, является физическая

сила, страх и угрозы и если этой силы не стало, нет ее, хоть жалей, хоть не жалей - нет! -

То это значит, что нужно выработать совсем другое представление о воспитании, найти

Другие силы.

Ведь и дети другие!

Макаренко называл "неполной" семью из трех человек: отец, мать, ребенок. По

Нынешним временам это полная и благополучная семья, а неполной теперь называется

семья, где двое: мама и сын, мама и дочь. А то и мама с двумя детьми. В классе знакомой

Учительницы у половины детей нет отцов - безотцовщина хуже, чем во время войны.

Четырехлетняя девочка плачет, выговаривает маме:

- Ну если вы с папой знали, что разведетесь, то зачем же вы меня родили? Ну скажи,

зачем? За-чем?!

Единственный ребенок, да еще без отца, совершенно не тот человек, что вырастал среди

Семи братьев и сестер. Это неверно, будто он обязательно хуже, чем дети из больших