Грегори Лемаршаль. Конечно же, я не самый объективный человек в мире, когда рассказываю о Грегори

Конечно же, я не самый объективный человек в мире, когда рассказываю о Грегори. Но я отдаю себе в этом отчет. Я стала считать, что у него данные великого артиста, гораздо раньше, чем начался весь этот хвалебный хор, последовавший за его кончиной. И я не изменила своего мнения. Просто теперь мне стало больнее об этом говорить, слова как будто застряли в моей голове, и мне никак не удается хорошо выразить мои эмоции, когда я думаю о нем – а ведь он так хорошо умел петь о своих. Именно это качество, этот Божий дар, позволил ему тронуть столько сердец. Грег не пытался никому понравиться, когда он пел, он просто черпал вдохновение в радостях и страданиях, которыми попеременно было отмечено все его существование, чтобы отдать всего себя, полностью, без остатка, здесь и сейчас. И это абсолютное самозабвение, эта искренность и эта щедрость, которые он излучал, просто не могли обмануть его публику. Он просто был собой. Голос Грега был тесно связан с чувствами. Иван Кассар, который ежедневно проводил с ним все свое время в период записи альбома, спрашивал, каким образом такой скромный и сдержанный парень мог выдавать такие эмоции. Возможно, ему это удавалось именно потому, что эти эмоции, которые он так хорошо сублимирует в своем тексте песни Elles – «Они», были очень долгое время скрыты где-то глубоко внутри него и молчали, а он не нашел лучшего способа выразить их, чем спеть.
С самого начала его удивительная предрасположенность к исполнению любых песен меня просто поражала. В каждую песню, какой бы она ни была, он вкладывал что-то свое, и несмотря на столь юный возраст, ему удавалось придать словам вес, чтобы лучше передать все нюансы истории. Чуть позже, на сцене Стар Академи, я восхищалась, с какой легкостью он делал своими даже те песни, которые были ему незнакомы или чужды. До самой глубины души меня тронуло его исполнение SOS d’un terrien en détresse и впечатлило выступление Et maintenant с песней Жильбера Беко. Буквально за неделю до этого Грегори особо даже и не знал эту песню. Он внимательно слушал ее всего лишь один раз в своей жизни… когда еще был у меня в животе: как раз в тот год, когда я была беременна им, я ходила на концерт Беко! Вначале он не понял, почему Маттье Гоне выбрал ему именно эту песню для финала. Он считал, что она недостаточно хорошо его раскрывает, и предпочел бы, чтобы ему дали что-нибудь из Селин Дион – ее репертуар всегда приносил ему удачу на важных прослушиваниях. Но в итоге он доверился выбору Маттье и выступил просто великолепно. Ноги твердо стоят на земле – как его еще раньше всегда учила Франсуаза Визнер, его преподаватель вокала – взгляд прямой и глубокий… он передал целую палитру различных эмоций, по очереди то хрупкий, то решительный, то искушенный жизнью, то яростный. И, оставаясь верен самому себе, все эти эмоции он черпал только внутри себя.

***

Победа в Стар Академи не изменила нашего сына. После выигрыша мы с ним и с Пьером и Лесли – наконец-то все вместе – находились в номере отела Руаял Монсо, где продюсеры программы поселили Грегори. И в четыре часа утра он вдруг посмотрел на нас и сказал: «Слушайте, а ведь мы же выиграли миллион!». До него это только что дошло. И он сразу же снова перестал об этом думать. Для него единственным, что имело значение, был этот драгоценный диск, который он сможет теперь записать.
Когда мы покидали отель, большая часть всего персонала выстроились в очередь в холле, чтобы попрощаться с Грегом. Мне кажется, им всем нравился этот простой парень, который никогда не строил из себя голливудскую звезду. Пьер припарковался перед входом в отель прямо рядом с вереницей сверкающих Мерседесов. А он был на пикапе! Но без такой машины было не обойтись – а как иначе увезти в Савойю гору чемоданов, подарки, мешки писем и велотренажер? Однако персонал отеля долго еще умирал от смеха при виде такого контраста.
Мы очень простые люди, и Грегори никогда не любил «понтоваться». И он не растратил свой миллион евро направо и налево. Он с самого начала хорошо понял, что это вовсе не выигрыш в лотерею, и что на одни только налоги уже уйдет около сорока процентов от суммы. А самое главное – миллион евро, который выигрывает победитель Стар Ак, это не что иное как аванс в счет будущей прибыли от продажи дисков. Что означает, что он обязан потом будет его вернуть результатами своей работы, что он будет отдавать этот долг из того процента, который полагается исполнителю от продажи альбома, а это значит, что, вполне вероятно, он еще долго не будет получать вообще никакой прибыли – пока не отдаст весь миллион целиком.
Но все же он позволил себе маленькое удовольствие в виде покупки новой машины и нового мобильного телефона – это ведь были две его самые большие слабости. Грег обожал водить машину и проводил большую часть своих дней с прижатой к уху трубкой. Кстати говоря, иногда он вел себя чуть ли не просто некультурно: он мог разговаривать с вами лицом к лицу и одновременно лихорадочно строчить смски своим друзьям или своему отцу. Эти двое даже устраивали между собой соревнования! Пьер диктовал Грегу фразы, а тот должен был набрать их в смску, не глядя на кнопки. Случалось и такое, что он начинал рассылать эти свои смски прямо во время какой-нибудь встречи. Я никогда не одобряла такое пристрастие!
А в остальном… он не побежал в бутики на Вандомской площади, чтобы накупить себе дорогих часов, и не отправился в дорогие магазины на улице Сан-Оноре, чтобы приобрести новую шикарную одежду, и не принялся ходить на светские тусовки в модные места шоу-бизнеса. Последнее, кстати, в любом случае было ему запрещено. Он, может быть, и хотел бы иногда побывать на таких встречах, так как это могло позволить ему завести новые знакомства, но в то время курить в общественных местах еще было позволено, и он не смог бы там дышать. Когда Грегори участвовал в каких-либо телепередачах, большинство людей оказывали нам эту милость и не курили в его присутствии за кулисами. В противном случае он все время сидел взаперти в своей гримерке, пока не наступала его очередь выходить на сцену. Чаще всего в роли «полиции» у нас выступал Оливье, чтобы избежать всякого рода разногласий. В большинстве случаев люди понимали. Но изредка попадались и самые настоящие придурки.
Например, однажды в полдень в практически пустом ресторане мужчина зажег сигарету всего в паре метров от Грегори. Оливье принялся возмущаться, сидя на своем стуле, но Грег не хотел, чтобы его заметили и обратили на него внимание. Однако Оливье все же поднялся и подошел к этому мсье, чтобы вежливо попросить его на несколько минут воздержаться от курения. Ответ: «Да плевать я хотел с высокой колокольни на вашего Грегори Лемаршаля!». И он спокойно продолжил затягиваться. Спасибо, вам, мсье. Мы так рады за всех больных муковисцидозом, что наконец-то приняли закон, запрещающий курение в общественных местах.

На оставшуюся часть выигрыша и при помощи ипотеки Грег также купил маленькую квартирку. Мы вынуждены были выступить его поручителями, потому что ни один банк не хотел выдавать кредит больному муковисцидозом. Определенно во Франции больные люди не имеют право даже строить планов на будущее. Но как бы там ни было, а Грег хотел уехать из центра Парижа, где была для него слишком плохая экология, и нашел себе двухкомнатную квартиру площадью шестьдесят квадратных метров в одном из западных спальных районов. Квартира не была шикарной, но главное – там был маленький балкончик и высокие окна почти во всю стену, это создавало впечатление простора, и там ему было легче дышать. И, конечно же, как и раньше, Грегори не мог остановиться и перестать баловать своих близких. Но он любил дарить не материальные вещи, а приятные моменты. Если бы он дарил дорогие подарки, ему бы казалось, что он этим как бы покупает людей. Поэтому вместо подарков он просто мог оплатить за всех счет в ресторане, сводить друзей погулять, пригласить на каникулы.
Таким образом, летом 2005 он настоял на том, чтобы снять большой дом на берегу моря – в этом доме могли останавливаться все члены нашей семьи и его друзья. Поскольку средиземноморский климат в это время года был для него слишком жарким, мы отправились на остров Ре. Нас было человек двадцать, и это просто невероятные воспоминания. Думаю, это были самые прекрасные каникулы, которые мы когда-либо проводили вместе. И, кстати, в следующем году Грегори всех снова туда пригласил. Я часто думаю об этих прекрасных моментах, полных взаимопонимания и веселья, и говорю себе, что мне очень повезло, что они у меня были. Грег тогда еще был в прекрасной форме. В этом доме на острове Ре я видела, как он беззаботно развлекается, занимается спортом, расслабляется и просто отдыхает, а ведь он всегда был как батарейка Энерджайзер. Заставить его просто посидеть на месте и спокойно, например, почитать, было даже представить себе невозможно. Ну, только если речь не шла о действительно увлекательном детективе или о комиксе. Когда он был маленьким, и мы уезжали с ним отдыхать, его никакими силами было не затащить с нами на экскурсию посмотреть какую-нибудь достопримечательность или памятник. Все чего он хотел, это играть в теннис или плавать. Ничего не делать дольше, чем несколько дней, всегда было выше его сил. Ничего не делать означало позволить муковисцидозу снова занять его мысли и получить над ним преимущество. Ничего не делать было все равно что пригласить худшего врага за свой стол.

У Грега был свой собственный, весьма необычный способ избавляться от напряжения, от депрессивного настроения и от сильного беспокойства. Он «дурачился». Постоянно. Он запросто мог показать несвойственную его возрасту духовную зрелость и буквально в следующую секунду начать вести себя, как шаловливый ребенок. Так было не только дома, но и на работе. Они с Оливье соревновались, кто состроит рожу пострашнее где-нибудь в общественном месте, придумывали друг для друга новые ругательства по СМС или разыгрывали какую-нибудь скандальную сцену как два рыночных торговца, прямо на съемочной площадке, чтобы посмотреть, как другие отреагируют. А когда Летисия, его гример, разговаривала по телефону, Грег обожал неожиданно заорать что-нибудь в трубку, чтобы напугать ее собеседника. А с Филиппом Уорреном, верным сообщником и фотографом, фотосессии очень быстро превращались в шутовские посиделки… Но нас он провести этим не мог, да и себя тоже. Эта постоянная неутолимая потребность изображать из себя клоуна была, конечно, свойственна его характеру, но также она была и последствием того зла, которое повсюду его сопровождало. Разумеется, в глубине души он боялся каждого нового дня. И все эти глупости, приколы и дурачества были для него единственной отдушиной.
Его друзьям было хорошо известно об этой его неконтролируемой жажде веселиться, и, конечно же, они первые его в этом поддерживали. С друзьями Грегори отрывался по полной программе. Вокруг него и Фабьена сформировалась целая компания. Фабьен – это его друг детства, тот самый друг, с которым они часами могли играть в футбол в углу маленького тупичка в Барби; тот самый, который сопровождал нас на праймы Стар Ак каждый раз, как только мог; тот самый, который сделал Грегу сюрприз и приехал в Замок в тот день, когда продюсеры передачи разрешили ученикам визиты. Фабьен был его лучшим приятелем.
Грег часто брал на себя роль главного зачинщика в этой компании. Он всегда был на все согласен, всегда готов сам все организовать. Даже ребята старше его по возрасту все равно ждали его мнений и предложений по любому поводу. И вот наступил период Стар Ак, а потом Грегори вернулся из Замка и вдруг заметил, что все остальные приятели – кроме Фабьена, который знал Грега как свои пять пальцев – как-то незаметно исчезли! Для них он перешел на сторону «врага», стал мальчиком из телевизора, стал «другим» Грегори. И к тому же они видели в прямом эфире, как на проекте у него завязывалась новая дружба с другими людьми, а сила телевидения только увеличивает этот эффект. И когда Грег понял, что теперь между ними подсознательно возник некий барьер, он жутко разозлился и решил организовать «общий сбор», чтобы расставить все точки над «и».
- Что это на вас нашло? Вы совсем что ли с ума посходили? Я не изменился! Да, это я, Грегори, я все тот же!
Это было так смешно и по-детски… но зато эффективно! Наш большой дом снова стал постоянным пристанищем для этой банды! А когда они собирались не у нас, Грег уходил к ним, чтобы до посинения смотреть фильмы в кино или играть в покер. Больше всего он боялся, что они могли подумать, будто он подхватил звездную болезнь. Между ними не должно было быть никаких недомолвок – так у них было принято. И Грегори терпеть не мог ложь – даже он сам не мог больше получаса вешать мне лапшу на уши, потом все равно раскалывался и признавался, что сделал глупость. И друзья для него были превыше всего. Когда кто-то из них совершал что-то плохое, Грега это глубоко ранило. Но он всегда был способен найти смягчающие обстоятельства, дать второй шанс. Я никогда не слышала, чтобы он отзывался о ком-то презрительно или сплетничал. И я восхищаюсь им за это. Лично у меня нет такого величия души. И в итоге Грегори мог всегда – за одним или двумя исключениями, не больше – отличить тех, кто любит его по-настоящему, от тех, кто общается с ним из корыстного интереса.

Но давайте сразу договоримся, мой сын не был святым, вовсе нет. У Грегори были свои недостатки. Он не выносил людей, которые опаздывают, хотя сам, мягко говоря, не являлся королем пунктуальности. И также он не был королем уборки – он разбрасывал вещи по всему дому, создавал бардак, он ненавидел ходить за покупками, и самому себе готовить ему пришлось от силы раза три в жизни – в остальное время он обожал, когда за ним ухаживают и готовят для него. В общем, в нем было полно тех черт характера, которые любым нормальным родителям кажутся в своем ребенке невыносимыми. И, кстати, Пьер частенько ругался на него по этому поводу. А я, как мамочка-наседка, конечно же тоже кричала… но чтобы его защитить: «Он не виноват!». Я все ему позволяла, я могла пойти готовить ему его любимый пирог в полночь, если он меня об этом просил – а он меня просил, можете поверить! Мне казалось, что он и так тратит столько сил на борьбу с муковисцидозом. Ну да, он иногда пользовался ситуацией, ну и что с того? Он ведь просил меня об этом с такой любовью, я не могла отказать. И, кстати, я была далеко не единственной, кто всегда уступал, как только он начинал смотреть своим просящим взглядом кокер-спаниеля. Например, я часто видела как Лесли или Летисия, его гример, массировали ему голову, чтобы он расслабился – каждый раз, стоило ему только захотеть…
Он также иногда был подвержен вспышкам гнева. Причем всегда из-за какой-нибудь ерунды. Но как только речь заходила о чем-то важном, он всегда идеально владел собой. Однако когда ОМ проигрывал матч – спасайся кто может. Он и сам ненавидел проигрывать, в нем был развит такой соревновательный дух. Однажды, я помню, он сломал Фабьену какое-то невероятное количество джойстиков от игровой приставки – он в ярости кидал их об стену. Потом он, конечно, купил ему четыре штуки взамен… Помню также один случай, когда Александр Дельперье пригласил его в свою передачу, в то время она выходила на радио RMC, и там ему нужно было участвовать в викторине на тему спорта. За минуту тридцать секунд нужно было успеть дать как можно больше правильных ответов на короткие вопросы. Так как у Грега всегда была хорошая память, и так как он любил спорт и быстро все выучивал, он установил рекорд в этой викторине и довольно-таки сильно этим гордился. Но только… всего неделю спустя Тьерри Жиларди этот рекорд побил… всего на одно очко. Грег словно взбесился, он названивал Александру Дельперье и умолял пригласить его снова. Но когда его позвали, ему не удалось побить рекорд Жиларди. А между прочим Грегори ведь всегда восхищался этим человеком, и к тому же говорить о спорте было все-таки его профессией, в отличие от самого Грега!
Он легко заводился, но на самом деле в глубине души не было добрее человека, чем Грегори. Он даже чувствовал себя несчастным, когда позволял себе подобное поведение. И был ли он на самом деле в этом виноват? Сон, постоянно прерываемый приступами кашля, и непрерывный прием кортизона для лечения, не могли не сказаться на его нервной системе. Бывало, что он ругался и со своим отцом. Пьер всегда знал, что это не всерьез. Кроме, пожалуй, одного случая…

В ноябре 2005 Грег улетел в Монреаль на съемки клипа A corps perdu – песни, которую он так любил. И вдруг в отеле Пьер обнаружил, что он забыл дома все лекарства, необходимые нашему сыну для ингаляций. Крику было… Пьер извинялся, Оливье стал напоминать Грегу, что он вообще-то уже большой мальчик и мог бы и сам позаботиться о своих лекарствах, потом все успокоились, но атмосферу вы можете себе представить. И, конечно же, эти очень специфические лекарства не валяются в открытом доступе в любой аптеке, а у них не было в Канаде ни одного знакомого врача. К тому же график был очень плотный и съемки начинались прямо в тот же день буквально через несколько часов. Но как бы там ни было, а без ингаляций Грег продержаться не может. И если они не найдут какое-то решение, то клип придется отменять и первым же самолетом возвращаться в Париж - тем же вечером. Оливье позвонил одному из своих друзей, который живет в Монреале, у того, в свою очередь, оказался знакомый хирург в муниципальной больнице. Но, к несчастью, в тот момент он находился на конгрессе в Сан-Франциско. Однако он все же предложил им добиться срочной записи в больницу… И вот так от одного телефонного звонка к другому, Пьер оказался-таки в отделении пульмонологии этой муниципальной больницы и нашел врача, который согласился выписать ему рецепт на эти лекарства. Дело было в том, что он слышал о Грегори Лемаршале. После этого случая мы поняли, что история Грегори получила широкий резонанс среди всех больных муковисцидозом – даже за границей, а не только во Франции.

***

Проект Стар Академи дал Грегори очень важную вещь: находясь в течение столь длительного срока вдали от своей семьи, которая всегда окружала его заботой и оберегала его, он вынужден был научиться следить за собой абсолютно самостоятельно. И он открыл для себя, что все возможно, что одна только сила воли может помочь отодвинуть муковисцидоз на второй план. Он пришел на Стар Ак, чтобы осуществить мечту, которая принадлежала лишь ему одному. А когда он вышел оттуда, то осознал, что может служить примером и другим детям и взрослым, больным этой болезнью.
Разумеется, не все больные муковисцидозом узнали себя в Грегори, может быть, и не всех их затронула его судьба, но некоторых она точно затронула очень глубоко. Например, был один ребенок, который отказывался пить много воды и приводил этим в отчаяние весь медперсонал больницы. А когда он увидел, что по телевизору показывают, как Грегори постоянно ходит с большой бутылкой воды в руке, он уступил и признал, что пить много жидкости очень важно для его организма.
Очень многие больные хотели поговорить с ним, рассказать о своей ситуации. И часто Грег отвечал им:
- Смотри, ведь все возможно! Главное – шевелись, ты можешь это сделать и всего добиться. Не жди, пока кто-то что-то сделает за тебя!
Чаще всего они старались не встречаться лично, потому что всегда был риск передать друг другу заразные бактерии – разве что только разговаривать в маске. Это огорчало Грегори, но он понимал, что иначе это опасно.
В 2005 году в рамках турне Стар Академи Грег выступал в Лионе. Он вышел поприветствовать поклонников, которые прилипли к специально поставленным барьерам, и вдруг один мсье протянул ему на руках свою маленькую дочку и попросил: «Чмокни ее, она тебя обожает!». Грегори, конечно же, поцеловал ребенка, а потом отец девочки с улыбкой добавил: «У нее муковисцидоз, как у тебя». И тут Грег не выдержал:
- Мсье, в конце концов, как можно быть таким безответственным? Вы что не знаете, что больным муковисцидозом нельзя целовать друг друга? Вы что, не боитесь, что ваша дочь может подхватить инфекцию…
- Да нет, ничего страшного, зато ей это очень приятно!

А сегодня со всеми этими пациентами общаемся мы с Пьером, мы продолжаем нести им то послание, которое передавал Грегори. И очень часто мы сталкиваемся с подростками в самом разгаре возрастного кризиса, которые из принципа не желают соблюдать никакие ограничения и отказываются от лечения. И тогда я им рассказываю…
У Грегори тоже был такой момент лет в пятнадцать-шестнадцать, когда его все достало. Он наблюдал, как его друзья играют во дворе без него, а сам в это время вынужден был сидеть дома и проходить либо сеанс кинезитерапии, либо капаться антибиотиками. Да, конечно, это совсем не прикольно проводить два или три раза в день по целому часу под капельницей, начинать все это с пяти тридцати утра, и так в течение минимум двух недель. Грегори отказывался от лечения и соглашался только тогда, когда ему было уже совсем невмоготу. Сеансы кинезитерапии он тоже терпеть не мог, особенно, когда ему казалось, что ему получше. Это было постоянным источником конфликтов между нами. Я приставала к нему:
- Малыш, ты принял лекарства? Ты сделал ингаляции? Во сколько сегодня приходит кинезитерапевт?
Жизнь была ему в тягость. Однажды его лечащий врач вызвал его, чтобы поговорить с глазу на глаз.
- Грегори, не позволяй муковисцидозу решать за тебя. Только ты сам должен взять над ним власть и решать, когда тебе лечиться, а когда нет.
Нет, решать будет не муковисцидоз. Кстати, мы часто сокращаем это длинное название и так фамильярно говорим об этой болезни «муко», как будто она наша подруга, а на самом деле она – худший враг, который нагло вторгается в ваше каждодневное существование. В конце концов Грегори понял, что с таким коварным врагом нельзя ни единого дня давать себе слабину. Когда он узнал, что будет участвовать в Стар Академи, он благодарил меня, что я не отстала тогда от него и все-таки добилась, чтобы он лечился: «Мама, каким же я был тогда идиотом».
Да, у жизни есть своя цена – каждодневные усилия. И часто этих подростков, с которыми я разговариваю, успокаивает тот факт, что Грегори тоже пережил такой период сомнений. Но он смог встать на путь истинный и взять себя в руки. И я всегда надеюсь, что его пример их вдохновит.

Иногда на сайт Ассоциации имени Грегори Лемаршаля приходят и другие свидетельства. Совсем недавно я прочитала историю одной девочки-подростка, которая рассказала, как она повзрослела благодаря Грегори, и что она никогда не могла найти общий язык с другими школьниками. В точности, как мой сын. Эта ранняя духовная зрелость очень часто встречается у детей, больных муковисцидозом. Я вспоминаю также еще одну девочку, которая в свои двенадцать лет ждет пересадки легких и совершенно по-взрослому и спокойно объясняла мне – с улыбкой до ушей и светящимися глазами – как сильно ей повезло, что ее всегда поддерживает ее семья, и что у нее нет никаких проблем с успеваемостью. Она вся буквально лучилась позитивом, несмотря на то, что зло всегда так близко к ней. Это самый настоящий урок для всех нас: мы не имеем права жаловаться на наши мелкие болячки и горести жизни, когда встречаемся лицом к лицу с такой человечностью у тех, кто действительно очень болен.

***

Человечность. Вот я это и сказала. Это то самое слово, которое для меня лучше всего резюмирует сущность Грегори. И я очень часто слышала это слово и читала о нем после 30 апреля 2007 года. И мне кажется, что именно потому, что это слово так хорошо характеризует Грега, на его похороны 3 мая и пришло столько народу. Пьер был прав, наша церковь в Сонназе была бы слишком маленькой для нескольких тысяч человек, которые приехали из совершенно разных мест в тот день. Хорошо, что мы могли рассчитывать на помощь мэров Сонназа и Шамбери, и смогли отпеть его в соборе этого города.
До этого мы заходили туда, чтобы познакомиться с отцом Брюнетти – он замещал того священника, который обычно проводит службы в соборе Шамбери и который в тот момент уехал по миссионерским делам. Отец Брюнетти сумел примирить меня с церковью, несмотря на мою боль. Он был готов внимательно выслушать меня, просил рассказать ему о Грегори. Он хотел все знать о его истории, он задавал мне хорошие вопросы. Я отвечала ему, а по щекам у меня постоянно текли слезы, и я видела, что и он близок к тому, чтобы расплакаться. Потом я узнала, что он специально искал информацию в Интернете перед отпеванием, чтобы лучше понять Грегори, лучше узнать, как его воспринимают другие люди, и лучше узнать его самого. Мне кажется, что у него были в тот момент сомнения по поводу привкуса «шоу-бизнеса» на этой службе, он боялся, что большинство людей придут на похороны совсем не по тем причинам. Но уже позже, во время одной из наших многочисленных встреч, он признался мне, что был очень приятно удивлен общностью духа, царившей в тот день, и что его возмутил тот факт, что так называемая «интеллектуальная» пресса посвятила уходу Грегори всего лишь пару строк. По его мнению, это они не удосужились по-настоящему понять, кем был Грегори, и что он значил для стольких людей.

И тем не менее, однажды отец Брюнетти пришел ко мне довольно раздосадованный. Прочитав многие блоги в Интернете и тетради, выставленные в соборе специально для посланий прихожан, он узнал, что поклонники Грегори не разгневались на жизнь, как это часто бывает, когда смерть уносит такого молодого человека, а вместо этого просто уверились, что Грег все еще жив, но просто находится «где-то в другом месте». Но лишь в крайне редких случаях к этой уверенности примешивалось имя Бога, и ни разу не был упомянут Иисус Христос. Как будто бы для этих людей смерть стала просто-напросто другим измерением, совершенно светским, не связанным с небесами. И что его еще больше задело – как церковного деятеля – так это тот факт, что про моего сына постоянно говорили, что он ангел, спустившийся на Землю, чтобы выполнить свою миссию.
- Лоранс, вы, конечно, обидитесь на меня. Но я должен вам сказать: Грегори вовсе не ангел…
- Почему вы думаете, что я обижусь? Я с вами полностью согласна. Просто Грегори стали называть ангелом за то, что он излучал на сцене, за чистоту его голоса, особенно после того, как он исполнил SOS d’un terrien en détresse, но я понимаю, что мой сын такой же человек из плоти и крови, как и все мы.
И в тот момент я не спросила у него, что он об этом думает, но лично я глубоко убеждена, что пусть мы и не будем называться ангелами, но все равно у каждого человека есть какая-то миссия на Земле, которую он должен выполнить…

Сама я пережила эту службу как в каком-то вневременном коконе, с таким странным впечатлением, что я нахожусь там, и в то же время меня там нет, что я как будто смотрю со стороны на вещи, которые, между тем, происходили со мной. Я знаю, что служба была очень красивая, наполненная эмоциями, простая. Такая же, как сам Грегори. И у меня просто не хватает слов, чтобы поблагодарить это огромное количество незнакомых людей, друзей, артистов, близких Грегори людей с TF1 и Universal – все они приехали попрощаться с ним и окружили нашу семью заботой и поддержкой. Ко мне все время возвращается одно сильное воспоминание. Оно связано с певицей Люси Сильвас, которая приехала из Лондона по своей личной инициативе. Я вижу, как она приходит в собор, в одиночестве, с рюкзаком за плечами, не предупредив никого, даже свою выпускающую компанию. Она встречала Грегори всего несколько раз – на съемках клипа Même si, во время промо этого сингла и в Олимпии, где они пели дуэтом. Но не нужно говорить на одном языке, чтобы узнать друг друга. И не нужно было много знать Грегори, чтобы полюбить его.

***

Их взаимопонимание с Люси Сильвас буквально бросалось в глаза, особенно на сцене Олимпии, но на самом деле Грег никогда особо не распространялся в семье на тему своих знакомств среди артистов. И, кстати, я не уверена, что он и друзьям о них рассказывал. Но это же естественно, что нам любопытно было узнать, каков в реальной жизни тот-то или тот-то артист, правда? А он всегда отвечал одинаково: «Ну, он хороший». Для него они были просто людьми, не звездами – что еще тут можно добавить? Но все же были некоторые артисты, которые стали Грегори более дороги, чем все остальные – и для нас, соответственно, тоже. Судя по их признаниям, которых после 30 апреля мы получили множество, Грег и их тоже сумел покорить своей искренностью и простотой. Слова, которые приятно услышать любой матери…
Самым первым в жизни Грегори появился Патрик Фьори. Это было еще до Стар Академи, Грег тогда был всего лишь молоденьким парнишкой, полным надежды, который отчаянно искал пути, как сделать пение своей профессией. Он тогда послал один из своих макетов Патрику, и тот пригласил его к себе, где они вместе над этим макетом поработали. Они довольно регулярно созванивались, и именно к нему первому Грегори обратился за советом – правильно ли он поступил, согласившись на участие в Стар Академи. Патрик мгновенно ответил: «Конечно, ты должен участвовать, ты же ничего не теряешь! Давай договоримся так – ты участвуешь в Стар Академи, но при условии, что ты ее выиграешь!». Они стали друзьями, настоящими друзьями. Но вот ирония судьбы – на сцене Стар Ак им так и не удалось спеть вместе. Но они наверстали упущенное позже, например, в трио с Тиной Ареной, когда они исполнили SOS, а еще рамках одного из концертов Патрика в Бордо, для Chérie FM – у них тогда получился замечательный дуэт на песню Sans bruit. Патрик никогда не уставал петь оды таланту и достоинствам Грегори. В интервью одному из журналов он даже сказал следующее: «Может, вашим читателям это и покажется глупым, но для меня Грегори был артистом уровня Балавуана или Бреля. Его выступления были показательными. Он умел пустить в правильном направлении свою вокальную мощь и в то же время придать бархатистости эмоциям. У меня нет ни малейших сомнений в том, что его обязательно ждала бы великая международная карьера».
Элен Сегара тоже стала важным человеком для Грегори – познакомились они на Стар Ак. Самым первым их выступлением был дуэт Vivo per lei. В ту пятницу Грегори находился в не очень хорошей форме, он плохо себя чувствовал, и Элен тут же бросилась на помощь – она позвала Стефана, своего этиопата, который в свое время очень ей помог, а впоследствии сделал много всего хорошего и для Грега… Элен всегда оставалась на связи с нашим сыном. Они переписывались смсками, она два раза приглашала его выступать на своих концертах и до самой последней минуты ждала его для участия в парижском концерте во Дворце спорта в апреле 2007. Но Грегори в тот момент уже был госпитализирован в больницу Foch в надежде на пересадку легких.
С Нольвенн они постоянно пересекались на съемочных площадках или в общей звукозаписывающей компании, и они очень много всего пережили вместе, в том числе и великолепный Hymne à l’amour Эдит Пиаф. Грегори затем пригласил ее спеть с ним дуэт Même si в Олимпию. Фред Реноден, музыкальный директор турне Грегори, является также постоянным пианистом Нольвенн. Грегори очень ценил невероятную доброту Нольвенн и ее большое сердце. Она очень много делает для различных благотворительных ассоциаций, и, по-моему, она даже является «крестной» одной маленькой девочки, больной муковисцидозом, но Нольвенн не заявляет об этом на всех углах, она помогает людям скромно, в тени.
Всем почему-то кажется, что раз артисты постоянно встречаются на телепередачах, то они непременно должны быть приятелями между собой в реальной жизни. На самом деле это совсем не так. Большую часть времени они проводят каждый в своей гримерке в ожидании своего времени выхода на площадку, причем часто звукозаписывающая компания заставляет их петь под фонограмму, так как в рамках телевизионной сцены это более гарантированный и легче осуществимый вариант. А затем они сразу уезжают каждый по своим делам. И Пьер часто рассказывал мне о том, какое разочарование испытал Грегори, когда узнал, как это на самом деле происходит. Ему во всем этом не хватало теплоты, каких-то общих разговоров. Потому что когда ему нравился какой-то человек, он хотел проводить с ним больше времени, снова увидеться с ним… Но поводов для таких встреч, к сожалению, всегда было меньше, чем казалось со стороны.

Одним из самых прекрасных и запоминающихся моментов стала для Грегори трехдневная запись программы Dolce Italia во Флоренции. Ведущей этой передачи была Даниэла Люмбросо. Спустя некоторое время после прибытия в отель, Грегори вдруг услышал в холле голос Марка Лавуана:
- Так, ну где там малыш, который выиграл Стар Академи? Мы о нем позаботимся! Теперь он часть нашей семьи лейбла Mercury…
И они хорошо нашли друг друга, эти двое. Марк – невероятно великодушный человек, я никогда не слышала, чтобы он о ком-то сказал хоть одно плохое слово, и в довершение ко всему, он обладает совершенно потрясающим чувством юмора. Они с Грегори постоянно прикалывались друг над другом.
В тот же самый вечер Грег сидел на террасе – было очень жарко - с Марком, Дженифер и Патриком Фьори, и они болтали обо всяких пустяках «за жизнь». И вдруг к ним подошла Лара Фабиан, которая тоже принимала участие в этой передаче, и спросила, может ли она поговорить с Грегори. Они ушли, и их не было больше полутора часов. Я не знаю точно, что именно они сказали тогда друг другу, но Грега очень сильно впечатлил этот разговор, он называл его «моментом истины», общением даже скорее духовным, чем артистическим.
Еще одной запоминающейся для Грегори беседой стал разговор с Лиан Фоли. Еще во времена Стар Ак она была очень добра к Грегори, но этот случай произошел во время записи одной из передач – она пришла к нему в гримерку, чтобы дать ему ценный совет:
- Знаешь, у тебя великолепный голос, но это еще не значит, что ты сразу же достигнешь самой вершины. Для этого нужно время, и к тому же обычно у всех певцов с прекрасным голосом в определенный момент карьеры случается кризис. Но настоящие певцы с мощным вокалом – а ты несомненно являешься одним из них – всегда находят в себе силы этот кризис преодолеть. И именно в момент кризиса работать нужно еще больше и больше.
Они снова встретились в Брюсселе в 2006 году, чтобы вместе спеть Ecris l’histoire. Ассоциация Make a wish, которая исполняет желания больных детей, и крестной которой является Лиан, пригласила Грегори. Благодаря этой ассоциации, несколькими месяцами ранее Грегори познакомился с больными детьми и смог реализовать мечту маленькой девочки с муковисцидозом: провести время с Грегори Лемаршалем. Орели в тот момент было четырнадцать лет, и состояние ее было не из лучших. Но на сегодняшний день она уже перенесла пересадку легких и чувствует себя хорошо. Пьер регулярно созванивается с ней по телефону. В апреле мы предложили ей участвовать в документальном фильме, направленном на призыв к донорству органов – фильм показывает людей, получивших пересадку, и ту самую новую жизнь, которую каждый из нас может им подарить. Вместе с еще пятью участниками – которые также недавно перенесли пересадку легких – Орели на целую неделю отправилась в пеший поход по Ирландии. Для обычных людей, может быть, это и обычное дело, но для них – для тех, кто уже почти коснулся смерти однажды – это был самый настоящий вызов судьбе.

И вовсе не случайно Грегори часто помогал тем, кто, как и он сам, боролся за жизнь. В 2005 году благодаря Паскалю Ольмета, который пригласил его на Корсику поучаствовать в благотворительном турнире по пляжному футболу в пользу своей ассоциации – Одна улыбка, одна надежда ради жизни – Грегори познакомился с Мари-Жо. Ей сорок четыре года, она больна миопатией, передвигается в инвалидном кресле: совсем маленькое тельце и огромное сердце. Ее сила характера что-то буквально перевернула в нашем сыне.
В прошлом году мы с Пьером снова побывали на Корсике. И Мари-Жо удалось организовать целый спектакль в пользу нашей ассоциации. Пьер, который тоже принял участие и пел вместе с ней, никогда этого не забудет. А что касается Паскаля Ольмета – он знает, до какой степени мы признательны ему за то, что он принес в свое время Грегори, и сейчас продолжает давать нам.
Однако, описывая все эти встречи, я начинаю понимать, что самого Грега совершенно не впечатляли известные люди. Например, во время того самого турнира по пляжному футболу однажды вечером Пьер вместе с другими гостями оказался в шикарном ресторане. Он сидел и ждал, пока появится Грегори, который наверняка был занят тем, что в пятидесятый раз поправлял свою прическу перед зеркалом. Он послал сыну смску с просьбой поторопиться и предупредил его: «Будь осторожен, когда спустишься в ресторан, за нашим столом сидит принцесса Стефания из Монако». Мгновенный идиотский ответ моего сына: «Ничего страшного, скажи ей, что еще будут Пьер и Грегори из Шамбери!».
В отличие от нас, даже обед с Премьер-министром Франции не поверг Грегори хотя бы в малейшее волнение. В декабре 2005 года жена Премьера мадам де Вильпен обратилась к Грегори через Universal с просьбой – не хочет ли он в качестве благотворительности спеть для детей в Опере Гарнье по случаю большой Елки, устраиваемой семьей Премьера. Она была так любезна, что пригласила его вместе с нами пообедать в их обществе накануне мероприятия. И вот так мы оказались в гостиной Матиньонского дворца. Сам Доминик де Вильпен как раз возвращался с прогулки, подошел к нам и сказал: «Добрый день, спасибо, что пришли к нам. Сейчас я приму душ, переоденусь и спущусь…». Обед получился весьма непринужденным и прошел в расслабленной дружеской атмосфере. В отличие от самого праздника в Опере, который был очень официальным. Доминик де Вильпен, такой расслабленный во время обеда, изменился до неузнаваемости стоило ему снова войти в роль Премьер-министра Франции. Но зато вот тут-то Грегори и впечатлился…

***

На посмертном альбоме Грегори La voix d’un ange, вышедшем в июне 2007 года, фигурирует ранее неизданная песня Restons amis. Мы пожелали, чтобы в поддержку этой композиции был снят клип. И когда нам объявили, что съемки будут проходить в Канаде, мы с Пьером попросили, чтобы съемочная группа снова собрала местных канадских актеров, которые тремя годами ранее снимались вместе с Грегори в клипе A corps perdu. Идея заключалась в том, чтобы снять встречу друзей несколько лет спустя, после ухода Грега. Останемся друзьями… Продюсерам удалось найти лишь двух главных актеров из четырех, это были две девочки – Джессика и Жюли. Оливье рассказал нам, какая особая атмосфера царила на съемках в течение двух дней, волнение, смесь серьезности и радости. Он также рассказал нам, что, приехав на съемки, Джессика достала из сумочки личную фотографию. И на этой фотографии она была вместе с Грегори – счастливая и улыбающаяся. На память о съемках. Просто на память. Никто ничего у нее не просил, но просто этот маленький смешной французский парень оставил след в ее сердце. И она следила за его судьбой по ту сторону от Атлантического океана. Грегори никого никогда не мог оставить равнодушным.

Глава 6
«Ты делаешь меня сильнее»