Приступ нежности

Лёжа на скамье и слыша голоса Джерарда, Бэндит и Аманды, я не думал уже ни о чём, ни одной даже самой глупой мысли не промелькнуло вдоль моих извилин. Сплошной туман и забытье. Я присел, неоднозначно полагая, что таким образом серая масса в моей голове возобновит работу, но зря. Пойти с ним – это означает тот долгожданный секс, то, чего я так долго ждал, но и боль, ведь Джерард вряд ли вдруг начнёт относиться ко мне как к дочери. Клеймо на моей спине начало покалывать, как бы напоминая о возможных последствиях моего согласия. Резко метнувшись вперёд, я оказался во внимании трёх пар глаз. Моё сердце сильно сбивалось, оставляя странное чувство, схожее со страхом. Я смотрел в глаза Джерарда и теперь точно запомнил, что они оливкового оттенка с коричневыми переливами. Хамелеоны – он, его глаза и я.

Медленно, немного пошатываясь, я подошёл к Джерарду вплотную и сжал в ладонях жёсткую ткань пальто на его талии. «Я согласен, Джерард. Я пойду с тобой» - прошептал я так, чтобы ни Аманда, ни Би не услышали этого. Джерард отодвинул меня от себя и сжал мои ладони в своих, пока я давился кислородом. Он провёл пальцами вдоль костяшек к основанию кистей, а мне показалось, что всё, чем я существую сейчас, – это его прикосновения.

Аманда опасливо косилась то на меня, то на Джерарда и попросила подойти к ней.

— Это ведь он, да? Тот мужчина, что угрожал тебе?

— Да.

— И ты уйдёшь с ним? — видимо, мой шёпот не был таким тихими, как я думал.

— Да…

Мы договорились о том, что я заберу вещи завтра. Она грустно пожелала мне удачи.

На улице было холодно. Джерард крепко держал Бэндит за ладошку, о чём-то непринуждённо болтая. Я был лишним здесь. Я тот, кто это разрушает.

— Фрэнк, а ты теперь будешь с нами жить? — неожиданно для меня спросила малышка.

Я замешкался, и Джерард положительно ответил вместо меня. Он сказал, что я теперь важная часть нашей семьи.

— Так здорово! Ты, оказывается, и папе нравишься! — невинно провозгласила Би.

Покраснели оба. Джерард даже остановился, настолько он был ошарашен. Кажется, этот ребёнок раскусил Джерарда за долю секунды. Но это было ещё ничего по сравнению со следующим её вопросом:

— А спать вы в одной кровати будете?

С этого я расхохотался, как не знаю кто. Просто выпал. Мой смех эхом разносился по переулку, пока Джерард непонимающе смотрел на мои тщетные потуги прекратить смеяться. Что в голове у этой девочки? А-а-а… Боже, мой. Как нелепо правдиво.

Всю дорогу я срывался на истеричные смешки, вспоминая слова Бэндит. Нет, ну как так можно? Я даже забыл, куда и с кем я иду, не говоря уже о том, на что согласился.

Моё новое место жительства не было дряхлым вампирским поместьем не понятно где, оно, наоборот, выглядело весьма типично и обыденно: просто такой же непримечательный частный дом, как и соседние с ним. Меня всегда смущали такие районы, где все дома одинаковые, будто люди там тоже взяты под копирку и ни чем не отличаются друг от друга.

Джерард непоседливо открыл дверь узорчатой калитки одной рукой, не желая выпускать ладонь дочери и пропустил внутрь её, а потом и меня. Бэндит побежала вперёд, и я хотел последовать за ней, видя Майки, вышедшего на порог, но Джерард остановил меня, обняв сзади. По всему моему телу прошёлся электрический заряд, я прикрыл глаза, стараясь не застонать от ощущения его рук на себе. Несмотря на отвращение из-за ситуации с Би, я всё ещё хочу этого ублюдка. Очень сильно, блять, хочу. Дверь в дом захлопнулась, оставляя нас одних на улице. Джерард запустил одну руку под мои ветровку и кофту, совсем незначительно приподнимая ткань.

Ещё разряд, – Джерард нежно касается губами моей шеи.

Ещё один, – мужчина прижимает меня так сильно к себе, что я чувствую его пока что мягкий член своей задницей.

Брюнет неожиданно резко отстраняется от меня и, нахально улыбнувшись, проходит в дом. Вот ведь жульё.

В их новой обители было тепло. Сейчас это было главное для меня. И не только из-за пониженной температуры на улице, но и из-за неисчезающего и холодящего ощущения чужой ладони на моём боку. Он как будто оставил новый отпечаток на мне, просто прикоснувшись. Жуть. А мне действительно было жутко, я уже несколько раз пожалел, что ведомый потребностью в сексе, дал своё согласие. Джерард укутал меня в плед, не позволив даже разуться, и усадил на диван у камина. Откуда в нём вся эта забота? Наверное, влияние Бэндит. Сам мужчина, быстро разобравшись со мной, перепрыгивая ступеньки, поспешил на верх, где слышались смех Майки и малышки. Я шлюха, которая своим присутствием портит всё это. Джерард выглядит таким счастливым рядом с Би. Не знаю, что там у них с мамой, но даже с одними братьями девочка явно обрела семью, которой у меня никогда, собственно, и не было. Я всегда был один.

Обречённо опустив усталый взгляд на полированный паркет, я заметил следы грязи, оставленные неснятыми ботинками. Да, я везде оставляю грязь. Я сам – сплошной сгусток грязи.

Спустя каких-то десять минут, на лестнице послышались тяжёлые шаги, но я даже не стал оборачиваться. Мужчина остановился около меня и, придерживая мою голову, поцеловал в затылок.

— Я знаю, что ты всё равно скоро сбежишь от меня, Фрэнки, — прошептал он, обдавая кожу своим горячим дыханием.

Не зная, что на это можно ответить, я просто молчал. Отрицать сказанное им было бы глупо, потому что я и сам знал, что он прав.

Отпустив меня, Джерард обошёл диван и, сбросив с себя пальто, сел на корточки передо мной, положив свои ледяные ладони мне на открытые, благодаря намеренно порванным джинсам, колени. Он смотрел на меня, но я старательно отводил взгляд и даже зажмурил глаза, пока не почувствовал короткий поцелуй на коленке, заставивший меня промычать что-то нецензурное. Коленная чашечка всегда была моим слабым местом, и Джерард, очевидно, сразу понял это. Целуя одно колено, он пальцами аккуратно массировал второе, заставляя меня мурчать и сдвигать ноги вместе, хотя мне этого и не позволяли. Как же это приятно. Прекратив изводящие меня ласки, Джерард опустил руки, стыдливо сложив их вместе меж своих ног.

— Что… Что опять не так? — обиженно протянул я, восстанавливая возмущённое дыхание.

Джерард лишь опустился на мои колени головой.

Я недовольно простонал. Когда я уже получу, что хочу?

— Джерард, просто расскажи мне, что тебя тревожит, и закончим с этим, а то ты меня уже утомляешь.

Мужчина забавно встал и стянул плед с моего правого плеча, укутываясь и прижимаясь ко мне сбоку, как какая-то девица при просмотре мелодрамы. Я начинаю раздражаться от его поведения. Почему он просто не может взять меня? К чему всё это?

Но у меня есть план

Джерард трагично шмыгнул носом и, как слепой котёнок, уткнулся носом в моё плечо.

— Я… Почему я вообще ещё жив, Фрэнки? Для чего я живу? Бэндит сможет найти мне замену, например, Майки. Для тебя я тоже не незаменим. Зачем я всё ещё живу? Чтобы причинять боль людям? — я бы сказал тебе для чего, но боюсь, что буду выглядеть полным ублюдком.

Мужчина замолчал и обнял меня за талию, теснее прижимаясь и коротко целуя в шею. Я вздрогнул и кожей почувствовал его улыбку. Мы долго сидели вот так: обнимаясь. Мне было приятно чувствовать тело Джерарда рядом с собой, его тяжесть, от которой дыхание взбунтовалось, выдавая моё волнение. На удивление, я был именно взволнован, а не возбуждён. Я даже готов был уснуть, едва ощутимо придерживая его прохладную ладонь на себе, но Джерард нарушил идиллию:

— Фрэнки, что тебе от меня нужно?

А что ты хочешь, чтобы я ответил? Хочешь ли ты, чтобы я сказал, что всё, что я хочу от тебя, – это твой член? Вряд ли.

— Хочу… Чтобы ты снова стал тёплым, — зелёные с коричневым отливом глаза непонимающе уставились на меня, и я, выдохнув, продолжил: – Ты в начале был холодным, но потом… Чёрт, я не умею объяснить… Твои руки были просто ледяными при первой встрече, но при последней они были очень горячими, и я не знаю…

Губы Джерарда накрыли мои, не давая договорить и вырывая из моей груди сдавленный удивлением стон. Я не позволял никому целовать себя после Джерарда, и сейчас это было так необыкновенно, ты будто теряешься и не можешь воспринимать ничего, кроме его движений. Все нервы направлены на восприятие одних только губ, которые сейчас так нежно мнут и оттягивают, уже вовсе не чужие, мягкие губы. Я прикрыл глаза, полностью наслаждаясь его действиями, изредка лениво отвечая. Джерард присел так, чтобы было удобнее, и провёл кончиком языка по моей верхней слегка припухшей от его поцелуев губе, безмолвно спрашивая разрешения. Я не мог отказать ему и приоткрыл рот, впуская его язык, позволяя ему делать всё, что он хочет. Он по новой изучал каждый уголок моего рта, сплетаясь с моим языком, щекоча нёбо и, отрываясь, снова терзал мои покрасневшие губы. Стрелки часов отстали специально для нас, давая больше времени на друг друга. Никогда не думал, что просто поцелуй может лишить меня возможности мыслить.

Когда Джерард отстранился, то выглядел таким смущённым и потерянным: его щёки горели словно от неона в полумраке комнаты, освещаемой лишь потрескивающим огоньком камина. Было видно, что помимо стеснения, в глазах Джерарда смешивалось ещё и желание, но я решил всё-таки перебороть себя и оставить секс на десерт. Если получить всё сразу, потом полученное может быстро наскучить. А я этого не хочу. Мужчина, тем временем, опять спустился на пол и начал нетерпеливо расшнуровывать мои ботинки. Расправившись с ними, Джерард стянул с меня грязную обувь и, ворча что-то вроде «Натоптал мне тут», ушёл в сторону прохожей.

Он так изменился. Повзрослел. Хотя, учитывая то, что после двадцати пяти человеческий организм начинает разлагаться, то он, скорее, постарел. Думаю, это всё-таки из-за Бэндит, нет других вариантов. Не из-за меня же он так расправился.

— Спать пойдёшь, маленький милый свинтус? — достаточно громко, чтобы я услышал, прошептал Джерард с лестницы.

— В одной кровати спать будем? — не отрывая седалища от дивна, язвительно проворковал я.

Не получив ответа, я поднялся и пошёл вслед за ним по закрученной, совсем не вписывающейся в интерьер лестнице, от которой я чуть не опустошил желудок, когда, наконец, оказался на втором этаже. Джерард, не оборачиваясь, поплёлся в самую дальнюю комнату, чёрная дверь которой была изрисована ярко-голубым маркером; на ней разными шрифтами красовалось написанное имя Бэндит.
Бесшумно оперевшись о дверной косяк, я наблюдал за тем, как папа-Джерард осторожно опускается над кроватью, на которой мирно посапывают Би и обнимающий её Майки, и бережно убирает прядку волос со лба дочери. Он смотрел на неё так, будто прямо сейчас готов расплакаться или застрелиться. Когда он нагнулся поцеловать её, я брезгливо отошёл от двери. Я не ревновал, конечно, нет. Мне было стыдно, ведь пару минут назад он страстно целовал меня, а теперь этими же, запачканными мной губами он прикасается к этому безукоризненно чистому созданию.

Вскоре Джерард и сам покинул комнату, осторожно прикрыв дверь. Он, не обращая на меня никакого внимания, стремительно прошёл в соседнюю комнату. Зайдя в неё, я увидел почти всё то же самое, что в его прежней комнате, только мусора было меньше, и окно не занавешено и пропускает свет, отражаемый проказницей-Луной. Вместо того, чтобы светить самой. Она лишь копирует Солнце, как я. Я ведь мог бы, наверное, создать себе новую жизнь без Джерарда, но нет, я ворвался в его дом снова.

Мужчина лёг под подозрительно рыжее одеяло, демонстративно отодвигая другой его край для меня.

— Кто тут ещё свинтус? — Джерард в который раз вопросительно посмотрел на меня.

— Кто в уличной одежде ложится в постель? — тоном нравоучительной мамочки поинтересовался я.

— «Уличной одежде»? Ты серьёзно?

— Я не лягу спать с тобой, пока ты не разденешься, — пошлый оттенок своей фразы я понял только по ехидной ухмылке брюнета. Но, блин, я слишком привык к чистоте, благодаря Аманде, чтобы делить спальное место с этим сгустком микробов.

— Можешь раздеть меня сам, раз тебе это так надо.

Нет, он не изменился. Он просто разный. Есть Джерард обыкновенный, Джерард – брат и папа-Джерард. Однако, идея мне понравилась. Мужчина привстал, как бы показывая, что он весь в моём распоряжении. Но нет, всё будет не так просто. Вспомнив всё то, к чему прибегал, соблазняя парней эти два года, я легко скинул ветровку с плеч и, сдвинув руки сзади, позволил ей отправиться в далёкое, увлекательное плавание по глубинам здешнего пола. Джерард проследил за её падением и настороженно сглотнул. Плавно спуская ладони вниз по торсу к краю кофты, я недолго потеребил её и начал медленно поднимать её вверх, обнажая подтянутый за последнее время торс; всё это время я неотрывно смотрел на Джерарда, который, в свою очередь, не отводил взбудораженного взгляда от моих рук. Установить зрительную связь с ним мне удалось только тогда, когда кофта составила компанию ветровке. Мои волосы наэлектризовались, что было не самым блаженным ощущением, но, игнорируя их противную липучесть, я потянулся к ремню джинс. Мне уже начал надоедать весь этот фарс, устроенный мной самим, поэтому я просто расстегнул пряжку и стянул с себя ткань, оставаясь в одних боксерах. Как я уже сказал, в моём усовершенствованном плане не было пункта о сексе прямо сейчас, поэтому излишнее возбуждение мужчины могло бы сразу сказать о невыполнении задумки.

Опустившись на постель, заставляя покорный матрас прогибаться под моим весом, я двинулся к Джерарду, садясь на него сверху.

С абсолютно каменным выражением лица я расстёгивал одну пуговицу за другой, радуясь негодованию мужчины. Стоит сказать, что он заметно похудел и, видимо, сам не стеснялся своего тела, как раньше. Разорвав контакт последней пуговицы с прошитым уголком ткани, я грубовато прошёлся подушечками пальцев вдоль ключиц Джерарда к плечам, снимая с них рубашку и откидывая вглубь комнаты, кажется, на стул. Ого, да он сменил штаны и даже трусы надел! Эти значительные перемены в жизни Уэя не помешали мне избавить его от уже потёртых джинс.

Мы больше разговаривали, только Джерард кинул слегка обиженное «Спокойной ночи» и отвернулся от меня.