Глава 17. Шон сам не заметил, как задремал

Шон сам не заметил, как задремал. Его разбудил Джим. Они спустились на кухню и нарезали из ручек от метлы колья.

Шон вернулся к Мэгги, поцеловал ее и начал собираться, радуясь, что оставляет любимую в безопасном месте.

Потом они с Джеком натерлись с ног до головы чесночным настоем, приготовленным Мэгги.

Взяв сумки с кольями, святой водой, оружием, фонарями и запасными обоймами, они тронулись в путь.

Пока они шли по открытой местности, погода благоприятствовала им, но когда добрались до разрушенного здания на плантации, небо вдруг потемнело.

– Как странно, – заметил Шон. – День еще только начался, а на небе штормовые облака!

– Пошли скорее.

Они проникли в старый дом, держа пистолеты наготове.

– Интересно, какое оружие мне придется применить в первую очередь? – пробормотал Джек.

Шон вошел в полуразрушенную дверь. Прямо перед ним лежала лестница, когда‑то ведшая на второй этаж. Вокруг нее кружили мухи. На стенах висели старинные портреты, очень похожие на тот, что висел у Мэгги в простенке. Только эти изображали не Мэгги, а Аарона. Причем на всех стадиях развития – от младенческого возраста до зрелости.

– Иисусе! – прошептал Джек. И Шон понял, что Джека это тоже поразило.

– Так ведь это он, – добавил Джек.

– Да. Обойди все внизу, а я поднимусь в спальни.

Шон слышал, как Джек осторожно ходил по первому этажу, стараясь не задеть ненароком полусгнившую балку или обгорелое стропило. Но при этом старые половицы все равно громко скрипели.

Между тем Шон поднялся на верхний этаж.

Там царили хаос и запустение. Он начал продвигаться вбок от входа, уже не так стараясь не шуметь, и только опасался подвернуть ногу. Шон обнаружил три двери, вернее, дверные рамы – над ними не было уже ни потолка, ни стропил, ни самой кровли.

Первая дверь вела в пустое, мерзкое, грязное помещение, напоминавшее черную дыру, вторая походила на женские покои, когда‑то, должно быть, прилично убранные. Третья дверь тоже вела в захламленную комнату. Шон направился в другую сторону мансарды, возвышавшейся над руинами постройки.

В конце мансарды Шон увидел еще двери.

«Странно, – подумал он, – что двери закрыты». Тут, во второй части мансарды, часть крыши еще сохранилась. Первая дверь, как и в левом крыле, открывала взору грязную и неприглядную темную комнату. Когда Шон поднял руку, открывая дверь, на него откуда‑то сверху посыпались летучие мыши и начали носиться с отвратительным писком, так что Шону пришлось отбиваться от них.

– Шон, – позвал его Джек снизу.

Шон подошел к полуразрушенным перилам балюстрады и заглянул вниз.

– Все нормально, парень, – сказал он. – Ничего страшного. Это просто летучие мыши.

– Летучие мыши… – как эхо отозвался Джек. – А кого мы, собственно, ищем? Большую летучую мышь, которая сейчас где‑то дрыхнет, зализывая свои раны?

– Хватит трепаться, Джек. Знай себе ходи.

Джек пошел обшаривать помещения внизу. Шон уже начал было спускаться, но замер: ему показалось, что в одной из комнат наверху он услышал какое‑то шевеление. Шон осторожно и тихо подошел к дверному проему.

Дернув за ручку, он рывком распахнул дверь. Хотя Шон держал пистолет наготове, кто‑то сразу же налетел на него.

«А ведь я мог выстрелить, когда открывалась дверь, – посетила Шона запоздалая мысль. – Почему я не выстрелил?»

С ним столкнулась насмерть перепуганная женщина. Она рыдала, молотила его кулаками, кусалась. Чтобы скрутить ее, Шон сунул пистолет в кобуру. Сразу же вслед за тем послышались шаги: очень осторожно, следя за каждым движением Шона, наверх поднимался Джек.

Женщина пиналась и щипалась, старалась ударить Шона, даже укусить его, короче, пыталась освободиться всеми доступными ей средствами.

– Эй, эй, поспокойнее! – Джек включил электрический фонарик и осветил лицо женщины. – Никакой опасности нет.

– Вот дьявольщина! – выругался Шон, стряхивая с себя цепкие руки женщины. – Да это же Джейн! Джейн Монтень! Подружка Бесси Жиро. Та самая, которая любит ее маленького сына как родного. Ты меня помнишь, Джейн? Я Шон Кеннеди, коп. Короче, мы из полиции, так что все нормально.

– Ничего не будет нормально! – восклицала Джейн, продолжая драться и брыкаться. Ее темные растрепанные волосы торчали во все стороны. – Вы, может, и копы, только это ровным счетом ничего не значит. Не понимаете? Он вас все равно убьет. И меня убьет, если я его выдам. А еще здесь мальчик есть – этот упырь молодую кровь лю‑ю‑юбит. Сначала он этого мальчика убьет, а потом, потом… если я вас не убью, он со мной такое сделает, такое…

– Ты, Джейн, не волнуйся. Мы защитим тебя… – начал Шон.

– Как же, защитите! Вы ведь ничего не понимаете!

– Кто она такая? – спросил Джек, пытаясь успокоить женщину.

– Подруга Бесси Жиро, приютившая ее сына после ее смерти, – объяснил Шон. – Я пообещал ей защиту…

Тут он подумал: смогут ли они с Джеком защитить ее?

– Джейн, где он? – спросил Шон, основательно встряхнув женщину.

Шон снова услышал слабый шум, вернее, шорох, доносившийся со стороны стоявшей в комнате грязной кровати. Даже таким сильным мужчинам, как Шон и Джек, стало не по себе. Джек осторожно двинулся к грязному изломанному изголовью. С минуту постояв у изголовья и прислушавшись, он одними губами прошептал:

– Это ребенок.

Встав на корточки, Джек заглянул под кровать:

– Эй, паренек, вылезай. Мы из полиции и поможем тебе.

– Его зовут Айзек, – сказала Джейн.

Из‑под кровати показался изможденный мальчик с огромными испуганными глазами.

– Выбирайся оттуда, – подбодрил парнишку Джек.

Вдруг мальчик прыгнул и набросился на Джека. Он царапался, лягался и кусался.

Шон поспешил на помощь напарнику. Когда ему удалось оторвать мальчика от Джека, он увидел побелевшие от ярости глаза ребенка и его мелкие, но острые зубы, которые тот собирался вонзить в шею Джека.

Потом мальчик обмяк в руках у Шона и разразился рыданиями:

– Ох, животик, мой животик!

– Что за чертовщина?! – удивился Джек.

– Этот человек обещал целовать на ночь ребенка в живот. При этом он забирает у него немного крови. Мы ведь живем здесь довольно давно, служим ему и выполняем все его распоряжения. Приходится подчиняться.

«А не означает ли это, что мальчика намеренно заразили?» – подумал Шон. И Люсьен, и Мэгги говорили ему, что если вампир забирает у жертвы не всю кровь, а только часть ее, человек не умирает, но начинается первая стадия перерождения его в зверя. Что, если Аарон готовит себе преемника?

Но что же делать дальше? Не протыкать же из‑за этого ребенку сердце колом!

И тут они услышали, как дверь, ведущая на разрушенную плантацию, громко хлопнула.

– Господи! – воскликнула Джейн и зарыдала.

– Тихо! – прошипел Шон. Схватив мальчика и девушку, они с Джеком вышли в холл первого этажа и осмотрелись. Внизу стоял человек. В темноте – а тучи к тому времени затянули уже все небо – они не видели его лица.

Шон осветил человека фонариком. Свет фонаря упал, однако, на что‑то металлическое, причем такое ослепительно яркое, что от отражения защемило глаза. Шон убрал фонарик.

– Матерь Божья! – выдохнул Джек.

Шон выругался. На ступеньках стоял Пьер ле Понт – судмедэксперт. В руках он держал серебряное распятие таких огромных размеров, что ему наверняка позавидовал бы сам архиепископ.

– Черт, Пьер, ты едва не ослепил нас своей штуковиной! – сказал Пьеру Шон.

– Ага! Вы, я вижу, тоже пришли на вампиров поохотиться.

– Как тебе сказать, – уклончиво ответил Джек.

Пьер скептически взглянул на него:

– «Как тебе сказать»? Думаешь, как дойдет до дела, я не отличу труп от парня, который еще не совсем отдал концы?

– Поднимайся сюда, поможешь нам осмотреть комнаты в мансарде. Мы их еще не все проверили. И запомни: этот тип при дневном свете в солнечную пыль не превращается. И еще: его можно обжечь святой водой. Но вот крест вряд ли его отпугнет – говорят, кресты на вампиров особенно не действуют. Кстати, ты захватил с собой чеснок?

Пьер приподнял рубашку. На груди у него висело ожерелье из головок отборного чеснока.

– Ну, тогда ты в полном снаряжении. Поднимайся скорее.

Когда Пьер шел по лестнице, грянул гром, и судмедэксперта озарило вспышкой молнии.

– Надо поторапливаться, – сказал Джек, следуя за Пьером по балюстраде второго этажа. Вдвоем они заглянули в пустующие спальни в мансарде. Две из них были почти без пола, в третьей, тоже пустой, ветер шевелил грязную кисейную занавеску. Судя по набиравшему силу ветру, близилась буря.

– Интересно, что будет, если этот малец проголодается? – усмехнулся Джек. Айзек жался к нему, как к кормящей матери.

– Чеснок отпугнет его, – ответил Шон.

– Дайте мальчика мне. Я займусь им, – предложила Джейн.

– Мисс Монтень, вы сами‑то едва на ногах держитесь.

– Я люблю его. С вашим приходом во мне как будто сил прибавилось. Я с ним справлюсь.

Когда все они спустились вниз, Шон обратился к Джейн:

– Ты знаешь, где он?

Она покачала головой:

– Нет.

– Ну, и куда мы теперь? – поинтересовался Джек.

– Будем искать вход в фамильный склеп.

Когда‑то дом был красивым. Но теперь, старый, заброшенный, не раз горевший, он походил на развалины. Вне всякого сомнения, здесь обитали черти, привидения и домовые. Обойдя лестницу, они миновали гостиную на первом этаже и кухню, после чего вышли к двери на задний двор.

Шон рывком распахнул дверь.

Шторм приближался. Несмотря на полдень, мрачные свинцовые облака обложили все небо. Казалось, наступили сумерки. Эти серые сумерки были идеальным фоном для находившегося на заднем дворе фамильного склепа.

На каменных постаментах парили ангелы с уныло обвисшими крыльями, потрескавшимися и поломанными от времени. Среди дубов стояли величественные изображения мадонны. Заросшие дерном мраморные и гранитные надгробия слуг дома дополняли пейзаж.

– Ну, пошли, что ли, – предложил Шон.

Они двинулись по тропинке, вившейся через кладбище. Пьер громко затянул: «Коль славен наш Господь в Сионе!»

Скоро к нему подключилась Джейн.

Ветер все усиливался. Им почему‑то казалось, что ветер взвивается вихрем вокруг этой маленькой обители скорби.

Они остановились у семейного склепа. Когда‑то его окружали чугунные цепи на витых столбиках, но со временем все это исчезло. То, что находилось внутри, скрывали двойные дубовые дверцы.

Темное небо прорезал зигзаг молнии. Тут же ударил гром.

Шон распахнул дверцы и включил сильный электрический фонарь.

В склепе находились восемь фобов – все на каменных постаментах. Четыре располагались при входе в склеп.

– Так что же? Начнем? – спросил Шон.

Джек поставил на землю свои огромные сумки со снаряжением и начал доставать из них колья и ломики. Пьер, взяв лом в руки, первым шагнул вперед.

– Джек, охраняй женщину и ребенка, – сказал он. – У меня куда больше опыта общения с мертвецами, чем у вас.

Джек обменялся взглядом с Шоном. Тот кивнул. Взяв в руки фонарь и ломик, Шон сам начал вскрывать ближайший от входа гроб.

Покойник давно уже обратился в прах.

Шон слышал, как за его спиной трудится доктор Пьер. Доносилось до него и шумное дыхание Джека, поднимавшего крышку третьего гроба.

На скелете второго покойника сохранилось небольшое количество плоти, но она не прикрывала кости. На нем был элегантный костюм середины прошлого века.

Третий гроб вскрыл Пьер. Покойник был обезглавлен. Там, где когда‑то находилось его сердце, был ясеневый кол.

Пьер вздрогнул.

– В чем дело, Пьер? – спросил Шон.

– Да так, ни в чем. Покойник мертв, как ему и положено.

Шон поднял крышку четвертого гроба.

Тело молодой женщины так поразило его, что он попятился. Шон уже где‑то видел ее. Только не мог вспомнить, где и когда. И тут его осенило. Он видел ее на Джексон‑сквер. Так это же Мари Лескар!

– Кто?.. – начал было он.

В этот момент она открыла глаза.

– О Господи! – воскликнула женщина и вдруг улыбнулась Шону.

Завороженный взглядом ее желтых кошачьих глаз, он попятился.

– Кого я вижу, лейтенант? – Приподнявшись, она протянула к нему руки: – Помогите мне подняться, лейтенант!

– О Господи! – пробормотал Шон.

«Вот еще одна женщина, которую захватил Аарон и держит у себя в заточении, – подумал он. – Она – его заложница. Необходимо помочь ей отсюда выбраться».

– Ни в коем случае, Шон! – крикнул Пьер.

В следующее мгновение Шон понял, что доктор прав.

Ногти у женщины удлинились и приобрели форму когтей, а изо рта показались длинные клыки вампира. С воем она набросилась на Шона. Ему едва удалось сильнейшим ударом отбросить ее в гроб.

– Не причиняйте мне зла, – запричитала она, поняв, что все преимущества на стороне охотников на вампиров. – Я старая‑престарая и давно никому не нужна. Мне кажется, я живу целую вечность. Сама я уже никого не убиваю.

– Сомневаюсь, – сказал Шон.

– Он хочет вашей смерти. Я с большим удовольствием убила бы вас за него, – вдруг прошипела она.

Шон стиснул зубы. Хотя женщина и сетовала на старость, выглядела она прекрасно.

– Нет, все‑таки я убью вас. – Она снова начала подниматься из гроба.

В этот момент Джек пронзил ее колом.

Издав дикий вопль, она стала на глазах стареть и съеживаться. По‑видимому, женщина и впрямь была очень древней, поскольку через несколько минут превратилась в скелет.

Все, кто находился в склепе, онемели. Они стояли как истуканы и смотрели на происходившие с телом вампира метаморфозы.

Пока не услышали громкие аплодисменты.

Аарон Картер, выбравшись из последнего, восьмого, гроба, сидел на его краю и тоже с интересом наблюдал за превращениями тела вампира и за совершенно опешившими полицейскими.

– Великие охотники на вампиров убили свою первую жертву. Браво!

– Если не ошибаюсь, она была гадалкой и гадала на картах таро. Бедная женщина! И сколько же трупов мы сможем на нее повесить, а, ребята? – спросил Шон.

– Не так уж много, – ответил Аарон. – Я имею в виду тех, кого она убила в последние годы. Мари Лескар занималась этим промыслом с середины прошлого века. Но в последнее время сфера ее интересов сосредоточилась на нищих и бездомных… но если бы видели, какая это была штучка в начале века, то закачались бы…

– Несомненно, мы вместе с вами скорбим об утрате. – Хотя Шон выглядел спокойным, сердце бухало у него в груди, как колокол.

– Она защищала меня, обожала, готова была ради меня на все… Впрочем, вы это и сами видели. Я вам за нее отомщу. Кстати, она никогда не понимала Мэгги… Скажите, лейтенант, а вы сами‑то ее понимаете?

– Да.

– Увы, сегодня вечером вы умрете, а Мэгги… Мэгги будет принадлежать мне.

– Я вовсе не собираюсь умирать, – бросил Шон.

– Для начала я избавлюсь от этого старого эскулапа, – не отвечая Шону, сказал Аарон. – Потом настанет черед Джека Делони. Помнится, когда‑то мы с ним были знакомы, но он, конечно же, по глупости и молодости этого не помнит.

– Ах ты, кровавая задница! – с яростью воскликнул Джек.

– Следи за своими словами, Джек, – посоветовал Шон. – Он хочет вывести тебя из равновесия.

Но Джек уже смотрел на Аарона так, будто видел перед собой воплощенное зло.

– На этот раз умрешь ты. Мы все для тебя припасли, глупец…

– Это ты глупец! – крикнул Аарон, приходя в бешенство. – Они, видите ли, все для меня припасли, болваны! Ничего‑то вы на самом деле не знаете.

Подняв осиновый кол, Джек с криком бросился на Аарона.

– Не смей! – гаркнул Шон. – Мы должны брать его все вместе.

Джек так и не добрался до Аарона. Вампир увернулся от кола, а потом, размахнувшись, отбросил противника в противоположный угол склепа. Джек рухнул на пол. Шон выхватил пистолет и открыл огонь, зная, что если пули и не остановят вампира, то по крайней мере сделают его не таким прытким и подвижным. Аарон пошел на него. Шон бросил пистолет и схватил свой кол. Прежде чем Шон успел вонзить его в грудь вампира, Аарон перехватил кол, и между ними завязалась борьба. Краем глаза Шон заметил, что на Аарона собирается напасть Пьер, но Аарон тоже увидел это. Обернувшись, он с такой силой ударил Пьера, что тот всем телом обрушился на старые гробы, расщепив на доски один из них.

Расправившись с Пьером и Джеком, Аарон занялся Шоном. Теперь их отделял друг от друга один только кол, который каждый тянул на себя.

Ухмыляясь и используя свою неимоверную силу, Аарон стал давить концом кола на соперника, теснить его и неумолимо приближаться. Предвкушая победу, он даже открыл рот, и его клыки предстали во всей красе. С них уже капала слюна, закипая в уголках рта. Зная тем не менее, какую смертельную опасность представляет для него осиновый кол, Аарон не проявлял особой напористости и не спешил. Однако довольно скоро его пасть оказалась возле горла Шона. И тогда он торжествующе расхохотался.

Потом смех прекратился. Аарон Картер неожиданно ослабил нажим и по какой‑то непонятной причине стал сдавать. Это сказывалось действие чеснока. Аарон оказался так близко от Шона, что невольно вдыхал его запах. Воспользовавшись предоставившимся ему преимуществом, Шон попытался вырвать кол из могучих лап Аарона.

Аарон уперся спиной в каменную стену склепа, пытаясь сдержать натиск Шона. Все его тело сотрясалось от ярости. Неожиданно он начал чихать, кашлять и отрыгивать. Но потом, глубоко вдохнув, пробормотал:

– Клянусь сатаной, вы заплатите за это – и ты, и она, и все остальные.

С этими словами Аарон бросил кол, отвернулся и, используя постамент одного из гробов как ступеньку, стал перелезать через стену склепа. Шон оттолкнулся от стены и вслед за Картером выбрался на воздух. На улице было пасмурно и шел дождь.

Выбравшись из склепа, Шон крикнул:

– Эй, Картер! Выходи!

Но вампира уже не было видно. Он исчез. Так, во всяком случае, казалось Шону.

Между тем порывы ветра становились все сильнее. Начался настоящий ураган, едва не сбивший Шона с ног.

– Ты все равно умрешь, ублюдок Кеннеди, – услышал он знакомый голос. А может, это был не голос, а вой ветра?

А потом все закончилось. Ветер прижал Шоиа к черной обгорелой стене семейного склепа Картеров, а над ним сомкнуло мохнатые лапы нечто серое. Вслед за этим он почувствовал удар и сильную боль, мгновенно распространившуюся по всему телу. И тьма окончательно сомкнулось над ним. Шон провалился в бездонную, черную пропасть.

Звонил телефон. Мэгги казалось, будто звук доносится до нее издалека. Поднять руку и взять трубку у нее не было сил. Она чувствовала невероятную усталость…

– Алло?

– Мэгги, дорогая, это ты?

В одно мгновение она проснулась и приподнялась на постели:

– Где Шон?

– Твой сладкий мальчик?

– Отвечай, иначе я повешу трубку!

– Если ты так сделаешь, еще один Кеннеди погибнет!

– Кеннеди рядом с тобой, Аарон?

– Хм… как сказать… очень может быть.

– Шон у тебя? – закричала Мэгги.

– Да, я захватил Кеннеди.

– Какого Кеннеди?

Мэгги начала бить дрожь. Она не знала, где Шон. Судя по всему, он, желая спасти ее, просто‑напросто ее надул. Но Аарон не умер. Голос у него был сильный, и в нем звучали мстительные нотки.

– Где вы?

– Ты хочешь спросить, где я был? Мирно отдыхал у себя дома, когда мой покой смутила целая орава борцов с вампирами.

– И что же случилось потом?

– С твоими приятелями? Пока ничего особенного. Увы, они уничтожили мое любимое юное создание по имени Лили Уин. Но она никогда не могла заменить мне тебя.

– Она была твоим собственным порождением, болван. Где Шон, я спрашиваю?

– Полагаю, в данную минуту летит к тебе на всех парах. Но это вряд ли ему поможет.

– Почему?

– Потому что ты уходишь ко мне. Сейчас же.

– Как, интересно, ты заставишь меня сделать это?

– Ты сама придешь – когда поймешь, где я сейчас нахожусь. И кто со мной.

– И где же ты?

– Уверен, ты догадаешься. Я в Оуквиле. На плантации Кеннеди.

Мэгги похолодела.

– Ты не посмел бы…

– Правда? А что я должен был делать? Так уж сложилось, что мне пришлось по дороге заехать в «Монтгомери энтерпрайзис» и прихватить с собой парочку твоих подруг – Шоколадку и Перчика. То есть Энджи, ну и ту… другую. Сисси, если не ошибаюсь. Черненькая очень уж хороша – едва устоял, не взял ее на месте в оборот. Ну и конечно, со мной старый Кеннеди. Я только что ударил его по башке. Если ты не приедешь сюда через полчаса, я начну убивать девчонок. Вспомню времена, когда был Джеком Потрошителем. А потом проделаю круглую дырочку в сонной артерии старпера и спущу из него всю кровь до капли. После чего настрогаю его ножом на куски и предложу твоему любовничку сыграть в «угадайку» – посмотрим, где и какой кусочек он найдет первым делом. Когда все соберутся, пробьет час и твоего Шона. А там, глядишь, и его младшая сестра со своими отпрысками появится. То‑то мы повеселимся! Это уж будет не пир, а настоящая оргия. В духе старины Джека.

Мэгги обливалась холодным потом.

Черт бы побрал Щона! Он дал ей снотворное, и она вся была как ватная, а ей сейчас нужна свежая голова.

А еще ей необходимо добраться до Аарона.

Мэгги сглотнула липкую, вязкую слюну.

– Аарон, а ведь я тебя убью, – пообещала она вампиру.

– Нет, любовь моя, не убьешь. На этот раз ты будешь делать все, что я захочу. Кстати, полчаса, назначенные тебе мною, уже начали истекать. Но не стоит мелочиться. Даю тебе не тридцать, а тридцать пять минут. Учти, я проявляю неслыханную щедрость.

Телефон отключился, и Мэгги услышала частые короткие гудки.