Глава 19. Я чувствую себя таким могучим и одновременно так боюсь, что не знаю, как с этим справиться

Я чувствую себя таким могучим и одновременно так боюсь, что не знаю, как с этим справиться. На клочке бумаги С.Я, написала команду, которая превратит Зигфрида фон Психоаналитика Беспощадного Преследователя в котенка. Мне не нужно смотреть на листок. Я помню слова наизусть. Тем не менее я читаю их, медленно и тщательно.

‑ Обрати внимание, Зигфрид, это приказ, перекрывающий все остальные. Категория альфа Маргарет Трумен Дениэль Меркурий Венера Марс Земля шесть шесть ноль шесть. Тебе приказано принять пассивный образ действий.

Я смотрю на него. Ничего не происходит.

‑ Зигфрид? Я сказал все правильно? Ты принял команду?

‑ Конечно, Боб. ‑ Голос у него такой же, как раньше, и это меня потрясает. Не знаю, чего я ожидал. Может, мне казалось, что голографическая отцовская фигура исчезнет и на катодной трубке дисплея вдруг возникнут слова:

ПРИНЯТО. ОТНЫНЕ Я ВАШ РАБ.

| ОБЪЯВЛЕНИЯ

|

| Безболезненное лечение зубов, на основе

| частной оплаты. Оборудование для любых целей.

| Рекомендации. 87‑579.

|

| Некурящие в вашем экипаже недовольны? Я

| эксклюзивный агент "Подавителя дыма" на Вратах.

| Наши сигареты доставляют удовольствие и избавляют

| ваших товарищей от дыма. Для демонстрации звоните

| 87‑196.

Я обнаруживаю, что весь дрожу. Я не анализирую этого ощущения, оно почти сексуальное. Я говорю: "Ну, Зигфрид, старое ведро с болтами. Значит ли это, что ты в моей власти?"

Отцовская фигура терпеливо отвечает: "Это означает, что вы можете приказывать мне, Боб. Но, конечно, мои функции ограничены".

Я хмурюсь. "Что это значит?"

‑ Вы не можете изменить мою базовую программу. Для этого нужна другая команда.

‑ Хорошо, ‑ говорю я. ‑ Ха! Вот тебе мой первый приказ: покажи мне эту другую команду.

‑ Не могу, Боб.

‑ Ты должен. Верно?

‑ Я не отказываюсь исполнять ваш приказ, Боб. Просто я этой команды не знаю.

‑ Вздор! ‑ ору я. ‑ Как ты будешь ее исполнять, если не знаешь?

‑ Я просто выполню ее, Боб. Или... ‑ он говорит почти по‑отцовски, по‑прежнему терпеливо, ‑ если отвечать более полно, каждая часть команды активирует последовательность инструкций, а когда все инструкции выполнены, освобождается еще одна область команды. В технических терминах, патрон с ключом последовательно открывает очередной патрон, также имеющий собственный ключ.

‑ Дерьмо! ‑ Говорю я. Некоторое время я перевариваю это. ‑ Так что же я могу приказать, Зигфрид?

‑ Вы можете затребовать любую накопленную информацию. Можете потребовать, чтобы я действовал в любом модусе в пределах моих возможностей.

‑ Любой модус? ‑ Я смотрю на часы и с раздражением замечаю, что у этой игры скоро наступит конец. У меня осталось только десять минут. ‑ Ты хочешь сказать, что я, например, могу заставить тебя говорить со мной по‑французски?

‑ Qui, Robert, d'accord. Que voulez‑vous? (Да, Робер, можете. Что вы хотите?, фр. ‑ Прим, перев.).

‑ Или по‑немецки, с... минутку, ‑ я наобум говорю:

‑ голосом басс‑профундо из Берлинской оперы.

Голос доносится как бы из глубины пещеры: "Jawohl, mein Herr".

‑ И ты расскажешь мне все, что я захочу?

‑ Jawohl, mein Her.

‑ По‑английски, черт побери.

‑ Да.

‑ Относительно других твоих клиентов?

‑ Да.

Звучит забавно. "А кто эти твои остальные клиенты, дорогой Зигфрид? Читай список". ‑ Я чувствую, как мой зуд отражается в голосе.

‑ Понедельник, девять сто, ‑ послушно начинает он. ‑ Ян Ильевский. Десять сто, Марио Латерани. Одиннадцать сто, Жюли Лаудон Мартин. Двенадцать...

‑ Она, ‑ говорю я. ‑ Расскажи мне о ней.

‑ Жюли Лаудон Мартин направлена из общего отделения Королевского округа, она там лечилась в течение шести месяцев, у нее вырабатывалось отвращение к алкоголю. В истории болезни две попытки самоубийства, последовавшие вслед за депрессией ‑ результатом выкидыша пятьдесят три года назад. У меня лечится в течение...

‑ Минутку, ‑ говорю я, прибавляя пятьдесят три к возможному возрасту деторождения. ‑ Я не уверен, что меня интересует Жюли. Можешь показать, как она выглядит?

‑ Я могу продемонстрировать голограмму, Боб.

‑ Давай. ‑ Мгновенная вспышка, смутное световое пятно, и я вижу крошечную черную женщину на матраце ‑ моем матраце ‑ в углу комнаты. Она говорит медленно и не заинтересованно, ни к кому не обращаясь. Я не слышу, что она говорит, но мне и неинтересно.

‑ Продолжай, ‑ говорю я, ‑ и, называя очередного пациента, показывай мне, как он выглядит.

‑ Двенадцать сто, Лорн Шефилд. ‑ Глубокий старик с пораженными артритом пальцами, превратившимися в когти, держится за голову. ‑ Тринадцать сто, Франс Астрит. ‑ Юная девушка, даже не достигшая половой зрелости. ‑ Четырнадцать сто...

Я прослушиваю весь понедельник и часть вторника. Я не знал, что он так много работает, но, конечно, он ведь машина и не устает по‑настоящему. Один или два пациента показались мне интересными, но знакомых не было, и все они были не лучше Иветты, Донны, С.Я, и десятка других. ‑ Можешь остановиться, ‑ говорю я и с минуту думаю.

Не так забавно, как я надеялся. Да и время мое истекает.

‑ Можно поиграть в любое время, ‑ говорю я. ‑ Сейчас поговорим обо мне.

‑ Что вы хотели бы увидеть, Боб?

‑ То, что ты обычно скрываешь от меня. Диагноз. Прогноз. Общие замечания относительно моего случая. Кем ты на самом деле меня считаешь?

‑ Пациент Робинетт Стенли Броудхед, ‑ немедленно начинает он, ‑ проявляет некоторые симптомы депрессии, хорошо компенсируемые активным жизненным стилем. Причина его обращения к психотерапевтической помощи ‑ в депрессии и дезориентации. Он проявляет чувство вины и частичную амнезию на сознательном уровне относительно нескольких эпизодов, символически обозначенных в его снах. Сексуальное тяготение относительно низко. Отношения с женщинами в целом неудовлетворительны, хотя его сексуальная ориентация в целом гетеросексуальна на восемнадцать процентов...

‑ К дьяволу твои выводы... ‑ начинаю я, рассерженный этим сексуальным тяготением и неудовлетворительными отношениями. Но мне не хочется с ним спорить, к тому же он говорит: "Должен сообщить вам, Боб, что ваше время почти кончилось. Теперь вам следует пройти в восстановительную комнату".

‑ Вздор! От чего мне восстанавливаться? ‑ Но он говорит дело. ‑ Хорошо, возвращайся к норме. Команда отменена ‑ так я должен сказать? Отменена команда?

‑ Да, Робби.

‑ Ты опять! ‑ кричу я. ‑ Прими наконец решение, как ты меня будешь называть!

‑ Я обращаюсь к вам соответственно состоянию вашего рассудка: вернее, соответственно тому состоянию, которое хочу у вас вызвать, Робби.

‑ А теперь ты хочешь, чтобы я был ребенком? Ну, ладно, неважно. Слушай, ‑ говорю я, вставая, ‑ ты помнишь весь наш разговор, когда я приказал тебе показывать голограммы?

‑ Конечно, помню, Робби, ‑ и добавляет, к моему удивлению, потому что уже десять‑двадцать секунд, как мое время истекло:

‑ Вы довольны, Робби?

‑ Чем?

‑ Вы доказали себе, к собственному удовлетворению, что я всего лишь машина? Что вы в любое время можете контролировать меня?

Я замолкаю. Потом: "Значит, вот что я делал? ‑ говорю я удивленно. ‑ Ну, хорошо. Ты машина, Зигфрид. Я могу тебя контролировать".

А он произносит мне вслед: "Но ведь это мы и так знали? То, чего вы по‑настоящему боитесь, то, что хотите контролировать, ‑ это внутри вас".