Глава 16. Через сорок шесть дней сверхсветового полета капсула снова вынырнула на скорости, которая вообще не казалась скоростью; мы находились на орбите вокруг

Через сорок шесть дней сверхсветового полета капсула снова вынырнула на скорости, которая вообще не казалась скоростью; мы находились на орбите вокруг чего‑то, и все двигатели молчали.

Мы воняли до неба и невероятно устали от общества друг друга, но столпились у экрана, взявшись за руки, как верные любовники, в нулевом тяготении, глядя на солнце перед нами. Звезда больше и ярче Солнца, и мы к ней ближе астрономической единицы. Но наша орбита пролегала не вокруг звезды. Центром ее была гигантская газообразная планета с единственным спутником, размером в половину Луны. Ни Клара, ни парни не кричали и не вопили от радости, поэтому я ждал, как мог долго, потом спросил: "В чем дело?" Клара с отсутствующим видом сказала: "Сомневаюсь, чтобы мы могли высадиться на этом". Она не казалась разочарованной. Ей как будто было все равно. Сэм Кахане выпустил в бороду долгий негромкий вздох и сказал: "Ну что ж. Прежде всего снимем спектр. Мы с Бобом сделаем это. Остальные начинают прочесывать в поисках признаков хичи".

‑ Отличный шанс, ‑ сказал кто‑то, но так негромко, что я не понял, кто. Могла быть даже Клара. Я хотел спросить, почему они не радуются, но чувствовал, что если спрошу, кто‑нибудь мне ответит, и мне не понравится ответ. Поэтому я вслед за Сэмом протиснулся в шлюпку, и мы мешали друг другу, пока надевали костюмы, проверяли системы жизнеобеспечения и коммутаторы и закрывались. Сэм знаком послал меня к шлюзу. Я услышал, как насосы всасывают воздух, и затем шлюз открылся, и легкий толчок выбросил меня в пространство.

В первое мгновение я ощутил невероятный ужас, оказавшись один в центре пространства, где никогда не бывал человек; я так испугался, что даже забыл застегнуть привязной трос. Но можно было этого и не делать: магнитные замки сами защелкнулись, кабель развернулся на всю длину, меня резко дернуло, и я начал медленно возвращаться к кораблю.

Прежде чем я добрался до него, Сэм тоже оказался снаружи, он летел ко мне, медленно поворачиваясь.

Сэм показал куда‑то между огромным, в форме блюдца, диском газового гиганта и болезненно ярким оранжевым солнцем, и я прикрыл глаза перчатками, чтобы увидеть, на что он показывает: М‑31 Андромеды. Конечно, с нашей точки никакого созвездия Андромеды не было. Не было ничего похожего на Андромеду, да и на любое другое созвездие тоже. Но М‑31 так велика и ярка, что ее можно разглядеть даже с поверхности Земли, когда смог немного рассеивается. Это самая яркая из внешних галактик, и ее можно увидеть почти с любого места, куда отправляются корабли хичи. При небольшом увеличении можно разглядеть и ее спиральную форму, а для проверки ‑ сориентироваться по другим, меньшим галактикам в том же направлении.

Пока я нацеливал инструменты на М‑31, Сэм то же самое делал с Магеллановыми Облаками, вернее, с тем, что считал Магеллановыми Облаками (он клялся, что распознал S Дорады). Мы начали делать снимки. Цель, разумеется, в том, чтобы ученые Корпорации смогли с помощью триангуляции определить, где мы были. Вы можете спросить, зачем это им, но они всегда так делают; вы не получите никакой научной премии, если не сделаете несколько серий снимков. Можно подумать, что они могли бы определить место по снимкам, которые мы делаем в пути. Но так не получится. По ним можно определить общее направление полета, но после первых нескольких световых лет становится все труднее и труднее идентифицировать звезды, и не доказано, что полет проходит по прямой линии; некоторые корабли следуют за причудливыми изгибами в конфигурации пространства.

Во всяком случае, яйцеголовые используют все, что могут, включая данные о том, как далеко повернулись Магеллановы Облака и в каком направлении. Знаете почему? Потому что так можно определить, на сколько световых лет вы от них удалены и как глубоко находитесь в Галактике. Период одного обращения Облаков примерно восемьдесят миллионов лет. Тщательные измерения способны показать изменения, соответствующие двум‑трем миллионам. Что примерно означает сто пятьдесят световых лет или около этого.

Посещая группу Сэма, я очень всем этим заинтересовался. И теперь, делая фотографии, почти забыл о своем страхе. И почти, хотя не совсем, перестал думать о том, что это путешествие, потребовавшее такой смелости, оказывается пустым номером.

| ОБЪЯВЛЕНИЯ

|

| Записи уроков и игра на вечеринках.

| 87‑429.

|

| Рождество близко! Напомните о себе родным и

| любимым дома с помощью пластиковой модели Врат и

| Врат‑2. Прекрасные снежинки из подлинной

| сверкающей пыли с Пегги. Сценические голограммы,

| наручные браслеты, много других подарков.

| 88‑542.

|

| Есть ли у вас сестра, дочь, подруга на Земле?

| Я хотел бы переписываться. Конечная цель ‑ брак.

| 86‑032.

Но оно оказалось пустым номером.

Хэм выхватил ленты со снимками из рук Сэма, как только мы оказались в корабле, и сунул их в сканер. Первой целью была сама большая планета. Во всех частях электромагнитного спектра ничего не говорило об искусственной радиации.

Поэтому он начал искать другие планеты. Находить их трудно, даже с помощью автоматического сканера; за то время, что мы там висели, мы смогли бы отыскать их с десяток (но это неважно: они все равно были бы так далеко, что мы не могли бы до них добраться). Хэм взял спектр центральной звезды и запрограммировал сканер на поиски отражения от него. Сканер определил пять объектов. Два из них оказались звездами с аналогичным спектром. Остальные в самом деле оказались планетами, но никаких следов искусственной радиации и на них не было. Не говоря уже о том, что они были маленькими и далекими.

Оставался большой спутник газового гиганта.

‑ Проверь его, ‑ приказал Сэм.

Мохамад проворчал: "Выглядит не очень перспективно".

‑ Я в твоем мнении не нуждаюсь. Делай, что сказано. Проверяй.

‑ Вслух, пожалуйста, ‑ добавила Клара. Сэм удивленно взглянул на нее, должно быть, удивившись слову "пожалуйста", но послушался.

Он нажал кнопку и сказал: "Признаки кодированной электромагнитной радиации". На экране сканера возникла медленно изгибающаяся синусоида, она дрогнула на мгновение, потом превратилась в абсолютно неподвижную линию.

‑ Отрицательно, ‑ сказал Хэм. ‑ Аномалии временных колебаний температуры.

Это было для меня новым. "Что значит аномалии временных колебаний температуры"? ‑ спросил я.

‑ Ну, допустим, что‑нибудь становится теплее с заходом солнца, ‑ нетерпеливо пояснила Клара. ‑ Ну?

Но эта линия тоже оказалась неподвижной. "И здесь ничего, ‑ сказал Хэм.

‑ Поверхностный металл с высоким альбедо".

Медленные движения синусоиды, и опять неподвижность. "Гм, ‑ сказал Хэм.

‑ Ха. Остальные признаки вообще неприменимы, тут нет метана, потому что нет атмосферы, и так далее. Что будем делать, босс?"

Сэм открыл рот, собираясь заговорить, но Клара его опередила. "Прошу прощения, ‑ резко сказала она, ‑ но что ты имел в виду, говоря "босс"?"

‑ О, помолчи, ‑ нетерпеливо ответил Хэм. ‑ Сэм?

Кахане примирительно улыбнулся Кларе. "Если хочешь что‑нибудь предложить, давай, ‑ пригласил он. ‑ Я считаю, мы должны облететь спутник".

‑ Пустая трата топлива! ‑ выпалила Клара. ‑ Это безумие!

‑ У тебя есть лучшая идея?

‑ Что значит "лучшая"? А твоя чем хороша?

‑ Ну, ‑ успокаивающе сказал Сэм, ‑ мы еще не осмотрели весь спутник. Он вращается относительно медленно. Можно взять шлюпку и осмотреться: на противоположной стороне может скрываться целый город хичи.

‑ Отличный шанс, ‑ Клара фыркнула и тем самым прояснила вопрос, кто сказал это раньше. Но парни не слушали ее. Все трое уже направлялись в шлюпку, оставив нас с Кларой единственными владельцами капсулы.

Клара исчезла в туалете. Я закурил сигарету, почти последнюю, и пускал кольца сквозь кольца, неподвижно висящие в воздухе. Капсула слегка наклонилась, и я видел, как поперек экрана медленно проплыл спутник планеты, затем показалось яркое водородное пламя шлюпки, летящей к спутнику. Я подумал, что мы станем делать, если у них кончится топливо, или они разобьются, или случится еще что‑нибудь непредвиденное. Я бы в таком случае оставил их там. И теперь думал, хватит ли у меня решительности сделать это.

Там мне это вовсе не казалось напрасной тратой человеческих жизней.

Что мы здесь делаем? Летим за сотни и тысячи световых лет, чтобы наши сердца разбились?

Я обнаружил, что держусь за грудь, будто моя метафора стала реальностью. Я плюнул на кончик сигареты, чтобы погасить ее, и сунул в утилизатор. Кусочки пепла плавали в воздухе: я сбрасывал их, не думая, но теперь мне не хотелось гоняться за ними. Я смотрел, как в углу экрана появляется большой пятнистый полумесяц планеты, и восхищался им как предметом искусства: желтовато‑зеленый дневной свет на терминаторе, аморфно черное пятно остальной части, закрывавшее свет звезд. Заметен был внешний редкий край атмосферы: звезды, попадая в него, начинали мерцать. Но остальная часть атмосферы была такой густой, что через нее ничего не проходило. Конечно, о приземлении на нее и речи не могло быть. Даже если бы у нее была твердая поверхность, она находится под таким давлением газа, что там ничего не может выжить. Шли разговоры о том, что Корпорация создает специальный посадочный аппарат, который мог бы садиться на поверхность планет типа Юпитера; может, когда‑нибудь так и будет; но нам сейчас это не поможет.

Клара по‑прежнему была в туалете.

Я протянул поперек каюты свой гамак, забрался в него, опустил голову и уснул.

Четыре дня спустя они вернулись. С пустыми руками.

Дред и Хэм Тайе мрачные, грязные и раздражительные, Сэм Кахане в обычном настроении. Но меня это не обмануло: если бы они нашли что‑нибудь интересное, дали бы знать по радио. Но мне было интересно. "Каковы результаты, Сэм?"

‑ Абсолютный нуль, ‑ ответил он. ‑ Скалы, ничего интересного, из‑за чего стоило бы спускаться. Но у меня есть идея.

Клара сидела рядом со мной, с любопытством глядя на Сэма. Я смотрел на остальных двоих: похоже, идею Сэма они знают, и она им не нравится.

‑ Вы знаете, что это двойная звезда? ‑ спросил он.

‑ Откуда ты знаешь? ‑ спросил я.

‑ Я запрограммировал сканеры. Вы видели ту большую голубую звезду... ‑ Он оглянулся, потом улыбнулся. ‑ Не знаю, в каком направлении она сейчас, но она была возле планеты, когда мы делали первые снимки. Ну, она кажется близкой, и я направил туда сканеры. Результату я вначале сам не поверил. Двойная звезда, здесь основная, а вторая в половине светового года отсюда.

‑ Может, это бродячая звезда. Сэм, ‑ сказал Хэм Тайе.

‑ Я уже говорил тебе. Просто случайно проходит близко. Кахане пожал плечами. "Даже если это так. Она близко".

Вмешалась Клара: "Планеты есть?"

‑ Не знаю, ‑ признал он. ‑ Минутку. Вот она, мне кажется.

Мы все посмотрели на экран. Нельзя было сомневаться в том, о какой звезде говорит Кахане. Ярче Сириуса, видимого с Земли, звездная величина не меньше ‑2.

Клара негромко сказала: "Интересно. Надеюсь, я тебя неверно поняла, Сэм. Пол‑светового года в шлюпке ‑ это полгода пути на самой высокой скорости, даже если бы нашлось достаточно горючего. А его у нас нет, парни".

‑ Я это знаю, ‑ настаивал Сэм, ‑ но я думал... Если мы только чуть‑чуть подтолкнем главную капсулу...

Я сам удивился своему крику: "Заткнись!" Я весь дрожал. Не мог остановиться. Ужас и гнев боролись во мне. Думаю, если бы у меня в руках в тот момент был пистолет, я без колебаний выстрелил бы в Сэма.

Клара жестом заставила меня замолчать. "Сэм, ‑ мягко сказала она. ‑ Я знаю, что ты чувствуешь. ‑ Сэм возвращался пустым из пятого полета. ‑ Готова поручиться, что это можно сделать".

Он посмотрел на нее удивленно и подозрительно. "Правда?"

‑ Я хочу сказать, что если бы мы были хичи, а не люди, мы бы знали, как это сделать. Мы вынырнули бы здесь, огляделись и сказали: "О, смотрите, вон там наши приятели... ‑ или что еще тут находилось, когда они прокладывали сюда свой курс... ‑ наши приятели переехали. Их сейчас нет дома". И они бы сказали: "Ну, ладно, постучим в соседнюю дверь". И мы бы тронули одну штуку, потом другую и оказались бы рядом с голубой звездой...

‑ Она помолчала и посмотрела на него, все еще держа меня за руку. ‑ Но только мы не хичи, Сэм.

‑ Боже, Клара. Я это знаю. Но должен же быть способ...

Она кивнула. "Он, конечно, есть, но мы его не знаем. А знаем мы, что ни один корабль, пытавшийся изменить курс в полете, не вернулся. Понимаешь? Ни один".

Он не ответил ей прямо. Только посмотрел на голубую звезду на экране и сказал: "Проголосуем".

Разумеется, голосование дало четыре против одного ‑ против изменения курса, и Хэм Тайе ни разу не подпускал Сэма к пульту управления, пока мы не развили световую скорость на пути домой.

Обратный путь был не длиннее, но казался бесконечным.