Всё ради любви 6 page

На Азалия‑лейн Энджи повернула налево и оказалась на узенькой улочке. Когда‑то на проезжей части был уложен асфальт, но сейчас его практически не осталось, и машина, как пьяная, качалась из стороны в сторону, пробираясь по рытвинам.

Благотворительная организация «Помоги соседу» располагалась в конце этой убогой улочки в бледно‑голубом викторианском особняке, который являл собой резкий контраст со стоявшими по соседству невзрачными серийными домиками, доставленными сюда на специальных трейлерах. На его ограде, в отличие от остальных заборов, где красовались предупреждения «Осторожно, злая собака», висела табличка «Добро пожаловать».

Энджи заехала на засыпанную гравием парковку и с удивлением обнаружила, что там уже стоит довольно много машин и грузовиков. Хотя было раннее утро воскресенья, вокруг кипела работа. Она поставила машину рядом с красным пикапом. У пикапа были голубые дверцы, а в окне виднелась пирамида для винтовок. Прихватив свои пожертвования – консервы, кое‑какие туалетные принадлежности и косметику, а также несколько подарочных сертификатов на покупку индейки, выданных ей местной продуктовой лавкой, – она проследовала к ярко раскрашенной парадной двери, у которой ее встретил добродушный керамический гном.

Улыбнувшись гному, Энджи открыла дверь и сразу же попала в людской водоворот. Весь первый этаж был забит людьми. Все говорили одновременно и все время интенсивно перемещались. Женщины с усталыми лицами и дежурными улыбками сидели вдоль стены и, держа на коленях пюпитры с зажимами, заполняли бланки. В дальнем углу двое мужчин прямо на пол выгружали содержимое каких‑то коробок.

– Могу я вам чем‑то помочь?

Энджи не сразу сообразила, что обращаются к ней. Она обернулась, увидела сидевшую за столом женщину и улыбнулась ей.

– Извините. Здесь такая толчея.

– Да, у нас тут сумасшедший дом. Так будет до конца праздников. Во всяком случае, мы на это надеемся. – Она вдруг сосредоточенно оглядела Энджи, постукивая ручкой по подбородку. – Ваше лицо кажется мне знакомым.

– Да мы же с вами из одного города, так что ничего удивительного. – Она перешагнула через разложенные на полу игрушки и села напротив женщины. – Я Энджи Малоун. В девичестве Десариа.

Женщина радостно хлопнула ладонью по столу, да так сильно, что вода в аквариуме на столе пошла рябью.

– Ну конечно! Я заканчивала школу вместе с Мирой. Дана Хертер. – Она протянула руку. Энджи пожала ее. – Что я могу для вас сделать?

– Я на некоторое время вернулась домой…

Дана понимающе кивнула, поморщилась и стала похожей на шарпея.

– Слышала о вашем разводе.

Энджи приложила все усилия к тому, чтобы сохранить на губах улыбку.

– Не сомневаюсь.

– Городок‑то маленький.

– Чрезвычайно. Так вот, я собираюсь какое‑то время поработать в ресторане и подумала… – Она пожала плечами. – Пока я здесь, я могла бы потрудиться у вас.

Дана кивнула.

– Я пришла сюда, когда меня бросил Дуг. Дуг Раймер, помните его? Он был капитаном школьной команды по борьбе. Сейчас он живет с Келли Сантос. Сука. – Она улыбнулась, но улыбка получилась жалкой. – Здесь мне очень помогли.

Энджи откинулась на спинку стула, внезапно ощутив странную слабость. «Я одна из них», – подумала она. Из разведенок. Люди будут строить насчет нее всяческие предположения – как же, ее семейная жизнь потерпела крах! Почему же она раньше не поняла, что ее брак рушится?

– Так чем я могла бы помочь?

– Очень многим. И давай сразу перейдем на «ты». – Дана достала из ящика стола двуцветную брошюру. – Вот. Это основные направления нашей работы. Прочитай и выбери, что тебе по душе.

Энджи взяла у нее брошюру и открыла ее. Она уже углубилась в чтение, когда Дана сказала:

– Ты могла бы передать свои пожертвования Теду? Вон он. А то он через несколько минут уезжает.

– Без проблем.

Энджи отнесла свою коробку двум мужчинам в дальнем углу помещения. Они встретили ее улыбками, забрали коробку и вернулись к своей работе. А Энджи прошла к пластмассовым стульям, расставленным вдоль стены и обозначающим зону ожидания, села и принялась читать брошюру. Консультирование по вопросам семьи и брака. Центр помощи родителям и детям. Программа помощи тем, кто в семье подвергается насилию. Программа «банк еды». Был целый список мероприятий по сбору средств на благотворительность: соревнования по гольфу, молчаливые аукционы[6], велосипедные гонки, танцевальные марафоны.

«Каждый день щедрые жители нашего округа приносят к нам в качестве пожертвований продукты, деньги, одежду или отдают нам свое свободное время. Таким образом мы помогаем себе и другим».

Энджи почувствовала, как у нее в душе что‑то дрогнуло – это была надежда. Она с улыбкой огляделась по сторонам и осознала, что ей необходимо с кем‑то немедленно поделиться.

«С Конланом», – подумала она и тут же осадила себя. Ее улыбка сразу угасла. Она поняла – в ближайшие месяцы ее ждет много таких болезненных моментов, когда она будет вспоминать, что отныне одна. Она попробовала снова улыбнуться, но у нее ничего не получилось – надежда и радость, что вспыхнули в ее сердце, больше не вернулись к ней.

И в эту минуту Энджи увидела, как в дверь вошла та самая девочка. Она промокла до нитки и напоминала выловленного из воды щенка. Вода капала с ее носа, брюки от щиколоток до колен пропитались влагой. Ее волосы – кажется, они были рыжими, хотя сейчас трудно было определить их настоящий цвет, – повисли мокрыми прядями. На белокожем, как у Николь Кидман, лице карие глаза казались огромными. Образ дополняли разбросанные по щекам и носу веснушки. Она выглядела беззащитной и очень юной.

Это была та самая девочка с парковки, та, которая раскладывала листовки под «дворники» машин.

Девочка остановилась. Она куталась в свою куртешку, хотя в этом не было смысла, потому что тонкая промокшая куртка просто не могла согреть ее.

Дана подняла голову, улыбнулась, заговорила.

Не удержавшись, Энджи быстро встала и подошла поближе.

– Я прочитала о кампании по сбору верхней одежды, – сказала девочка. Она мелко дрожала от холода.

– Мы начали сбор на прошлой неделе. Назови мне свою фамилию и дай свой номер телефона. Мы позвоним тебе, когда появится твой размер.

– Это для моей мамы, – уточнила девочка. – Она очень худая.

Дана изучающе посмотрела на нее:

– А тебе самой разве не нужно? Та куртка, что на тебе…

Девочка засмеялась с наигранной беспечностью:

– Нормальная куртка. – Она наклонилась к столу, что‑то записала на листке и передала его Дане. – Меня зовут Лорен Рибидо, вот мой телефон. Позвоните, когда появится что‑нибудь подходящее. Заранее спасибо. – И она устремилась к выходу.

Энджи еще несколько мгновений стояла, глядя на закрывшуюся за девочкой дверь. Ее сердце бешено стучало.

Беги за ней!

Эта неожиданная мысль испугала Энджи. Безумная затея! Зачем бежать?

Она не знала, у нее не было ответа. Она знала только одно: между ней и этой девочкой‑подростком, которая ходит в холод чуть ли не раздетой и при этом просит одежду для своей матери, существует какая‑то связь.

Энджи сделала шаг, потом еще один. Она и сама не заметила, как оказалась на улице. Ливень прибил всю траву, залил водой все ямки и выбоины на размокшей дороге. Пожарно‑красная лента по границе участка, который примыкал к дому, блестела и подрагивала на ветру. Увидев, что девочка успела уйти довольно далеко, Энджи села в машину, включила фары и «дворники» и задним ходом выехала со стоянки. Когда она вырулила на ухабистую дорогу и фары осветили хрупкую девичью фигурку, в ее сознании снова возник вопрос: зачем она это делает?

«Догоняю», – подала голос ее практичная натура.

«Помогаю», – ответил живший в ней мечтатель.

Энджи свернула за угол и сбавила скорость. А потом остановилась. Она уже собралась опустить стекло, окликнуть девочку и предложить подвезти ее (любая умная девочка ответила бы «нет» на такое), когда к остановке подкатил автобус седьмого маршрута. Он с визгом затормозил, его двери с лязганьем открылись. Девочка поднялась по ступенькам и исчезла в салоне.

Автобус поехал дальше.

Энджи двинулась вслед за ним в город. На перекрестке она оказалась перед выбором: повернуть домой или ехать за автобусом. И по непонятной ей самой причине она последовала за автобусом.

На одной из остановок в бедном и мрачном районе Вест‑Энда девочка вышла из автобуса, уверенно зашагала по улице, на которой не решилось бы появиться большинство жителей города, и вошла в двери дома с абсолютно не соответствующим его виду названием «Гавань роскоши». Через минуту на четвертом этаже загорелось окно.

Энджи остановила машину у тротуара и пошла к зданию. Оно напомнило ей об одной из сказок Роальда Даля, где автор описывал погибающий лес, в котором уже образовались черные проплешины.

Неудивительно, что девочка раскладывала свои листовки на лобовые стекла машин.

«Ты не можешь спасти их всех», – часто говорил Конлан, когда Энджи возмущалась несправедливостью, царящей в мире. «Я не могу спасти никого из них» – так она сама оправдывала себя.

Правда, тогда, в те минуты, когда у нее появлялись подобные мысли, рядом был он.

Сейчас же…

Сейчас принимать решение предстоит ей одной. Конечно, она не может изменить жизнь этой девочки, но она может найти способ как‑то помочь ей.

Всем заправляет судьба. Так думала Энджи в понедельник утром, стоя перед витриной магазина «Линия одежды». Вот оно, прямо перед ней. Темно‑зеленое зимнее пальто до колен с воротником и отделкой на рукавах из искусственного меха. Это именно то, что в этом сезоне модно у девчонок. Помнится, и она сама в четвертом классе носила очень похожее пальто. Оно очень пойдет это светлокожей, рыжеволосой девочке с грустными карими глазами.

Энджи все же потратила какое‑то время, пусть и секунды, чтобы отговорить себя от затеи. В конце концов, она совсем не знает девочку, к тому же все это не ее дело.

Аргументы оказались слабыми и не заставили ее передумать.

Иногда человек поступает импульсивно, по велению души, и чувствует, что делает правильно. Именно так и действовала сейчас Энджи, и ей было радостно от сознания, что можно позаботиться хоть о ком‑то.

Она открыла дверь и зашла в магазин. Над головой звякнул колокольчик, и этот звук опять на время перенес ее в прошлое. Она вновь стала капитаном команды болельщиц. Тоненькая, как прутик, с черными и жесткими, как металлическая мочалка для посуды, волосами, она вместе с сестрами шла в этот единственный в городе магазин одежды. Сейчас‑то таких магазинов много, на шоссе даже есть огромный торговый центр «Джей‑Си‑Пенни», но тогда «Линия одежды» была тем местом, где продавались джинсы «Джордаш» и вязаные гамаши.

– Не может быть! Неужели это Энджи Десариа?

Знакомый голос вернул Энджи в настоящее. Она услышала быстрые шаги (скрип резиновой подошвы по линолеуму) и непроизвольно заулыбалась. К ней шла миссис Костанца, лавируя между стойками с ловкостью, которой позавидовал бы слаломист. Над океаном одежды виднелись только ее начесанные, крашенные в черный цвет волосы, но вскоре Энджи увидела ее лицо с подведенными черным бровями и вишнево‑красной помадой. Она радушно улыбалась.

– Здравствуйте, миссис Костанца, – приветствовала Энджи женщину, которая когда‑то помогла подобрать ей первый бюстгальтер и у которой она в течение семнадцати лет покупала обувь.

– Просто не верится, что это ты. – От радости миссис Костанца даже хлопнула в ладоши. Ногти на ее руках были длинными и слегка заостренными. – Я слышала, что ты в городе, но считала, что тебе у меня нечего делать, потому что ты конечно же накупила одежды в большом городе. Дай взглянуть на тебя. – Она взяла Энджи за плечи и принялась поворачивать ее то в одну сторону, то в другую. – Джинсы от Роберто Кавалли. Славный итальянский мальчик. Хорошо сидят. А вот твои туфли не годятся для пеших прогулок по городу. Тебе нужны новые. Я слышала, что ты работаешь в ресторане. Тебе и для работы понадобятся туфли.

Энджи не могла скрыть своего восхищения.

– Вы, как всегда, правы.

Миссис Костанца чмокнула ее в щеку.

– Твоя мама так счастлива, что ты дома. Тяжелый у нее выдался год.

Энджи помрачнела:

– Да и у нас всех тоже.

– Он был хорошим человеком. Лучше я не встречала.

Мгновение они молчали, глядя друг на друга и вспоминая отца Энджи. Наконец Энджи сказала:

– Прежде чем вы подберете мне пару удобных туфель, я хочу взглянуть вон на то пальто в витрине.

– Это не твой стиль, Энджела. Это пальто для юных. Я понимаю, в большом городе…

– Оно не для меня… Для подруги.

– А, – кивнула миссис Костанца. – В этом году все девчонки только и мечтают о таком. Пошли.

Час спустя Энджи вышла из «Линии одежды» с двумя зимними пальто, двумя парами перчаток из ангоры, парой теннисных туфель какой‑то неизвестной фирмы и парой черных туфель на плоской подошве. Она заехала в магазинчик, торговавший всем, что требовалось для упаковки, и там сложила пальто в коробку.

Она намеревалась завезти их в «Помоги соседу». Она действительно собиралась так сделать, но вдруг обнаружила, что уже стоит у тротуара на той улице, где жила девочка, и смотрит на обшарпанный жилой дом.

Энджи взяла коробку и пошла к парадному. Ее каблуки то и дело проваливались в щели между тротуарными плитками, и она едва не падала. Чтобы сохранить равновесие, она подалась вперед и шла наклонившись. Наверное, со стороны она напоминает сгорбленного Квазимодо, подумала Энджи. Если, конечно, кто‑то на нее смотрит, хотя вряд ли, если учесть, что окна в домах темные.

Входная дверь оказалась не заперта, хотя запереть ее было трудно, потому что она висела на одной петле. Энджи открыла дверь и вошла в мрачное чрево дома. Слева висели почтовые ящики с номерами. Только на одном из них было написано имя: «Долорес Мок, управляющая, 1А».

Энджи как раз стояла напротив квартиры 1А. Она подошла к двери и постучала. Так как по ту сторону никаких признаков движения не было, она постучала еще раз.

– Иду! – раздалось за дверью.

Дверь открылась. Энджи увидела женщину средних лет с жестким лицом и ласковым взглядом. На ней был цветастый халат и высокие теннисные туфли. Ее волосы скрывала красная косынка.

– Вы миссис Мок? – спросила Энджи, хотя это и так было очевидно. Она почувствовала, что женщина насторожилась.

– Я. А что вам надо?

– Вот посылка. Для Лорен Рибидо.

– Для Лорен?! – удивленно произнесла женщина и просияла. – Она хорошая девочка. – Тут она снова нахмурилась. – А вы не похожи на курьера.

Взгляд миссис Мок скользнул вниз, на туфли Энджи, потом поднялся вверх.

– Тут зим ние пальто, – сказала Энджи. Миссис Мок молчала, и Энджи поняла, что та ждет объяснений. – Я была в «Помоги соседу», когда туда пришла Лорен и попросила пальто для своей матери. И я подумала, а почему бы не выдать ей два? И вот я здесь. Можно оставить коробку у вас? Вас это не затруднит?

– Оставляйте. Их сейчас нет дома.

Энджи передала коробку и повернулась, чтобы уйти, но женщина остановила ее и спросила, как ее зовут.

– Энджела Малоун. Когда‑то была Десариа. – В родном городе она всегда добавляла это уточнение. Здесь все знали ее семью.

– Из ресторана?

Энджи улыбнулась.

– Ну да.

– Моей дочери нравилось ваше заведение.

«Нравилось». Она употребила глагол в прошедшем времени. В этом‑то и заключается главная проблема ресторана. Люди забывают о нем.

– Пусть она заходит к нам. Я позабочусь о том, чтобы ей уделили особое внимание.

Энджи сразу поняла, что сказала что‑то не то.

– Спасибо, – глухо проговорила миссис Мок.

Дверь за ней захлопнулась.

Энджи еще постояла некоторое время, гадая, что она сделала не так, затем вздохнула и пошла к выходу.

Сев в машину, она не сразу завела двигатель, а какое‑то время поглядывала по сторонам. Желтый автобус остановился на углу. Из него выпрыгнула стайка детишек. Все малыши, не старше первого‑второго класса.

Этих детей не ждут мамаши, стоя на углу, обмениваясь сплетнями и попивая латте из стаканов с логотипом «Старбакс». При этой мысли у Энджи сдавило грудь, она вновь ощутила знакомую боль. Сглотнув комок в горле, она смотрела вслед детям, которые шли по тротуару, наподдавая пустые банки и хохоча. Только когда они исчезли из ее поля зрения, она поняла, чтó именно в облике детей озадачило ее.

Все они были в легкой одежде, ни на одном из них не было ни зимнего пальто, ни зимней куртки. А ведь в следующем месяце будет еще холоднее.

И тут ее осенило. Кампания по сбору теплой одежды в «Десариа»! За каждый пожертвованный новый или мало ношенный предмет верхней одежды они будут предлагать бесплатный ужин.

Отличная идея!

Энджи повернула ключ в зажигании и завела мотор. Ей очень хотелось поделиться своей идеей с Мирой.

Лорен быстрым шагом шла через школьный двор. Ледяной ветер бил ей в лицо. При дыхании из ее рта вырывались белые клубочки пара и мгновенно растворялись в воздухе.

Дэвид ждал у флагштока. Увидев ее, он обрадовался, причем не только ее появлению, но и окончанию ожидания: судя по тому, что у него покраснели щеки, стоял он тут довольно давно.

– Черт, как же здесь холодно, – сказал он, прижимая Лорен к себе и целуя ее.

Они зашли в здание школы, по пути здороваясь с друзьями и приятелями, и остановились перед классом Лорен. Дэвид еще раз поцеловал ее и пошел к своему классу, однако через несколько шагов он вдруг замер и повернулся.

– Ой, забыл спросить. Какого цвета смокинг мне надеть на школьный бал?

Лорен похолодела. До бала всего десять дней! Боже! Она же сама занималась его организацией и украшением зала, договаривалась с диджеем и осветителями! Как она могла забыть о такой важной вещи: платье?

– Лорен?

– А? Черный, – ответила она, пытаясь изобразить на лице беспечность. – С черным не промахнешься.

– Договорились, – весело произнес Дэвид.

У Дэвида всегда все просто. Ему не надо придумывать, как выкроить деньги на новое платье – о туфлях и речи нет.

Весь урок тригонометрии Лорен отчаянно искала выход. Когда урок закончился, она уединилась в дальнем уголке библиотеки и принялась считать деньги, лежавшие в кошельке и в рюкзаке. Шесть долларов и двенадцать центов. Это все, что у нее есть на настоящий момент.

Настроение было бесповоротно испорчено. После уроков она решила не ходить на собрание оргкомитета бала и отправилась домой.

Она вышла из автобуса на углу Эппл‑Вэй и Каскейд‑стрит. Лил сильный дождь. Это была не легкая серебристая взвесь, парящая в воздухе, это был самый настоящий ливень, который до неузнаваемости изменил окружающий мир, сделав его холодным и серым. Капли падали на асфальт с такой скоростью, что казалось, будто вода на улице кипит. Полотняный капюшон не защищал от дождя. Вода лилась по лицу девочки и затекала за воротник. Рюкзак, набитый учебниками, тетрадками и листовками о найме на работу, отяжелел и теперь весил чуть ли не тонну. В довершение ко всему недалеко от перекрестка, где ее высадил автобус, у нее сломался каблук, и она с трудом доковыляла до дома.

На углу она помахала Буббе, тот помахал ей в ответ и вернулся к своей работе – татуировке. Над его головой устало помигивала неоновая вывеска. Вывеску поменьше, установленную в витрине, – «Я делал татуировки вашим родителям» – разглядеть за потоками воды было невозможно. Лорен прохромала дальше, мимо уже закрывшейся парикмахерской «Ненаглядная краса», где, по уверениям матери, она работала, мимо мини‑маркета, в котором трудилось семейство Чу, и закусочной «Терьяки», которой владело семейство Рамирес.

Приближаясь к дому, Лорен замедлила шаг. Ей вдруг стало противно заходить в него. Она закрыла глаза и представила тот дом, в котором она когда‑нибудь будет жить. Светло‑желтые, как масло, стены, мягкие и уютные диваны, огромные окна с красивым пейзажем за ними, терраса, опоясывающая дом, цветы.

Девочка попыталась подольше удержать воображаемую картину, но она растаяла, как сигаретный дым.

Лорен заставила себя переключиться на насущные проблемы. Мечты и надежды не прибавят еды на столе и не приведут маму пораньше домой. И уж точно не помогут раздобыть платье для бала.

Лорен прошла по разбитой бетонной дорожке мимо ящика с садовыми инструментами, который миссис Мок на прошлой неделе выставила наружу в тщетной попытке пробудить в жильцах желание облагородить свой дом. Скоро инструменты заржавеют и станут непригодными задолго до того, как кто‑нибудь удосужится обрезать розы или проредить разросшуюся ежевику, которая успела заполонить половину заднего двора.

Лорен встретил мрак подъезда. Она поднялась наверх и обнаружила, что их дверь открыта.