Полезное:
Как сделать разговор полезным и приятным
Как сделать объемную звезду своими руками
Как сделать то, что делать не хочется?
Как сделать погремушку
Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами
Как сделать идею коммерческой
Как сделать хорошую растяжку ног?
Как сделать наш разум здоровым?
Как сделать, чтобы люди обманывали меньше
Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили?
Как сделать лучше себе и другим людям
Как сделать свидание интересным?
Категории:
АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника
|
После пожара
Дом сильно обгорел, но не сгорел совсем: пожарные успели потушить его. У Риткиного татки обгорели волосы и ресницы, он обжег себе плечо и спину. Но как ни уговаривали приехавшие врачи отправиться с ними в больницу лечить ожоги, он только отмахивался: дайте, мол, мази, и все само заживет. На Ритке не было ни царапинки, она только надышалась дымом и у нее сильно болела голова. Мамка, опомнившись, обнимала ее и плакала, рядом вилась перепуганная Гелька. Ритка была счастлива, что спасла свой портфель. Не многое уцелело в доме. Когда перестали дымиться бревна и крыша, залитые водой, и уехали пожарные, мамка с соседками вошли в дом, собрали то, что могло пригодиться в хозяйстве. Жить пока можно было в сарайке, а уцелели кое‑какая одежда, висевшая на гвоздях в сенцах, сундук (только он был почти пустой), две железные кровати (они закоптились, а подушки и одеяла на них прогорели во многих местах), чашки, ложки и тарелки… Стол сгорел, сгорели занавески и табуретки, и весь дом изнутри, даже там, где не было обгоревшего дерева, покрылся черной липкой копотью. Мамка перестала плакать, она собирала вещи, вытаскивала их на двор, и лицо ее было непривычно собранным и серьезным. Ритка никогда ее такой не видела: это была какая‑то новая, незнакомая мамка. К вечеру кое‑как устроились на временное житье в сарайке. Там было темно без окон, так что распахнули настежь дверь, завесив ее от комаров простыней. Соседи принесли подушки, матрасы, белье – кто что мог, электроплитку принесли, чтоб можно было вскипятить воду. Железные кровати мать оттерла, застелила постель. Кто‑то пригнал стадо, брошенное таткой в лугах. Снежка прошла на свое место под лабазом, не замечая горелых стен дома, привычно ткнулась мордой в лохань. Счастливая Снежка, ничего в ее жизни не изменилось. Мать подоила ее и налила всем молока. А еды на ужин нанесли соседи: кто‑то принес пирогов, кто‑то полную кастрюлю супа. Дети поели, и тут пришла Муратовна. – Пусть сегодня дети у меня переночуют, что им тут, – предложила она. Гелька было вскочила, но Ритке не хотелось оставлять татку и мамку одних. А на следующее утро явился к ним главный директор. Прошли они с таткой по сгоревшей избе, потом вернулись в сарайку, присели к столу. Мать чаю налила. С печеньем – и печенья вчера принесли соседи. Ритка не очень поняла, о чем они говорили, поняла только, что главный директор поможет отстроить дом. – Отстроим, вон ради малых ваших. А и то еще удивительно, как вы его раньше не спалили с пьянками‑гулянками такими, – хмуро сказал главный директор. Татка молчал, насупившись. А потом сказал: – Николай Михайлович, нам деньги будут нужны. Дети вон остались в чем были, не побираться же нам идти… Корову сейчас мы продадим, а все‑таки мало это. Ты бы вот что… Ритка видела, что у татки есть какая‑то мысль, но он не решается ее высказать. Она подошла к нему и встала у плеча. Тронуть его за плечо Ритка боялась – там были перевязанные доктором ожоги, наверное, болело, потому что татка держал руку на весу и, когда его никто не видел, морщился. – Николай Михайлович, – снова заговорил татка. – Я понимаю, что веры мне мало. А только зарплата у пастуха, сам знаешь, какая. Никакая, можно сказать. За кормежку да за копейку работаю – дают кому что не жалко. Я ведь инженер. Был когда‑то. Возьми меня на работу. Хоть кем. Механиком возьми. Электриком. Директор вздохнул. Посмотрел на Ритку почему‑то. Потом уже на татку. – Ладно, Феликс Иванович. Приходи завтра в контору, подумаем. С коровой погоди пока. Может, еще обойдется, выкрутитесь. Но только смотри, если что… Татка радостно выдохнул: – Знаю, знаю! Тут нерешительно вступила мать: – Отпраздновать бы договор, обмыть… Но татка вдруг стукнул кулаком по столу: – Хватит, напраздновались уже. Не заработали еще на праздник‑то! Мамка испуганно отскочила: – Ладно‑ладно! Тогда чаю еще, по чашечке? Стадо в тот день погнали в луга два девятиклассника: Митька и Сашка. Ритка весь день бродила по двору, слушала, как возится в доме татка, стучит чем‑то, выносит на двор горелые доски. Ничего не делала, но устала к вечеру. И опять заболела голова. Муратовна, к которой Ритка зашла, когда начало темнеть, заохала, дала розовую кислую таблетку от головы и опять предложила переночевать у нее. Но Ритке почему‑то хотелось ночевать дома, с родителями, хотя ее дом был теперь – темная сарайка в углу двора. – Хорошо, Муратовна, что твой дом не загорелся, – сказала Ритка. – А мы наш заново построим, к нам главный директор приходил, сказал, что поможет. Они с таткой вдвоем‑то быстро все починят. – Да ты что, думаешь, директор будет топором у вас в доме махать? Он досок даст, бревен, вот его помощь. А то, может, мужики помогут твоему татке. Трудно одному‑то строиться. Ритка махнула рукой: все равно хорошо, если будет, как директор сказал, и получится корову не продавать. Хоть и боится Ритка корову, а как представила, что нет ее – и так жалко стало Снежку: своя ведь она, родненькая. О корове, о новом будущем доме, в котором вдруг да удастся сделать все как у людей, думала Ритка, пытаясь заснуть в тот светлый вечер. В ухо ей сопела сомлевшая Гелька. Она ни о чем не думала: у Гельки думы короткие и голова глупая. А еще думала Ритка, что директор назвал ее татку Феликсом Ивановичем, а не Феличитой. И это Ритке очень понравилось.
|