Как Джульетта

Зузана сидела на краешке кровати, глядя на спящую Кэроу: дыхание глубокое, лицо умиротворенное, под глазами синяки… Зири лежал рядом с ней, и дышали они в такт.

Мик с Зузаной, предоставленные самим себе, внезапно ощутили зверский голод.

– Ей нужно отдохнуть, а мне – поесть, – простонала Зузана. – Да и ты помираешь с голоду.

Мик порылся в рюкзаке и протянул подруге странный комок, еще недавно бывший плиткой шоколада.

– Она же растаяла во время адского тура по пустыне! – напомнила Зузана.

– А потом художественно застыла. Чем не новая скульптурная форма?

В окно потянуло дымком костра и запахами еды.

– Эй, там еду готовят! – воскликнула Зузана. – Художественный шоколад съедим на десерт, химер угостим.

Мик сосредоточенно нахмурился.

– Знаешь, без Кэроу к ним лучше не лезть, – напомнил он.

– Да ладно, пойдем!

– Неужели шоколадом поделишься?

– Ага.

– Минуточку… Кто ты такая и что ты сделала с настоящей Зузаной?

– Не понимаю, – тусклым механическим голосом отчеканила она, вытаращив глаза. – Я человек по имени Зузана, я не обещала монстрам выманить тебя отсюда, ходячий обед… то есть Мик.

– Не верю, – захохотал он и взял ее за руку. – Я с тебя глаз не спускал, ты настоящая. Не пропадай, ладно?

Зузана лукаво улыбнулась:

– А как же туалет?

– Ох, точно…

Однажды они дали друг другу священный обет всегда закрывать за собой дверь при посещении туалета. Мик тогда торжественно заявил: «Мужчина должен оставаться загадочным».

– Давай придумаем кодовое слово, чтобы можно было уличить самозванца, – предложил он теперь. – А то я на пять минут отойду отлить, а в мое тело вселится монстр?

– По‑твоему, они умеют красть тела? Кстати, тебе целых пять минут на это требуется? А почему же ты тогда отказался обоссать Каза?

– Нет мне прощения! – покаянно воскликнул Мик. – Слушай, я серьезно – кодовое слово.

– Хм. Самозванец?

– Кодовое слово против самозванцев будет самозванец?! – удивился он.

– А что? Запомнить легко.

– Так смысл ведь в хитроумной проверке, кто перед тобой – друг или враг. Если у меня закрадется подозрение, что ты – на самом деле не ты, как проверить, чтобы ты ни о чем не догадалась? Смотри, я встану к тебе спиной, вот так, и, глядя прямо в объектив, ну, как в кино, скажу как бы невзначай… абракадабра!

– Абракадабра? Это наше кодовое слово?

– Да. А ты не ответишь, и тогда я весь оцепенею и разину рот, потому что в этот самый момент пойму, что в твое тело вселились вражеские силы, но не подам виду и буду продолжать вести себя как ни в чем не бывало, пока не представится возможность сбежать. Уф! Вот.

– Сбежать? – Зузана обиженно выпятила нижнюю губу. – А кто меня спасет?

– Шутишь? – Мик притянул ее к себе. – Да я буду искать тебя повсюду, даже в глотки монстрам загляну.

– Надеясь, что меня проглотили заживо?

– Естественно. Я вспорю им брюхо, и ты выскочишь – целая и невредимая. Правда, зачем им тебя глотать, тут нужно хорошенько все распробовать. Ммм, вкусно! – Мик стал покусывать ее за шею. Зузана взвизгнула и оттолкнула его.

– Давай, отважный покоритель глоток монстров, пойдем, раздобудем себе что‑нибудь на обед. Мы в меню не значимся. – Зузана принюхалась. – Там уже готовят что‑то другое. – Заметив укоризненный взгляд Мика, она тут же предложила: – Выбирай – или монстры, или я с низким уровнем сахара в крови.

– Даже не знаю… – задумчиво протянул Мик.

– Скрипку не забудь, – приказала Зузана.

Мик, пожав плечами, вытащил инструмент из футляра, взглянул на мирно спящих Кэроу и Зири и вместе с подругой отправился навстречу запахам еды.

Сон Кэроу был беспокойным и опасно глубоким. Она потеряла нить дней, ночей, жизней – человеческой и химерской, – бродя по лабиринту воспоминаний, словно по музею. Ей снилось детство, лавка Бримстоуна, Исса, Ясри, Твига, скорпиономыши и жабы с крыльями, и… Бримстоун. Сердце будто тисками сжимало.

Ей снилось поле боя у Булфинча, туман, Акива, умирающий на песке.

Снился храм Эллаи. Любовь, ласки, надежда… великая мечта, наполнявшая недели счастья, – больше никогда Кэроу не была так счастлива, – изящная птичья дужка… они с Акивой держали ее, касаясь друг друга костяшками пальцев… а потом раздался треск.

И наконец ей приснилось, что она в склепе, просыпается на каменной плите, будто восстала из мертвых – или будто она Джульетта. Вокруг – обугленные трупы, среди них стоит Акива. Его ладони в огне, глаза – бездонные ямы. Он смотрит на нее поверх гор трупов и говорит: «Помоги мне».

Спустилась ночь. Кэроу проснулась, ощутив рядом с собой чье‑то присутствие.

– Акива, – выдохнула она. Имя просочилось из сна – имя, рвущее ее на части. Оно прозвучало резко и жестоко, как пощечина – и не только ей, Зири тоже. Акивы не было. Кэроу ощутила уколы горькой боли.

Первый – при мысли, что Акива рядом.

Второй – когда оказалось, что это не он.

Акива вздрогнул, услышав свое имя. Кэроу. Она не спит – и так близко. Его охватило пламя, невидимые крылья раскалились, излучая тепло. Волна жара прокатилась по комнате, накрыла Кэроу… и того, кто недвижно лежал с ней рядом.

Акива замер, окутанный чарами невидимости. Кэроу не сводила глаз с кирина. Почему же она произнесла имя Акивы? Ангел закрыл глаза и, затаив дыхание, бесшумно скользнул к окну. Казалось, стук сердца барабанным боем звучал в комнате.

Хотелось остаться, смотреть на Кэроу и никогда не покидать ее, но она проснулась… Он не выдержал роли бесстрастного наблюдателя.

Кирин вот‑вот проснется.

Акива запретил себе думать о том, что связывает Кэроу с кирином.

Она жива.

Это главное.

А еще то, что Кэроу – воскреситель химер. Ошеломительное открытие затмило все остальное.

Почти все.

Мучительная ревность не отступала.

Кэроу спала в одной постели с другим… Совсем недавно такой же безудержный приступ ревности охватил Акиву при виде любовников в пражской квартире Кэроу. Безумец. Будь у него хоть капля достоинства, он пожелал бы ей счастья с ее соплеменником. Надежда на любовь Кэроу бесследно исчезла. Навсегда.

Кэроу потянулась к руке кирина.

Акива в отчаянии взмыл в темноту ночного неба.